I think I have broken something

      Питер возвращался домой после долгого рабочего дня. Понадобилось много времени, чтобы восстановить адвокатскую лицензию, и еще больше, чтобы вернуть клиентскую базу, что была до пожара. Последнее оказалось проще, поскольку многие еще не забыли его и знали, как он хорош в своем деле.       Теперь он проводит дни в офисе, занимаясь любимым делом. Десять лет вне игры ничего не изменили, ему по-прежнему нравится уничтожать оппонентов в суде.       Он заглушил машину и глубоко вздохнул. День был длинным, пришлось обойти не одного клиента. Хотелось просто-напросто поужинать, а после провести ночь с любимым человеком. Питер выходит из машины и идет к двери дома.       Он открывает входную дверь и замирает, словно натолкнувшись на невидимую стену. Из дома волнами льется аромат секса и наслаждения. Питер различил один из ароматов: сладкий и знакомый, он принадлежит Стайлзу. Этот запах он знал хорошо. Но и второй запах ему тоже, к сожалению, знаком. Питер так и стоял, сердце чуть не выскочило из груди. Он глубоко вдохнул свежий воздух, дунувший из открытой двери, и закрыл ее за собой.       Питер закрывает глаза и медленно считает до десяти. Выровняв сердцебиение, наконец он отошел от входной двери. Ему хочется просто развернуться и уехать, но он должен это сделать. Он должен сделать это для себя.       Времени предостаточно, поэтому он снимает куртку и вешает на вешалку. Оставляет портфель у двери и проходит в дом. Он слышит тихую возню и постанывания: двое в этом доме не подозревают о его присутствии. Питер окидывает взглядом комнату и натыкается на куртку на краю дивана, которая не принадлежит ни ему, ни Стайлзу.       Питер знал каждую скрипучую половицу в доме. Он обходит их, бесшумно шагая по дому. Он знал, как дойти до комнаты, не издав ни звука, чтобы застукать этих двоих с поличным. Голоса доносились из хозяйской спальни. Питер сам не знает, почему удивлен, что они в его постели, а не в одной из свободных комнат. Должно быть, это одно большое «иди на хуй».       Он отворил приоткрытую дверь и увидел, как Стайлз обнимает Дерека, когда тот в него входит. Стайлз лежит на спине, на покрывале цвета морской волны, и обхватывает ногами талию Дерека. Стайлз выгнул шею, обнажив ее для Дерека, и Питер увидел засосы на белой коже. Темные синяки красиво оттеняют светлую кожу. Они были бы прекрасны, если бы их нанес Питер. Но это сделал не он.       Он наблюдает за тем, как продолжает двигаться и тяжело дышать Дерек, пока Стайлз прижимается ближе. Питер ощутил, как усиливалась, по мере того как Стайлз подбирался к оргазму, нега. Кто такой Питер, чтобы обламывать мужу оргазм? Это явно нужно Стайлзу, да и Питер не смог бы ему все испортить. У юноши, должно быть, есть веская причина, чтобы поступить так с Питером.       Он увидел, как Стайлз вскрикивает от удовольствия и кончает на свои грудь и живот. Попадает и на живот Дерека. Стайлз дрожит от освобождения, крича от удовольствия, чтобы Дерек не останавливался.       Еще два толчка, и Дерек приблизился к оргазму. Питер закрыл глаза и отвернулся от них, когда Дерек кончил. Есть кое-что, что Питеру не нужно видеть, например, как родной племянник кончает в его мужа. Питер не мазохист, проживет и без этих выгравированных на мозгу образов.       Питер наблюдал, как через минуту Дерек выходит из Стайлза и снимает презерватив. Дерек завязывает его в узелок и бросает поверх покрывала. Обертка от презерватива так и лежит на тумбочке, мысленно отмечает Питер, следя за движениями Дерека. — Ну, честно скажу, я польщен тем, что вы решили воспользоваться презервативом, — говорит Питер, входя в комнату.       Сладкий посткоитальный аромат за считанные секунды сменился страхом, и оба мужчины подскочили на кровати. Дерек натягивает покрывало на их обнаженные тела, но скрывать содеянное уже слишком поздно. Все в этой комнате знают. Питер стоит, молчаливый, собранный, не дрогнув ни единым мускулом, перед двумя обнаженными людьми. Они ничего не смогут ни сказать, ни сделать, чтобы как-то объясниться. Это видно по отчаянному выражению лица Стайлза. Питер испытал от этого особенное удовольствие, о котором и не подозревал. — Питер, это... — начинает Стайлз, но не знает, как закончить. — О, я знаю, дорогой. Знаю, — спокойно говорит Питер, в его голосе нет ни капли злости. — Я не хочу знать почему.       Должно быть, именно поэтому запаниковали двое, лежащие в постели. Питер, как известно, не самый спокойный человек, но сейчас он удивительно спокоен. Когда застал мужа и племянника в постели. Если подумать, то ему совершенно все равно, что заставило Стайлза лечь в постель с Дереком. Важно лишь то, что он это сделал. Прошлого уже не вернуть. — Ты не злишься? — спрашивает Стайлз, натягивая одеяло до подбородка и не сводя глаз с Питера. — А что? Должен? — любезно отвечает Питер. — Дядя Питер... это все моя вина. Не вымещай на Стайлзе, — нервно произносит Дерек.       Питер мысленно вздыхает: этот идиот вечно строит из себя героя. Больше всего в Дереке Питер ненавидит его синдром спасателя, который всегда спешит на помощь другим, не думая о себе. Однако Питер не собирался ничего с этим делать, какая от этого польза? Дело сделано, и Стайлза уже не вернуть, даже если убить Дерека. Единственного живого родственника.       Питер сомневался в вине Дерека: Стайлз не выглядит так, будто его заставили. Вряд ли Дерек упал на Стайлза, когда тот лежал обнаженным в постели Питера, задравши подготовленную задницу. Эти двое не могли заняться сексом случайно, и лица их выдают. — Мой дорогой племянник. С какой стати мне вымещать злость на Стайлзе? Я не монстр, хоть и юрист, — смеется Питер, и это пугает тех двоих еще больше. — Почему ты не кричишь? Ты должен ругаться, — спрашивает Стайлз, ерзая на кровати.       Питер ястребом следил за тем, как Дерек встает с кровати, чтобы подобрать свою одежду. Он глядел, как племянник одевается и встает рядом со Стайлзом, словно телохранитель. Даже подумать, что Питер причинит Стайлзу боль, смешно. Он никогда и пальцем не тронул своего мужа. Все трое это знают, но Дерек все равно ведет себя, как идиот. — Не вижу причин злиться, — произнес Питер так, будто бы говорил о погоде, и смотрел на обоих с тщательно скрываемым отвращением. — Ты же застал своего мужа и племянника в постели. Долго ты вообще там стоял? — спрашивает Стайлз, суетливо размахивая руками. — Тебя еще два часа не должно было быть. — Да, вижу, что меня не ждали, — соглашается Питер, опускаясь в кресло в углу комнаты.       Питер сидит молча и разглядывает двух людей, которым, как ему казалось, он мог доверять. Он верил, что может доверять лишь двум людям, лишь их подпустить близко к сердцу. Он явно ошибся, и теперь у него не осталось никого. Он думал, что ему больше не придется страдать, но и тут он заблуждался. И чего теперь удивляться, ведь все, что ему удалось создать, отняли прямо из рук. Так всегда, у него в жизни ничего хорошего быть не может. Наверное, это расплата за грехи. — Дядя, — начинает Дерек, но Питер останавливает его, подняв правую руку вверх. — Думаю, будет лучше, если ты уйдешь прямо сейчас, Дерек, — так же спокойно, как и раньше, произносит Питер.       Он замечает, что Дерек пытается учуять его эмоции, но он слишком хорошо их маскирует, чтобы младший мог различить что-то, кроме запаха секса в комнате. Запах предательства и разрушенного доверия. Дерек смотрит на дядю, пытаясь понять, безопасно ли оставить их двоих наедине. От его нерешительности Питера тошнит, лицемер.       Дерек кивает и выходит из комнаты. Питер слушает, как звук шагов отдаляется от спальни и медленно расходится по дому. Питер подождал, пока откроется и закроется входная дверь, только потом заговорил: — Ты можешь оставить себе дом и все, что в нем, — Питер встаёт. — Что? Ты не наорешь на меня? Почему ты так спокоен? — Стайлз требует ответов, хотя Питер чувствует его нервозность. — А толку? — с горечью спрашивает Питер, впервые дав своим эмоциям быть услышанными.       Это как пощечина Стайлзу. Он ощутил удушье, услышав боль в голосе мужа. Питер знает, что Стайлз неглуп и понимает, что ждет его дальше. Именно поэтому Питер взял его в мужья. Пацан был сообразителен и остроумен. В глазах Стайлза стали наворачиваться слезы, но Питер знал, что лучше не вестись на них. Он не испытывает жалости к Стайлзу за то, что случится в ближайшие несколько недель.       Он смотрел на того самого мальчика, в которого когда-то влюбился, но в постели лежал кто-то другой. Использованный презерватив поверх одеяла будто смеялся над Питером. Питер отворачивается от Стайлза и кровати. Подходит к комоду и смотрит на свое кольцо. То самое кольцо, которое выбрал со Стайлзом, когда делал предложение. Полоска серебра теперь тяжестью давит на палец. Без всяких эмоций он снимает кольцо с пальца и кладет на комод. — Питер, пожалуйста, — умоляет Стайлз, вскакивая с кровати, — не делай этого со мной. — Я? — Питер сухо рассмеялся, — Разве не я должен умолять тебя об этом? — Питер, — плачет Стайлз. Обручальное кольцо было на нем.       Питер не знал, считать ли личным оскорблением или нет, что его муж позволил его племяннику трахать себя, но при этом не снял обручальное кольцо. То самое обручальное кольцо, которое Питер надел на палец Стайлза, и тот пообещал быть с ним до самого конца. Питеру захотелось смеяться. Не потому, что доверял мальчишке, стоявшему перед ним обнаженным и покрытым следами, оставленными другим мужчиной, но потому что поверил словам Стайлза в тот день. Поверил, что они будут вместе до конца. — Документы о разводе придут по почте позже, на этой неделе, — сообщает Питер Стайлзу, отходя от юноши, в последний раз бросая взгляд на шею в засосах. — Как я и сказал, можешь оставить себе дом и все, что в нем. Если хочешь, можешь продать. Мне все равно. Я не смогу здесь жить и ничего не могу взять с собой, потому что все пахнет тобой. — Не делай этого со мной, Питер. Я люблю тебя, — плачет Стайлз, обхватив себя руками и трясясь. — Верится с трудом, — говорит Питер, глядя, как Стайлз падает на колени на пол.       Питер отворачивается от юноши и выходит из комнаты. Он не слышит, как Стайлз идет за ним. Может, юноша слишком напуган, чтобы это сделать, а может, ему все равно. Так или иначе, все равно уже Питеру. Он не сможет простить. Мог бы простить многое, но не это. Он не сможет жить с человеком, которому не доверяет. Сомнения будут закрадываться ему в голову и медленно убьют, и Питер это знает. Доверие разрушено безвозвратно.       Он в последний раз проходит через дом к входной двери. Он слышит, как в спальне плачет Стайлз. Он берет куртку, поднимает с пола портфель и выходит из дома. Сев в машину, он звонит в ближайший отель, чтобы снять номер на неделю.       Уезжая, он в последний раз смотрит в зеркало заднего вида на построенный им дом и на человека, которого любил.