Похмелье

*** Просыпаться после пьянки с Хагридом было тем ещё мучением. Голова Горация жутко болела и трещала, во рту была самая настоящая помойка и пустыня одновременно, тело беспомощно ощущалось трясущимся киселём, а переполненный мочевой пузырь, казалось, вот-вот лопнет. Отвратительное состояние! Гораций и сам был не дурак выпить, ценил прекрасно проведённое время за бутылочкой-другой чего-нибудь алкогольного с приятными в общении или полезными людьми. Он прекрасно знал все «прелести» похмелья, но так плохо, как сейчас, ему не было уже давно. После пьянки с чертовым полувеликаном все эти «прелести» ощущались как минимум раз в десять сильнее, да ещё и память подводила, выдавая совсем уж невероятные сцены. Не могли же они, в самом деле, отправиться в Запретный лес в гости к гигантским паукам? Невозможно! Где были его благоразумие и осторожность? От воспоминания о приближающемся к нему пауку, четырёх пар внимательных глаз, капающего с хелицеров яда и собственном пережитом ужасе Горация передёрнуло. И даже то, что «милый» паучок почти сразу отлетел от него на добрых два десятка футов из-за удара Хагрида, успокоило мало — Горацию пришлось оголить палочку и вспомнить бурную молодость в надежде уйти целыми и невредимыми. Или хотя бы живыми. Чёрт бы подрал Хагрида с его наивностью и армией «очаровательных» зверушек! Чёрт бы подрал потребность Горация в собутыльнике! Позыв в уборную стал совсем уж невыносимым, и Гораций, с огромным трудом оторвав себя от постели, потащился справлять нужду. Второй сиюминутной необходимостью было для него антипохмельное зелье, которое он с юности привык держать в шаговой доступности. А ещё не помешал бы омут памяти и чьи-нибудь достоверные воспоминания об их с Хагридом похождениях, потому что крайне сомнительно, что, выбравшись живыми от пауков, они на этом остановились, успокоились и разбрелись по домам. Перед глазами мелькали смутные образы единорогов, кентавров, великанов, дриад… Горация затошнило. Не могли же они за какой-то один вечер посетить столько народу?! Или могли? И за один ли вечер? Проблевавшись, он вытащил из шкафчика антипохмельное зелье, трясущимися руками откупорил флакон, выпил его содержимое, собрался с решимостью и призвал темпус максима. И ахнул, сильно побледнев. — Мерлиновы кальсоны! Быть этого не может! Как? В воздухе висела написанная серебряными строгими цифрами дата 26.08.1998, 13:39:06 и впечатляла своей невозможностью. С момента начала их пьянки прошло больше чем три с половиной дня. Теперь ясно, почему ему так плохо! Гораций потёр щетину на подбородке, заглянул с растерянные глаза собственного отражения, достал флакончик с обезболивающим — голова по-прежнему трещала невыносимо — выпил и, как был, в трусах и майке, полез под душ. Почти четыре дня… — Никогда больше не буду пить с Хагридом! Пьянка должна быть цивилизованной, необременительной и приносить либо пользу, либо удовольствие, — пробурчал он, выкручивая кран с холодной водой на максимальную мощность. Дух перехватило, но муть в голове рассеиваться решительно отказалась. Гораций отрегулировал температуру воды, стянул с себя исподнее и принялся мыться. Надев мантию и приказав домовикам организовать в своих покоях плотный завтрак, Гораций сел в уютное кресло и взял со столика верхнюю газету, датированную сегодняшним днём. От колдофото уставшего и подрастерявшего весь свой лоск Люциуса Малфоя на передовице снова захотелось напиться. Многие из его подающих такие огромные надежды учеников — узники магической тюрьмы или станут ими в ближайшем будущем, другие же — безнадёжно мертвы или прокляты. Подрывались сами основы магического мира — война забирала себе самых лучших, сильных, оставляя многие роды выжженными. Сиротами. На то, чтобы залечить раны, оставленные Великобритании второй магической войной, потребуется, как минимум, полвека. Гораций вздохнул, уничтожил газеты, не читая, и принялся за завтрак, принесённый расторопными услужливыми домовиками. В дверь постучали. Недовольно заворчав, Гораций отложил в сторону вилку и нож, отпил кофе, с кряхтением вырвал себя из мягких объятий кресла и пошёл встречать визитёра. Минерву Макгонагалл, стоящую за дверью, он увидеть никак не ожидал. — Проходи, Минерва, присаживайся. Кофе? — Доброго дня, Гораций. Нет, спасибо, — она, как всегда строгая и сдержанная, вошла в комнату, недовольно поджала губы, посмотрев на его поздний завтрак и опухшее лицо, и опустилась в кресло для посетителей. — Я пришла уточнить: может ли школа рассчитывать на ваши услуги или мне придётся в сжатые сроки искать преподавателя алхимии и декана Слизерина? Гораций сел обратно и задумался. С одной стороны, он понимал, что найти хорошего преподавателя и декана слизеринцам найти будет проблематично, но с другой стороны, он вряд ли потянет две должности и целый год нервотрёпки. Нет, он решительно отказывается от деканства! Так же, как и от пьянок с Хагридом. Откуда-то из дыр в его памяти всплыло обещание, данное полувеликану: при случае обязательно повторить, и собственное окрыляющее ощущение радости и свободы, испытанное Горацием лишь в раннем детстве, когда над ним не довлели обязательства. — Я останусь в Хогвартсе на этот год, Минерва. Но декана Слизерину тебе придётся найти. Может, всё-таки кофе? Он сегодня восхитителен. — Может быть. Вы поможете лазарету с лекарствами? Кажется, напиться в компании Хагрида не такая уж и плохая идея. Только вначале он заполнит все белые пятна в своей памяти. Гораций вздохнул и принялся разливать кофе по чашкам. Северус взваливал на себя слишком много чужих обязанностей, которые он не собирался наследовать, а значит, Минерве придётся принять этот факт.