Всадники Апокалипсиса

      Заржавевшая дверь открывается, и полковник падает на пол. — Ой, прости, я не хотел, — наигранным, сожалеющим голосом произносит палач. Подойдя ближе, Азраил дергает жертву за локоть, призывая встать. Таща полковника по мрачному склепу, парень останавливается у одиноко стоящего стула. — Сядь, — грубо бросает палач и толкает мужчину к стулу. Полковник молча, с презрением смотрит на парня, но садится. Он не сопротивляется, не молит о помощи, не просит отпустить. Он много раз встречал таких, как Азраил. Вот только он не знает, что парень является личным палачом самой смерти.       Закатав рукава, парень встает напротив и, скрестив руки на груди, пристально смотрит на полковника. Взгляд скользит по морщинистому лбу, изучает карие, с опухшими от старости мешками глаза. Хотя полковнику было немного за пятьдесят, его внешний вид оставлял желать лучшего. Полные, даже немного толстые щёки, пухлые губы и немного выделяющийся второй подбородок — ничто не ускользнуло от взгляда палача. Внимательно осматривая пухлое, но не слишком жирное тело, интерес Азраила вызывает рука полковника. — Афганистан или Ирак? — с интересом спрашивает палач, смотря в глаза Хану, но ответа не получает. — Значит Ирак.       Достав из кармана пачку сигарет и прикурив, парень бросает упаковку на стол, стоящий сзади. — Ты можешь молчать, я и так вижу все ответы в твоих глазах, — парень глубоко затягивается, и, на секунду задержав дыхание, выдыхает. — Хочешь? — в вопросительном жесте протягивает сигарету, но полковник не двигает ни одной мышцей.— Ну, как хочешь, — пожимая плечами и прикладываясь к сигарете, вновь затягивается.       Подойдя к полковнику сбоку, Азраил поднимает правую руку и смотрит на часы. — М-м-м, время! — с энтузиазмом произносит парень и, наклонившись к руке, лежащей на колене Хана, тушит об неё сигарету. Полковник морщится, но звуков не падает. Улыбнувшись, парень рассматривает некрасивый профиль мужчины и, не отводя взгляда, слушает, как тьма заполняется ровным, чеканным шагом. — Ты вовремя, я ещё не успел с ним ничего сделать, — продолжая изучать лицо напротив, говорит парень. — Не похоже на тебя, — высокий, статный мужчина лет двадцати семи подходит к стулу и, бросив взгляд на палача, прищуривается. — Я был занят другим, — разгибаясь, палач отходит к столу и, облокотившись на него бедром, складывает руки на груди. — Не суть. Он что-нибудь сказал? — Атропин подходит к столу, на который облокотился Азраил. Закатывая рукава белоснежной рубашки, внимательно смотрит на палача. — Ни слова, молчит, — сверля глазами полковника, произносит парень. — Что ты можешь сказать о нём? — разворачиваясь и устремляя взгляд на Хана, спокойным тембром произносит парень. — Ну... смотри, — слегка сощурив глаза, начинает рассказ. — Перед тобой истинный трус, пытающийся казаться героем, — склонив голову влево, пристально смотрит на сидящего. — Расколоть его, — слегка подняв голову вверх, задумчиво мычит, — Минут шесть–семь. Но я могу и за две, — быстро повернув голову на Атропина и пугающе улыбнувшись, добавляет: — Если вырву ему глаза, а потом… — Что ещё можешь сказать? — прерывает палача мужчина. — Блять, вот надо было тебе испортить момент! — пробурчав, парень продолжает, но уже с меньшим энтузиазмом: — Он был в Чечне, — опустив взгляд на руку Хана, добавляет: — Вон, смотри, — протянув руку и направляя указательный палец на лежащую руку полковника, говорит: — Такой след обычно остаётся от пистолета-пулемёта «Борс», который использовался в Чечне во время войны, — сложив руки обратно на груди, замолкает. — Ладно, посмотрим, — мужчина разворачивается и медленно, властно двигается к полковнику. — Меня зовут Атропин, я являюсь главной фигурой в группировке «Левиафан», — спокойным, слегка грубоватым голосом говорит мужчина. Жилистые руки засунуты в карманы классических штанов, которые красиво обтягивали мощные бёдра, а взгляд прикован к полковнику.       Хан смотрит с вызовом, слегка исподлобья, что делает его взгляд более устрашающим. Руки, не скованные цепью, лежат на ногах, и лишь ожог от окурка палача доставляет дискомфорт. Он видит перед собой двух мужчин: только один был начальник, а тот, которому с виду двадцать три года — подчинённый. Но вёл он себя не как подчинённый, а как равный ему, что казалось странным полковнику. — Кто это? — указав взглядом на палача, вопросительно спрашивает Хан Атропина. — Азраил, — не отрывая взгляда от мужчины, отвечает Атропин. Молчание. Только полковник Хан даже не догадывается, что выбрал неправильную тактику ведения боя. — В какой части республиканских вод вы затопили танкер? — осанка, острый взгляд, мышцы, что перекатывались под белой тканью, показывают всю серьёзность мужчины.       Молчание. — В какое конкретное время вы потопили танкер? — спина напряжена, брови сведены к переносице.       Молчание. — Давай я прострелю ему колено?       Мужчина смотрит сосредоточено, изучающе. Склонив голову вправо и слегка прищурив глаза, произносит: — Нет. В нём дикая жажда жизни. От того, что ты прострелишь ему колено, ничего не изменится.       Развернувшись, он вынимает руки из карманов и, властно направляясь к палачу, тихо говорит: — Звони Шадоу, заставим его пожертвовать жизнью.       В темных, всегда грозных глазах мимолётно проскальзывает адский огонёк. Кивнув, палач отталкивается от стола бедром и медленно идёт к выходу. Остановившись возле полковника, Азраил одним резким движением оставляет в бедре KM2000. Полковник воет, раздувает щёки и, вцепившись руками в стул, сжимает его с максимальной силой. Выпрямившись, парень идёт дальше. — Прости, Атропин. Не удержался, — дверь захлопнулась.       Каменное лицо мужчины не выказало ни одной эмоции. Стоя также напротив полковника, мужчина говорит: — Слышал, в Корее с финансированием армии сейчас тяжко. Вам выгоднее сотрудничать, а не строить из себя солдата, — голос Атропина твёрдый, слегка напряжённый. — Делай со мной все, что хочешь. Я ничего не скажу, — бросая из глаз молнии в стоящего напротив, произносит полковник. — У каждого есть край, у каждого есть внутренний предел, точка невозврата, которую нужно лишь нащупать, — медленно подходя, Атропин останавливается у бедра мужчины и плавно, без удовольствия вынимает нож. — Твою я уже нащупал, — рассматривая металл, по которому растекалась кровь Хана, мужчина смотрит в глаза напротив и видит на дне черных, прикрытых яростью зрачков страх.

***

      Открыв глаза и тут же жмурясь от ноющей боли в плечах, мужчина открывает рот. Стон вылетает из гортани. — О, уже проснулся? Доброе утро! Надеюсь я не слишком сильно перетянул тебе руки цепью и тебе комфортно сидеть? — с наигранным беспокойством произносит палач, стоя около стола и копаясь в телефоне. — Пошёл ты, — буквально выплевывая каждое слова, произносит мужчина. Парень поднимает глаза и смотрит на полковника. — Ну наконец-то, а то я начал переживать... вдруг я что-то сделал не так и ты обиделся, — убирая мобильный в карман, говорит парень.       Взгляд мужчины падает на достаточно освещённое пространство, которое было покрыто красивым шерстяным ковром, с лежащими на нём различного рода игрушками. Начиная от пирамидки и кукол Барби, и заканчивая детским чайным столиком, за которым стояло два стула. Полковник с неподдельным интересом рассматривает детские игрушки и не может понять, зачем в таком убогом, сером, пропахшем гнилой кровью и тухлым мясом помещении, нужен шикарный ковёр и детские игрушки.       Противный звук, въедающийся в мозг, раздражает каждый раз всё больше и больше. Азраил, растягивая губы в улыбке, переводит взгляд на мужчину. — Папочка-а, — слышится звонкий, тоненький голосок девочки и звуки ботиночек, которые стучат о бетонный пол. Раскрыв глаза и смотря на палача, который с той же улыбкой стоит и наблюдает, как девочка лет девяти бежит навстречу к отцу, произносит: — Ублюдок, — ярость тут же занимает место шока и ужаса. — Я тут ни при чём, — поднимая руки, с возмущением произносит Азраил.       Девочка замедляет бег и уже аккуратно обходит отца. Она одета в красиво розовое платьице, волосики заплетены в две красивые косы, а на длинных, худеньких ножках — красивые лаковые туфельки. — Папочка! — произносит девочка и обнимает отца за шею. — Солнышко, что ты тут делаешь? Где мама? — дрожащим голосом произносит Хан. — Я играла с девочкой: она очень хорошая, добрая, только немножко старше меня. А мама дома осталась. Эта девочка сказала, что ты решил устроить мне сюрприз, и приехала за мной, — дочь оглядывает отца и замечает только заведённые за спину руки. — Какая девочка? — настороженно спрашивает полковник. Дочь протягивает руку и показывает указательным пальцем за спину отца. — Здравствуйте, полковник, — нежный голос похож на песню сирены. Такой же красивый и такой же опасный. Из-за спины Хана медленно, гордо выходит молодая девушка лет двадцати. Она одета в черную водолазку, широкие классический штаны, на ногах каблуки. Волосы красиво собраны в пучок, только две передние прядки изящно обрамляют красивое личико. В руках девушка держит белого зайчика, с которым всегда засыпала Алисия. — Вот эта девочка, папочка, — мужчина злобно смотрит на девушку и, если бы не цепи, он бы в эту же секунду свернул ей шею. — Предлагаю познакомиться, — слегка улыбаясь, девушка встаёт напротив полковника. — Меня зовут Шадоу, – девушка изучает мужчину, её лисьи глазки быстро скользят по телу полковника. — Азраил, освободи ему руки. Думаю, ему слегка неудобно, — рядом с девушкой вырастает фигура Атропина. Руки освобождаются, но на и так ноющие плечи падает тяжёлая рука палача. — Попробуешь дёрнуться, — почти шёпотом произносит парень, — Я сделаю так, что ты никогда в жизни не увидишь свою дочь. Да и в принципе больше ничего не увидишь, — убрав руку с плеча, Азраил отходит. — Милая, с тобой все хорошо? — поворачивая голову к дочери, смотрит в большие, голубые глазки. — Да, я ещё играла с собачкой! Она такая пушистая, большая... как медвежонок! — с энтузиазмом девочка рассказывает отцу. — С собачкой? – уточняет отец. — Да, — поворачиваясь к Шадоу и дергая ту за рукав, девочка говорит: — Ты можешь показать папочке свою собаку? — с мольбой в глазах просит девочка. Шадоу присаживается на корточки, нежно заправляет выбившуюся прядь волос девочки за ушко и кивает головой. — Асмодей! — голос из нежного превращается во властный и суровый. Сзади мужчина слышит гортанное, животное дыхание, звук цепей, которые волочатся по бетону. Пытаясь встать, мужчина сразу же падает обратно под тяжёлой ладонью Азраила. — Лучше этого не делать, — палач убирает руку с плеча.       Дыхание становится ближе, свирепей. Повернув голову влево, мужчина раскрывает глаза, будто смотрит на несуществующего монстра.       Огромное животное с серой шерстью приближается к стоящим в центре девочке и Шадоу. Мужчина теряет дар речи, когда животное входит в круг света. Перед ним стоит настоящий пёс дьявола: огромных размеров, с мощными когтистыми лапами, челюстью с целым рядом кинжалов. Ни одно из существующих наземных животных не могло сравниться с ним. Размером от походил на льва, но такими клыками и когтями ни одно животное точно не обладало. — Вот эта собачка, — радостно лепечет девочка. Она подбегает к животному и крепко-крепко обнимает того за шею. Асмодей чуть скалится, рычит, но властный голос Шадоу одёргивает зверя. — Итак, рассказывай все о танкере, или Асмодей её разорвёт. Думаешь ему легко сдерживаться, когда рядом с ним ходит еда? — палач вновь кладет руки на плечи полковника и, сжимая, призывает говорить. — На-… — смотря на то, как вязкие слюни стекают с клыков, мужчина, заикаясь, продолжает, — Нам заплатили. — Отлично. Кто? — ещё сильнее сжимает хватку Азраил: так, что ещё чуть-чуть, и плечи вылетят из суставов. — Я не знаю, как они себя называют. Знаю лишь имя лидера, — быстро пролепетав, пристально смотрит на Асмодея и сглатывает. — Имя, — когда палач в очередной раз с силой сжимает пальцы на плече, мужчина издает крик, тем самым привлекая внимание животного. Скалясь, рыча и принюхиваясь, Асмодей медленными, гордыми движениями идёт к полковнику. — Назад, — голос девушки звучит как кованное железо. Животное тут же начинает отступать назад и, подойдя к ногам девушки, покорно ложится возле них. — Имя, — повторяет вопрос Атропин. — Чонгук, — дрожащим голосом произносит мужчина и смотрит на животное, которое также пристально смотрит на него. — Не слышал этого имени, — повернув голову к Шадоу, произносит Атропин. — Скорее всего, какая-то новая банда, которая решила выпендриться. Со всеми остальными у нас соглашения, они не могли его нарушить. А если они заплатили армии, то точно новые, — внешний вид Шадоу выражал уверенность, спокойствие. — Где именно затонул танкер? — присаживаясь к животному и гладя его серую, пушистую шерсть, спрашивает Шадоу. — Юго-запад, в ста двадцати морских милях от острова, — громко проглотив слюну, отвечает полковник. — Если это новая банда, надо выяснить, кто это. Узнать, что им нужно, случайно они затопили танкер, или это было намеренно, — наклонившись к уху Шадоу произносит Атропин. — Мне позвонить Бранвену? — поднимая глаза на мужчину, спрашивает девушка. Тот лишь кивает в ответ. Шадоу обходит животное и, присев перед девочкой, говорит: — Алисия, твоему папе нужно отдохнуть... Пойдем, не будем ему мешать, — держа девочку за руку, произносит Шадоу.       Девочка кивает и, подбежав к отцу, оставляет поцелуй на щетинистой щеке. Полковник крепко обнимает дочь и также целует в лоб. Смотря в счастливые, большие глаза, он слегка улыбнулся.       Дверь издаёт противный скрип, и полковник начинает прощаться с жизнью.

***

— О ней хорошо заботятся, не волнуйтесь, — стоя в кругу света со сложенными руками на груди, убедительно произносит Атропин. — Если с ней что-то случится, я клянусь… — Я даю вам слово, что с ней ничего случится, — перебивая мужчину, холодным, твёрдым голосом произносит Атропин. — Асмодей хочет есть, — зевнув, скучающим тоном произносит палач.       Полковник не отрывает взгляд от зверя. Он видит мощные лапы, огромные клыки, с которых стекает вязкая, белая слюна, чувствует тяжёлое, гортанное дыхание. Мужчина мог поклясться, что уже ощущает на своей шее горячий воздух, чувствует, как пятиметровые клыки смыкаются, как огромные когтистые лапы разрывают его плоть.       Ощущает, как реки крови стекают вниз по форме. Как она впитывается, как образует лужу, и как на серой шерсти остаются кровавые пятна, которые животное будет с удовольствием вылизывать после. — Прошу, пожал-… — сквозь истерический крик буйства молит полковник. — Можете сделать со мной все, что хотите, — дрожащей рукой мужчина вытирает нос, из которого текут сопли. — Только не убивайте, прошу... – взгляд направлен на твёрдо стоящего мужчину, лицо которого не выражало ни одной эмоции.       Мужчина, что ровно сутки тому назад строил из себя скалу, непоколебимого воина, готового дать отпор любому, сейчас сидит в слюнях и соплях. Просит не убивать, просит пощады. Он так и не понял, что его же молчание привело именно к такому исходу. Он сам призвал её, накликал беду, разгневал небеса. — Давай вывезем его на наш полигон и дадим фору в десять секунд, а потом отпустим Асмодея. Он давно не охотился, — с энтузиазмом произносит палач, медленно подходя к Атропину. Поравнявшись с ним, добавляет: — Думаю, зверь будет доволен нашим подарком, — бросив взгляд на животное, которое также покорно лежало и не сводило режущего взгляда со своей потенциальной жертвы произносит Азраил.       Атропин внимательно изучает сопливое лицо. Складывалось ощущение, будто он врос в пол — настолько неподвижно выглядел его стан. Только моргающие глаза выдавали его. — Нет, мы пошлём его на юг. Там не хватает людей, — произнесённые слова мужчины казались для полковника манной небесной. Он был готов упасть под ноги Атропину, готов был выполнить любую просьбу. — Да ты посмотри на него, он даже и пяти минут пробежать не сможет, его приступ хватит. Какой юг? — раздражённо произносит палач. Он не понимал, почему Атропин только что отобрал игрушку, с которой он так и не поиграл.       Глаза Атропина как никогда грозны: медленно повернув голову на парня, одним взглядом он заставляет палача опустить голову. Слегка подавшись к Азраилу, он твёрдо произносит: — База. В момент полковника подхватывает пара сильных рук и волочет по полу. Хан смотрит на двух стоящих мужчин с истинной благодарностью. — Почему на базу? — осторожно подняв голову, Азраил встречается с двумя черными угольками. Полностью повернув корпус к парню, мужчина опускает руки и, подойдя почти вплотную, кладёт руку на плечо палача. — Потому что мы не имеем права оставлять ребёнка без отца, — мужчина пристально смотрит на парня, затем, слегка сжав предплечье, отходит. Азраил, чуть покачивая головой и бросая пылающий взгляд на мужчину, добавляет: — Да, конечно, — быстрыми шагами парень направляется к выходу.       Услышав, как дверь издала противный, но такой родной звук, мужчина устало прикрывает глаза.

***

      Ночь, лунный свет беспрепятственно проникает в кабинет мужчины, который изучает документы. Предыдущая неделя была полна крови, пыток и неожиданных поворотов. Эта же неделя не сулила ничего хорошего. Единственная хорошая новость в том, что товар всё-таки пересёк Японское море и попал на остров. Вокруг всепоглощающая тишина, что аккуратно передвигается вокруг Атропина, лишь бы не потревожить хозяина. На улице еле слышно воет ветер, колыхая верхушки деревьев, и, поднимая осыпавшиеся листья, уносит их высоко в небо. Настороженно подняв голову, мужчина вслушивается. Опершись о стол, он благородно поднимается на ноги и, взяв со стола сигарету, прикуривает. Медленно, вальяжно идя к выходу, оказывается в длинном коридоре. Не закрывая дверь, убирает одну руку в карман брюк, а другую подносит к губам и делает глубокую затяжку. Не спеша выдыхая дым и продолжая идти, мужчина оказывается в просторной зале. Проведя глазами по длинному деревянному шкафу, уставленному книгами, переводит взгляд на большой красный ковёр с длинным ворсом. По обе стороны от него стоят кресла, а по середине — столик; не зажжённый камин даже в темноте выглядит роскошно; кухонная стойка, небольшой стол с вкраплениями из мрамора, и стул, на котором в пафосной позе кто-то сидит. — Я не заметил, как ты вошёл, — мужчина подносит руку к губам и, сделав последнюю затяжку, медленно выдыхает. — Но все же ты спустился, — глаза следят за тем, как Атропин подходит к столу и, пододвинув к себе пепельницу, кладёт туда окурок. — Предчувствие, — пожав плечами, мужчина выдвигает стул напротив и, сев, закидывает ногу на ногу. — Шадоу обрисовала мне ситуацию, но ты знаешь, что я отошёл от дел, — голос такой же властный, твердый, но не холодный, как у Атропина. Наоборот, более живой. — Это война, нам нужны все люди. Они пошли против нас, против Левиафана, даже если это новая банда. Потоплен наш танкер, больше ста сорока миллионов долларов сейчас лежат в Желтом море. Мне сообщили, что они подмяли под себя все крупные группировки... даже Абиссаль. Понимаешь, что это значит?       Молчание. — Ты дашь слово, что после этого больше не будешь меня привлекать? — спокойный голос раздается в помещении. — Я не могу тебе этого обещать, но я постараюсь, — Атропин смотрит на человека, но лицо скрывает темнота. — Идёт, — медленно вставая, Атропин видит перед собой парня лет двадцати пяти. Черные глаза, черные как смоль волосы, острые кулы, на шее находится уже такая родная татуировка Левиафана. Мощный корпус подаётся вперёд: пожимая руку, парень слегка улыбается. — Ты стал ещё больше, Бранвен, — осматривая парня, произносит мужчина. — Есть немного.       Выйдя из-за стола, Атропин проводит глазами по силуэту парня. Черная водолазка отчётливое обрисовывает бицепсы и восемь кубиков, черные джинсы красиво обтягивают мощные бёдра. — С возвращением в семью, брат.       Впервые за долгие годы губы Атропина трогает искренняя улыбка.