Next of Kin

***

— Останови машину. Шисуи сделал потише своё радио, чтобы почесать мизинцем ухо. Должно быть, дело в ушной сере, потому что он почти подумал, что услышал, как его напарник сказал, что им нужно остановить машину. На заднем сиденье которой лежала накачанная наркотиками девушка. Заставив себя вернуться к реальности, Шисуи увеличил громкость. — Я в глазах твоих видел снег в океааанее! Этим снегом… — Шисуи. — Итачи. Парень растянулся на сиденьях, чтобы щелчком выключить радио. — Я серьезно. — Твое чувство юмора всегда было таким отстойным? А кузен? — Шисуи лучезарно улыбнулся своему партнеру. — Мы не должны везти её туда голой. — О, но мы можем. Мы просто доставим её в таком виде, это легко. Голая она или нет, неважно, это меня совершенно не касается. — Учитывая положение, в котором она может оказаться в ближайшее время, тебе стоит поменять своё решение. Шисуи громко рассмеялся. — О, Итачи, это хороший аргумент для любого другого. Но я также потратил время на слежку за ней. Зная, кто она, я на 100% уверен, что это будет шоу века. Я знаю, что ты чувствуешь то же самое, так что окажи мне честь, не забивай мне голову этим дерьмом. Молчание Итачи сказало Шисуи все, что ему нужно было знать. Он потянулся к радио, глаза расширились от восторга, когда он понял, что его песня все еще включена. — Как опять не влюбляться! В тебя не влюбляться, скажиии?! Итачи снова выключил радио. — Какого хрена ты творишь? Ты выключил прямо перед припевом, это хуже пыток! Ты кусок бессердечного. — Подумай, даже если ее мнение о тебе ничего не значит, оценит ли клан твой поступок позже? Или тебя будут считать тем, кто задал неудачный настрой? — Итачи, друг мой, мой неудачный настрой начинается и заканчивается тобой. Я уже привязан к неудаче в силу моей близости к твоей тупой заднице. — Может и так, но тогда тебе точно не нужно усугублять ситуацию для себя. Итачи взглянул на «проблему» на задних сидениях, и Шисуи обнаружил, что его взгляд невольно прослеживается через зеркало заднего вида. — Она холодная. Посмотри, у нее синеют губы. — Чего? Кондиционер даже не включен. Она заболела или что-то в этом роде? — Я так не думаю. Ее душ был холодным, когда я забрал ее, и она до сих пор не согрелась. — Почему она была… черт возьми, неважно. Боже. Я не хочу знать, — Шисуи развернулся на водительском сиденье, чтобы посмотреть Итачи в глаза, несмотря на тревогу, зацветшую на лице его кузена. — Следи за дорогой. — Послушай, Итачи. Ты знаешь, что я бы принял пулю за тебя, не задавая вопросов, и ты сделал бы то же самое для меня. Но я могу умереть только один раз. Это тот холм, на котором мы собираемся это сделать? — Шисуи, дорога. Он неохотно отвернулся, но выдержал взгляд Итачи через зеркало заднего вида. — Ну? Итачи вздохнул, взгляд снова вернулся к проблеме в виде девушки. — Нет, — медленно сказал он, — это не холм. Шисуи вздохнул с облегчением и потянулся к радио. Голос Итачи прервал его. — Но мы все равно останавливаемся. Это самое разумное действие, несмотря на риск. Мы должны выглядеть поддерживающими, она не может приехать больной или даже чувствовать себя некомфортно. Это недостойно. Она не может выглядеть недостойно. Им это не понравится. Шисуи что-то промямлил, но всё же включил поворотник. — Найди нам Волмарт или что-нибудь с огромной пустой парковкой, но не слишком. Я думаю, мы должны быть недалеко от пригорода. Итачи уже стучал по своему телефону. — Мы могли бы позвонить Джо и спросить. — Он убьет нас за то, что мы остановились. Ему платят за то, чтобы мы не попали в тюрьму, а не за то, чтобы он заботился о политике клана. Просто открой карту на телефоне, вид со спутника. — Окей. Они бесцельно колесили несколько минут, прежде чем Итачи нашел место недалеко от шоссе. Он опустил окно, открыл чехол для телефона, извлек аккумулятор и бросил обе части на дорогу. Они приземлились с обнадеживающим треском, прежде чем попасть под задние шины и разбиться вдребезги. — Сверни налево. Итачи руководил Шисуи опираясь только на свою память. Когда они прибыли, Шисуи был удовлетворен относительной пустотой парковки. Они остановились через дорогу, подальше от других транспортных средств и любых камер наблюдения, и заглушили двигатель. Итачи начал натягивать толстовку поверх костюма, но Шисуи поднял руку. — Черт возьми, тебя не должны заметить. Дай мне шапочку, — после небольшого обмена одеждой Шисуи захлопнул дверь и подошел к тонированному окну заднего сиденья. Он дважды постучал, и Итачи опустил окно. — Какой у нее размер? Итачи уставился на него так, будто он спросил о ее графике и практиках мастурбации. — Ты хотел сохранить ее достоинство, да? Разве я не должен купить одежду, которая подходит? — Он раздраженно закатил глаза. Итачи развел руками. — К сожалению, у меня нет встроенной в глаз измерительной ленты, поэтому, пожалуйста, просто выбери что-нибудь разумное. — Конечно. Как ты думаешь, что взять, стандартный вырез бикини или такой, где ягодицы немного торчат? Искренность взгляда Итачи заставила его рассмеяться. — Хотя бабушкины трусы будут лучшим выбором, — он хлопнул по борту машины и поднялся, но задумчиво обернулся. — Ты же знаешь, что им на самом деле насрать на ее достоинство, верно? — Я знаю. Но они заботятся о внешности, — взгляд Итачи смягчился. Шисуи подумал о своем бывшем кролике Лаки и о том, как они с мамой всегда находили время, чтобы очистить морковь, прежде чем скормить ее кролику, который должен был стать ужином. — Да. Они такие, не так ли? Он натянул шапочку пониже и направился в магазин.

***

      Медленные мысли, густые, как сироп. Сакура не была уверена, бодрствует она или спит. Она попыталась открыть глаза, Господи, Сакура не чувствовала своих век. Шум плавал вокруг ее головы, как облако, омывая ее волнами. Низкий, успокаивающий, льющийся… Время шло. Одна минута, а может тысяча? Неизвестно. Бормотание продолжалось, поэтому она снова попыталась открыть глаза, они были такими тяжелыми. — …никогда не прощу… — Ты сказал… что это не имеет большого значения, Ши… — …принцип дела!.. никогда раньше. Почему я должен быть…лифчик… — Ты никогда не возражал против того, чтобы раздевать или одевать…       Одевать? Раздевать? Бормотание становилось все отчетливее, и Сакура все больше убеждалась в том, что она спала очень глубоко. Ещё она уверена в том, что её стошнит. — Это моя точка зрения. Я не возражал, но почему ты отказался? — Потому что я ее знаю. Это неуважение, что-то личное, а не просто деловое.       Она знала, что где-то уже слышала этот голос! И это поразило затуманенный мозг Сакуры, как будто электричеством ударило. Она снова попыталась открыть глаза, издав тихий стон разочарования. — Черт! Уже? Сколько ты ей дал? — Должно хватить на всю поездку, даже несмотря на внезапную остановку. — Стоит ли нам увеличить дозу? — Я так не думаю, мы уже близко. Она может отключиться еще на девяносто минут, если мы дадим ей дозу, что будет проблемой, если они захотят поговорить с ней, как только она войдет. — Мы будем в глубоком дерьме, если она появится в сознании, а они этого не хотели.       Что-то в этом разговоре меня расстраивало. Кто-то был болен? О ком говорил этот знакомый голос? Что-то было не так? Что с ней было не так? Почему ей было так трудно пошевелить руками, открыть глаза? Жужжащий шум. — Они сказали, чтобы она была в сознании. — Серьезно?! — Похоже на то. Мы должны успокоить ее и тихо высадить. — Как, черт возьми, мы должны сохранять ее спокойствие без кетамина? — Это кетамин-пропофол. Она все еще будет слаба. Просто поговори с ней. — Господи, я не собираюсь, блять, разговаривать с ней, ты поговори с ней… — Я просто расстрою её…       Внезапно Сакура поняла, что не может открыть глаза, потому что они уже были открыты. Серый цвет был просто потолком… Где бы она ни была, она лежала на спине. Это была мягкая поверхность, но не кровать, и что-то твердое впивалось ей в бок. Она медленно моргнула. Теперь сознание возвращалось быстро. Там было окно, она могла видеть обрывки темно-фиолетово-розового неба, мелькающие среди крон деревьев, и могла слышать дорожные звуки. Она была в машине. Почему она была в машине, и чей был этот очень знакомый голос? Почему она не могла вспомнить кому он принадлежит? Чем она занималась раньше? Случилось что-то ужасное… что-то действительно плохое… подождите… ее пальцы дергаются… все было расплывчато, может быть, это был сон, но она клялась, что чья-то рука закрыла ей рот, схватила ее… Она ахнула, подняв руки, чтобы защитить шею. — Черт, она сходит с ума — Тихо! Позволь мне… Ее сердце бешено забилось. Ее схватили — острый укол в руку… там было лицо… Лицо этого человека. Этот голос.       Теплая музыка заполнила машину. Насыщенная, как карамель. Это был струнный квартет, и низкий мягкий звук виолончели скользил по коже Сакуры, как по атласу. Ее дыхание выровнялось, и она внезапно почувствовала себя спокойнее. Но она не была уверена в своих воспоминаниях и в том, была ли опасность.       Ее хватка ослабла, и она повернула голову в сторону. Двое мужчин сидели на передних сиденьях автомобиля. Волнистая черная голова и прямой чернильный водопад. Она увидела хвост, и она знала. Она знала. Она чувствовала себя странно отделенной от своего тела, Сакура даже не могла паниковать. Все было нереальным, далеким. Как в тот раз на вокзале. Она умрёт? Как и тот мужчина? Почему это снова случилось с ней? За вопросами было мало настоящего страха, просто какой-то отстраненный трепет. У нее пересохло в горле. Сакура заставила свои треснувшие голосовые связки говорить. — Ты причинил мне боль. Тишина повисла в машине, хотя играла песня на фоне, может это рэп? Даже если так, то почему он такой мелодичный, как виолончель. — Ты сказал… ты сказал, что поможешь мне, — она снова заговорила. — Что ты сказал? — свирепый шипящий шепот. — Тише. Громкость музыки увеличилась, но Сакуру это не остановило. Она пошевелилась, чтобы сесть, пытаясь подложить под себя локоть. — Куда мы едем? Кудрявая черная голова на водительском сиденье делала быстрые движения — вбок, затем вперед, затем снова вбок. — Что ты со мной сделал? Последовало еще одно долгое молчание. — Кхм, — сказал незнакомый голос. Ужасно гладкий, стоит заметить, что он был выше, чем у другого. В уголке ее зрения вспыхнул отражающий блеск, и внезапно в зеркале заднего вида появилась пара глаз. — Привет, Сакура. Я Шисуи. — Пицца-друг? — Она уставилась. — Кто? — Темные брови нахмурились над глазами. — Хф, это не важно, не разговаривай с ней, — прервал Итачи. Звук этого голоса сжал ее желудок в узел. — Но ты же сам сказал, что я должен поговорить с ней! — Тихо.       Их разговор был странным, даже очень, было слишком сложно анализировать что-либо. Сосредоточиться просто невозможно. Ей удалось приподняться на одном локте. Ах, в ее боку, должно быть, была пряжка ремня безопасности. Внезапное отсутствие этой боли разбудило ее еще больше. — Она вроде до конца пришла в себя. Мы должны что-нибудь сказать. — Пожалуйста, Шисуи. — Нет. Нет. Я не хочу делать то, что ты предлагаешь, твои планы отстойные. — Извините, но может кто-нибудь скажет мне, что происходит? — её рука дрожала от усилий при попытке приподняться, это нехорошо. Она вздохнула и попыталась дотянуться до сиденья, чтобы подтянуться. — Эй, Сакура? Ты с нами? — снова голос Шисуи. — Угу. — Извини за это. Мы здесь не для того, чтобы причинить тебе боль, я обещаю. Мы просто приглашаем тебя на ужин. Она сделала паузу. Какого хрена они ей дали? И что за ужин такой? Глаза в зеркале, казалось, поняли. Смех заполнил машину. — Нет, правда, я серьезно. Это просто ужин. Верно, Итачи? Длинноволосый мужчина молчал. Шисуи вздохнул. — Забудь о нем. С тобой все будет в порядке. По крайней мере, на сегодняшний вечер.       Напряженный выдох был едва заметен. У нее закружилась голова. Она была в движущемся автомобиле с убийцей. Да, это правда, это происходит, ее мышление потихоньку прояснилось. Они хотели, чтобы она поверила, что с ней все в порядке, потому что им нужна была спокойная и уступчивая девушка. Но она была в машине. С человеком, который фактически признался в убийстве человека. Никто не знал, что Сакура была здесь. Они куда-то везли ее, и она не знала, как долго они ехали. У нее не было возможности узнать, как долго она была без сознания. Час? День? Они уже могут быть очень далеко от Стэнфорда. Но если так, разве Ино уже не взбесилась бы? Если только… они не могли причинить ей вред тоже? Какой это был день недели? Разве не скоро был День благодарения?.. Чем больше она думала, тем быстрее сила возвращалась к ее мышцам. Ее конечности все еще были тяжелыми, но Сакура думала, что сможет открыть дверь машины и вытолкнуть себя. Ее мама отдала ее на гимнастику в детстве, чтобы она знала, как подтягиваться и переворачиваться, но как быстро они двигались? Ей нужно посмотреть в окно. Но девушка не хотела, чтобы они знали, что она может двигаться.       Сакура лежала головой на стороне пассажира, поэтому она могла видеть лицо нового парня, но не могла видеть Итачи. Хорошо. Это может предотвратить панику. Но он был в гораздо лучшем положении, чтобы схватить ее во время побега, чем водитель, хотя и в худшем положении, чтобы увидеть, что она задумала. Перекатиться на другую сторону сиденья не лучшая идея, она определенно привлекла бы к себе внимание, если бы начала копошиться на заднем сиденье. Они сказали, что она еще не в норме. Они были правы, но ей нужно было сыграть на этом, если у нее был хоть какой-то шанс застать их врасплох. Если бы у нее был хоть какой-то шанс пережить это. И вот, слепой ужас поглотил её, он начал пульсировать глубоко в голове, вызывая кислоту в желудке. Сакура держалась крепко. Вдох. Выдох. Ясное мышление было самым важным сейчас. Они тихо разговаривали, отправляя кому-то сообщение о времени прибытия. Ей нужно было что-то сделать. Было бы слишком поздно, если бы они приблизились к месту назначения. Она подтянулась еще немного, отодвинулась назад, чтобы опереться плечом о дверь и ослабить давление на локоть, все еще не полностью выпрямленный. Их разговор шепотом продолжался, теперь это был спор. Она изучила дверь напротив: стандартная защелка. Если бы она могла завести руку за спину и отпереть свою дверь, открыть ее, смогла бы она пнуть противоположную дверь достаточно сильно, чтобы откатиться назад и выпасть? Она понятия не имела, каковы были дорожные условия или их скорость. Она медленно поднялась выше, пытаясь выглянуть в противоположное окно, они двигались не слишком быстро. Ее охватило замешательство. Что-то было не так; это был жилой район. Мимо мелькали дома и деревья, и в них было что-то знакомое… Ее пальцы заколебались на замке позади нее. 一 Не надо. Резкий звук донесся с пассажирского сиденья; она невольно втянула воздух. — Скорость около сорока. Это звучит относительно медленно, но это не так. Тридцать пять — это максимум для «нормальной» посадки. Также тебе нужно будет преодолеть любые препятствия, а не просто выпрыгнуть из машины. На твоей стороне есть почтовые ящики, на которые ты не обращаешь внимания. Ты была бы мертва до приезда скорой помощи, если бы попала в них. Она молча уставилась на его затылок. Он не обернулся. — Тем не менее, у тебя правильная идея с твоим положением. Центр спины помогает распределить удар, — добавил он.       Сакура не думала, что когда-нибудь попадёт в такую комичную ситуацию. Даже Шисуи открыто пялился. — Что? — Спросил Итачи. — Ты только что… ты только что дал заложнице конструктивную критику ее попытки побега? Голова Итачи повернулась, чтобы посмотреть в окно. — Я объяснил факты, которые отпугнули бы разумного человека. И блокировка от детей все равно включена, так что ей всё равно не удалось бы выбраться. Ах, и ещё, не называй ее так. Лицо Шисуи изменилось. Он начал так сильно смеяться, схватившись за бок одной рукой, склонившись над рулем, что Сакура начала бояться за свою жизнь по совершенно другой причине. — О, мне так жаль, — начал он, вытирая слезы с глаз, — Я полагаю, тогда мы должны называть ее гостьей? Видите ли, на Земле, когда вы насильно похищаете человека… — Мы можем продолжить этот разговор позже, Шисуи. — Ох, ну конечно, — ответил он, все еще посмеиваясь. Он снова поймал взгляд Сакуры, — Я действительно сожалею обо всем этом, Сакура. Что бы ни случилось, это необходимо, но на самом деле тебе не нужно мириться с какой-то фальшиво-вежливой «гостевой» ерундой, если ты не хочешь. Я лично хотел бы видеть, как ты будешь вести себя дерзко рядом с ними, ради бога, кто-то должен… — Шисуи. Прекрати. Разговаривать. — О, теперь ты приверженец правил, да? Клянусь, находясь в пределах пятисот футов от дома, твой мозг переключается в режим маленькой зануды. — Шисуи. — Хорошо, хорошо. В любом случае, мы приехали, — он не соврал, машина начала катиться к остановке перед коваными воротами. Последовала долгая пауза, пока Шисуи вводил что-то на клавиатуре со стороны водителя.       Все мысли о побеге мгновенно вылетели из головы Сакуры при виде этих ворот. Они могли бы отвезти ее в Мексику или Канаду, и она бы не удивилась. Они могли бы отвезти ее на кукурузное поле где-нибудь в Айдахо, или на тускло освещенный причал в Луизиане, или в изолированную хижину у ледяных берегов озера Мичиган, и в этом было бы больше смысла. Из всех мест во всем мире, куда, по ее мнению, могли отвезти ее похитители, это было последнее место, о котором она могла догадаться. Ворота открылись, и машина медленно покатилась по длинной мощенной дороге, прежде чем остановиться. Две передние двери захлопнулись, когда ее похитители вышли. Мозг не хотел ничего понимал, кроме двух слов, которые крутились в голове: Дом Саске.

***

      Ее отвезли в дом Саске.       Это была шутка? Невероятная удача? Ловушка? Они были в Кармеле. Кармел у моря. Она чувствовала запах соли в воздухе. Ее собственный дом был всего в пятнадцати минутах езды отсюда. Ее мама тоже. Ее грудь скрутило. Ей нужно было время, чтобы подумать, обдумать, выяснить, кто был врагом — все ли были врагами? Но затем ее дверь открылась, ее окутали сумерки, и чья-то рука нежно держала ее за локоть, уговаривая ее выйти. Она вышла. Ноги немного подкашивались, но хватка на руке крепко держала её. К счастью, это был Шисуи, а не Итачи, но его прикосновение все еще смущало ее. Как может кто-то, кто причиняет ей боль, заботиться о том, упадёт ли она? Будут ли они продолжать быть вежливыми с ней, пока не убьют ее? Зачем кому-то это делать? Никто не был добр к тому мужчине на вокзале. Но почему они были в доме Саске? Ради психологических пыток? Они причинили вред или убили семью Саске? Они собирались показать ей тела, чтобы помучить ее? Почему это произошло? — Вот так… Хорошая работа, Сакура, — пробормотал Шисуи. С каждым шагом к ней возвращалась некоторая сила в ногах, и к тому времени, когда они достигли порога, она уже стояла самостоятельно. Очень знакомый порог. Она уставилась на ряды рододендронов на клумбах под окнами. Садовник Учих посадил их только в прошлом сезоне. Она сходила с ума, не так ли? Из всех вещей, которые должны были произойти дальше, Шисуи позвонил в дверь. Да, она определенно сходила с ума.       Дверь распахнулась почти сразу, и мозг Сакуры, должно быть, действительно взорвался. Там было знакомое лицо Микото, матери Саске, элегантное, но такое теплое. Она сменила свое обычное сдержанное выражение на удивленный восторг, смешанный с трепетом. — Сакура! — воскликнула она, взяв ее за руки и заключив Сакуру в объятия, целуя в каждую из ее щек. Сакура подчинилась, её тело онемело. От нее пахло Микото, и она, безусловно, выглядела живой и здоровой. — Была ли поездка очень неудобной? Обычно это занимает всего полтора часа или около того, надеюсь, вы не попали в слишком большую пробку? Рот Сакуры открывался и закрывался бесшумно, как у рыбы. Заговорил Шисуи. — Мы хорошо заботились о ней, и она уже чувствует себя лучше. — Хорошо, хорошо, я рада это слышать, Шисуи, спасибо, — сказала Микото, все еще держа руки Сакуры, — Вы с Итачи присоединитесь к нам за ужином? Шисуи неловко прочистил горло. Сакура поняла, что Итачи все еще задерживается у машины. Он помахал Микото, которая коротко улыбнулась в ответ. — Это щедрое и очень заманчивое предложение. Ваша индейка знаменита, но, боюсь, нам нужно готовиться к обратному пути. — Конечно, — сказала Микото, намекнув на что-то неопределимое в ее голосе. — Мальчики, берегите себя. Увидимся завтра рано утром. — Конечно, просто напишите нам, когда все будет готово. Сакура, поездка с тобой оказалась приятной, — он отвесил глубокий поклон им обеим, улыбнулся и повернулся, чтобы вернуться к машине. — До встречи! — Микото помахала рукой, когда они отъезжали. Сакура ошеломлëнно смотрела им вслед, не веря своим ушам. Но чувство облегчения, безопасности, просто не приходило. — А теперь… — начала Микото, пропуская Сакуру в фойе и закрывая за ними дверь, — ты, должно быть, устала. Могу я принести тебе что-нибудь перед ужином?       Теперь, когда она была наедине с Микото, без убийц в поле зрения, ее начали охватывать смятение, страх и паника. Слезы хлынули, и у нее перехватило дыхание. Ее руки начали дрожать. — Ми-Ми-Микото… Что… — О, Сакура, — Микото заключила ее в объятия, когда она начала плакать, — Сакура, бедняжка. У тебя, должно быть, так много вопросов. Пожалуйста, не плачь, все будет хорошо, мы объясним. Знаешь, Саске ждёт встречи с тобой. Я попросила его дать тебе минутку побыть одной, чтобы привыкнуть. Её мысли бились из стороны в сторону. Она едва могла связать пару слов. — Но-но-но… — Шшш, шшш, все в порядке. Я думаю, тебе просто нужно… Боже, Сакура, что на тебе надето?       Смущенная, она посмотрела вниз. Она была одета в дешевые шлепанцы, незнакомую пару спортивных штанов и мешковатую зеленую рубашку с надписью «Сучка Горошек» над изображением стручков гороха. Микото покачала головой и, нахмурившись, пробормотала имя Шисуи себе под нос. — Не волнуйся, ты можешь одолжить одно из моих платьев, — она помогла Сакуре снять шлепанцы, затем направилась к коридору, ведущему к спальням. Рука Сакуры метнулась с удивительной скоростью и схватила ее за запястье. — Микото, пожалуйста, почему я здесь? Что… Микото нежно взяла ее за руку. — Послушай, пожалуйста, постарайся расслабиться. Ты в безопасности. Мы все обсудим, но это долгий разговор, так что давай сделаем это за ужином. У нас есть то самое тыквенное ризотто, которое тебе так понравилось два года назад, — Сакура обнаружила, что ее ведут за руку по коридору в ванную. — Пока я ищу платье, ты можешь освежиться. Улыбаясь, Микото тихо закрыла дверь, оставив Сакуру одну в просторной ванной комнате.       Её голова раздулась из-за объема поступившей информации. И это только малая часть дела! Всё нужно переварить, а только потом говорить. Она выглядела измученной, испуганной, растрепанной. Чья это была одежда? Кто-то другой одел ее. Что еще они могли с ней сделать? Почему Микото не беспокоилась об этом? Почему Микото ни о чем не беспокоилась? Какое объяснение она могла бы предложить, чтобы этот опыт с похищением стал приемлемым? Она была в реалити-шоу? Было ли все это продуманной многомесячной шуткой? Убийство на вокзале даже не было реальным?       Тихий голос в ее голове — тот же самый, который все время говорил ей, что Итачи был человеком с вокзала, и что ее мать, возможно, действительно шпионила за ней — сказал ей, что это просто не так.       Ее взгляд блуждал по большому окну на дальней стене над ванной. Лунный свет просачивался сквозь него, освещая вид на задний двор и бассейн. Если она сломает стекло, она могла бы сбежать. Было бы трудно перелезть через изгороди и каменные стены сада, но она, возможно, сможет это сделать. Но куда она пойдет? Она могла дойти до своего собственного дома пешком, но зная, что ее мама установила подслушивающее устройство в её комнате, нашла кому-то работу в Стэнфорде, чтобы шпионить за ней, возможно, за ней следили машины, следили за ее передвижениями через ее мобильный телефон. Был ли ее дом на самом деле безопасным местом для побега? Был ли совет от настоящего убийцы — что она не могла доверять никому, никому, теперь, предположительно, включая ее семью, семью Саске — возможно, правильным?       Она подкралась ближе к окну, чтобы изучить защёлку, забравшись в глубокую ванну в римском стиле. Он открылся достаточно легко, но застрял из-за неиспользования. Она потянула сильнее. Если бы она могла выйти, возможно, она могла бы остановить машину. Может она могла позвать на помощь? Соседи доверяли Учихам, и никогда не поверили бы ей. Она не знала, где находится полицейский участок в ее собственном городе. Как она могла не знать такой важной информации? Но если кто-нибудь мог ей помочь, отвезти её туда, может тогда… — Сакура? — Стук в дверь заставил еë выпрыгнуть из ванны от неожиданности, — Могу я войти? — Эм, минутку, — сказала она, спуская воду в унитазе и быстро запрыгивая обратно в ванну, чтобы снова закрыть окно и проверить не оставила ли она следов в ванне. А после ряда действий помыла руки. Она может вернуться позже и попробовать снова, если не вызовет подозрений. Она выключила воду и вытерла руки, переводя дыхание. — Всё, вы можете зайти. — Смотри, что я нашла, Bottega Veneta как раз твоего размера. Я боюсь, что это прошлый сезон, но персиковый цвет должен подойти тебе, — Микото заглянула в комнату с осторожной улыбкой на лице. — Спасибо, — она тонко улыбнулась. Никогда в жизни так не заботилась о том, как она выглядит. Но нужно было подыграть, чтобы получить тот заветный шанс вернуться в ванную в одиночку. — Всегда пожалуйста, — Микото повесила платье на вешалку рядом с туалетным столиком и положила расческу на мраморную стойку. — Я подожду снаружи, дай мне знать, когда тебе понадобится помощь застегнуть молнию.       Сакура кивнула и надеялась, что ее ответная улыбка не выглядела слишком натянутой. Дверь закрылась, и она машинально оделась, стараясь не смотреть с тоской в окно. Она внезапно подумала о камерах, она должна была подумать об этом раньше, но это был дом Учиха, они бы не поставили камеры в свою ванную, не так ли? Но у них было время узнать, что она придет. Это было возможно. Она не оглянулась на случай, если это правда. Если они видели, как она исследовала окно, надеюсь, они подумали, что она решила отказаться от этого плана. Сакура провела щеткой из кабаньей щетины по волосам, поскольку неуверенность росла с каждой минутой. Ей нужно было заставить руки перестать дрожать. Ей нужно было казаться спокойной и уверенной. У нее было достаточно много хороших воспоминаний с этой семьей: прогулок, поздних завтраков, даже отпусков за границей и случайных круизов. Они ожидали, что она даст им шанс. Она закрыла глаза и сосчитала до десяти, вдыхая через нос и выдыхая через рот. Она сосредоточилась на каждом мазке расчески, скользя по спутанным прядям, позволяя им разделиться и улечься. Она не стала ждать, когда мисс Микото постучит, поэтому она сама открыла дверь. — Не могли бы вы помочь мне сейчас, пожалуйста? — Конечно, — сказала Микото, сияя. Она вошла в комнату, ее улыбка стала шире, когда она оглядела Сакуру с ног до головы. — Я была права насчёт платья, ты выглядишь потрясающе. И спокойнее, я так рада, — она встала позади Сакуры и начала застегивать платье. — Я знаю, что это должно было быть странным опытом, Сакура, поэтому спасибо тебе за непредвзятость. Я бы предложила тебе принять ванну и немного времени, чтобы сделать прическу, но я полагаю, ты голодна. Пошли поедим?       Она поправила волосы Сакуры, чтобы они правильно падали ей на плечи. Что-то в ловких движениях пальцев Микото напомнило Сакуре паука, плетущего паутину, но она заставила себя стоять спокойно. — Хорошо, — Микото предложила ей руку и повела в столовую.       Верный своему слову, Саске, был там. Он стоял и разговаривал со своим отцом, Фугаку, оба были одеты в идеально белые рубашки и брюки. Ее сердце ускорилось, стуча где-то в горле. Саске любил ее по-своему, не так ли? Поможет ли он ей? Знал ли он обо всем этом? Он поймал ее взгляд и слегка улыбнулся, делая шаг вперед. — Сакура. Ты хорошо выглядишь. Мне жаль, что прошло так много времени с нашей последней встречи, — он взял продолговатую коробку с обеденного стола и открыл ее для нее. Ожерелье ярко блестело на фоне темного бархата. — Это для тебя, — сказал он, подходя к ней сзади, чтобы застегнуть его на ее шее. Её шею как будто перевязали кнутом.       Ее сердце ушло в пятки, но она успешно подавила слезы. Прошло много времени, прежде чем она доверилась своему голосу, чтобы говорить без дрожи. — Спасибо, — она заставила себя кивнуть Фугаку. Стоический мужчина изобразил легкую полуулыбку. — Рад видеть тебя, Сакура, всегда рад. Пожалуйста, присаживайтесь, вы, должно быть, умираете с голоду.       Она рассеянно кивнула, не зная, как она сможет съесть еду, но она не может проигнорировать просьбу. Мысли о яде или наркотиках приходили ей в голову, и это имело смысл как и остальная часть этой ситуации, она чувствовала странную апатию к этой идее. Она ничего не могла сделать, чтобы избежать таких вещей, если они действительно хотели сделать это с ней. Но почему?       Фугаку сел во главе изысканно украшенного стола, освещенного свечами, Саске справа от него. Сакура знала, что от нее ожидают, что она займет место рядом с ним, что она и сделала. Микото сидела напротив них, слева от мужа. Саске держал ее за руку под столом, и она подавила дрожь. Вошел юноша, неся серебряную супницу с дымящимся супом, и начал наливать немного в тарелку каждого посетителя, начиная с нее, с гостьи. Она отчаянно пыталась поймать его взгляд, но парень был полон решимости избегать ее взгляда. Он бы не помог. Фугаку церемонно прочистил горло и обратился к ней. — Я знаю, что День Благодарения не раньше следующей недели, но спасибо, что присоединилась к нашему раннему маленькому празднованию, Сакура, даже если все происходит в последнюю минуту. Все немного более формально, чем обычно, но это потому, что сегодня особый случай. Этот разговор давно назревал.       Она ждала, совершенно неподвижно. Рука Саске была теплой в ее руке, его легкое пожатие должно было успокаивать, а не вызывать тошноту. Она почти поверила ему. Почти. — Я сожалею, что вызвал у тебя стресс из-за. э… — обстоятельств твоего приглашения. Боюсь, это было необходимо, потому что… Звонок мобильного телефона прервал его. Микото бросила на него острый взгляд. — Фугаку. Пожалуйста. Он взглянул на экран и встал. — Мои извинения, это важно. Можете приступить к трапезе, — он встал из-за стола и вышел в зал.       Сакура изо всех сил пыталась подавиться ложкой супа или двумя, пытаясь игнорировать тяжесть тишины. Но была счастлива, что рука Саске наконец оставила ее в покое. А может она расстроилась? По правде говоря, она не была полностью уверена, что чувствовала в тот момент. Из зала донесся голос Фугаку. — Да, это он. Хорошо, хорошо, а как насчет тебя? Хорошо. Вообще-то мы на ужине, но… нет, это не проблема, продолжайте… Почему бы и нет, это так. У нас были планы с прошлой недели… Правда?.. Нет, завтра она вернётся в универ, если только не захочет остаться подольше… Конечно. Не хотите ли вы поговорить с ней?       Сакура не смогла скрыть своего шока, когда Фугаку вернулся с телефоном в руке, протягивая его ей. Она встала и приняла приглашение, приложив его к уху, остро ощущая, что все их глаза и уши устремлены на нее. — А-алло? — Я разговариваю с Сакурой Харуно? — сказал грубый голос. Смутно знакомый. — Да, — боже мой, она полностью ошеломлена. — Это шеф полиции Пало-Альто, Шимура. Мы получили жалобу о пропаже человека, и я хотел лично проследить за этим. Я так понимаю, ты ужинаешь со своей второй половинкой и его семьей? —…Гм. Да, — Она чувствовала их взгляды на своей коже, и они слышали, как она замялась. — Ты планировала поужинать с прошлой недели? — Вроде того. — Ты цела и невредима?       Она колебалась. Поверит ли он ей? Стоит ли разрушать небольшое доверие Учиха из-за «неправильного» ответа на вопрос? С чего бы ему вдруг проявлять к ней личный интерес? Это была какая-то ловушка? Ее взгляд встретился с взглядом Фугаку, и она обнаружила, что говорит медленно. — Я… в порядке, — Фугаку одобрительно кивнул. — Я так понимаю произошло недоразумение. Я сообщу твоей матери и местной полиции Монтерея. Спасибо, что поговорила со мной. Теперь ты можешь вернуть Фугаку телефон.       Когда она передавала телефон, онемев, Сакура знала, что, по крайней мере, приняла правильное решение держать рот на замке. Шимура фактически сказал, что ей не стоит обращаться в полицию из-за этого. Удивительно, что у Шимуры не только был личный номер телефона Фугаку, но и каким-то образом он точно знал, где ее найти.       В одно мгновение, план побега через окно стал до невозможности бесполезным и глупым. Она не может просто взять и вылезти из окна, и побежать в полицию Монтерея. Теперь не может. Было крайне важно, чтобы она убедила Учиха в том, что будет сотрудничать, потому что альтернативы не было. У них были какие-то связи с правоохранительными органами. Кем же была семья Учиха, которых, как она думала, так хорошо знала? Фугаку вернулся к разговору. — Да?.. Нет, что вы… всегда пожалуйста. Приношу свои извинения за доставленные неудобства… Ты тоже, наслаждайся остатком своего вечера, — он повесил трубку и вернулся на свое место за столом. У Сакуры не было выбора, кроме как сделать то же самое. Фугаку махнул юноше вернуться, жестом приказав ему забрать холодный суп.       Сакура невидящим взглядом смотрела, как на закуску подали салат из цикория с розовым перцем, террин из лесных грибов и крудо из трематоды. Вместо этого она потянулась за бокалом вина. Микото восприняла это как хороший знак и одарила ее еще одной улыбкой. — Это было достаточно тяжело для бедной Сакуры, Фугаку. Пожалуйста, давай всё объясним. Она ничего не могла сделать, кроме как слушать. Фугаку кивнул, проглотил кусочек салата и начал. — Я хочу, чтобы ты знала, что это трудный разговор и для нас, Сакура. Не наше дело говорить тебе об этом, но из-за некоторых решений, которые твоя мать приняла в отношении твоей жизни. Хм, Я уверен, что все они были сделаны с наилучшими намерениями для тебя, но у нас нет выбора. Она резко подняла взгляд. Она не ожидала, что разговор пойдёт в ту сторону, и это точно ей не нравилось. — Как много ты знаешь о бизнесе своей семьи? — он потянулся за булочкой из хлебницы и начал лениво намазывать ее маслом.       Сакура нахмурила брови. Она ожидала, что он уже знает правду, поэтому согласилась с этим. — Не так много. Мама избегает разговоры о бизнесе или деньгах. — Безусловно, достойная точка зрения, — он кивнул, задумчиво пережевывая. — Мы все хотели бы защитить наших детей от окружающего мира, но иногда родители оказывают ребенку медвежью услугу, защищая от всего. — От чего именно мне нужна защита? Фугаку открыл рот, чтобы ответить, но Микото положила свою руку на его. — Сакура, то, что Фугаку пытается тебе сказать… трудно даже начать… — Ваш бизнес — это семейный бизнес. Харуно были частью «Коза ностра», американской мафиозной семьи, на протяжении нескольких поколений — Саске прервал, откусывая большой кусок салата. — Саске! — Микото упрекнула его. — Лучше быстро сорвать пластырь, — ответил он, жуя.       Все взгляды обратились к Сакуре, которая рассмеялась. Звук эхом отразился от стропил, неуклюже возвращаясь к ее ушам. Больше никто не смеялся. — Извини, я думала, ты имеешь в виду, типа, Крестного отца, — сказала она, прочищая горло. — Ну, по сути, да. Я это и имел ввиду, — Саске пожал плечами. — О-о, — она подавилась тихим звуком, почти закашлявшись вином. Саске похлопал ее по спине, потянувшись за стаканом воды для нее.       Очевидно, она не доверяла Учихам, ложь была повсюду, но что-то было не так. Чувство беспокойства превратилось в страх, а затем и в ужас, когда все странные кусочки головоломки ее жизни, казалось, встали на свои места. Это было немного похоже на то, как тебя сбил грузовик: в один момент ты идешь, небо и земля находятся на своих местах, а потом вдруг…       Ей едва ли нужно было перечислять доказательства. Все эти кузены и партнеры, неотличимые от сотрудников… Все эти таинственные деловые предприятия… Всё их богатство, влияние ее матери… Ее мать — человек способный замаскировать сотрудника под хранителя и заставить его переехать в другой город только для того, чтобы она могла установить подслушивающие устройства в комнату своей дочери, следить за ее приходами и уходами…       Как ни странно, единственной последующей мыслью Сакуры было то, что, возможно, именно по этой причине она выиграла соревнование по выездке в пятом классе, хотя все знали, что Мими Сэлинджер была лучшей наездницей.       Они владели компанией по импорту соуса для макарон, это было не так? Разве не импортные помидоры Сан-Марцано заплатили за обучение Сакуры? Она была слепой и глупой, не так ли? Спустя время она поняла, что смотрит в никуда и ей нужно ответить. — Я… понимаю. Эм. В некотором контексте это имеет смысл, — ей потребовалось еще несколько минут тишины, чтобы просто посидеть с этим откровением, ее голова была странно пуста. Учиха терпеливо ждали, наблюдая за ней, пока они ели изящными вилками еду. — Ты закончила со своим салатом? — спросила Микото. Они уже поели. — Гм, да, — сказала она, внезапно почувствовав себя актрисой в пьесе. Она подумала, что, возможно, все это было сном, или они снова накачали ее наркотиками. Возможно, она скоро проснется в своей постели, готовая тащить Ино за волосы в столовую на поздний завтрак. Это была не ее жизнь, не так ли? Если бы это была книга, какой была бы следующая строчка? — Эм, могу я спросить, поскольку вы сотрудничаете с моей семьей, вы тоже…? — Конечно, дорогая. Вот почему мы знаем, — мягко сказала Микото, откидываясь назад, чтобы официант убрал ее тарелку. — И… вы всё знали? Как долго? — спросила она, взглянув на Саске. Он быстро кивнул. — Твоя мама не хотела, чтобы ты знала. Мы должны были уважать ее желания. — Но ты не уважаешь их сейчас. — Твоя мать немного заставила нас действовать, Сакура, — сказал Фугаку. — Есть кое-что, о чем тебе нужно знать, и тебе давно следовало рассказать. — Вы имеете в виду… что-то помимо того факта, что моя собственная семья… — О, как красиво! — Микото воскликнула, аплодируя, когда была выставлена целая жареная индейка. Корочка блестела на серебряном блюде, заваленном гранатами, виноградом и зеленью. — Скажи Елене, что она действительно превзошла себя в этом году, Доминик. — Конечно, мэм, — официант торжественно кивнул и начал разделывать индейку быстрыми, профессиональными движениями ножа.       Может быть, она действительно спит? Ох, как бы она хотела, чтобы это оказалось правдой. Она потянулась за своим бокалом вина и обнаружила, что он пуст. Саске сразу схватился за бутылку; наполнил её бокал с осторожной полуулыбкой. Она не могла заставить себя заставить улыбнуться в ответ. Она терпеливо ждала, пока официант уйдет, чтобы принести гарниры. — Он знает? — Помощь всегда неоценима, — это все, что Фугаку мог ей сказать.       Итак… Похоже, что весь мир знал про это, кроме неё. Она действительно такая идиотка? Неужели она действительно могла быть такой глупой так долго? Она положила руку на голову, внезапно почувствовав головокружение. — Сакура? Ты плохо себя чувствуешь? — спросила Микото, её голос был хриплым от беспокойства.       Она неуместно рассмеялась, не в силах больше продолжать этот фарс. Мир, на котором была построена ее жизнь, рушился у нее под ногами. У неё ничего не осталось, ей больше не за что было бояться, за что можно было крепко держаться и бороться. Если всё сказанное правда, то она не сможет жить как раньше, её жизнь больше не будет прежней. Все это время было иллюзией, абсолютно всё. Ей нужно было… позвонить своей маме. Для подтверждения. Чтобы быть уверенной. Но они никогда бы ей этого не позволили, не так ли? Саске потянулся к ее лбу, но она резко отмахнулась от его руки. — Не прикасайся ко мне, — она поднесла льняную салфетку к губам, стараясь, чтобы ее не вырвало на собственные колени. — Сакура, я знаю, что это сложно принять. — Да что ты?! — она невесело рассмеялась, — Скажи мне, ты установил какие-нибудь подслушивающие устройства в моей комнате в общежитии? Тишина была такой густой, что ее можно было разрезать ножом для масла. — Так вот для чего нужна была веб-камера, да? — она повернулась прямо к Саске, — Или это был мой телефон? Теперь, когда все карты были на столе, он выглядел почти виноватым. — Это ведь был подарок, так чтобы мы могли поговорить. У нас не было выбора, потому что… — О, так у тебя была веская причина для этого, не так ли? Интересно, какая у тебя была веская причина накачать меня наркотиками и похитить? — Это звучит невероятно, Сакура, но я думаю, ты поймешь, как только узнаешь правду. Здесь мы на твоей стороне, — поморщилась Микото. — О, я уверена, — сказала она, вонзая вилку в индейку и нарезая ее ножом, — Мне так не терпится это услышать. Нахмурившись, Фугаку открыл рот, но Микото положила руку ему на локоть. — Поставь себя на ее место, дорогой.       Сакура жевала мясо, не чувствуя его вкус, переводя взгляд с одного блюда на другое, пока подавали по два блюда за раз: соусники и картофель «три пути», нежное осеннее овощное пюре с белым трюфелем и швейцарским мангольдом, панчетта гремолата и тортеллини с утиным конфи, тыквенным велюте с орехами и кукурузой «Семейная реликвия». Суккоташ с маслом из копченого шалфея и не менее чем пятью различными соусами — пятью! Такой избыток, такой нелепый избыток, подобным которому она наслаждалась всю свою жизнь, безмозгло, бездумно, как зомби, не потрудившись остановиться, чтобы подумать, откуда на божьей зеленой земле на самом деле появилось богатство, которое сделало все это возможным, или… — Мы будем рады ответить на любые твои вопросы о бизнесе, Сакура. Начиная с того, что мы делаем, и заканчивая тем, как мы это делаем. Потому что мы хотим, чтобы ты была вовлечена, — сказал Фугаку.       Сакура уронила вилку. Он с грохотом упал на блестящий пол, звук эхом отразился от похожего на пещеру потолка. — Простите? Саске нырнул за вилкой под стол и жестом попросил у Доминика новую. Фугаку серьезно кивнул, встретившись с ней взглядом. — Ну, настолько вовлечена, насколько тебе хотелось бы. Здесь у тебя есть большая свобода выбора. С этого момента мы стремимся быть полностью открытыми, и это включает в себя рассказ о том, чего не сказала бы твоя мать, потому что ты имеешь право знать. Мы можем только надеяться, что ты примешь правильное решение с этой информацией. — Что за информация? — у нее пересохло во рту. Саске увидел, как она потянулась к бутылке вина, и наклонился вперед, но она отбросила его руку и налила себе. Фугаку не колебался. — Сначала тебе нужен некоторый контекст. Как ты, возможно, знаешь, наш способ ведения бизнеса пришел в упадок за последние несколько десятилетий. С восьмидесятых годов правила были смягчены, и сферы бизнеса, которые раньше были незаконными, теперь совершенно законны и открыты для крупных конкурентов. Нам пришлось приспосабливаться ко времени, к меняющимся технологиям и к увеличению власти среди различных картелей, особенно здесь, на западном побережье. Наш бизнес, вероятно, выглядит не так, как ты себе представляешь. Мы больше не имеем ничего общего с торговлей наркотиками, и многие из наших предприятий находятся на должном уровне. — К чему вы клоните? — резко спросила она. — Я хочу сказать, что вокруг осталось не так много влиятельных семей «коза ностра», особенно за пределами Нью-Йорка. Район залива Монтерей, с его историческими связями с Италией, является чем-то вроде аномалии. Обе наши семьи изначально приехали сюда ради взаимной выгоды для нас и кланов Восточного побережья, поскольку с годами зарабатывать на жизнь становилось все труднее. Но в конечном итоге мы добились успеха здесь; следовательно, Учиха и Харуно — две крупнейшие и самые могущественные семьи «коза ностры» на этом побережье. Ну, на самом деле, единственные семьи. Хотя мы должны были работать вместе, мы были в состоянии войны в течение многих лет. До недавнего времени.       Она жевала медленно, бездумно. Война? Она могла вспомнить только, что их семьи когда-либо были дружелюбны. — Что изменилось? — Межсемейные войны — это кровавые, ужасные вещи. Одна семья причиняет зло другой, и они мстят друг другу на протяжении поколений, никогда не прощая, никогда не забывая, никогда не двигаясь дальше. После смерти твоего отца твоя мать объявила себя главой твоей семьи. Немногие женщины могут это сделать, но она сделала. Именно она, наконец, положила всему этому конец, заключив сделку с главой нашей семьи, Мадарой Учихой. С моим дедушкой. Саске мимоходом упомянул о своем дедушке, она никогда его не встречала. — Что за сделка? — Сделка, которую, как у нас есть основания полагать, она намеревается сорвать. Сделка с твоим участием. — Фугаку отложил вилку и откинулся назад, глядя прямо на нее. — Я? — Еда превратилась в лед в желудке Сакуры. Фугаку медленно, целенаправленно кивнул. — Она хотела соединить наши семьи навсегда. Она предложила брак по договоренности: ты — её единственная дочь и наследник Учиха.       В ушах у неё зазвенело, и Сакуре вдруг показалось, что она находится под водой или издалека наблюдает за собой, сидящей за этим столом. Она почти могла видеть шок и изумление на своем собственном лице. Она повернулась, чтобы посмотреть на Саске, тело скрипело. Он смотрел на неё в ответ. Спокойный и серьёзный взгляд, и лишь намек на беспокойство выдавал небольшую складку между его бровями. — Я. должна. выйти. замуж. за. Саске? — Ну, надо сказать, что вы должны были пожениться, когда вы оба были бы немного старше, — Фугаку прочистил горло.       Она уставилась на люстру, позволяя ей ослеплять ее, создавать белые пятна в ее глазах. Ее мать всегда любила Саске, всегда говорила о том, какой он хороший мальчик, всегда смягчала контроль, когда она была с ним, всегда поощряла ее проводить время с его семьей… Вся ее жизнь была подставой. Шуткой. Микото, должно быть, прочитала ее мысли, потому что она протянула руку через стол и положила ее на руку Сакуры. Но она даже не почувствовала этого. — Сакура, это решение было принято с наилучшими намерениями для всех, чтобы избежать дальнейшего кровопролития. Мы всегда надеялись, что вы с Саске поладите. Что и произошло, все было естественно, само по себе, даже не пришлось влиять на это. Мы никогда не хотели лишать тебя выбора, но представь наше облегчение от того, как хорошо все шло, когда вы двое начали встречаться в школе и так быстро сблизились!       Она была так удивлена, не так ли? Когда милый, популярный, но тихий Саске внезапно пригласил ее на свидание. Все остальные девушки чуть не умерли от ревности. Она чувствовала себя такой особенной, такой желанной, такой избранной… Она действительно была избранной. И ей играли. Все играли. Винтик в коварной машине, недостаточно умный, чтобы понять свое собственное положение, понять, как ее используют и для чего. Возможно, она заслужила все это. Минуты шли. — Моя мать… согласилась на это? Моя мать? — тихо спросила она, нуждаясь в подтверждении. — Она сама предложила эту идею, — повторил Фугаку, — Но, похоже, она недавно передумала. Или, возможно, она никогда не собиралась доводить сделку до конца, мы не знаем. — Итак, ты видишь, Сакура, нам пришлось вмешаться, и нам пришлось действовать быстро, — добавила Микото. — Один из наших информаторов обнаружил сегодня, что она собиралась… Эм. Забрать тебя из университета. Возможно, она поняла, что мы разгадали ее предательство, и хотела держать тебя подальше от нас. Нам пришлось пойти на крайние меры, чтобы добраться до тебя раньше, чем она, чтобы мы могли честно объяснить ситуацию. Мы хотим, чтобы ты могла сама решить, хочешь ли ты присоединиться к нашей семье без ее влияния. Это твоя жизнь, и это должно быть твоё решение, хотя мы просим тебя принять во внимание жизни, которые ты спасешь. Мы считаем, что если бы ты вышла замуж за Саске, у твоей матери не было бы другого выбора, кроме как снова поддержать союз наших семей. А без альянса это будет война. — Зачем ей беспокоиться? — Сакура спросила вслух, в основном для себя. — Почему она использовала меня в качестве разменной монеты, а потом вдруг передумала? Что она с этого выиграет? — Мы можем только предполагать. Мы знаем, что она любит тебя, Сакура. Мы все любим, — мягко сказала Микото, слегка сжимая ее руку. — Может быть, она хотела, чтобы ты вышла замуж по любви. В конце концов, теперь ты приближаешься к возрасту, когда ты можешь этого захотеть. Я не знаю, но она в замешательстве. Мы все знаем, что ты любишь Саске. Это правильный поступок, и я думаю, она смирится, если увидит, что этот брак действительно то, чего ты хочешь для себя. Мы были свободны от насилия в течение многих лет благодаря вам двоим, и оба наших бизнеса более финансово стабильны, когда мы работаем вместе. Но опять же, выбор за тобой. — Сакура, — Саске вытер рот салфеткой, развернувшись на своем стуле лицом к ней. Он взял ее руку в свою и, к ее полному шоку, нежно поцеловал костяшки пальцев. Он соскользнул со стула, одно колено ударилось об пол. Его темные глаза посмотрели на нее из-под челки, и он достал что-то маленькое и квадратное из кармана. О, нет. О, нет, нет, нет. Нет. Это не могло произойти прямо сейчас, не тогда, когда ей вылили правду на голову…       Его пристальный взгляд прожег ее, и она замерла, не в силах отвести взгляд. Он медленно и осторожно открыл коробку, позволив бриллианту блеснуть на свету. — Сакура Харуно. Ты единственный человек, с которым я мог бы видеть себя рядом всю оставшуюся жизнь. Возможно, наш путь был выбран для нас в начале, но я счастлив идти по нему с тобой рядом. Ты выйдешь за меня замуж?       Сакура, с широко раскрытыми глазами и совершенно ошеломленная, сделала единственное, что ее взбунтовавшийся желудок позволил ей сделать: Ее вырвало прямо на него.