История Ванессы Перегрин

Начало света

Ванесса пришла домой с пустой головой, лишь ветер гулял в ней. Её ноги автоматом привели девушку в спальню, где она упала на свою кровать. Она почти уснула, как вдруг зазвонил телефон. Это был Данил. – Да? – сонно ответила Ванесса, лениво протирая глаза. – Слушай, Ванесс, ты завтра свободна? – послышалось на другом конце провода. В голосе слышалось волнение. – А тебе чего надо-то? – Можешь завтра после пяти пойти в парк? – Зачем? – не могла не спросить Ванесса. – Надо кое-что обсудить. Связь внезапно прервалась: прервался интернет. Ванесса вспомнила, что ей надо бы пойти в душ. Но та проигнорировала эти мысли и просто оделась в спальное платье, легла в кровать и, полностью обессилев, сразу уснула.

***

Воскресенье прошло как обычно: Сергей Александрович опять обжёгся какой-то кислотой (наверное, опять соляной); Галина Николаевна снова орала на всех и вся каждый раз, когда это что-то шевелилось не в ту сторону и болтало не о том; Хината-сэнсэй уже в который раз был единственным во всей школе, который мыслил рационально; Чхве Да Хён, как обычно, не проводил никаких занятий по его предмету (он учитель музыки), а вместо этого рассказывал про Республику Корея, откуда он был родом. По сути, он был учителем географии, разве что по своей родине. Из школы Ванесса вышла пораньше. Да, в принципе, никто и не спрашивал у неё, идёт она прогуливать или у неё взаправду закончились уроки. К тому же, в воскресенье никакие из клубов не работали за исключением тех случаев, когда они могли к чему-то готовиться, поэтому в школе ей оставаться было незачем. Примерно с трёх до пяти Ванесса читала «Приключения Психи-Омега». Там детектив из семейства Омег, до мозга костей справедливый, узнав про какой-то ценный артефакт, решает его перехватить себе. В это время появляется его противник, вор-авантюрист, наслышанный о его свойстве исполнять желания, начал вставлять ему палки в колёса. На половине книги Ванесса посмотрела время. Увидев, что сейчас уже почти пять, девушка тут же вскочила с кровати и побежала на улицу.

***

В 17:18 она, давно замедлив шаг, пришла к парку Чепото. На входе девушку ждал Данил. – Привет, – Ванесса подошла к нему и облегчённо выдохнула. – У Нацуки опять проблемы. – не приветствуя, сказал Данил. – Господи! Ты серьёзно? – Absolutely. – Пф-ф-ф, – тяжело вздохнула Ванесса, вспомнив, что проблемы у розововолосой бывают только в одном месте, – капец, конечно. – Это я тебе ещё не рассказывал, что с ней случилось! – А можно ты и не будешь рассказывать! – Ты думаешь, я для чего тебя позвал? Ванесса лишь недовольно фыркнула. Она скрестила руки на груди, уже начав волноваться за свою подругу. – Ну так, я рассказываю или нет? – Да господи, рассказывай уже! Итак, блин, всё слишком беспокойно. – В общем…

***

В тот вечер отец Нацуки, Ансацу Фуцу, как всегда, пришёл домой пьяный. Цундере даже не пыталась от него спрятаться, поскольку знала, что он всё равно её найдёт, а потому, услышав его, продолжила заниматься своими делами на кухне. Однако через полминуты по зову «Bouffer!» Нацуки тут же начала накрывать стол. Ровно через две минуты, когда отец зашёл в кухню, там уже всё было готово. Даже не к чему было придраться. Когда Ансацу сел за стол, он пригласил Нацуки к столу, но она отказалась, сославшись на то, что не голодна. Отец вёл себя немного не так, как обычно, что немного спугнуло девушку, поэтому та и решила побыстрее уйти. Фуцу начал на неё злиться, причём совершенно по-пьяному: он взял вилку и швырнул её в Цундере, знатно промазав. – Ты сейчас же сядешь за стол! – яростно сказал отец, встав из-за стола. – А если нет? – дерзко выразилась Нацуки, которую уже начало бесить, что ей не дают спокойно уйти. – Тогда!.. Он за полтора шага оказался возле неё и схватил дочь за руку. – Просто скажи: тебя тот пацан накормил, да? – рявкнул Фуцу, крепче сжимая руку. – Да я неделю ничего не ела, придурок! – ещё злее ответила Нацуки. – Да? То есть я для тебя всего лишь misérable salaud? Он в первый раз её ударил. Звонкий шлепок разнёсся по комнате. – Отвечай! – Для начала научись по-японски разговаривать! – Хорошо, – «спокойно» сказал Ансацу и отпустил Цундере. – Хорошо, хорошо, по-японски – так по-японски. Но тогда уж скажи: я подонок, да? Я подонок? Нацуки промолчала. – Отвечай, putain! – Нет. – Нацуки пыталась ответить как можно более незаитересованной. – Нет? – Да. Ты просто эта твоя… путан, или как её. – Правда?! – У него уже была истерика, сначала тихая, потом просто вселенского масштаба. – Alors tu vas l'avoir! Она была уже готова на всё, но в тот день случилась крайность: отец, взявши Цундере за руку и управляя ею, снял с себя футболку. Торс мужчины угрожающе открылся её дочери: грудь густо покрывалась волосами, сужаясь к пупку, затем, расширяясь, шли вниз, оставив бока почти что открытыми. Затем своей второй рукой он снял с Нацуки майку и облизнулся. – Ты не посмеешь это сделать, – пытаясь не терять надежду, сказала девушка; она дрожала всем телом и прикрывала особо смущающие участки тела. – А ты в этом уверена? Фуцу отпустил её руку, сразу же взял её на свои и потащил в свою комнату...

***

– Когда это было? – пустым голосом спросила Ванесса. – В пятницу вечером. – ответил Данил. – А где она сейчас? – Там же, где была и ты. – Мой отец меня никогда не насиловал, – в голосе девушки появились малюсенькие оттенки злости. – Я имею в виду, что она сейчас в больнице. – Мфпх, – этим звуком она выразила больше мнения, чем могла бы сказать словами. – Что ты хочешь до меня донести? – не понял Данил. – Я имею в виду, что с ней? – Ааа… – Б, наверное. У Данила пропало всякое желание что-либо рассказывать. – Ну прости, – одумавшись, сказала Ванесса. – Прощу. Потом. В его кармане зазвонил телефон. – Алло? … Да-да, я. Вы что-то хотели? … То есть, я могу к ней зайти? … Нет? … А когда можно будет? … Может, в полшестого? … Вечера, конечно. … Ага, я Вас понял. До свидания. Посмотрев на время, синеволосый произнёс: – Ты меня тоже прости, но мне пора домой. Сайонара. – Пока. Ванесса решила немного посмотреть на деревья перед уходом к себе. В этом парке деревья желтели раньше всего: где-то листья сгорали на солнце, где-то они взаправду желтели, где-то листва продолжала быть зелёной, а в кронах некоторых деревьев даже появлялись красные краски. Ветер неспешно колыхал всё без разбора: что листья внизу, что листья сверху, что волосы Ванессы, что юбки среднеклассниц, сидящих во дворе кафе «Чепото», о чём-то рьяно обсуждая. А может, о ком-то. Этот островок леса даже как-то назывался. Кажется, «Акаи Мори». Во всяком случае, здесь было тихо, и от этого спокойно. Но к Ванессе снова и снова приходили мысли о Нацуки, одна страшнее другой, всех и не перечислишь, не то что расскажешь. Но на мысли, где Фуцу применял самые садистские приёмы своих возможных фетишей, девушка очень сильно, чуть ли не срывая, замотала головой и решила, что ей будет лучше зайти в кафе. На входе её встретила Сайори в костюме официанта. – Добрый вечер, чем могу быть любезна? То есть, привет, Ванесс! Может, ты чего-то бы хотела? – Мне будет лучше забыть о Нацуки. То есть, эм, привет, Сайори! А потом вот это вот… – Не надо извиняться, я понимаю. Но шампанское я тебе всё равно не продам! – С чего это? – Ну, нельзя. Тебе даже двадцати нет. – Не развози тут тоску, а? – Так, не надо мне тут! А не то-- – Ой, всё, хорош, «а не то, не то», блин. Сайори усмехнулась. – Может, ты всё-таки что-то закажешь? – Разве что бесплатно, – пошутила про саму себя Ванесса. – Не, прости, конечно, но так нельзя. – Можно тогда я просто посижу? – с надеждой в глазах (и в голосе, что главнее) выразилась Ванесса. – Просто посидеть можно. А пока никого нет, мы и поговорим нормально. – Сайори, приготовься: через полчаса – полная посадка! – предупредила Ллоун. – Я всегда готова! Они сели за столик возле окна, и взгляд Ванессы тут же упал на девочек. Они были одеты в подобие обычной школьной формы, у каждой на левом ухе была странная серёжка, но у всех одинаковая. Теперь, когда она была в непосредственной близости от них, девушка могла услышать, о чём они разговаривают. Конечно, из-за того, что девочки разговаривали на другом акценте, Ванесса с трудом их понимала, но, в общем, они всё-таки разговаривали о парнях. Хотя… Где-то она читала о том, что очень часто обрывки из контекста не соответствуют действительности. Да и много историй включало в себя этот базовый конфликт. Правда, в её любимых книгах об этом не было ни единой страницы, поэтому в точности этот момент она не могла проиграть. – Так, что ты там про Нацуки говорила? Голос Сайори вернул Ванессу в наш мир. Но, пропустив вопрос через свой мозг, девушка сильно об этом пожалела. – Н-ничего. – Ну, если ты ничего про неё не знаешь, то… – Не надо мне про это напоминать! – Про что? – непонимание на лицо. – Тебе лишь бы всё знать! – И? – Ты правда хочешь об этом знать? – Коне-ечно! – Хорошо, тогда слушай. Вот представь: отец приходит домой пьяный… – Ага. – …Просит тебя за стол… – Дальше… – …Ты отказываешься… – А что потом? – Господи, тебе правда интересно дойти до изнасилования? – Чего-чего? – Сайори конкретно была этим шокирована, да так, что в её открытом рту могла бы поселиться семейка мух. Противно, но что поделать. – Вот именно! – Б***ь, какого хрена? – из кухни донёсся голос Ллоун. – Ты про что? – крикнула Сайори. – Почему обязательно мы – самый опасный город в префектуре? – теперь Непроф вышла из кухни.

***

Прежде, чем я расскажу вам об их опасности и о том, как они до такой жизни вообще дошли, для начала я лучше расскажу историю их города. К концу 1880-х там был лишь каменистый ландшафт, и от этого никто даже речи не заводил о городе. По правде говоря, никто ничего на том месте и строить-то не собирался. Кроме тюрьмы. Из-за того, что местность была большая, её решили строить по всему периметру. Забегая вперёд, скажу, что на месте тюрьмы сейчас находится район Фитцпатрик. В середине 90-х строительство было завершено. В окрестностях случился небольшой подскок расследований преступлений, и туда сразу же хлынул поток заключённых. Сразу же из переполненных тюрем пришли ещё по несколько десяток человек, и ей пришлось ненадолго закрыться от остального мира. В начале Первой мировой войны Япония сохраняла нейтралитет, и ей никто не угрожал. Но Антанты убедили её объявить Германии войну. Но сначала, пятнадцатого августа, Японская империя поставила Германской ультиматум: «1. Все германские военные суда должны быть немедленно удалены из вод, находящихся в соседстве Японии и Китая; суда, которые не могут быть удалены, должны быть разоружены. 2. Германское правительство должно без всяких условий и без компенсаций передать японским властям всю арендованную территорию Киао-Чау до 16 сентября 1914 года в целях возвращения её Китаю.» Кто бы как на него ни реагировал, но Германия решила его проигнорировать. В полдень двадцать третьего августа Японии пришлось объявить ей войну. Через неделю, тридцать первого, в тюрьме случился разрыв пространственно-временного континуума, повлекшего за собой-- массовый психоз. В восемь часов утра преступников, как обычно, обходили, чтобы разбудить. За одним из них тюремщик зашёл, и, увидев его стоящим с пистолетом, эм… Ничего не успел сделать. Потому что пуля попала точно в цель. Ну а дальше… Этот преступник за несколько секунд вытащил у него все связки ключей, на бегу отразил несколько атак, открыл клетку и побежал дальше, передав другому половину из ключей. Сначала они открывали только «своих», но потом начали выходить все подряд, изначально с припасённым оружием, а потом даже без него в принципе, но все с желанием превратить это место в подобие концлагеря. Когда эта новость дошла до начальства, последовала команда стрелять. В общем, этакий бунт был подавлен, а самых главных отправили на допрос. За три с половиной часа каждый из полицейских выслушал по трём вагонам бессвязного бреда и тележку на полтонны о войне, про которую они (по логике) даже знать не должны были знать. А ещё там был некий Адольф Гитлер, какой-то СССР и немецкий говор. Насторожившись, один из полицейских спросил: – А какой сейчас год? – 1942, – шокировал его главарь. – Хорошо, – сказал полицейский. – Выведите его. С остальными решили сделать так же. По итогу совещания они решили, что такое сумасшествие лучше засекретить по крайней мере до окончания Великой войны. Двенадцатого мая 1932 года в той же камере опять случился разрыв вселенной. По правде сказать, его никто не заметил, потому что те, кто успел проскочить через него, тут же убили себя ложкой… Вот у меня вопрос: где можно купить убивающие ложки? Конечно, там много чего могло быть и с этой несчастной ложкой, и с ними самими (может, их просто сплющило в измерении, не знаю)… Но то, что с тюрьмой случилось дальше…

***

…Ванесса, конечно же, помнила, но из очередных размышлений её освободил гомон толпы в метрах двадцати от кафе. – Тебе лучше идти домой, иначе сейчас тебя они раздавят! – сказала Сайори. – Да, сейчас, – ответила ей девушка и посмотрела на время: 17:51. «В центре Токио сейчас час пик», – отметила для себя она, после чего посмотрела уже на Сайори и сказала: – До завтра! – До завтра, Ванесс! Девушка выскочила на улицу, пробежала и, остановившись, решила пойти домой через парк. Среди деревьев ей было как-то поспокойнее. По главной аллее она прошла за двадцать минут, и только сейчас она заметила, что на улице сильно стемнело. Кажется, смотря на подсветку под своими ногами, она вовсе не замечала, что над ней уже сгущался мрак. Войдя в город Чепото, на Ванессу обрушился городской шум, полностью оторвавший её от своих мыслей. Зачем отцу надо было насиловать свою дочь? Хотя, зная, что он был пьян, скорее всего, он даже не понимал, что происходит. Погодите, но в таком случае Фуцу бы давно откинулся, а Нацуки пришлось бы жить у кого-то, разве нет? Тем более, что она как раз крутит любовные романы с Данилом, так что это даже… А откуда она знает про их любовь-морковь? «Вспомнила! Данил сам мне про это говорил! Так, не отвлекайся… Это случилось в пятницу вечером. А когда именно? А зачем мне это вообще?» – Эй! Я тут ей «привет», а она стоит и молчит! Альфред, обидевшись, дал Ванессе щелбана, отчего та наконец-то его заметила. – Ой, привет! Я тут, эм, задумалась, – сказала девушка, увидев рассерженное лицо Фреда. Нервный смешок окончательно довёл его до гнева. – То есть я, по-твоему, на какую-то неинтересную мысль похож? Ты там вообще взбрендила? – То есть я, по-твоему, не имею права иметь свои мысли? – Да даже если у тебя мысли такие интересные, то имей совесть хотя бы поздороваться, если что! Класс. Не хватало ещё с кем-то перессориться. Сразу вспоминаешь, почему хотелось повеситься. – Кстати… Ванесса сразу обратила на него своё внимание. – …Ты зачем сюда пришла? – Да так, просто… – Да ладно тебе! У всего есть причина. – А у меня она должна быть? – Обязательно! – особенно воскликнул Альфред. – Спешу тебя разочаровать: я никогда с логикой не дружила, – грустно вздохнула Ванесса. Пора выдавать ей "Оскар". – Да впрямь! – Ага, – улыбнулась девушка. – Хорошо, – ответил Фред, – а сколько будет два плюс три? – Это арифметика, а не логика! – Хорошо-хорошо, просто понимаешь, я дошкольник, и у меня сейчас это наиинтереснейший вопрос, и если ты мне не ответишь, то я не буду спать по ночам! Понимаешь? – У мамы бы спросил, дошколяр, что, сложно? – Да, сложно! Тем более, что она никогда мне нормально не отвечает! Ну пожалуйста, ну отве-е-еть! – Господи, пять будет! – в гнев впала уже Ванесса. – Вот, вот, всё. Видишь, не такая уж у тебя-- – Мне всё равно, что там у меня! И вообще, если ты такой тупой, то почему-- – Замолчи. От неожиданности Ванесса даже замолчала. Альфред подобрался на опасное расстояние, слегка пригнулся и спросил: – Моим учителем побудешь? – Фу, Альфред! Девушка дала ему пощёчину, сразу же отскочила на два метра и ждала извинений. – Я знаю, что значит это лицо, но извинений ты всё равно не дождёшься! Тем более, что теперь мы квиты! – В каком это вообще смысле? – В том смысле, что ты меня рассердила, а я тебя. Всё честно! – Я тебе твою честность в ***у засуну, понятно? – А, теперь я понял, чего ты с логикой не дружишь. – Я никогда с ней и не дружила, спермотоксикозник! – Хочешь сказать, что… – Тебе сегодня просто повезло! Пока они ссорились, они вышли на главную площадь, где что-то было. Прислушавшись ("да помолчи, Альф!"), Ванесса поняла, что здесь идёт какой-то концерт. На одной из скамеек сидел Илья. – Ты уж прости, но я пойду к Илье, – немного по-с-с-с… по-ш-ш-ш… дерзко сказала Ванесса. – Иди, но ты ему там больно нужна! Девушка последний раз на него зыркнула и пошла к сидящему парню. Точь-в-точь в этот момент музыка сменила свой жанр. – Привет, – сказала Ванесса Илье. – Привет, – ответил он. – Хочешь сесть? – Ну это я и хотела сделать. Девушка села слева от него. Между ними стояла тишина, хоть музыка и заполняла их головы. Подняв голову вверх, она спросила: – Звёзды красивые, не находишь? – Не знаю. Наверное. Но ты красивее. Ванесса посмотрела на Илью и слегка покраснела. Парень это заметил и спросил: – Думаешь, я тебе секрет раскрыл? – Нет, не думаю. Просто в такой атмосфере это звучит как… ну, как флирт, что ли. – Да? Тогда прости, если смутил. – Ничего. Мне не в первой. Первый вальс закончился, и теперь начался другой. От первых двух нот Илья вскочил и: – Можно ли Вас пригласить на танец? Просто музыка моя любимая. – Почему бы и нет? Ванесса встала напротив него, взяла одну его руку и отвела в сторону; вторую она положила сзади на плечи. Илья сделал то же, но вторую руку он положил ей на талию, отчего девушка покраснела сильнее. – Ладно тебе краснеть от того, как принято! – Прости, просто… Тут Ванесса подняла на него свои глаза: в уличном свете он был, наверное, прекрасен. – Что-то не так? – Нет, всё хорошо, просто… Илья шагнул левой ногой в её сторону, Ванесса отвела свою правую ногу назад. Как принято. Танец быстро развился у неё в душе: медленное покачивание их тел, этот тихий свет, а это «падение», когда Ванесса держалась чуть ли не на руке Ильи, когда их губы чуть не слились в поцелуе… Она поверила, что может кого-то любить. Наконец это закончилось, начался новый трек, и Ванесса сказала: – Давай останемся. Просто это уже моя любимая. – Как хочешь. Ванесса отступила правой ногой назад, а Илья подставил на её место свою левую. И опять всё по кругу, правда, танец был более драматичным, а свет как будто стал ярче, как будто они были под светом прожектора, а концовка пришла вообще сама собой: они поцеловались, хотя, кажется, никто этого даже не хотел. Это тоже закончилось, и снова началось что-то ещё, но это уже не было ничьим любимым. Они разомкнули свои губы, и Илья сказал: – Может, пойдём отсюда? – Давай, – улыбнулась Ванесса. Выйдя из площади, они подумали, что на улице уже полная ночь, хотя часы на телефоне девушки показывали 19:16. Они шли молча. Выйдя из города, Ванесса протараторила: – Чур у нас ничего не было. – Я тоже это хотел сказать! – усмехнулся Илья. Девушка остановилась и посмотрела вверх. – Надо потом как-нибудь выйти на природу. – Не, ну ты либо флиртуешь, либо напилась! Признавайся, что натворила? – Во-первых, я не пила, но очень хотела. Во-вторых, я ещё ничего сегодня не натворила. А в-третьих, позавчера Нацуки изнасиловали, а мы тут идём, танцуем и сосёмся без причины! – Ещё раз: когда-когда? – Позавчера вечером. А что? – Ну-ка пошли, – сказал Илья. – Куда? – За мной. Парень побежал в лес, наверное, надеясь, что их там точно никто не услышит. Девушка же бежала за ним, надеясь, что он хоть где-нибудь остановится и расскажет, что же случилось. – Да остановись ты уже! – крикнула она. – Сейчас, почти, – ответил он. Парень внезапно остановился и присмотрелся к дереву. Последовавшее за ним «всё, пришли» сбило её с толку. – Ты мне не поверишь, но! «Но?!» – удивилась Ванесса. – Короче, здесь позавчера я видел Куана, – пытаясь сдержать удивление, сказал Илья. – Того самого? – К сожалению. Ванесса снова посмотрела вверх, но небо было закрыто кронами деревьев. – Б***ь, мало нам было летом! – закричала девушка. – Не кричи. – Я и не кричу, – сразу же успокоилась та. – Я выказываю открытое негодование. После недолгого молчания протяжное матерное слово вывело Илью из ступора. – Я вспомнил, что хотел сказать! Может, её отец не сам это сделал? – В каком это смысле? – Ну смотри: он же всегда избивал Нацуки, правильно? Правильно. По поводу и без-- – Нет, без повода не было. – …Ну, тогда это даже логичнее. Короче, я про что: он бы никогда свою дочь, то бишь Нацуки, не изнасиловал. – С чего это? – С того, что если бы это и случилось, то случилось бы намного, намного раньше. А так… – А зачем им обоим это вообще нужно? – Не знаю. Странно просто… – Хорошо, давай так. Я тебе тут типа не верю, а потом, когда меня придут убивать, я побегу целовать тебе ноги, хорошо? – Да пожалуйста. Тогда домой? – спросил Илья. – Если знаешь, куда, – ответила Ванесса. – Тогда побежали.

***

Когда началась Вторая мировая война, тюрьме стало заметно хуже. Очередной разрыв пространства-времени, который стал обыденностью, опять привёл к появлению новых людей. Но на этот раз всё стало куда серьёзнее. Ведь в тюрьму пожаловал сам Адольф Гитлер. Правда, с обшарпанной головой, с костылём вместо правой ноги и долгосрочной амнезией. Пройдя мимо него, можно было подумать, что это был какой-то клоун, и в лучшем случае пройти мимо. Ну, а в худшем… – Простите, молодой человек, а я где сейчас нахожусь? – обратился тот к какому-то человеку. На секунду этот человек, которого звали Эдуард, задумался, но затем понял, что может повернуть его к себе (если он его не разыгрывает, конечно). – Я и сам не знаю. Но я знаю одно: в этом жестоком месте нам нужно держаться вместе, – и подмигнул. У Адольфа о нём сложилось хорошее впечатление. Он попытался улыбнуться, но придержал эмоции при себе. – Идите за мной. Я Вас кое с кем познакомлю. Эдуард повёл его в свою камеру, где его уже ждала его банда. – Ох ты ж! – Да тебя же за него убьют! – Ты же знаешь, кто он? – Тебе, наверное, повезло! – А это вообще он самый? – Да, он; да, мне повезло; да меня за него убьют, и что? Мне это когда-то мешало? – А кто я такой? О чём вы вообще? – спросил Адольф. – Да как же кто? Вы – Адольф Гитлер, фюрер Германского рейха! – Мне это ни о чём не говорит, – сказал Адольф, немного подумав. – Значит, теперь ты будешь в нашей банде, – ответил Эдуард. Так началась новая жизнь фюрера, который о себе не знал ничего. Вместо этого он переучивался драке, убийственным приёмам, шпионажу, психологии во всех смыслах – в общем, становился полноправным членом банды. В числе всего прочего, он пытался рисовать. В такой жизни они провели полтора месяца, прежде чем Эдуард объявил: «Пора». Двадцать второго сентября в шесть утра они вышли из камеры и сразу выстрелили в двух охранников, попутно задев трёх заключённых. Они пошли в конец коридора, чтобы расстрелять командира. Только открыв дверь, они обнаружили комнату пустой. – Что за х***я? – крикнул главарь. – Ни с места, Эдуард! – успел крикнуть кто-то из соседних охранников, прежде чем оказаться застреленным. К последнему подключились ещё пять, заставив воздух гореть от проносящихся пуль, мимоходом задевавших людей. Адольф выстрелил охраннику в голову, потом в другого, прежде чем попасть в очередного заключённого. – Адольф! – закричал Эдуард, пропустив одного из охранников, которого, к их счастью, остановил один из банды, выстрелив в плечо. Потери несли не только охранники, но и заключённые (в смысле, члены банды): например, охранник, который был к ним ближе всех, застрелил троих из шестнадцати. В конце концов Адольф с Эдуардом, рассвирепев, начали стрелять невпопад, из-за чего застрелили ещё тринадцать «невинных» людей. Тем временем… В округе завыли тревожные сирены: ещё немного, и тюрьма превратится в концлагерь. И все, кто разбирался в этом, понимали, что это приведёт к тяжелейшим последствиям их вселенной. Чтобы этого не допустить, Горо-дзи сам отправился туда решить проблему. Через десять минут возле здания были уже три бригады, когда приехала бригада Горо-дзи. В отличие от остальных, он ворвался внутрь, уже зная, что будет дальше. Он чувствовал. – Посмотрите, кто к нам пожаловал! Неужто сам Горо?! – Горо-дзи, – сквозь зубы процедил полицейский. – А я вижу, среди вас появились новые члены! Неужто сам фюрер? – Я не фюрер, я – его тёзка. – Вот как?! Интересно даже, как ты ему мозги промыл! – Сам же знаешь, как! – ехидно воскликнул Эдуард. – Ну, если так… Горо-дзи набросился на главаря почти полностью мёртвой банды, попытавшись удержать его всем своим весом. Эдуард не растерялся и тут же перевернулся на спину. – Ах ты ж тварь! – прикрикнул Горо-дзи. Он взял его за воротник и со всей силы бросил влево. Обоим было достаточно по полсекунды, чтобы встать. Адольф, как и все вокруг, были заворожены и ничего не могли с этим сделать. Горо-дзи и Эдуард набросились друг на друга, пытаясь схватить друг друга. От них летели капли крови, у Эдуарда вылетел клык, придясь Адольфу в лоб, Горо-дзи потерял кофту, а они всё дрались, дрались, и дрались… Наконец Адольф пришёл в себя, схватил пистолет и выстрелил в Горо-дзи. Не попал. Воспользовавшись моментом, главарь банды оттолкнул полицейского, схватил его за рубашку и потащил к месту портала. Адольф следовал за ними, держа пистолет на Горо-дзи. Придя к разрыву, Эдуард ехидно улыбнулся и сказал: «Добро пожаловать домой!» – после чего бросил полицейского в разрыв. Адольф ударил Эдуарда с ноги, отчего последний полетел за Горо-дзи. Чтобы не попасть в руки полицейским, он выстрелил себе в голову, надеясь упасть в портал. Но он злополучно закрылся, и его уже бездыханное тело упало на бетонный пол.

***

Только придя в школу, Ванесса поняла, что здесь что-то не так. А здесь точно было что-то не так. – Ложись! Девушка ударилась лицом об пешеходный камень, сверху на ней лежал Данил. – Что за-- Над ней со свистом пролетел камень, и Ванесса не на шутку испугалась. – Походу, война начинается, вот «что за», – ответил Данил. – Зачем? – Затем, что у нас есть межклубные отношения. Для начала давай встанем. Прежде, чем девушка встала, президент литературовцев успел поймать очередной камень. – Короче, Альфред с Миленой поссорился. – Чего? С кем-с кем? – С Миленой. Ну, из клуба видеоигр. – Ты думаешь, я тупая? Или у нас в школе есть две Милены? – Вторая – в оккультном. Просвистевший над головой камень заставил девушку повернуться сначала назад, где в засаде сидел Альфред, а потом в сторону, где камень упал. Его уже подбирал Виавэ. «Ну, понятно», – подумала она, посмотрев на его лицо, точь-в-точь совпадавшее с его именем. – А ты, кстати, заметил, что Фред стал каким-то злым? – Ты так лучше не думай, он ни в чём-то не виноват вообще, – сказал Данил. – Давай лучше в школу зайдём. – Там ещё хуже. – Давай тогда-- Камни начали беспорядочно свистеть над головами, издавать неестественный грохот, людей вокруг стало больше, ведь они все повыходили из своих укрытий и начали разговаривать, создавая ещё больше шума, и Данилу пришлось прокричать Хиро свою просьбу. К счастью, тот услышал его и тут же побежал быстрее камня, только что пролетевшим у него над головой, внутрь школы. По коридорам им пришлось бежать очень быстро: в любой момент окно, ведущее в кабинет, могло открыться и из него могло прилететь всё, что угодно: начиная от ручек и карандашей, заканчивая учебниками в твёрдом переплёте, углы которых как будто были заточены ножами. Кстати, про ножи: Илья, вышедший из клуба, увидев Хиро и Ванессу, сначала достал один из таких, но потом запихнул под ремень обратно, увидев, что это именно они. – Хиро, сможешь забрать Киру? – Какую ещё Киру? Незнакомка вышла из кабинета. К её виду никто не присматривался, но её окровавленную руку он заметил сразу. Взгляд Ванессы начал расплываться, и она перестала различать лица людей. А ещё её начало тошнить. – Идти можешь? – спросил у Киры Хиро. – Конечно, – ответила девушка. – А с ней что? – Ей камнем в голову зарядили, – ответил парень уже на бегу. – Стой! Буквально в пару сантиметрах от них пролетел один учебник. Потом ручка, два карандаш, ещё один учебник и лезвие от стружилки. – Бежим! Кира побежала вперёд, пригнувшись, Хиро последовал её примеру. Ванесса подалась назад, заметив какое-то пятно за окном в кабинет, но в следующую секунду оно прилетело ей по лбу. Боль сделалась ещё больше, хотя девушка её уже не ощущала. «У меня шок», – подумала последняя капля трезвой Ванессы, прежде чем раствориться. – Блин, Ванесс! – прокричал Хиро, сильнее прижав её к себе. Поднявшись на второй этаж, каждый подумал своё: Кира, не поверив своим глазам, пыталась сдержать панику; Хиро высматривал путь в медпункт; Ванесса, увидев разноцветные пятна напротив себя, смогла вернуть каплю трезвости, которая подумала вот что: «Если мне бы сказали, что здесь война, я бы поверила», – прежде чем снова раствориться. – Это уже вообще не смешно! – Ты думаешь, кому-то было смешно? Внезапно налетевший на Ванессу Данил заставил струю желчи мощно вырваться из неё. – Знаете, что?! – И что же? – Паника Киры достигла предела. – Ещё чуть-чуть, и мечта Ванессы исполнится! И вообще, скорая уже с минуты на минуту приедет, так что бегите вниз! Данил отразил одну из атак. – А какая мечта у неё исполнится? – Потом расскажу. Быстрей, быстрей, быстрей! Хиро пришлось взять Ванессу на руки, девушка же машинально поддалась. Кира с Даней бежали сзади, постоянно подгоняя их. На улице их уже ждали. Вскоре школьный двор наполнился воем сирен: скорая помощь уже перехватывала человека за человеком, а они всё не заканчивались; полицейские пытались разнять друг от друга враждующие стороны, пожарные содействовали им и вытаскивали школьников, атакующих с крыши. – Быстрей, быстрей, быстрей, – повторяли Данил с Кирой как мантру. Хиро повстречался взглядом с литературовцами и тут же побежал в их сторону, всё ещё неся в руках Ванессу. Данил и Кира, обогнав их, неслись со скоростью пули, чтобы спросить один и тот же вопрос: «Где скорая?» – А где? Внутри вся скорая! – Ещё одна машина должна приехать, – ответила Юри. Да, она умела сохранять спокойствие. – И когда она будет? Вой снаружи ответил на вопрос Данила. – Вы нас там обыскались или что? – рассвирепел парень, передавая им Ванессу, которая, скорее всего, уже была без сознания. Врачи ему ничего не ответили, но своим видом дали ему понять, что очень спешили и всё так же спешат: они тут же уложили девушку, сели рядом с ней, по пути закрыв дверь, водитель нажал на газ и они молниеносно помчались в больницу. – Не знаю, как вы, но я уже в школу не зайду, – сказал Хиро и пошёл домой. – Эй, Факелоголовый! – крикнул ему Йоичи, и первому пришлось его подождать.

***

Ванесса вернулась в сознание только спустя три дня, и, по правде говоря, её еле откачали. Сначала она даже позавидовала самой себе, но через день опять пожалела о своей живучести. «Таракан я хренов», – подумала Ванесса. – Скажите, пожалуйста, а когда я смогу уйти отсюда? – А вам уже лучше? – спросила его лечащий врач. – Намного. Даже лучше, чем ещё раньше. – Ещё раньше – это когда? – Когда мне было десять. Тогда я пошла в третий класс, у меня были друзья… И всё, чего мне не хватало для счастья – это печенье, шоколадное такое. – Наверное, я тебя поняла, – сказала Акира (так звали её лечащего врача) и вышла из палаты. – А сейчас меня для счастья не хватает только ножа, кухонного такого, – уже в пустоту тихо сказала Ванесса. Через полминуты врач прибежала с печеньем в одной руке, в другой – с кружкой чаю. – Вот, возьмите. Много сахара Вам всё равно нельзя, но одно печенье я Вам доверю съесть. – С чего так? – спросила больная. – Вы ведь больны, а от сладкого Вам может плохо стать. – Так не со всеми работает, Оме-сан, – сказала Ванесса. – А Вас как зовут? – спросила Акира, наверное, вспомнив, что у больных есть имена. – Ванесса. Ванесса Перегрин, если удобно. – Ванесса Пере… Перегурин, – с трудом выдавила из себя врач. Ванесса за два глотка выпила весь чай, съела печенье и упёрлась взглядом в кружку. Единственная мысль, которая заполняла её голову: «Это какая-то экстренная кружка». – К Вам сегодня никто зайти не должен? – Нет, вроде. – Просто скоро будет время посещений, и… – Нет, ко мне точно никто не придет. Оме-сан забрала кружку и вышла из палаты. Ванесса осталась одна. Через час к ней снова зашла Акира и спросила: – К Вам тут посетитель пришел. – Хорошо. Что Вы от меня хотите? – Может, Вы бы хотели побыть одни? – Нет, пусть заходит. – Заходи, – сказала врач уже куда-то в сторону. В палату зашёл Хантер. В чёрной толстовке, тёмно-синих штанах и в белых кроссовках, завёрнутых в бахилы, при всём своём общем виде выглядел немного нелепо, но не так уж и смешно. – Привет, Хантер, – как можно более добродушно сказала Ванесса. – Я бы не был таким весёлым, – ответил парень. – Значит, все опять ужасно? – спросила Ванесса, сняв с себя маску доброты. – Надеюсь, что не так. Ванесса лишь простонала. – Школу опять закрыли? – спросила девушка, чуть успокоившись. – То ли на три, то ли на четыре дня. В общем, на следующей неделе всё будет как обычно. – Не как обычно, а как через одно место. Через урок обязательно у кого-то что-то сорвётся, все будут как на войне, а через месяц все будем в городе-призраке жить. – С чего ты это взяла? – А ты в школе в понедельник был? – Не-а, я на больничном был. – А школу когда откроют? – Я не знаю, честно. – Ну и ладно, – вздохнув, сказала Ванесса. Между ними повисла тишина. – Слушай, – вдруг вспомнила девушка, – а ты случайно про Куана ничего не знаешь? – Про отца Йоичи? – переспросил Хантер. – Не знаю. Разве что я вчера кого-то похожего видел… – Сможешь описать? – Ну, по природе фиолетовый весь, в кожаной куртке (она, естественно, чёрная), джинсы были, – какие точно, не запомнил, – в общем, Йоичи, только старше. Лет на двадцать. – Ты уверен? Что-то ещё у него было? – Он на мотоцикле ехал, я ничего особого не заметил. – Ладно, проехали. – Мне кажется, что он как-то мог на Альфреда повлиять. – Ты же говорил, что в школу тогда не ходил! – Я его вчера видел, взъерошенный, весь из себя страшный. – Может, ты вообще не его видел? – перебила его Ванесса. – Ты уверена? – Когда я его в последний раз видела, он нормально выглядел. Но на пустом месте ругаться начал! – Может, ты и не его видела? – Ты мог и не его видеть. – на секунду Ванесса задумалась. – Стоп! – Что такое? – С чего ты решил, что я могла не Альфреда видеть? – А ты с чего так решила? – Просто он никогда не запускал свой внешний вид, вот и всё. – Тогда ладно. Ну, а всё-таки? – Что всё-таки? – Может, он на него повлиял как-то? – Конечно, он пришел и все проблемы тут же начались! – с сарказмом выразилась девушка. – Хотя, если честно, это имеет смысл… – Хантер, тебя мама зовёт, – сказала Акира. – Передай, что я уже иду! Попрощавшись, Ванесса потупила свой взгляд на потолок, думая о том, чем она заслужила такую жизнь. – Через полчаса обед, – услышала девушка Акиру.

***

Прошло двадцать лет с тех злополучных пор. Тюрьму давно снесли, но на его месте ничто не собирались строить. И тут разрыв-портал дал о себе знать. И очень сильно. В заново созданную каменную пустыню попала одна молодая пара. Их звали Гумэру и Юри Сора. Увидев вокруг себя пустынные пейзажи, они решились на строительство города. Но прежде, чем это сделать, им нужны были помощники. Эту проблему они решили очень легко: вернувшись в свою вселенную, они заручились поддержкой властей, набрали строителей и вернулись в наш мир. Тут они решили сначала построить маяк, а потом приступили к самому городу. К ним присоединилась ещё одна пара: Паул и Мия Перегрин. Вместе они провели много ночей, рисуя свой город, а днём воплощали свои идеи в жизнь. Но и рабочие не оставались в стороне, а даже наоборот, активно участвовали в созидательном процессе. Иногда это даже распространялось на чертежи, карты, рисунки… Но жизни одних из них закончились плачевно. За три года до этого у них родилась девочка по имени Ия. С тех пор родители боялись за свою жизнь. Когда об этом узнали Гумэру с Юри, они расспросили об этом подробнее. Когда Перегрины ответили на все их вопросы, они обещали сделать всё, что в их силах. Дело в том, что на Перегринах лежало некое проклятие главных героев: когда у них рождался первенец, они умирали очень рано. Чаще всего у них рождалась девочка, поэтому, когда у них рождался мальчик, они вздыхали с облегчением… И умирали ещё более мучительной смертью. И этот день наконец настал. Родители лишь на минуту забежали посмотреть на рабочих, как вдруг один из них выронил кирпич, который прилетел Мие на голову. Она упала замертво. Александр умер на следующий день. Переходя железную дорогу в двадцати километрах от строящегося города, он попал под поезд. Гумэру взял с собой Ию, перешёл в свою вселенную и отдал её властям, желая, чтобы она попала в другую вселенную. Только вот незадача: вселенная-то другая, но по отношению к какой – дело даже не десятое. Поэтому власти решили отправить Ию обратно в 1973 год вселенной OS-4' туда, где сейчас стоит Кошелёво, но на всякий случай имели это в виду. Только вот ещё незадача: иметь в виду-то они имели, а вот повлиять на неё – то есть на судьбу Мии – никто не мог… *** – Не знаю, как вы, но я уже в школу не зайду, – сказал Хиро и пошёл домой. – Эй, Факелоголовый! – крикнул ему Йоичи, и первому пришлось его подождать. – Знаешь, сейчас много чего про меня говорят… – Про тебя даже никто, кроме нас с тобой, и не знает, – сказал Хиро. Эта фраза показалась адресату очень странной… – Ты точно так думаешь? – спросил Вульфбой, стараясь игнорировать его слова. – Не считая его, конечно, – махнул головой Хиро куда-то в сторону. «Б***ь, он издевается!» – А про моего отца что-то известно? – Да нет, наверное. В последнее время по городу такие истории ходят, что… Ну, в общем, всякое ходит. – А ты его видел? – Переодетого тебя? Ну, такое чувство, что даже сейчас его вижу. – Я про Куана! – А, твой отец! Да, вроде видел. На очереди в кассу. Килограмм яблок и одноразовая посуда. А что? – Ты, б***ь, издеваешься?! – Почему? – честно удивился Хиро. – Я только один раз его видел и все. – Аргх!.. – Хотел что-то сказать? – спросил Хиро. – Да нет, ничего. Хотя, я бы хотел попросить… Хиро посмотрел на Йоичи с вытянутой вверх бровью, желая услышать просьбу. – Ты не думай обо мне так плохо, ладно? – Интересно, из-за чего же? – Из-за моего отца, – виноватым голосом произнёс Вульфбой. – Знаешь, я бы тоже хотел тебя попросить… – И о чём же? Хиро повернулся к Йоичи, сложил брови домиком и уже совершенно без сарказма произнёс: – Поговори в следующий раз с Кейтаро, ладно? – Что-то случилось? – Такое чувство, будто он меня уже не замечает, – замявшись, сказал Хиро. Йоичи промолчал. На слове «прощай» он завернул к себе домой, где ему предстояло пробыть следующие семь часов, прежде чем он уснул.

***

Ванесса зашла в школу ко второму уроку: раньше она всё равно не могла. На улице светило солнце: кажется, наступило бабье лето. Но в школе царила напряжённая атмосфера, и на солнышко за окном никто не смотрел. В коридорах было пусто. – Вы безответственный директор! – во всю глотку орала Галина Николаевна. Ох, девушка даже пожалела Сергея Александровича! – А Вы – ужасный учитель! Уже все на вас жалуются! – не менее громко сказал директор. – Только, в отличие от Вас, в моём присутствии никто никому войну не объявляет, ясно? – Да понимаю я, но знаете, что? – И что же? – Вам никогда в этой школе не доверился ни один ученик. – И что же это значит? – Это значит, что, если что, мне они поверят и всё прекратят. А Вас они в лучшем случае слушать не станут, а в худшем – будете рядом с Ванессой лежать! Так что я этот разговор вынужден прекратить. Вы свободны. Уходя, Галина Николаевна пробурчала что-то про то, что она его из-под земли потом достанет. Когда она ушла, Ванесса появилась в дверном проёме, и Сергей спокойно сказал ей: – А тебе, Ванесса, не надо подслушивать чужие разговоры. Ты, это, иди в свой класс, я сейчас приду.