Розы сорта "Сангрояль"

      Я стояла в нескольких шагах от взбешенной госпожи Орианы, взирая на ее ярость с лёгким непониманием.       — Моя жизнь действительно коротка, но ведь не этому ты, — тон высоко голоса поднялся, акцентируя внимание на неуважительном обращении. — С такой страстью завидуешь. Дело в нем? В Эретайне, так ведь.       — Конечно! — она злобно истерично расхохоталась. — В твоем жалком существовании нет совершенно ничего примечательного!       — Все равно не понимаю. Для чего тебе голова Детлаффа? Вот зачем его смерти искал бы род Мурлегем, я могу понять: давняя вражда из-за пленения Хагмара — главы рода, или может попытка повысить статус наследника, не имеющего звания Первородного…       — О да! Выбрать этого мелкого, надутого индюка было очень остроумной идеей, согласись? — брукса надменно сложила руки на груди, упиваясь своей проницательностью. — Идеальный кандидат на роль исполнителя. Его выгода столь очевидна, что никому и в голову не пришло бы, что юный Филипп лишь пешка в чужих, более опытных руках… Ещё на приеме, заметив, как он смотрит на тебя, я сразу поняла, что спесь мальчишки можно использовать в своих интересах. Думаешь, ты была нужна ему? Глупая дурочка! Хотя крови твоей он конечно хотел… Мы все хотели. Вот сегодня и мне представится возможность.       — Значит именно ты и поведала отпрыску древней фамилии историю с Адрианом? Но откуда сама-то узнала ее?       Брукса звонко, по девичьи рассмеялась, запрокинув голову назад. Все ее существо переполняла злобная радость превосходства, основанная на уверенности в своей несокрушимой, нечеловеческой силе.       — До чего же ты глупа, мерзкая девчонка. Да о дуэли Детлаффа с лучшим другом знает каждый вампир, даже этот мелкий недоумок Антуан Сенклер, что выполняет наши поручения словно послушная собачонка. Он был в диком восторге, очевидно услышав ее первый раз. Посыльному просто не терпелось обсудить этот мезальянс мирового масштаба хоть с кем-нибудь. Для удовлетворения своей словоохотливости, червяк даже придумал не слишком изящный предлог, чтобы зайти в мой дом: будто принес приглашение из дворца Анны-Генриетты. Что ж, не все вампиры так расположены к новообращённым, чтобы выслушивать сплетни о Первородных, но не я. Мне была известна эта история и раньше, так что лишние подробности…       — Решила использовать в своих интересах.       Плохо верилось в то, что Ориана была посвящена в детали дуэли Детлаффа и Адриана. Скорее именно словоохотливый посыльный и столкнул этот маятник, невольно поведав бруксе волнительную информацию, вместе со сплетнями о истоках вражды Эретайна с известным вампирский родом, недавно прибывшим в Боклер. Складывалось впечатление, что участники глупой трагедии собрались в Туссенте не случайно, а по воле злого рока, как актеры на подмостках дешёвого, бродячего театра.       — Конечно! — прервала мои раздумья госпожа. — Ох как же Мурлегемам понравилась идея о возможности отомстить!       — Всем?       — Кроме Винсента, разумеется, но Офелия заставила его дать слово чести о том, что мое имя останется в тени.       — Однако он нарушил клятву. Вернее собирался, — страх отступал, словно вода, обнажающая камни в отлив. Было сложно уловить причину, но я не боялась больше, а потому постепенно возвращала себе способность мыслить здраво, рационально.       — Природа Мурлегемов — трусость. Они всегда были такими. Я поняла его намерения, когда ты озвучила отправителя записки. Как подло… И предсказуемо. Филиппу никогда не тягаться с Первородными вампирами. Он был не способен выполнить свою роль.       — Убить Эретайна? Шутишь? Ты серьезно считала, что подобное возможно?       Вспомнив, как легко Детлафф справился с юным вампиром, на губы невольно выползла издевательская усмешка. Брукса же громко расхохоталась, запрокинув голову назад.       — Конечно нет! Гаденыш должен был уничтожить тебя.       — Но тогда Детлафф размазал бы по стене и его, и всех окружающих, да и стен бы не оставил, думаю.       При подобном исходе новый армагеддон Боклеру был обеспечен, от таких мыслей стало ощутимо холодно, а вот бруксу не волновали жертвы, даже среди сородичей, казалось ее оставляло равнодушным решительно все, кроме собственных интересов.       — Да какое мне дело до них! — заорала Ориана, злобно скалясь, подтверждая тем самым справедливость моих выводов. — Главное, что рядом больше не было бы тебя!       Ее лицо просветлело, черты стали мягче, движения плавнее. По красивому лицу проскользнули отсветы счастливых мечтаний.       — Ах как бы хорошо мы все зажили… Я бы утешила Детлаффа и, наконец, заняла свое место в его душе. Мы отправились бы вместе куда подальше отсюда и никогда не возвращались… — взор вампирши снова стал злым, жёстким, полнимаясь ко мне. — Так и должно было быть после смерти той паршивой девки — Сианы! Как ты умудрилась попасть ему под руку? Как смогла влезть в душу Детлаффу? Я чуть дар речи не потеряла, когда на приеме, который и затеян-то был лишь для того, чтобы сблизиться с ним, появилась ты! Да ещё за руку с Эретайном! Мое состояние в тот вечер было близко к отчаянию!       — Ничего не понимаю. Если целью смерти была всегда лишь только я, для чего розы? Зачем Филипп… — я встряхнула головой, силясь усвоить ход ее мыслей. — Почему было не уничтожить меня за пол года отсутствия благородных покровителей в моей жизни?       — Ох нет, дорогая, все не так просто. Нельзя взять и убить женщину Первородного, а потом наивно рассчитывать, что правда не раскроется. Для начала пришлось подкинуть идею с розами спесивому семейству Мурлегем, потом выждать, пока юнец окончательно выведет Детлаффа из себя. Ведь прямолинейность Эретайна всем известна, он не стал бы разбираться в хитросплетении интриг, а когда поиски зачинщика вывели его на Региса! Вот тогда мне действительно стало казаться, что судьба благосклонна, наконец, и ко мне. Оставалось лишь одно: прикончить уличную девку, чудом проскользнувшую в его постель, а свалить вину на лучшего друга, чтобы никого кроме меня не осталось вблизи от Детлаффа.       — А ты не пробовала просто признаться в своих чувствах, а не рушить до основания жизнь возлюбленного? — праведный гнев стучал в висках, заставляя злиться все больше, что совсем не способствовало самоконтролю.       Ориана была жестока. Даже для вампирши. Как можно делать больно тому, кого любишь? Эгоистично ранить и без того озлобленного на весь мир вампира, а потом ещё и выбить опору из-под его ног, лишив стаи окончательно. Детлафф наверняка обезумел бы от горя и одиночества.       — Конечно… Я намекала ему пару раз… Но он всегда оставался холоден, неприступен, непроницаем.       — Это очень жестоко, Ориана.       Праведный гнев уже клокотал в крови, путая мысли. Как смела эта вампирша желать зла моему Детлаффу?! Такому чуткому и раниму, такому зацикленному на сохранности и целостности своей стаи, такому… Родному.       — А терзаться веками, имея лишь призрачную надежду на случайную встречу, не жестоко? Нет уж, дорогая, другого шанса мне просто не нужно, ведь я не упущу этот.       Вампирша начала надвигаться на меня, выставив руки с острыми ногтями перед собой. Нужно было продолжить тянуть время, а для этого разговор не должен был прерываться. Я понимала всей душой, что моя жизнь зависит от ее болтливости, ведь Эретайн наверняка скоро выяснит суть происходящего и вернётся за мной, однако смирить бурю негодования оказалось достаточно сложно.       — Но как же Филипп? — тихо, едва слышно выдохнув, я взяла себя в руки, чтобы продолжить.       — Этот полоумный сопляк сам решил, что сумеет одолеть Первородного, для чего мне было разубеждать его? Ведь подобный выбор только усиливал его вину перед Детлаффом, а значит уменьшал шансы возможности наступления неприятных последствий для меня. Оставалось только подогревать спесь четы Мурлегем на медленном огне, не давая выплеснуться через край, до поры, до времени.       — А на балу-маскараде он проговорился, — спокойно закончила ее фразу я.       — Правильно, и значит настала пора переходить к финальному акту трагедии, на который, впрочем ему тоже не хватило духа.       — Как же ты умудрилась заставить их?       — О, это не было сложно. Подкинула Офелии идею, та передала новости сыну, а убить Детлаффа была уже его дурацкая затея, — вампирша саркастически усмехнулась. — Вот же идиот! Но какое мне-то дело до них и последствий, которые они навлекут на себя. Кстати, твою смерть я все же повешу на Винсента.       Разговор неминуемо подходил к концу, потому нужно было менять тактику, а значит стоило взбесить хозяйку до бессознательного состояния, чтобы спровоцировать на глупости.       — Только все эти усилия напрасны, дорогая. Детлафф Ван Дер Эретайн — мой. Он принадлежит только мне одной, окончательно и бесповоротно. Его привязанность так глубока, что смерть не охладит ее, а только усилит. Узнает он о твоей причастности, или нет… Это не важно.       — Ах ты мелкая мразь!       Брукса оскалилась, подняла руки, ожидая когда они покроются изогнутыми когтями и замерла с победной ухмылкой на лице. Вся ее поза напряглась, черты стали грубыми, выдавая нетерпеливое ожидание преображения, она даже поднялась на носочки, перед тем, как взлететь в воздух. Казалось, что я слышу частое биение мертвого сердца… Секунды сложились в минуты и…       Ничего не произошло.       Взволнованный, облегченный вздох вырвался из груди, когда на искаженном натугой лице отразилось недоумение. Я вздрогнула и во весь дух понеслась вдоль забора к воротам, подгоняемая истошным воплем, полным истеричной паники. Кованая решетка была очень частой, однако мое хрупкое телосложение вновь выручило, позволив протиснуться через прутья. Ориана успела схватить край куртки, но адреналин, кипящий в крови не позволил так просто сдаться. Выскользнув из одежды я осталась по пояс голой, с подранными колючими ветками плечами, что усиливало запах крови, но все же по эту сторону забора, в то время, как чертова брукса бесилась изнутри. Вот только тяжёлые ворота были заперты, а перебраться через них без своих способностей она не могла, по крайней мере не быстро.       Рассудительность побуждала не терять времени, потому ноги сами понесли меня по темной улице. Скоро показалась широкая, круглая площадь, состояние которой вселило такую непоколебимую уверенность в мою душу, что я остановилась, развернулась лицом к чернеющему ночной мглой проулку и замерла в ожидании преследовательницы, прикрывая обнаженную грудь руками.       Брукса выступила из мрака, растерянная, всклокоченная, злая. Ее взгляд метался, оскал кривил лицо до неузнаваемости, захлестывая жестокую душонку бешенством.       — Это вино, дорогая Ориана. Бочку доставили пару недель назад, якобы от мастера Эретайна. В нем очень мелкая двимеритовая пыль и настойка горькой полыни, они не дают тебе воспользоваться своим преимуществом. Ты ведь выпила уже больше половины, не так ли? Не нужно недооценивать врага, дорогая брукса, тогда ты не будешь знать поражения.       Лицо вампирши исказилось ещё больше, поскольку она, в добавок к сказанному, наконец увидела, что площадь застилает тонкий, едва заметный слой багрового тумана, который увеличивается, наползая все выше, словно вода, прибывающая в неотвратимый прилив. Из кровавых клубов начали выступать, заинтересованно прислушиваясь мелкие и средних размеров экимы. Настороженно хрюкая тупыми мордочками и поворачивая длинными, узорчатыми ушками в разные стороны, они забирались на низкое ограждение и выжидающе застывали, внимательно изучая маленькими черными глазками меня и ситуацию.       Прямо из прозрачного купола ночного небосвода опускались крупные летучие мыши, превращающиеся в уродливых катаканов, с кривыми, желтыми зубами и длинными, острыми словно ножи когтями. Твари озлобленно скалились, но так же не двигались с места, ожидая появления предводителя.       Со звонким, неприятным хохотом в воздухе ниоткуда возникли бруксы и зависли напряжённо, нервно оглядываясь.       Армия Первородного продолжала медленно собираться, заполняя площадь. И тут, с тихим шорохом вороньих крыльев, позади Орианы, вышел из тени домов Регис, молчаливый, угрюмый и серьезный