Розы сорта "Сангрояль"

      Скоро на дороге показался рассерженный Регис.       — Так и знал, что кончится именно этим, — раздражённо бормотал он себе под нос, приближаясь ко мне. — Иди в дом, душа моя.       — Где он? — я уже всем существом пожалела, что оттолкнула Эретайна, но надеяться оставалось лишь на скорое уменьшение штормовой активности острого непонимания ситуации со стороны вспыльчивого вампира.       — Попробую разыскать, но не думаю, что сейчас Детлафф будет расположен к общению. Пусть остынет. Поди в дом, — тон тихого голоса начал настаивать, потому ничего другого, кроме как подчиниться, не оставалось.       Вампиры не вернулись ни с рассветом, ни на следующий день. Волнение перерастало в панику, но это не помогало изменить положения.       Утром четвертого дня, все же, появился Регис, совсем один, вымотанный и озлобленный. Не давая решительно никаких объяснений, он велел мне собрать вещи и идти за ним в город. Узкими улочками мы добрались до небольшого домика той самой модистки, что продала мне злосчастное платье.       — Приветствую, госпожа.       — Милсдарь Регис! Как приятно вас видеть! Наряд барышне заказать хотите?       — Нет. Это моя родственница — Мейлея Терзиефф-Годфрой. Ее родители умерли и теперь все заботы по содержанию и воспитанию племянницы легли на мои плечи. Хочу устроить девушку ученицей к модистке, чтобы приобщить к рукоделию. Оплачу обучение и содержание за два года. Не согласитесь ли принять ее?       Женщина сомневалась не долго. Моего мнения вообще никто не спрашивал и скоро мне указали на маленькую комнатку с окошком и потертой, но весьма уютной обстановкой.       — Проводи меня, дорогая, — скорее приказал, чем попросил Регис.       Я молча последовала за ним на улицу, постепенно осознавая суть происходящего: благодетель пристраивал меня в добрые руки, как бездомного щенка, не желая больше заботиться о девчонке, вновь спровоцировавшей приступ бешенства у его обожаемого побратима. Злость кипела в крови горькой примесью осознания того, что Эмиэль прав. Не надо было так резко… Но я испугалась! Испугалась, черт возьми, и все! Только вот кого больше-то? Его или себя?       Знахарь протянул мне листок грубой бумаги, в который был завернут крупный, резной ключ.       — Это адрес боклерского дома Детлаффа. Теперь он твой. Свои вещи, из склепа, я к вечеру перенесу туда и буду благодарен, если ты сохранишь их.       — Эретайн не вернётся? — слабая надежда таяла на глазах.       — Нет.       — А ты?       — Не думаю. По крайней мере не скоро.       — Передай ему…       — Не стоило тебе сближаться с Детлаффом, — оборвал извинения благодетель. — Хорошо еще, что обошлось без потерь. Надеюсь, ты сможешь устроиться.        — Да что такого предосудительного я в конце концов сделала?! — голос задрожал, а на глаза навернулись слезы.       — Мне это не известно, дорогая, — смущенно произнес Регис, опустив взгляд. — Но ты пренебрегла моими советами, что могло стоить жизни не только тебе. Вампиры, тем более Первородные, не домашние зверьки, а серьезные монстры, имеющие с людьми очень мало общего.       Желания спорить перед неизбежным расставанием совсем не было, потому пришлось поджать губы, скрывая обиду и раздражение. Едва узкая ладонь Региса взметнулась в воздух, в намерении коснуться моего плеча, как я резко отпрянула назад, сделав несколько мелких шагов.       — Я верила вам… Обоим, — голос больше не дрожал, а напряженная осанка выдавала только холодную отстраненность, скрывая боль расставания.       Регис тяжело вздохнул и опустил руку, смиряясь с ситуацией и давая тем самым понять, что уважает мое мнение. Так мы и простились, без слез, объятий и обещаний дождаться новой встречи.       Унылые, однообразные дни потянулись печальной вереницей, складываясь в недели. Помимо всего прочего заботливый Регис оставил полную баночку мази для шрамов, при взгляде на которую больше обычного хотелось плакать. Я по прежнему старательно натирала каждый из грубых рубцов, от чего они становились все тоньше и незаметнее день ото дня, не трогала только спину. Не могла заставить себя попросить кого-то другого… Кого-то кроме него.       Почему Детлафф так резко отреагировал, почему я закричала, почему попыталась ударить? Два раненых зверя не смогли заглянуть за свою собственную боль, чтобы попытаться увидеть чужую. А теперь уже поздно. Прошлое безвозвратно утеряно. Даже если бы и удалось искать встречи, то куда направиться?       В Назаир. Ему нравились тамошние розы.       С тихим вздохом закрыв коробочку со снадобьем, я отправилась доделывать повседневную работу. Ремесло продвигалось хорошо, скоро мои тонкие нижние рубашки, искусно вышитые гладкими нитками, приобрели известность в городе. Заказов стало так много, что модистка даже начала доплачивать мне за каждый из них по кроне. Таких больших денег в руках раньше держать не доводилось. К тому же теперь я не была простой рабыней или служанкой, потому могла гулять, где вздумается, навещать дом Детлаффа, там легко грустилось и свободно плакалось.       Вещи Региса, изначально сваленные большой кучей у входа, совершенно без заботы о сохранности редких, старинных книг, постепенно расползались по полкам и сундукам дома. За неделю мне удалось исправить ужасное варварство, аккуратно заполнив пустые стеллажи в гостиной и библиотеке. Скоро я обнаружила маленькую мастерскую под самой крышей, где раньше Детлафф чинил игрушки для детей. Как много подобное занятие могло сказать о нем самом: самый страшный зверь в Боклере помогал малышам в их большущем горе, возвращал друзей тем, у которых дороже ничего и не было. Иногда тот или иной сорванец захаживал ко мне с просьбой вернуть игрушку, приходилось расставаться с такими дорогими частичками незримого присутствия Детлаффа Ван Дер Эретайна.       Очень часто я коротала время на полу в этой крошечной каморке за чтением по слогам книг, оставленных Регисом. Постепенно знания накопились и стали требовать выхода. Началось все с мази для шрамов, потом пошли другие снадобья, которые стали расходиться не хуже рубашек. Скоро необходимость проживания в доме модистки совсем отпала, тем более, что большую часть времени я все равно проводила в своем собственном, уютном гнезде, окружённая словно стеной, книгами Региса и поделками Детлаффа, больше ни в чем нужды не испытывая.       Постепенно дом мой обзавелся приходящей служанкой — Мартой. Бойкая, смешливая девушка убирала, готовила, ходила на рынок и развлекала меня слухами и сплетнями со всего света. Она была простолюдинкой из большой, многодетной семьи, потому с удовольствием оставалась ночевать, разделяя и стол, и кров со своей нелюдимой хозяйкой.        От компаньонки я и узнала, кем была та самая Сильвия-Анна, чей портрет, перечеркнутый тремя глубокими бороздами от острых когтей вампира, все ещё оставался на фронтальной стене комнаты, переделанной в мою спальню. Убирать его я не позволила, скрупулёзно сохраняя каждую частичку присутствия Эретайна в своей жизни. Строго говоря именно эта, весьма неоднозначная, но несомненно холодная, как ледяная глыба и расчетливая, как дьявольская бестия особа и стала причиной внимания, проявленного черноволосым вампиром к беглой рабыне. Было за что испытывать к ней благодарность. Своей подлостью Сиана, или Рэна, как ее называл Детлафф, толкнула его ко мне, смерть этой женщины спасла мою жизнь.       Марта так же не допускалась ни к книгам, ни в каморку под крышей, куда она и не особо стремилась, понимая отчасти причину моей тоски. Ей было известно, что некий мужчина проявлял особое внимание ко мне, и я сожалела о потере его заинтересованности. Но в подробности девушку не посвящали.       По понедельникам приходил учитель манер и танцев, что весьма развлекало компаньонку. Она живо участвовала в обучении, а иногда даже превосходила меня в изяществе. За пол года мадемуазель Терзиефф-Годфрой научилась всему, что приличествовало знатной даме на выданье и теперь больше не позорила известного в определенных кругах имени своего любезного дядюшки. Снадобья и рубашки приносили стабильный доход, меня даже пригласили снабжать бельем Анну-Генриетту, княгиню Боклера, родную сестру Сианы. Иногда захаживали важные господа в поисках особых зельев, для неверных мужей или надоевших любовниц, но я вежливо отшучивалась, не желая пачкать рук, хотя рецепты мне были хорошо известны.       В один из таких солнечных дней на моем пороге появилась госпожа Ориана.       — Милая Мейлея! Как же давно мы не виделись! — Вампирша чопорно расцеловала меня в обе щеки и, не дожидаясь приглашения, расположилась в кресле у камина.       — Госпожа. Чем обязаны такому приятному визиту? — я осталась стоять, сложив руки в замок, подчёркивая своим поведением фальшь заявления о радости от ее посещения.       — Вот… Решила заказать знаменитую рубашку, ну и поболтать со старой подругой о местных сплетнях. Как здоровье мастера Эретайна?       Вампирша намеренно осведомилась о Детлаффе, чтобы указать на его долгое отсутствие в городе.       — Благодарю. Прекрасно.       — Я слышала он в Назаире?       — Именно так, госпожа. — Сердце бешено рвалось из груди, ведь возможно я сумею выведать, что с ним, чтобы попытаться устроить встречу, или хотя бы переписку.       — Ох, но это так далеко… А мы тут, совсем рядом.       — Не понимаю вас, милая Ориана. Объяснитесь. — По спине потекла ледяная дрожь неприятного предчувствия.       — Вы — чудесное дитя, моя дорогая… Весьма дорогая девочка. — Глаза вампирши сверкнули хищным блеском.       Я выпрямила спину и усилием воли смирила страх. Думает, что сумеет запугать меня с целью собственной выгоды? Поглядим. Пауза затягивалась, это становилось неловким, но говорить совсем не хотелось.       — Не буду ходить вокруг да около, Мейлея. Есть вампир, страстно желающий обрести над вами покровительство. Он очень богат и влиятелен. Не придется с иголкой спину гнуть.       Тот факт, что я сама зарабатывала себе на жизнь вызывал пересуды за спиной, учитывая мое новое, благородное положение, но звучали они не слишком громко, да и честно говоря не заботили особенно сильно. Ведь высокое происхождение было на самом деле фальшивым, для чего проявлять неуместную спесь, доказывая окружающим права на то, чего по сути я не имею.       — Могу я узнать имя благородного господина?       — Филипп Ван Мурлегем. Вы встречались на приеме у меня дома. Он остался весьма впечатлён.       Новый приступ страха соскользнул липкой, холодной волной по позвоночнику. Было у юного Мурлегема что-то сходное с Ревелем, в манерах, речи, взгляде…       — Разве известное семейство не покинуло Боклер? — беззаботный тон моего звонкого голоса совсем не дрожал, что, похоже, удивляло нас обоих.       — О нет. Они приобрели поместье неподалеку от города с обширными… Виноградниками, — вампирша поднялась, давая понять, что разговор окончен. — Подумай, моя сладкая. Ведь Филипп мог бы не предлагать своей благосклонности, а настаивать на ней.       — Непременно, госпожа. Непременно.       — Я зайду через пару дней за рубашкой… И ответом.       Дверь за гостьей закрылась и я осела на пол заливаясь горючими слезами отчаяния. Подошла Марта, без слов обняла, утешая. Умная девушка не стала расспрашивать, понимая, что ничем мне помочь не может. Когда паника улеглась, и вернулась способность здраво мыслить, я решила прогуляться. Стоило позволить мыслям отвлечься, в надежде найти выход из безысходной ситуации. Может удастся разузнать нечто важное о благородном семействе Мурлегемов или хотя бы попробовать настроить недалекую княгиню против них, но подобные надежды казались крайне призрачными.       Перспектива представлялась довольно ясной: лишённая внимания своих покровителей, я оказалась лёгкой добычей для этого в высшей степени странного, пугающего юноши. Противопоставить ему было решительно нечего. От удручающих выводов голова пустела, а сознание заполнялось ощущением безысходности.       Погруженная в тягостные размышления, я брела по центральной площади, не слишком присматриваясь к прохожим, как вдруг внимание привлек мужчина с седыми волосами и двумя мечами за спиной. Меня словно холодной водой окатили. Ведьмак. Видеть его доводилось лишь раз, но память уверенно подсказывала, что он друг Региса и зовут его Геральт. Едва скрывая эмоции я бросилась к нему и вцепилась холодными, дрожащими пальцами в грубую, кожаную перчатку.       — Мастер Геральт!       Мужчина обернулся и смерил меня заинтересованным взглядом.       — Что угодно, госпожа?       — Прошу вас… Вы не помните меня, но… Мне очень, очень нужно с вами поговорить.       Он развернулся в мою сторону полностью и приготовился слушать, взирая серьезно и сосредоточенно.       — Мой дом тут недалеко, давайте зайдём, угощу вас вином и расскажу все, как есть.       — Госпожа, я…       — Прошу вас!       — Ну что ж, хорошо, будь по вашему.       Моя чуть дрожащая ладошка обхватила любезно предоставленное предплечье и странная пара направилась к выходу с площади.       — Мы знакомы, госпожа? Я совсем не помню вас.       — Мое имя Мейлея Терзиефф-Годфрой.       Ведьмак снова внимательно посмотрел на меня, силясь узнать черты, а потом озабоченно произнес.       — Родственница Региса?       — Не совсем, но именно он и познакомил нас… Вернее вы приходили в наш дом, когда…       — Гонялся за Боклерской Бестией, — с некоторым облегчением произнес он, понимая наконец, где меня видел.       — Да! Так и было, помните?       Он слегка усмехнулся и опустил взор на дорогу, не желая выглядеть в глазах барышни нахальным.       — Вы очень изменились с тех пор, Лея.       — Благодарю… — произнесенное показалось мне комплиментом. — Вот мой дом, прошу, проходите.       Я провела мужчину в гостиную, резко приказала Марте накрыть на стол: принести лучшего вина из запасов, дарованных княгиней и еды, для мастера — ведьмака, а потом отправляться на рынок до вечера. Геральт удобно расположился, потягивая, не без удовольствия вино, а я мерила комнату нервными шагами.       — Я помню этот дом. Он ведь принадлежал Детлаффу Ван Дер Эретайну?       — И сейчас принадлежит, как и все его содержимое, — руки дрожали, а к глазам подступали слезы.       — О чем вы хотели поговорить, госпожа?       — Прошу, оставьте официоз… — я резко вскинула голову, но столкнувшись с острым, змеиным взором мутанта сразу сбавила нервозный тон. — Простите, ваше появление так взволновало меня.       Ведьмак молчал, давая возможность высказаться.       — Дело в том, что меня постигло серьезное несчастье обидеть мастера Эретайна. Теперь ума не приложу как могла бы исправить положение.       — Прости, красавица, но я не почтовый голубь, чтобы искать его с любовной запиской в клюве, — усмехнулся собеседник, удобнее устраиваясь на лавке.       — Нет, разумеется, но…       — Но? — он приподнял седую бровь.       — Вы так много путешествуете, возможно, однажды судьба занесет вас в Назаир.       — Всякое бывает… — задумчиво протянул он.       — Передайте ему… Боги, скажите, что мне жаль… Я не хотела…       По щекам потекли слезы, дыхание окончательно сбилось, а сердце грозило вырваться из груди, проломив ребра. Что сказать ведьмаку? Как донести свои чувства до Детлаффа? Да и получится ли устроить их встречу вообще? Но надежда, пусть маленькая и призрачная, не желала сдаваться, прочно поселившись в груди. Я закрыла лицо руками и осела на кресло.       — Сообщите ему…       — Я понял тебя, Лея. Сделаю, все, что смогу.       — Правда?       Жёлтые кошачьи глаза заискрились озорным блеском, он сделал большой глоток из кубка и принялся за еду. Поздний обед прошел в молчании, каждый думал о своем, но потом разговор постепенно наладился. К вечеру мы уже весело болтали, обсуждая прошедшие события, я вежливо попыталась предложить плату за услуги, на что подвыпивший мутант серьезно обиделся, заявляя что-то вроде: «Регис мой друг и помочь ему — святое дело.»       Геральт уже собирался уходить, когда в дверях появилась Марта с огромной корзиной ярко алых, словно политых кровью роз. Я ощутимо вздрогнула, на что ведьмак стал расспрашивать о причинах недовольства. Вместо ответа мои чуть дрожащие пальцы вынули маленькую записку с подписью: «Филипп Ван Мурлегем.»        — Тааак… — протянул седовласый, возвращаясь в дом. — Ну-ка рассказывай, что тут творится.       Коротко изложив суть проблемы, я постаралась заверить его, что вполне способна справиться с этим сама, но Геральт и слушать не хотел, заявив о желании навестить меня в день визита Орианы, с целью засвидетельствовать ей своё почтение. Это несомненно могло помочь в избавлении от навязчивого преследования и отказываться было неимоверно глупо.       Подготовив лучшую рубашку с очень красивой вышивкой к назначенному времени, я отправила к вампирше посыльного и через четверть часа на пороге моего дома появилась госпожа, ослепительно сияющая улыбкой.       — Ах Мейлея, я так рада видеть тебя столь скоро! — пропела вампирша, ее радость однако заметно стихла при виде угрюмого ведьмака, вальяжно развалившегося на кресле в гостиной.       — Ориана. Приветствую. А я тут зашёл к юной леди осведомиться о здоровье и благополучии по наказу Детлаффа, вы с ним знакомы, полагаю.       — Геральт… — неприязненно протянула она и от предложенного стула отказалась, сославшись на занятость.       Разговор как-то сразу незаладился, госпожа убедилась в том, что мастера Эретайн и Терзиефф-Годфрой по прежнему пекутся о благополучии своей подопечной, а так же просили ей кланяться, обещая встречу. Новости женщине несомненно не понравились, потому в скором времени она предпочла распрощаться, забрав покупку и пожелав всем присутствующим добра и благополучия. За ней откланялся и ведьмак, мне все же удалось навязать ему плату под видом компенсации дорожных расходов до Назаира.       Пару последовавших ночей я провела на полу в коморке под крышей, заливаясь одновременно слезами тревоги и тихонько вздыхая от облегчения, подаренного надеждой. Что скажет Детлафф, когда услышит послание: может отмахнется и забудет… Думать о таком исходе совсем не хотелось.       Всю неделю посыльные приносили огромные букеты кроваво-красных роз от Филиппа Ван Мурлегема, очевидно вампир решил самостоятельно завоевать понравившуюся даму, но опасался гнева ее покровителей, потому действовал на расстоянии. Меня подобное положение вещей лишь немного раздражало и отдаленно пугало, поскольку, как только всплывёт наш маленький блеф, все грозило вернуться на исходную позицию с неутешительными перспективами. Подобные выводы, однако, отступали на второй план при мыслях о возможности возвращения Детлаффа. Я была уверена, что смогу вновь расположить его к себе, стоит лишь оказаться радом, но пока нас разделяли континенты.       Вечер уже полностью вступил в свои права, заливая улицы Боклера густыми, непрозрачными сумерками, я возилась в своем убежище, тщательно стирая пылинки с тех игрушек, что остались мне в напоминание о темном, проницательном взоре покровителя. В дверь постучали, Марта сетуя на поздний час, открыла и по тону ее голоса я определила разговор с посыльным.       — Розы, госпожа Мейлея, — прокричала компаньонка, привлекая внимание хозяйки.       — Снова алые? Ну когда же он уймется. Отправь назад, пока мальчик не ушел.       — Эти синие, госпожа.       — Что?! — сердце бешено рванулось из груди, напрочь сбивая дыхание.       Я опрометью бросилась вниз по лестнице, захлебываясь подступающим волнением.       — Синие, говорю розы-то. Назад отправить?       — Нет! — ноги подкосились на последней ступеньке, побуждая неэлегантно осесть на гладкие доски, растирая по щекам горячие ручейки слез истинного счастья и полного, безграничного облегчения. — Эти оставь…       На пороге, у ног Марты стояла большая плетёная корзина, полная ярко-голубых с фиолетовым краем назаирских роз.