Вина

Сайхара давно забыл, что такое сон. Он метался в минутном забытие, сминая простыни и сбивая одеяло в канат под ногами. Мешкам под его глазами мог позавидовать смертник, лицо осунулось, а плечи согнулись, словно его сдавливало невыносимое бремя, спасения от которого нет. Прошло время, но он так и не смог отпустить его. Постоянно в приливах бреда судорожно шарил рукой по постели, пытаясь нащупать ткань знакомого шарфика в клетку. Бесполезно. Пальцы улавливали лишь воздух, а затем сжимались в кулак. Кокичи приходил к нему. Тихо-тихо, словно боясь потревожить, в привычной шутливой манере перескакивал меж половиц, оставаясь тенью на лунной дорожке. Он улыбался, кривя губы и с медовой сладостью в каждой нотке проклинал. Ехидно, злорадно, словно звучанием ритуального гонга — приговором. Шуичи не верил в Богов. Может когда-то — да, но после пережитого — нет. Но ему все равно становилось настолько жутко, что хотелось пасть на колени и согнувшись, забиться в спасительной молитве. Он ведь уже делал так. Не помогло. Шуичи ломался, всякий раз кожей чувствуя его незримое присутствие. Словно могильно-холодные пальцы обхватывали шею, лишая всякого намека на кислород. Обхватывали и тянули все глубже и глубже, пытаясь забрать с собой. И просыпаясь, выплывая из-под слоя темных вод, он всякий раз жалел что выбрался… Зачем? Его поглощала боль и будто бы детская обида. Он боялся спать, но ложась, все равно тихо надеялся вновь увидеть кривую ухмылку Омы, от которой кровь леденела в жилах. — Сайхара-чан, — раздался голос Омы. Тонко, словно натянутая струна под пальцами. — Как же ты так… спокойно живешь? Хе-хе… Смелости жить хватает? Почему ты все еще дышишь? Досадно-о, но я могу помочь тебе, Сайхара-чан! — все лепетал Кокичи, вновь прижимаясь, вновь проводя пальцами по ребрам и белой коже. Шуичи чувствовал ожоги на месте фантомных прикосновений, но не кричал. Не дергался, лишь покорно прикрывал глаза и поднимал голову, добровольно подставляя шею. Давай же. Закончи этот фарс. Умоляю. Ладошки сомкнулись, шершавые пальцы впились в кожу. Он задыхался. Словно по инерции дергался, но не мешал. Лишь мечтал о спасительной темноте. Из горла вырывались ничтожные хрипы. Женские ладони выдернули его из порождения кошмара и Маки, даже в такой момент сохраняя самообладание, почти насильно впихнула в приоткрытые губы таблетку. Пачка выскользнула из ее рук, мягко приземлившись к ногам. Шуичи тяжело дышал, но уже пришел в себя, но Маки все равно цепко держала его за плечи, боясь, как бы друг не забился раненой птицей вновь. Шуичи потер вспотевший лоб, — Как… ты? — спросила девушка, от напряжения прикусив губу. Шуичи слабо хмыкнул, утерев рукавом вспотевший лоб: — Нормально. Все нормально, — его личное кредо. Хотя они оба понимали, что это ни черта не нормально. Однако они не имели никакого права осуждать друг друга в минутных слабостях. Молчание и поддержка — все, что им, — изнуренным и потерянным, — оставалось. Иначе сорваться слишком легко. Иначе — лишь петля и убойная доза таблеток. — Конечно, прекрасно понимаю. Но смывать таблетки — это не блядский выход, — зло прошипела она, и поняв, что Шуичи пришел в себя, прекратила до красных патян сжимать его плечи. Поднялась, и следующее сказала резко, словно отрезвляющей оплеухой, — Он умер, и ты это знаешь. Прекрати. Шуичи открыл было рот, но тут же замолчал, заметив, как засияли стальные звезды в глазах Харукавы. Она откинула длинные хвосты за спину, всем своим видом показывая непоколебимое безразличие. Но Шуичи явно стало стыдно — не он один потерял нечто важное. Их мертвецы всегда рядом и они все ничего не могли с этим поделать. Его падение было ослепительным, словно завершающая сценка в шутливой постановке. Но даже оставив мир, он не оставил Шуичи, словно и там чувствовал себя преданным. Чувствовал себя потерянным и глубоко одиноким. Обманутым. Шуичи ведь не сдержал своих обещаний. Не сумел спасти, не сумел помочь. Ничего не сумел. Настолько был жалок… Уничтоженный виной, Шуичи хотел хотя бы сейчас исполнить его простую просьбу — быть рядом. Сделать то, чего не смог. Отплатить свой грех. — Не могу так. Иногда хочется все закончить… Ты понимаешь, да? — он подавил порыв позорно разрыдаться, согнувшись пополам и вцепившись в волосы пальцами. Не перед Маки. Только не перед Маки. — Я знаю. Искупление смертью, — она слабо поежилась под сквозняком и отвернулась, подойдя к распахнутому окну. Дала шанс взбодриться и не предстать перед ней жалким. Она хорошо понимала ее чувства. Они давно научились друг друга понимать. Так они заботились друг о друге. По своему, бывало неловко, но все-таки. Только они друг у друга и остались. И когда внутренние демоны овладеют ее сердцем, Шуичи тоже будет рядом, чтобы сжать плечи, поправить одеяло, или отвесить отрезвляющую оплеуху. А затем настанет новое утро и они постараются сделать вид, будто произошедшее попросту стерлось из их истории. Лишь бы позволить раскрывшимся ранам вновь затянуться, покрывшись легко отдираемой коркой. — Но это желание не его, а твое. Думаю он бы хотел, чтобы ты продолжал идти дальше, — сказала Маки, наконец посмотрев на Шуичи. Казалось, она вот-вот заплачет. Тень Кайто - она самая, - незримо встала за ее спиной. Эта губительная человечность, что их убивала… Но они все равно не забывали напоминать друг другу, что такое движение, что такое будущее. Будущее, которое и он желал столь яростно и непоколебимо. — Хах… Как я мог забыть? — Шуичи посмеялся, ребячливо стукнув себя по лбу. — Вот. А теперь спи и не раздражай меня, — в ответ фыркнула она. Словно отрезала, почти с отвращением швырнув в него смотанный шарф. Ясное дело, Маки даже смотреть на него было противно, но хотя бы ради Шуичи она старалась не слишком сильно губы кривить. Выходило ужасно, но Сайхара оценил. Дверь хлопнула, хотя он знал, что этой ночью Маки точно не уснет. Сядет под дверью, на случай, если приступ повторится. Шуичи наконец лег, прижав к себе комок. Да, возможно для него все было кончено. И вместе с ним Шуичи потерял нечто важное — то, чего уже никогда не найдет, сколько не пытайся шарить по углам. Искать не стоит — больше не найдет. Но осчастливила бы его смерть Ому? Именно того Ому, что терялся меж внутренних демонов Шуичи, голосов мертвецов и надрывного чувства вины… — Эй, Сайхара-чан, пора делать баиньки, пока мигера не нагрянула вновь, — раздалось паскудное хихиканье за спиной, и Шуичи лишь улыбнулся. — Баю-бай, засыпай… Чего не спишь, мне еще колыбельную тебе спеть? Это в мои услуги не входит, Сайхара-чан, хе-хе! Да. Именно этот Ома хотел бы, чтобы Шуичи вновь открыл глаза завтра. И послезавтра. И все бесчисленные «после», что последуют вереницей потом, в потоке рассветов и закатов. Шуичи все еще не знал, проснется ли на утро и насколько болезненным выйдет пробуждение в этом самом «завтра». Но попробовать стоило, ради той частицы памяти, что тоже умрет, закончи Шуичи здесь, столь жалко и тихо. — И тебе сладких снов… — прошептал он, провалившись в спокойную и безбрежную пучину. Этой ночью кошмары его не мучали. Кокичи все еще рядом, а значит все хорошо.