Annameable

      Лита успела увидеть на изнеможённом, когда-то красивом лице своего крёстного отца смесь страха и удивления — и в следующий миг он исчез в глубине древней арки. Лита смотрела на колыхнувшуюся пелену разгоряченными в бою глазами. Её мозг почему-то долго соображала, что сейчас произошло и она всё ещё непонимающе пялилась туда, где только что стоял Сириус.       Кто-то потянул девушку сзади и крепко схватил за плечи. — Лита, ты не виновата. Ты ничего не можешь сделать... — заговорил Римус.       «В чем не виновата?» — звучит немой вопрос в голове. Всё ещё непонимающе, Лита смотрела в арку, за занавесом которой прятались люди. Точно прятались, девушка же слышит, как они перешёптывались, поэтому Сириус же сейчас просто выйдет с другой стороны, он ведь просто упал и сейчас подойдет к Лите и посмеётся с того, какое лицо у Поттер.       Но Сириус не появлялся.       Лите от чего-то захотелось засмеяться. Надо же. Жизнь может ещё и вот так поиздеваться над Литой. У жизни есть ещё и такие трюки в закромах. Жалко, что у девушки таких фокусов нет. Хотя нет неё кое-что есть.  — Я УБИЛА СИРИУСА БЛЭКА! — пронеслось эхом по всему помещению.       Девушка вырвалась из рук Люпина и на подкашивающихся ногах побежала в ту сторону, где только что скрылась Беллатриса Лестрейндж.       Они встретились в большом зале с каминами. Глаза в глаза, палочка к палочке, безумие к безумию. Беллатриса метнула в Литу пару заклятий, но девушка отразила их, даже не удосужившись толком пошевелиться. — Малютка Поттер! — засмеялась ведьма. — Ты, наверное, его так любила?       Гриффиндорку захлестнула такая лютая ненависть, какой она не знала прежде. — Круцио!       Беллатриса вскрикнула. А у Литы побежали мурашки от непростительного заклятия. Кудрявая бестия лежала на холодном полу и смотрела сумасшедшим взглядом. Её подбородок дрожал, и она нервно дергалась от накрывающей волнами боли. Ей было смешно от такого неумелого, хоть и болезненного заклинания от самой светлой и пушистой Поттер. — Да, давай! — зашептало внутри Литы, подталкивая её тело вперёд. — Она убила Сириуса, Лита. Убей её. Она заслужила.       Девушка не сопротивляется голосу и из её уст медленно, почти шепотом вылетает такое страшное и непростительное Авада Кедавра. Красный луч, словно стрела пронзает тело Лестрейдж. Её изумлённые глаза явно не ожидали такого поворота событий, но вот она уже лежит, не шевелясь на черном полу Министерства и больше никто и никогда не услышит её смех.       Лита чувствует облегчение, а затем режущую боль в шраме. Кто-то начинает сражаться прямо у неё перед лицом. Сквозь мучительное сверление в голове Лита замечает, как Дамблдор пытается отгородить её от Волан-де-Морта. — Не двигайся, Лита! — испуганно говорит Дамблдор, даже не оборачиваясь к девушке.       Тёмный Лорд куда-то исчезает, а атриум медленно расплывается в тумане. Лита чувствует, как что-то чужеродное наполняет каждую клеточку её тела. Ещё Лита чувствует приятную пустоту чьей-то души, куда словно из кувшина льется её собственная боль. Её рот начинает неестественно открываться, хватая воздух и ещё что-то прося. — Убей меня, Дамблдор...       Лите хотелось, чтобы её убили. Лите хотелось, чтобы от неё все наконец-то таки отъебались, так как она не может спасти этот грёбаный мир, потому что она не может спасти Сириуса.       Кто-то в голове у неё снова шепчет. — Кровь и плоть, девочка моя. Мы теперь с тобой такие одинаковые. Ты теперь такая же, как и я.       Это голос Волан-де-Морта. Лите нестрашно. Да она теперь такая же, как он. Да, она убила человека. Вероятно, завтра она убьет и его, потому что у Литы больше не осталось ничего, чтобы её сдерживало и держало... Хотя, пожалуй... быть может…       Легкое тепло разливается в груди от воспоминаний легкого прикосновения человека в черной мантии, кто-то шипит так, как будто его ошпарили святой водой.       В глазах проясняется: она лежит, возможно, что очень потрепанная, вся в грязи и ссадинах, а над ней возвышается змеиная, бледная голова. Вокруг них вакуум и такая блаженная тишина, словно они уже на том свете. На лице Волан-де-Морта гримаса боли, недушевной — нет. Её он ощущать неспособен. Боль физическая пронизывает его тело примерно так же, как Литу пронизывает боль в груди. Вот только в отличие от Тёмного Лорда Лита смеётся и показывает змееподобному средний палец.       Щелкает вспышка фотоаппарата, и вакуум рассыпается на тысячу осколков, а сам Волан-де-Морт куда-то исчезает.       Лита встает. Какая-то толпа шумит в отдалении или у неё слуховые галлюцинации. Девушка сплевывает кровавую жижу прямо на пол и утирает рукавом свитера губы. Косым взглядом она замечает единственного фотографа в толпе. Стайка мужчин и женщин почти со страхом в глазах смотрят, как к ним приближается израненная девушку в рваной одежде. — Фоточку потом пришлешь? — невозмутимо говорит Лита фотографу. — Кажется, что я у вас там на вечном прицеле, так что адресок мой знаете.       Да, пожалуй, это так цинично со стороны Литы. Но... Лита же убила Беллатрису Лестрейдж, Лите теперь можно всё!       Девушка разворачивается и идёт подиумной походкой в сторону пораженных друзей. К Рону с Гермионой идти как-то противно. Они и сами опускают взгляд в пол и не глядят на девушку. Глаза Дамблдора полны осуждения, её поведение явно недостойно поведения студента факультета "Гриффиндора". Что ж. Девушка направляется в сторону единственного, возможно, друга —  Римуса. Он подхватывает её за локти и трансгрессирует.