Грубая нежность

У него мощное, выносливое тело и крепкие мышцы — казалось, шотландец может разорвать в клочья любого неугодного ему человека. Он смотрелся как античная статуя Ареса, отблёскивая таким же мраморным сиянием кожи. С уст англичанина всё не мог перестать сочиться поток грязных и ехидных комментариев. Такой гордый, такой сильный, свободолюбивый и бесцеремонно грубый, часто прямолинейный и развязный — сейчас, словно мальчишка, отвёл робкий взор своих синих глаз в сторону, со стыдом пытаясь побороть желание быть вмятым в чужую постель. Англия же сейчас походил на хищника: он с удовольствием играл с ним, своей диковинной добычей; его холодный серо-голубой взгляд внимательно следил за любой дрогнувшей мышцей на лике мужчины. Ему приносит странную радость видеть в глазах Шотландии потерянность и стыд, лицезреть дрожащие колени и нервное покусывание губ. Жизнь — забавная вещь. Ещё вчера вы проклинаете своего заклятого врага, а на следующий день пытаетесь обуздать греховную страсть, что внезапно вспыхнула безумным, бушующим пламенем в вашем теле, и по иронии судьбы направлена именно на того самого недруга. Случилось это не так внезапно, правда оттого никому легче не становилось. Мужчина делал вальяжные шаги к нему навстречу, пока наконец не вжал шотландца в стену, почти не оставляя между ними какого-либо пространства. Он мог отчётливо слышать его прерывистое дыхание. Страх и напряжение витали в воздухе и подпитывали собой интерес Англии. — Альба, — тихо позвал, но реакции не последовало, и шотландец продолжал глядеть в сторону. — Посмотрите на меня. Тонкие пальцы аккуратно обхватили подбородок, покрытый лёгкой щетиной, чуть приподнимая, и вынудили взглянуть в большие, выразительные глаза. На лице Шотландии отпечаталось заметное беспокойство. Он захлопал пушистыми ресницами, молча глядя на мужчину. Раньше бы Англию оттолкнули ударом под дых, посмей он только подойти столь близко. Это так забавляло, и он не видел смысла останавливаться. Его пальцы скользнули ниже — к беззащитной шее. Шотландец ощутил знакомый холодок на своей коже, и его тело тут же пробила еле приметная дрожь. Теперь он уже не мог оторвать взора от мужчины, к щекам прилила кровь, казалось, стало бессмысленным пытаться что-то скрыть от зверя, вставшего перед лицом. Зрачки Англии чернильным пятном растеклись по блеклой голубой радужке. Он сильнее сжал пальцы, пытаясь увидеть в помутневших синих глазах что-либо, помимо похоти. Вдруг его кисти коснулась горячая ладонь шотландца. Тот скинул со своей шеи руку Англии, а затем резко притянул того к себе, вовлекая в пылкий поцелуй. Это не было их первым разом. До этого они уже встречались втайне от посторонних глаз и даже собственных монархов. После определённых событий они сблизились политически, поэтому частые встречи не казались чем-то странным, особенно, если ваши королевы приходятся друг другу кузинами. Однако позже шотландец удивил всех, изгнав Марию Стюарт из королевства в ходе гражданской войны, из-за чего той пришлось искать помощи уже у Англии и Елизаветы. Англичанин не понимал мотивов мужчины ни во время расторжения союза с Францией, ни во время казни Марии, которой тот вероятно также поспособствовал. Он жил в неведении до момента, пока не встал вопрос о наследнике его же незамужней и бездетной королевы. Яков Шотландский — сын покойной Марии Стюарт… Две короны теперь принадлежат ему, последовала личная уния двух королевств. Англии всегда было интересно, задумывал ли шотландец это с самого начала или просто удачное стечение обстоятельств? Ведь теперь угодный Шотландии король, принадлежащий угодной ему династии, ныне восседает ещё и на английском престоле. Хитрец. Англия резво отстегнул кобуру на его талии. Пряжка той звякнула и упала на пол, металлическим звоном отдаваясь в стенах кабинета. Благо в кобуре не оказалось тяжёлого пистолета, кой, вероятно, не выдержал бы резкого соприкосновения с полом с такой высоты. Шотландия как раз был с охоты, и дуло его громадного мушкета было направлено прямо на них, а само оружие тот, как пришёл, бросил прямо на стол англичанина, перед носом последнего. Шотландец любил охотиться. Любил как и любой знатный мужчина семнадцатого века, ибо мало чем можно было занять себя в скучные, рутинные дни. Англия только бесился с подобного: от мыслей о холодном туманном утре, которое придётся проводить в компании с кровопийцами и нервным тиком, выворачивало. Он с раннего детства знал, что это, и ещё тогда невзлюбил. — Вам лишь бы убить что-то живое, Шотландия, — принялся стаскивать с мужчины свободные брюки, цветом напоминающие хвою старых лесных деревьев. — Удивительно слышать подобную колкость с ваших уст, милорд, — прошептал в ответ с усмешкой. Шотландия ощутил между ног неприятную прохладу. В кабинете горел камин, но комната была настолько большой, что тот не справлялся со своей задачей. Он находился подле рабочего стола, от которого их отделяет множество шагов, и у шотландца закралась мысль о том, что его используют в основном как печь для сжигания писем и прочего вздора. — Только не сделайте мне больно, как в тот раз, — заныл мужчина, когда вдруг почувствовал на мошонке прохладные тонкие пальцы. Англия лишь хмыкнул, глядя вниз на плоды своих действий, и чуть пожимая в ладони его горячую плоть. Мужчина крепко сжал его у основания, чем вырвал из шотландца внезапный стон. Его голос эхом зазвучал в ушах Англии, вынуждая сердце колко затрепетать в невыносимо жарком предвкушении. Боже, до чего же он прекрасен… Ему хотелось взять его бесстыдно и грубо прямо тут, у холодной стены, когда именно сейчас за ней стоит вооружённая стража. Хотелось нещадно долбиться в превосходное, идеальное тело, лицезреть его густой румянец и чувствовать на губах его солёные слёзы. Он хотел слышать его голос, что срывается на громкий крик, его мольбы и его скулёж, его бранные слова и, спустя буквально секунды, его обращения к самому Господу. Шотландия — полный противоречий, и теми противоречиями такой притягательный для беспринципного Англии. Поборов это жгучее желание, англичанин медленно водил по длине размеренными движениями, получая в ответ нетерпеливые и недовольные мычание и кряхтение. — В покои… Пожалуйста… Пошли в твои покои… — прерывисто задышал шотландец, сдвинув густые брови к переносице. — Не торопись, — улыбнулся и зарылся тонким носом в пушистые медно-рыжие локоны мужчины. До ушей донёсся жалобный стон. — Тебе уже не терпится? — кожа Шотландии покрылась мурашками. Тембр англичанина всегда был ему приятен, просто услада для слуха. Глубокий, спокойный, уверенный: человеку с таким голосом хотелось доверить самого себя. Англия провёл всеми пальцами руки от основания до головки, а после несильно сжал там. Шотландия вздрогнул, почувствовав дразнящие, еле ощутимые касания его большого пальца на уздечке. — Какой же ты мерзавец… — выдохнул он, до боли сжимая плечи мужчины, возможно, на следующий день тот обнаружит там громадные синяки. В ответ слышен лишь смешок. Шотландец внезапно ощутил, как его движения ускорились, стали резкими и грубыми. От них тело вмиг бросило в жар, а на его лбу показалась испарина. Ноги едва держат его, предательски подгибаясь в коленях от крупной дрожи, окатившей тело, словно горячая вода. Шотландцу казалось, что он вот-вот упадёт, потому вцепился в льняные рукава его рубашки ещё крепче, не намереваясь отпускать. К горлу подступал крик, обжигающий изнутри словно расплавленный свинец. Мужчина всеми силами проглатывал его, задыхаясь в жарких ощущениях, которыми его одаривал англичанин. Кажется, осталось совсем немного до конца… Из его уст всё же выливается короткий хриплый стон — в то же мгновенье Англия просто убирает руку, не давая приятному, жгучему теплу разлиться по всему телу. Шотландия протяжно и жалобно замычал, его лик исказился в гримасе негодования. Он поднял изнурённый взор на своего мучителя — в глазах того не было ничего, кроме искр радости, вызванных этой потехой. Англия с упоением глядит на застывшее в недовольстве выражение лица, а от той мольбы во взгляде синих глаз по его спине пробежала приятная дрожь. Оно и неудивительно. Это словно поставить полный бокал воды перед человеком, которого распирает от жажды, и не давать ему сделать и глоточка. Шотландца изначально изумляли его агрессивность и желание доминировать в постели, а после мужчина и осознать не успел, как подобное обращение пришлось ему по вкусу, хотя ранее он не замечал за собой таких особых предпочтений. Мужчина вдруг тихо заскулил, чувствуя с которой силой его внезапно сжали снизу. Англичанин издал на это смешок и убрал руку от его тела. Он плавно отстранился от жаркого тепла, сделав несколько шагов назад, дабы взглянуть на эту притягательную картину. Он хочет сполна насытиться этим мгновением, ибо не знает, когда произойдёт их следующая встреча, тем более такого характера. Шотландия без сил прислонился к стене, пока щёки горели от стыда, а сердце, обезумевши, быстро гоняло кровь по телу, громко и больно тараня ему грудь. Мужчине хотелось прикрыть всё выставленное напоказ, но он прекрасно знает, что этим только вызовет у англичанина немилость, потому в последний момент себя отдёрнул. Несмотря на то, что тот уже видел его обнажённое тело ещё задолго до начала их странных отношений, это всё так же смущало. От мыслей о том, что сейчас с особым интересом по его телу скользит тот самый серо-голубой взгляд, кожа покалывала, покрываясь множеством мурашек. Внизу живота тянуло и горело, требуя к себе внимание, руки сами тянулись к горячему накалу. С его покрасневшего конца стекала тонкая ниточка, падая куда-то в складки припущенных штанин. Шотландия всё же сумел поднять на него умоляющий взгляд, но столкнулся с невозмутимым отказом. В ответ прозвучало досадное мычание. Англия еле заметно улыбнулся уголками тонких губ. В один из вечеров он с предовольной ухмылкой станет перебирать документы, пока из задворок памяти это красивое лицо вновь и вновь будет всплывать прекрасным воспоминанием об их непозволительной близости. Его лик вдруг растянулся в загадочной усмешке. Та была знакома шотландцу, потому мужчина до боли прикусил губу, принявшись терпеливо ожидать его последующих действий. Шотландию бесцеремонно бросили на софу, которая располагалась у самых окон. Он поднял потерянный взгляд на партнёра, постепенно теряя связь с происходящим. Англичанин стоял недалеко, сложив руки за спину. — Раздевайся, — строгая фраза резко пронзила тишину. — Англия… — он знал, что его щенячьи глазки не действуют на мужчину, но в душе оставалась надежда на заботу с его стороны. Ожидаемо столкнувшись с холодным безразличием, шотландец тихо вздохнул и решил повиноваться. Он быстрым движением сбросил с ног высокие сапоги и начал стягивать с себя уже припущенный низ, а вместе с тем и плотные чёрные чулки. Вслед за этим, Шотландия принялся за верхние одежды, коих было не меньше. Он дрожащими пальцами взялся за шерстяной край своего сюрко хвойной расцветки, аккуратно потянув плотную ткань к верху, тем самым обнажая тёмно-синий дублет. Тот плотно прилегал к телу, очерчивая контуры его идеальной фигуры, его синий материал был расшит в белых и заурядных узорах, шею изысканно обрамлял ажурный воротник рубашки, которая была под дублетом. До ушей шотландца донёсся утомлённый вздох, который вынудил мужчину поднять глаза — один только вид Англии говорил о постепенной потере терпения, наличием которого он и без того не мог похвастаться. Шотландия удержал хитрую ухмылочку, издевательски медленно берясь за пуговицы дублета, неторопливыми движениями расстёгивая каждую. — Поторапливайся, — в голосе прекрасно звучали нотки недовольства. — Я стараюсь, — томно выдохнул шотландец, строя ему невинные глазки. Англия сощурился в ответ на его хлопанье ресницами. В голове промелькнула мысль просто накинуться на этого наглеца, но мужчина успешно подавлял этот порыв, однако его истинные намерения выдавали слегка сбитое дыхание и хорошо заметная выпуклость на брюках. Шотландия облизнулся, откидывая в сторону дублет, и остался в одной рубашке. — И эту тряпку снимай, иначе я не ручаюсь за её сохранность, — почти рычал он, пока его лицо красили багрянец и ухмылка. — Мы сделаем это здесь? — его голос дрогнул, он мельком оглянул кабинет и уставился на Англию. — У окна?.. — Не совсем, — его лик исказился в кривой усмешке, на что шотландец настороженно нахмурил брови. Англичанин уселся на небольшой столик, прямо перед ним, бегло скользнув взглядом по открытым участкам тела. — Ублажи себя, — спокойно произнёс он, с интересом наблюдая за реакцией. Та не заставила себя ждать. Лицо Шотландии в одно мгновение отобразило потерянность и смущение, он изумлённо глянул на огромное окно справа от себя, а после вновь уставился на англичанина, демонстрируя сдвинутые к переносице брови, что явно указывало на несогласие. — Мне долго ждать? Давай же, поиграй с собой, — проигнорировал его недовольство и, наклонив корпус вперёд, приблизился к удивлённому лицу, усыпанному веснушками. Шотландия печально посмотрел на него, было видно, что ему не по душе такое развитие событий, однако он послушно стянул с себя белоснежную рубашку. Мужчина раскинулся на диване, развратно раздвигая в стороны мускулистые бёдра. В данную секунду он испытывает необычный спектр эмоций по отношению к Англии и его «приказу». Сердце бойко колотится от страха, лицо же пылает алым от смущения. Неутолённое вожделение близости вынуждает вновь идти на поводу у этого гада, вновь играть по его правилам, и вновь вздрагивать от предвкушения. По хорошему шотландцу стоило пробить черепушку своего южного соседа ещё очень давно, он и в данную минуту борется с этим желанием. Мужчина поджал губы и прикрыл глаза, дабы как-то подавить в себе последние отголоски здравого смысла. Он неловко приложил к своей груди шершавую ладонь, принявшись нежно массировать её, еле задевая затвердевшие соски. Тяжело вздохнув, шотландец поднял глаза на мужчину — невозмутимое лицо последнего заставило его тут же робко отвести взгляд. Сердце бешено заколотилось в груди, его безумное биение отдавалось шумом в ушах, которые словно вспыхнули огнём, покрываясь густым малиновым румянцем. Дрожащая рука неуверенно спустилась ниже, к пушистым завиткам паховых волос, где с покрасневшего конца тонкой, скупой каплей вновь стекала смазка и глянцевой ниточкой опускалась к мошонке. Шотландия шумно выдохнул и мокрым от волнения пальцем собрал её со ствола, вслед за чем резко потянул ко рту Англии. Тот изумлённо посмотрел то на выставленный палец, измазанный в соке шотландца, то на него самого: смущённого, но в то же время достаточно возбужденного, чтобы закрыть глаза и на свою гордость, и на нравственность. Англия только усмехнулся и аккуратно прислонил к мягкой подушечке пальца горячие губы, посасывая кожу и чувствуя во рту горьковатый привкус. Голубые глаза уставились на шотландца так, будто происходит нечто обыденное, в то время как их обладатель уже заглатывал фалангу, исступлённо двигаясь внутри языком. От одного этого взгляда у шотландца сбилось дыхание, словно сейчас в тесном, обжигающем рту находится вовсе не палец. От глаз Англии не ушло, как его свободная рука скользнула к низу и начала совершать недвусмысленные рывки. С каждым движением вздохи Шотландии становились всё громче и несдержанней, мужчину с головой накрыла жаркая волна, вынуждая задрожать всем телом, и она же перекрывала собой все остальные ощущения, к тому же то, как англичанин больно прикусил его за палец. Шотландия вдруг застыл на месте, зажмурив глаза, чувствуя, как в руке растеклась тёплая жидкость. Обжигающее тепло окутало всё тело, он захлебнулся в сладостных ощущениях, ему даже казалось, что под ним всё начало плыть. Мужчина разомкнул веки, пару раз жадно глотнув воздуха, в его глазах потемнело — он резко выдернул свой палец изо рта Англии и опёрся ладонью о его плечо, дабы не упасть, ибо по ощущениям чувствовал, что близок к потере сознания. Англичанин даже качнулся назад от силы, с которой тот навалился на него. Тело Шотландии сначала безумно напряглось, что было видно по мышцам, а затем внезапно обмякло. Он без сил рухнул прямо на Англию, и тот молча закатил глаза. Это было совсем не тем, чего он ожидал. *** Мужчина пришёл в себя, будучи уже в постели. Не торопясь вставать, он нехотя оглянулся по сторонам — в до боли знакомой комнате горели свечи, похоже, что уже вечер или даже ночь. Шотландия зажмурился, лениво потянулся, издавая довольное мычание, и перекатился на левый бок. Его глаза вмиг округлились: недалеко от кровати, сливаясь с интерьером, сидел англичанин и держал в руках некую книгу. Тот никак не отреагировал на звуки и телодвижения, продолжая что-то увлечённо читать. — Англия? — услышав знакомый голос с хрипотцой, уголки губ мужчины приподнялись в слабой улыбке, за ней последовал заинтересованный взгляд. — Что? — Я уснул? — спросил так, будто сам себе удивлялся. Получив кивок, шотландец тяжело вздохнул и, сонно потерев глаза, решил принять сидячее положение. Он взглянул на Англию, ещё не до конца соображая происходящее, и заметил голодный, пожирающий взор в сторону своего обнажённого торса. Широкие плечи, как и его лик, были усыпаны веснушками, отдававшими рыжиной на молочной коже, грудь была покрыта светлыми волосками, уходящими к паху. На лице Шотландии промелькнула ухмылка. Он неторопливо поднялся с постели и начал подходить к нему. За грудиной ревностно колотится сердце, тело начисто выдаёт его волнение лёгкой дрожью в конечностях. Мужчина опустился перед ним на колени, начиная поглаживать его бёдра, крепко сжимая те в руках и массируя. Взмахнув ресницами, шотландец встретился с привычным глазу надменным взором, который явно ожидал от него чего-то посмелее поглаживаний. Сердце судорожно сжалось от этого кичливого, властного взгляда и, будто позабыв как дышать, он не мог отвести от него своих смущённых очей. Его руки сами потянулись к тонкому ремешку на брюках англичанина. Услышав звон пряжки, Шотландия приковал глаза к последней, она на миг засветилась медным блеском у него во взгляде, после чего ремень без сожалений был отброшен в сторону. — Ты сам принёс меня сюда? — его голос предательски дрогнул на второй половине вопроса, кажется, даже до ушей Англии теперь доходит этот безумный ритм его сердцебиения. — Разумеется, нет, я попросил одного из стражников донести обнажённого мужчину без сознания до моей опочивальни, — ушёл от ответа сарказмом, но то, что шотландец хотел от него услышать, он получил. Мужчина завёл за ухо непослушный рыжий локон, пытаясь сдержать ликование, что внезапным трепетом ощутилось в груди, и так и норовило вылиться в глупую улыбку на румяном лице. Почему-то мысль о том, что кто-то, навроде чёрствого Англии, оказывает ему заботу, приятно согревала глубоко в душе, пусть он и не подаёт виду. Приподняв верхние одежды, Шотландия с особым рвением и даже жадностью обнажает его конец, который пока был недостаточно полон энтузиазма, для того чтобы воплотить в жизнь все его плоские желания. Шотландец облизнулся и склонил голову над горячей плотью. Он уверенно обхватил его у основания, решая, как поступить дальше. Его горячие, влажные пальцы мягко и с трепетом легли на плоть, окутав своей теплотой со всех сторон. Не желая зря терять времени, Шотландия высунул язык и поднял на него глаза — мужчина издал тяжёлый вздох, чувствуя, как головки коснулась жаркая поверхность. Тот продолжил и принялся дразнить короткими, юркими движениями уздечку, как ранее подобное проделывал с ним Англия. Последний не сумел сдержать тихого, еле слышного стона, вылетевшего в момент, когда тот заглотил в рот наполовину. Шотландия, слишком увлечённый низом мужчины, не особо обращал внимания на звуки, которые он издавал, ведь те тонули и блекли в его хлюпанье рта. Произойди это в иных обстоятельствах, англичанин бы ещё месяц не мог отмахнуться от его смешливых напоминаний. Пламенный жар от податливой полости рта разлился по всему телу. Не ведая более, что творит, Англия опустил руку на его макушку, запустил её в пушистые кудри, чувствуя меж пальцев мягкие локоны, которые потом собрал в кулак. Мужчина подымал его за волосы и опускал обратно, шотландец же покорно совершал то, что требуется, издавая невероятно пошлые звуки, жалобно мыча, хлюпая у него между ног, порой не успевая сделать желанного вздоха, и оттого задыхаясь; к его глазам подступили слёзы, лицо и уши заметно побагровели. На лбу англичанина показалась испарина, его обычно фарфоровый лик приобрёл пунцовый оттенок, одежда в какой-то момент показалась невыносимо тяжёлой и лишней. Из его уст всё же вырвался протяжный, хриплый стон наслаждения: тепло мигом растеклось внизу живота, пробивая на такую желанную сладостную судорогу. Шотландия тут же отстранился, кашляя и жадно глотая ртом воздух. Его прекрасный лик был измазан в горячем семени — Англии не терпелось увидеть это. — Альба, — потянул за подбородок, вынуждая поднять на себя взгляд. Альба… Одно слово, что способно возвратить его в юность, ощутить как страх, так и приятную ностальгию, которая теплом растекается в груди, стоит лишь услышать его. Его именовали так ранее, когда население говорило преимущественно на гэльском, теперь же его зовут так немногие, кто не позабыл того прекрасного языка, и некоторые приближённые. Альба — звучит романтично, мечтательно. Так могли бы назвать сказочную страну, полную радости, в которой проживают здоровые, счастливые дети, сильные и духом, и телом взрослые, ту страну, в которой всегда хорошие урожаи, где никогда не бывает голода, ту, в которую не приходят болезни, уносящие с собой половину населения, ту, что полна зверей и душистых цветов. Жаль, что цветы эти всегда были поливаемы горячей кровью его народа. Он сморгнул выступившие слёзы, глядя в бездонные голубые очи. Те так притягательно сверкали в тёплом сиянии свечей, отдавая шафрановым бликом. В них открыто читалась похоть: зрачок, как у дикого кота, заполонил всю светлую радужку, сам Англия, как голодный зверь, был готов сорваться с места и растерзать своё сегодняшнее лакомство. У шотландца перехватило дыхание. Миг, и они уже оказались в постели. Его уложили на лопатки и накинулись сверху. Мужчина посчитал, что сегодня с ним церемониться не будут, особенно после того, как он уснул в самом начале процесса, однако вскоре с удивлением почувствовал на своём подбородке мягкую ткань платка. Он с изумлением раскрыл веки, наблюдая за тем, как Англия бережно протирал его лик от белой жидкости. Его платок источал аромат парфюма, он был приторным до тошноты, благо уже почти выветрился из белоснежной ткани, не успевая заполнить собой всю комнату. — Англия… — жалобно простонал и тут же ощутил, как сжались пальцы партнёра на его шее. С этим мужчиной не работает ни молящий тон, ни плачь, наоборот, всё это, как махи алой тканью перед мордой быка, вызывает в том ещё бо́льшую ярость, и при всём этом он всегда сохраняет бесстрастное выражение лица. Англичанин всё же удостоил его вопросительным взглядом. — Поцелуй… В ответ услышал короткий самодовольный смешок. Но сейчас шотландец плевать хотел на свою гордость, ему лишь не терпелось ощутить жар этих тонких манящих губ. И он это, конечно, получил. Англия с удивительной чуткостью, что никак не сопоставима с его натурой, накрыл его уста, принявшись мягко переминать их в нежном, влажном поцелуе. Именно такие поцелуи сводили Шотландию с ума, когда рядом с ним в таком холодном мужчине просыпается что-то сентиментальное, нечто согревающее и такое хрупкое, что стоит тому отстраниться, тело сразу пробивает морозная дрожь. Англия всё же ненадолго прервался, рывком стянул с себя чёрный атласный дублет, а после снова припал к его губам, на сей раз с особой жадностью кусая, чувствуя на устах их неповторимый вкус. Он терзал его за губы, блуждая поглаживаниями по мощному телу, иногда с силой сжимая в ладонях его упругости. Кисть скользнула к рельефным мышцам живота, Англия пальцами пощупал их, чувствуя, как те судорожно напрягаются от его прикосновений. Мужчина, сумев оторваться от сочных губ, прислонился к его шее, лениво потёрся носом о волосы, что пропахли свежестью леса и благовонием трав, опустился ниже к бледной коже, которая источала свой собственный аромат: неописуемый, но насквозь дурманящий, кой мог опьянить похлеще любого дорогого вина с приличной выдержкой. На Англию нахлынула волна эйфории, он шумно выдохнул, из головы окончательно вылились последние здравые мысли. Шотландия удивлённо глянул на него, но из-за положения мог лицезреть лишь его тёмные волосы. Не успел он и вздоха сделать, как застонал от острой боли. Англия до крови прокусил нежную кожу его шеи, словно вампир, присосался к ней, а после принялся зализывать рану, как бы принося извинения. Язык обжигал кожу, укус покалывал, он вздрагивал каждый раз, как шершавая поверхность дотрагивалась до ранки, издавая тихий скулёж. Англичанин спускался всё ниже, покрывая кожу пылкими поцелуями. Изначально ему не хотелось доставлять шотландцу хлопоты с багровеющими остатками страсти на снежном покрове кожи, но стоит мужчине только увидеть этот беспомощный вид и его умоляющий туманный взгляд, кой не может уловить глаз Англии в порыве вспыхнувшего задора — те чертовски кружили ему голову, полностью выбивая из неё трезвость ума. От одного лишь вида мужчины у англичанина перехватывает дыхание. Он несильно прикусил тонкую кожу на ключицах, смачными поцелуями приближаясь к торсу, попутно сжимая и покручивая его соски, что становились в руках англичанина горячими бусинами. Он, играя, покусывал их, вырывал из уст Шотландии громкие вздохи, чувствуя дрожь его тела под собой. Эти ласки, граничащие с болью, лишали рассудка, возможности здраво мыслить, он был полностью во власти Англии: и мыслями, и телом. Шотландец радостно терялся в потоке новых и прежде знакомых чувств и ощущений, которые разжигал в нём мужчина. Каждое его прикосновение по коже казалось дуновением райского блаженства, в котором он захлёбывался. Пока Шотландия в трансе тонул в наслаждениях, мужчина обернул его спиной к себе и нежно провёл рукой меж лопаток, двигаясь ею ниже, чувствуя под ладонью теплоту кожи, поцелованной солнцем. Англия с интересом надавливал на две ямки, расположившиеся на его пояснице, скользнул ладонью дальше и больно сжал в той упругую ягодицу мужчины, а после замахнулся, и внезапно для шотландца послышался громкий шлепок. Не успело пройти и секунды, как за ним последовал второй, который заставил дёрнуться и замычать от боли. Обжигающий удар вмиг окрасил белоснежную кожу пунцовым. — Больно… — шепнул ему мужчина и тут же услышал смешок. Англичанин молча поднял его таз над кроватью. Шотландия подумал встать в коленно-локтевую, приподнявшись и облокотившись о постель, но его тотчас уложили лицом к низу. Сердце забилось быстрее, он нервно сжал постель в своих вспотевших кулаках. Англия тем временем аккуратно провёл большим пальцем между его ягодиц, задевая им влажное, горячее колечко мышц, вслед за чем прислонил ко входу указательный палец. Шотландец тут же сжался. — Расслабься, — повелел англичанин, выслушивая в ответ жалобное мычание. Он вздохнул и вновь отдал хлёсткий шлепок по покрасневшей коже. Получив в ответ скулёж и удовлетворительный результат, мужчина легонько усмехнулся и мягко ввёл в него палец. — Умница, — прошептал. Шотландия шумно выдохнул, чувствуя, как тот проталкивается глубже, массирует изнутри и нежно потирает подушечкой пальца в поисках того заветного места. От его движений всё непристойно хлюпало, щёки шотландца пылали от смущения. Он обернул к Англии стыдливый взгляд — тот облизнулся и, заметив телодвижения краем глаза, перевёл на него взор, а после странно ухмыльнулся. Мужчина тихо заверещал, но глаз не отвёл. — Ты весь намок, — хмыкнул с улыбкой, и на сей раз шотландец отвернулся, пряча от него покрасневшее лицо. Его обычно сложно смутить, но у того это получалось с завидной частотой. Лицо Англии расплылось в улыбке, шотландец даже ощущал последнюю своей кожей, та прожигала её насквозь, была надменной, но от неё всё равно бросает в жар, а колени подкашиваются. Мужчина подставил второй палец, тот входил неохотно, до ушей донеслось шипение партнёра, определённо извещающее о неприятных ощущениях — он тут же просто плюнул в руку, растирая чуть по входу, после чего плавно ввёл в него пальцы. Подобное обращение Англии с его телом выбивало из груди шотландца рваные вздохи, что охватили собой всю комнату. От этих тяжёлых, сладких охов у англичанина срывало крышу, его дыхание сбивалось, пульс лихорадочно учащался. Он настойчивее протолкнул в него свои ловкие пальцы, зачарованно наблюдая за тем, как эротично изгибается его мощная спина в ответ, как иногда выпирают лопатки, нервно содрогаются мускулы. Тонкие пальцы ощутимо скользили по стенкам изнутри, разрабатывая; шотландец тихо всхлипывал от нетерпения, взмахивал ягодицами повыше, и пытался насадиться ещё глубже: ему хотелось большего. Однако англичанин имел на него другие планы. Он вновь отвесил обжигающий шлепок, глядя как на миг затряслась в том месте красноватая кожа. Последовал второй, и не менее болезненный — Шотландия жалобно заскулил, прогнувшись в пояснице. Постепенно силы на то, чтобы продолжать истязания этого гордеца, иссякали — англичанин, будучи в предчувствии приятного, облизнулся и, мягко проведя внутри пальцами, надавил на чувствительные нервы его плоти. Шотландия резко дёрнулся, издав хриплый гортанный стон. Англия никогда не останавливался на одном стоне, он всегда выбивал из мужчины всё без остатка, своими же руками погружая того в пучину мучительных наслаждений, затем ими же вознося в блаженный рай, угощая его с рук самой изысканной пищей, которая отравлена самым страшным ядом. Он принялся энергично потирать нежный на ощупь комочек нервов, разнося по телу шотландца дрожь, а по комнате тешившие самолюбие отзывчивые стоны, которые становились только громче. — Англия, — окликнул его умоляющим голосом, — возьми меня… Прошу… Мужчина сдержал вырывающийся из уст смех и медленно, очень аккуратно высунул из его податливого тела пальцы, получая в ответ недовольное рычание. В голову вдруг пришла заманчивая мысль просто связать сие нетерпеливое создание, полностью обездвижить, приковав к кровати, и преспокойно продолжить мучить и терзать сладостной пыткой. Он немного подумал, но вскоре отбросил эту затею: был у них прежде такой опыт, и, сполна насытившись ласками, шотландец всего на миг прикрыл глаза и тут же заснул, причём так крепко, что Англии пришлось дальше в одиночку усмирять желание, потяжелевшее в брюках. Шотландец рвано дышал и, приподнявшись на локтях, обернулся, дабы увидеть, что собирается делать мужчина. Последний приспустил свои брюки, представляя вновь затвердевшую плоть его любопытным глазам. — Ты останешься в одежде? — чувство неловкости в нём явно притуплялось, сейчас он вёл себя как нельзя более откровенно. Улыбка на лице партнёра теперь вызвала у Шотландии лишь ответную. — Я хочу видеть твоё тело. Англия промолчал, будто думая о чём-то, вглядываясь в его яркие глаза. В тех точно прыгали чёртики, казалось, огонь азарта в них вспыхнул ярче и мощнее. Мужчина приподнял уголки губ в странной усмешке, затем поднялся с постели, чем поначалу ввёл шотландца в замешательство. Однако только тот увидел, как англичанин поднимает с пола выброшенный и давно забытый ремень, его брови вскочили ко лбу, а сам он с лёгким недоверием глядел, как мужчина возвращается обратно к нему. Англия, не говоря ни слова, вернул его в исходную позицию: щекой к постели, задом к верху; заломил его руки за спину и, несколько раз обмотав плотную кожаную ленту на его запястьях, крепко связал те у поясницы. И в момент этого действа, и после, когда англичанин любовался своим связанным рыжим изяществом, Шотландия спокойно позволял мужчине делать с собой всё, что душе того было угодно, ни коим образом не реагируя. Слышно было лишь его учащённое дыхание, вызванное то ли страхом, то ли возбуждением — тут даже сам шотландец не сможет дать точный ответ. — Какой вы покладистый сегодня, милорд. Всегда бы было так, — хохотнул Англия и услышал злобное рычание в ответ. Его на секунду окутали сомнения насчёт прочности ремня, но те быстро разбились об уверенность в покорности Шотландии, который уже жалобно скулил от нетерпения и чуть взмахивал задом перед ним, как бы желая поторопить. Англия только лишь усмехнулся и зарядил ему болючим ударом по ягодице, вынуждая всхлипнуть и терпеливо ждать дальше. Шотландец, вместо заветного ощущения наполненности или же хлёсткого, но до дрожи приятного шлепка, вдруг почувствовал на своём плече его горячие губы. Казалось, Англия покрывает каждый дюйм его тела пламенными поцелуями, в местах тех кожа словно горела, заставляя мужчину содрогаться от неожиданного наслаждения. Он продолжал целовать, водить мокрые дорожки от лопаток до связанных рук на пояснице, покусывать упругие ягодицы, иногда хлопая по ним ладонью, и внутреннюю поверхность бёдер. Шотландия чувствовал его опаляющее дыхание у себя между ног, но это более не побуждает сжаться — теперь он блаженно выдохнул, вытягиваясь навстречу тому, кто может одарить его лаской. Англичанин довольно хмыкнул. Тот таял в его руках, словно кусочек льда, стремительно обнажая свои истинные желания, которые бы постыдиться когда-либо называть вслух. Внезапно его жаркий язык лёг на всё ещё напряжённый анус, тем самым заставив шотландца дёрнуться от неожиданности. Англия стремился сделать всё крайне нежно, чтобы тот сумел достаточно расслабиться для следующих действий, потому мягко вёл шершавой поверхностью языка по горячему колечку мышц, иногда чуть надавливая. Шотландия протяжно застонал от ощущений, очередная нежданная ласковость приятно удивляла. Когда мужчина вдруг почувствовал его язык внутри, тело вмиг пробила мелкая дрожь. Англичанин двигался нежно, обжигая своей лаской, имитировал фрикцию, действуя бережно. Поначалу шотландец двигался к нему навстречу, но совсем скоро потерял терпение, понимая, что подобным не получит желаемого, потому принялся хныкать и неразборчиво шептать ему что-то умоляющим голосом. Шотландия сейчас невозможно прелестен, невыносимо желанен, преступно развратен. Англия уже не мог противиться такому соблазну — мужчина отстранился и медленно вошёл во всю длину. Нутро очаровательного искусителя встретило его раскалённой тесностью, от которой по спине прошла приятная дрожь. Каждое мгновенье лицо шотландца выдавало новую эмоцию, его живописное тело выгибалось и нервно вздрагивало. Будь воля Англии, он бы запечатлел каждую секунду их интимности, красоту всех ярких откликов Шотландии на ласки и прикосновения, на грубость и хлёсткие шлепки. Единственное, что заставило бы его взлноваться — так это то, что не найдётся на свете такого таланта, который сумеет придать холсту хоть половину прелести его любимого… Англия вдруг остановился. Лик его отобразил испуг. Он шумно выдохнул, наполовину прикрыв веки. В груди потяжелело мрачное осознание того, насколько он бессилен перед чарующим обаянием шотландца. А как иначе? Шотландия — искусство, невероятное творение Создателя, не обделённое проницательным умом, пытливостью и изощрённостью. Мужчина сложен, как древнегреческий бог, обладая такой же неземной красотой лица, яркими глазами, сравнимыми с сияющими сапфирами. В них беспрерывно сверкает страстное стремление к свободе, в их синеве отражается искренность и откровенность, которые крайне близки к тонким границам дерзости и даже непочтительной грубости. Англию, изнеженного лестью и натянутыми улыбками придворных, поначалу бросала в оторопь его естественность. Не заметил он и того, как она ему вскоре приглянулась, заставляла его привычно каменное сердце виться в омуте невыразимых чувств при каждой новой встрече. В этом потоке слились множество противоречий, самые разные оттенки мыслей и эмоций, различные окраски всевозможных чувств. В груди жарко трепетали в странном танце и ненависть с любовью, и презрение с восхищением. — Продолжай… — вдруг вызвал его из размышлений тихий шёпот. Этот голос, окрашенный прекрасным акцентом, растормошил Англию и наконец привёл в чувства. Он встретился с двумя лазурными огнями, которые с некой растерянностью и любопытством пытались разглядеть происходящее за спиной. Лицо англичанина застыло в неясной гримасе — это неслабо насторожило шотландца. Он приподнял торс над кроватью, отрывая щеку от постели, и обеспокоено обернулся к нему. Но не успело и звука вылететь из уст мужчины, как вновь его головой прижали к мятой простыне, препятствуя созерцанию за происходящим. Шотландия с удивлением раскрыл рот на сей жест, но, только ощутив, как тот сделал очередной толчок, на этот раз особенно резкий, усмехнулся. Горячая плоть скользила внутри него, то и дело задевая простату, тем самым разнося по телу приятную дрожь. Англия не останавливался — только ускорял итак немедленный темп, чем выбивал из шотландца хриплые отрывистые стоны. От резких движений Шотландия сползал к изголовью кровати, потому англичанин ухватил его за связанные запястья, дёргая к себе при каждом толчке, входя глубже и не давая далеко уползти. Шотландец не противился: привык к подобной грубости, она ему явно по душе — заставляла содрогаться и вздрагивать от непредсказуемости мужчины, задыхаться его очевидным превосходством над собой, дрожать от беспомощности и неутолимо вдыхать воздух, который пропах чем-то тяжёлым, властным, едва ли не деспотичным. Англия продолжал нещадно долбиться в мужчину, вытягивая из него невыносимо вульгарные вздохи и стоны, невнятное бормотание, жалобные писки и скулёж, которые также изредка долетали до ушей. Хлопки тела о тело разносились по всей комнате, бились о холодные стены и эхом отдавались в ушах. Пот скудно стекал каплями по лбам обоих, кровь словно кипела, стуча по вискам. Англичанин в очередной раз замахнулся и отвесил по сочной ягодице хлёсткий шлепок — Шотландия вскрикнул, хотя, по обыкновению, всегда пытается сдержаться. Это улыбнуло Англию, и шотландцу показалось, что тот оживился и снова ускорился. Мужчина издал тяжёлый вздох, чувствуя, как немеют конечности от дискомфортной позы, которую они не меняют уже столько времени. — Мне неудобно… — выдохнул он, пытаясь приподняться. — Англия, прошу развяжи… Тот сбавил темп, не сумев разобрать ни слова из его нечленораздельного лепета, наклонился к лику шотландца, внимательно вслушиваясь. Трезво соображать теперь удавалось лишь с некоторым усилием, англичанин понял его просьбу только со второй попытки, после чего принялся освобождать его руки от плена кожаной ленты. Шотландия блаженно выдохнул, с удовольствием ощущая, как устранилась стеснённость в движении. Его заботливо уложили на спину и поцеловали в щёку, даруя время на то, чтобы прийти в себя. Шотландец, переводя дыхание, зачарованно смотрел, как тот немного отстранился, и затем стянул с тела кремовую рубашку, обнажая торс. Конечно, телосложение англичанина было не таким мощным, как у него, но несмотря на то он всё ещё выглядел впечатляюще. Его кожа сверкала аристократичной белизной, сквозь её тонкий покров на руках выступали голубые вены, сам Англия владеет стройным, не осквернённым тяжёлыми и грязными работами телом — только один его вид кричал о том, к которому сословию принадлежит мужчина. Грубая сила ему ни к чему: его взгляд, преисполненный достоинства и благородства, убежденности в собственной важности, словно стальной клинок, пронизывает насквозь, приводит в оцепенение. Он встретился с этими смертоносными глазами, но от этого столкновения почувствовал лишь согревающее, почти жгучее тепло. Шотландец развёл в стороны руки, как бы приглашая к объятиям. Англия немного посмотрел на него, натянув на лик ухмылку, но принял это приглашение. — Боюсь, для тебя эта поза будет такой же неудобной, — чем вызвал у мужчины тихий смех. Шотландия взглянул ему в глаза, с нежностью поглаживая пальцами по высоким скулам, а затем притянул к себе и коснулся его губ своими. Мужчина не удержался, его руки вновь начали блуждать по телу шотландца, пока одна из них не остановилась на промежности, сжав твёрдую плоть в ладони. Тот тихо застонал, отрываясь от сладких уст и наблюдая на его лице довольную улыбку. Англичанин наклонился за очередным поцелуем, но Шотландия на секунду прервал его: — Просто трахни меня, — прошептал, однако после сам первым впился в его губы. Теперь достаточно было сказать всего лишь раз. Толчок. Второй, третий, четвёртый, а затем и все последующие. Шотландия каждый раз, как в первый, удивлялся, откуда в столь невозмутимо холодном, чёрством педанте находится достаточно страсти, чтобы с таким вкусом вминать его в постель. Шотландец никогда не был застенчив и даже скромен: его ненасытность и тяга к удовольствию вгоняли в краску даже тех неблагочестивых девиц и женщин из публичных домов. С особенно богобоязненными людьми он и вовсе никогда не пытался установить подобных связей, зная, что всё в любом случае обернётся крахом. Потому их первая близость с Англией будто открыла для него некий Новый Свет, только не на карте мира, а на огромной скрипучей кровати с балдахином. Впервые за всю жизнь ему удалось встретить кого-то, настолько голодного до телесных наслаждений; кого-то, кто совсем не краснеет от его фривольных речей и с невозмутимостью отвечает ему потом всё тем же привычным, уверенным голосом; того, кто вынуждает робеть одним только брошенным взором в свою сторону, затрястись от лёгкого касания. Англия обхватил его бёдра, чувствуя их приятный жар в ладонях, и довольно зарычал. Он сжал мощные чресла мужчины посильнее, а после хорошо замахнулся и больно прихлопнул. Шлепок резкой обжигающей болью лёг на молочную кожу, придавая ей багровый оттенок, за тем последовали более мощные, более грубые удары, которые выбивали из шотландца тихие всхлипы. Англичанин целовал его у виска, с ликованием ощущая на устах тот самый солоноватый привкус слёз и пота. Шотландия с каждым ударом вздрагивал и непроизвольно сжимал его изнутри. Мужчина отстранился от него, чуть замедляя темп, и взглянул на шотландца так, как художник порой глядит на свою картину в процессе работы. Как творец, рассматривающий собственные мазки по полотну, он скользил оценивающим взглядом по ярким следам агрессивных, пылких поцелуев, которые расцветали алым на его алебастровой коже, идеальной во всех отношениях. Синие глаза жалобно глядели на Англию, обрамлённые ресницами, в коих блестели слёзы, стекая ниже по лицу, по вискам, по щекам, которые вспыхнули малиновыми красками. Из уст шотландца выливались невнятные мольбы, которые несмотря на свою невнятность разжигали в мужчине неистовое желание. Губы после страстных терзаний смотрелись, как сочная, спелая вишня. Англия нежно коснулся их, провёл пальцем, очерчивая контур, напоминающий натянутый турецкий лук. Они не были очень пухлыми, но казались гораздо значительнее на фоне тонких уст англичанина. Последний внезапно впился в эти губы, жадно и рьяно сминая их в поцелуе, порой кусая. Шотландия вновь ощутил, как тот ускорился, вырывая из него стоны быстрыми и глубокими толчками. Жар трения о чужое тело заставлял трепетать, утопать в греховной сладости, кожа англичанина была словно бархат по ощущениям, хотелось навек к ней прижаться, чувствуя оберегающую теплоту мужчины. Шотландец оборвал тот напористый поцелуй и вытянул прекрасную шею, на которой выступили жилы. Его тело застыло камнем в блаженном спазме, и он кончил себе на живот, громко выкрикнув имя англичанина. Тот, сделав несколько толчков, ощущая, как всё пульсирует внутри шотландца, сжимая со всех сторон, содрогнулся и хрипло застонал, изливаясь вглубь его тела. Шотландия обессиленно лежал под ним, его грудь всё ещё часто вздымалась. Англия, переведя дыхание, рухнул подле мужчины и как всегда очарованный его совершенной красотой принялся наблюдать, как он медленно погружается в царство Морфея. Вскоре шотландец уснул, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности.