Вампиры

— Ты правда думаешь, что это сработает? — Да, почему нет? — Я... Подумаю над этим. Спасибо, Геллерт. "Почему бы нет?" Для Геллерта это, конечно, как всегда, игра, авантюра, эксперимент. Но разве Альбус мог так рисковать? Имел ли он на это право? Он в раздумии остановился у калитки дома и поднял глаза на появившийся свет в окне столовой. Сквозь плотные шторы поверх ажурных был виден силуэт юноши и девушки, которые мелькают по комнате. До ушей доносится яркий мальчишеский смех и какие-то глупые разговоры о цветах, погоде, сборнике стихов какого-то провинциального автора... Они были счастливы и так. Но не Альбус. Его тяготило такое положение вещей, и собственные рассчётливость и эгоизм поражали его каждый раз, однако он ничего не мог с собой поделать. Он — молодой, подающий надежды учёный — вынужден сидеть в этой проклятой дыре, словно какая-то нянька! А что будет, если лекарства и отвары перестанут действовать? Что будет, если у Арианы вновь случится приступ и она убьёт его, пока Аберфорт в школе, так же, как убила их мать? Альбус и так плохо спал, реагируя на каждый шорох и подпирая дверцу стулом. Он и так изо всех сил пытался подобрать нужную формулу для лекарства или успокоительного. Он отказался от всего: от всех научных экспедиций, экскурсий, награждений, что уж говорить о туре по Европе, который они с Элфиасом планировали ещё с четвёртого курса! Разве он?.. Разве он не заслужил отдых Ариана не заслужила избавления от своего недуга? Он зашёл домой, когда почувствовал, что замерзает, стоя под прохладным летним дождём. Аберфорт и Ариана уже сели ужинать и о чём-то беззаботно болтали ("ну, да, не им же завтра весь день корпеть над книгами"). Смех оборвался, как только они увидели мрачное лицо Альбуса, оглядывающего их почти враждебно. — Альбус! — первая нарушила Ариана тишину. — Что-то случилось? На тебе лица нет. "Точно, — подумал Альбус, натягивая виноватую улыбку. — Моё лицо". — Нет, всё в порядке, — мягко проговорил, вешая пальто. — Просто попал под дождь и понял, как устал. — Наговорился со своим новым дружком, ха? — насмешливо обронил Аберфорт, и Альбус усмехнулся, хотя хотелось оскалиться. — Аберфорт, не говори так! Уверена, друг Альбуса очень милый молодой человек. Он с плохими не дружит. "Они — моя семья. Они — моя семья. Они — моя семья," — твердил себе Альбус, сохраняя почти светское выражение лица. — Ой, извини, мы, кстати, начали без тебя. — Да, я понял. — Тебе положить? — Нет, спасибо, солнышко, я не голоден, — сказал он, проходя мимо, чтобы поцеловать Ариану в лоб. В конце концов, она не виновата в том, что с ней случилось. — Снова читать пошёл? Ты хоть свет белый видишь? — спросил Аберфорт. В обычной ситуации Альбус подумал бы, что это безобидное беспокойство, но сейчас... Сейчас это звучало как камень в его огород. Вдох-выдох. Всё под контролем. — А ты за последний год хоть заголовки газет читал? Или только статьи про коз вырезаешь? — Вообще-то... — Аберфорт встал из-за стола и превратился в барана, роющего землю, прежде чем рвануть рогами вперёд на противника. — Ну, мальчики, хватит! Не ссорьтесь! — встряла Ариана между ними. — Такой же хороший вечер был. Зачем же вы так? — Да, ты права, — скинул шкуру Аберфорт, тяжело садясь обратно. — Я не хотел тебя задеть. "Хотел". — Да, мне тоже жаль, я... вспылил. Надо отдохнуть. Приятного аппетита. И, не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к себе в комнату. Не хватало ещё устроить скандал из извинений. Дверь в комнату за ним закрылась, и Альбус почувствовал, как к глазам подступают слёзы бессилия. Он сел прямо на пол, скатившись по стене. Нет, это было невыносимо! Разве это правильно? Разве это справедливо? Разве он заслужил это? Всё это? — Нет, не заслужил. Альбус поднял голову и увидел Геллерта, сидящего на пороге его окна. — Извини, твои... эмоции были так сильны, что я почувствовал их даже у себя дома, — сказал Геллерт, склонив голову к плечу. Он мягко опустился ногами на пол, бессознательно используя левитацию, и Альбус находил это завораживающим. Геллерт заходил без приглашения, но ему всегда были рады. — Подумал, может, тебе нужна... поддержка? — "Эмоции"? Ты, наверное, хотел сказать "уродливое страдание"? — отозвался Альбус, стирая слёзы. Геллерт улыбнулся, сверкая острыми клыками, и в груди Альбуса будто мгновенно затянулась чёрная дыра. — Альбус, дорогой, не хочу тебя разочаровывать, но в тебе прекрасно всё. Даже страдание. Как сладко, как подкупающе это звучало. Альбус никогда не думал, что попадёт под чары какого-нибудь вампира, но вот он здесь — влюблённо улыбнулся ему в ответ, притянул к себе и нежно поцеловал. — Дьявол, как же ты пахнешь! — мелко дрожа, прошептал Геллерт ему на ухо. — Ха-ха, ты точно сможешь удержаться? — поинтересовался Альбус, гладя мокрые шелковистые волосы Гриндевальда. Тот, по своему обыкновению, только шире улыбнулся, и в полутьме вспыхнули его разноцветные глаза. — О, нет, не думаю, — промурлыкал Геллерт и любовно облизнул шею, вызывая мурашки. — Знаешь, Геллерт, единственный дьявол здесь это ты. — Возможно, — пожал он плечами. — Но давай вернёмся к тебе. Ты в таком смятении из-за моего предложения? Альбус вздохнул, высвобождаясь из объятий. Он чувствовал, что его сердце разрывалось на куски. Никто не должен был стоять перед подобным выбором, и всё же вот он здесь — сидел, зарывшись руками в волосы, и с силой их оттягивал, чтобы хоть как-то унять душевную боль. Холодная рука Геллерта сначала на руке, потом его плечо к его плечу, и они уже сидят в обнимку, переплетясь руками. — Скажи, что ты думаешь об этом, выговорись, пожалуйста. Тебе станет легче, я обещаю, — ласково попросил Геллерт, потеревшись ледяным носом о щёку Альбуса. — Я... — Дамблдор сглотнул, напрягаясь всем телом. — Я не хочу тебя обижать, Геллерт... — Если ты про то, что жизнь вампира — проклятие, то всё в порядке. — Ну, это не совсем то, что я хотел сказать. — Но это именно то, что ты будешь иметь в виду, — Геллерт юрко вывернулся и взял печальное лицо Дамблдора в свои ладони. — Альбус, ты можешь быть со мной честен. — Я... Я думаю, что... Твоя теория может сработать и Ариана излечиться, но... Какая её ждёт жизнь после этого? Бесконечное беспросветное одиночество? Ты же сам говорил. Быть вампиром — тяжкое бремя, особенно, когда ты не знаешь, ради чего жить. — Да, но... Знаешь, многое изменилось в последнее время. Я не так долго был вампиром, и всё же я прочувствовал на себе одиночество. И... может, это звучит слишком поспешно, но... — Геллерт в очаровательном смущении отвёл взгляд. — После встречи с тобой, думаю, я нашёл, ради кого жить. — Ох, Геллерт... Приятное ноющее чувство расплылось во всём его естестве, и Альбус в порыве чувств накрыл его руки своими, выцеловывая ладони. — Я люблю тебя, Альбус. — И я люблю тебя... Вдруг как гром среди ясного неба по дому прокатился глухой стук, и весь мир на секунду замер и сжался до атома. — Ариана... — прошептал Альбус, догадавшись, и остолбенел, не зная, что делать. — АРИАНА! — закричал Аберфорт на первом этаже. — Альбус! Альбус, ты где?! Сделай что-нибудь! Господи-господи! Альбус усилием воли сбросил с себя оторопь, вскочил и побежал вниз. Геллерт осторожно скользнул за ним. Внизу, у подножия липкой алой лестницы сидел дрожащий Аберфорт, удерживающий Ариану на руках. Её расфокусированный взгляд блуждал по предметам, из головы хлестала кровь, а изо рта шла пена. Новый приступ. — Что?! Что делать?! Скажи! — истерил Аберфорт, пока крупные слёзы текли по его лицу. Альбус привычно закатал рукава рубашки, повернул её кукольную голову вбок, вытащил платок и попытался перекрыть им рану. — На кухне, в ящике на второй полке аптечка. Принеси её, — сказал он, перехватывая безвольное тело сестры. Аберфорт рванул на поиски, а вот Геллерт бесшумно спустился вниз. — Так много крови, — с трепетом выдохнул он. — Ты сдержишься? — Я-то — да... А вот девочка... Она обречена, Альбус. Я много таких видел. Мне жаль. В его голосе Альбус не нашёл ни тени сочувствия, но вот Гриндевальд скользнул взглядом по нему, и его глаза наполнились горечью и пониманием. Альбус сжал зубы, отнимая полностью пропитанный кровью платок от открытой раны и вновь закрывая. Ариану начало трясти, и стало сложнее удерживать её одной рукой. Геллерт тут же поспешил присесть на корточки рядом, чтобы помочь. — Хочешь, обращу тебя? — проникновенно заговорил он. — Мы сможем жить вечно, вместе. Никаких обязательств, никаких правил, рамок, никакой семьи, сдерживающей тебя. Представь: только ты, я и этот мир. — Я... — Казалось, дрожь Арианы передавалась ему вместе с кровью и слюной, попадающей на кожу. — Я-я не знаю... Я не могу... Я обещал на... Обещал маме, Геллерт. Не могу их оставить. — Мы можем взять её с собой. Ты ведь любишь её. Представь, как она была бы счастлива наконец увидеть большие города, как радовалась бы морю и солнцу и... — Прекрати! — огрызнулся Альбус, и тут же остыл, встретившись взглядом с Геллертом. — П-прости, я... Я понимаю, к чему ты меня склоняешь, просто... Из кухни послышался грохот, ругательства, а затем восхваление бога. С бешеными глазами Аберфорт оказался на пороге, держа в руках плетёную коробку. — А-а это ещё кто?! — Это Геллерт. Иди сюда, дай бинты. Аберфорт с опаской оглядел бледного как призрак незнакомца, но повиновался. — Как она? — Всё хуже и хуже, — ответил Гриндевальд. — Она умрёт. — Это правда?! Господь всемогущий, нет! Нет-нет, Альбус, нет! Ты обещал! Обещал, что поможешь ей! Аберфорт был на грани обморока или истерики. Он схватил Альбуса за грудки, и, вероятно, ударил бы, если не сестра. — Я делаю, что могу, я не волшебник, — сквозь зубы проговорил Альбус, пытаясь сделать повязку и скинуть руки брата. — Она не переживёт поездку в госпиталь, если вы об этом думайте, — продолжал нагнетать Геллерт. — Это значит, что мы ничего не можем сделать?.. — поник Аберфорт и взял холодеющую руку Арианы в свою. Её свело новым спазмом. — Можете, но она уже никогда не будет прежней. — Что?! Что надо сделать?! — Значит, ты согласен? — Если это п-поможет, то... — Она больше никогда не будет болеть. — Согласен. — Альбус? "Идиот. Какой же ты идиот". Но есть ли у них иной выход? Альбус поднял глаза на Геллерта, который уже готовил свои дьявольские клыки. Он знал, уже знал, что Дамблдор решился, просто оттягивал, просчитывал, не хотел рисковать. — Ну?! Что ты медлишь?! Есть другие варианты? — напирал Аберфорт. — Она умирает! Решись хоть на что-то, трус! "Трус?" — Не говори потом, что я не предупреждал, — покачал головой Альбус, передавая хрупкую Ариану усмехнувшемуся Геллерту. — Всё будет хорошо, я обещаю. Я уже это делал, — заверил он, показывая острые зубы. — Что за?! — Аберфорт отшатнулся и упал назад, судорожно крестясь, пока Геллерт скалился и наклонялся к шее Арианы. — Какого... Черта?! Альбус! Альбус обжёг его взглядом исподлобья, встал и поднял за шкирку, как котёнка. Геллерт усмехнулся в последний раз, наблюдая за ними, словно никуда не торопился, и вонзил клыки в мягкую кожу. — К-кто это?.. о боже, о боже! Аберфорт схватился за голову и хотел было рвануть, но Альбус прижал его к стене. Может, в другой ситуации брат и смог бы дать ему отпор, однако шокированный Аберфорт был подобен горячей глине, тянущей свои длинные руки к Ариане, и удерживать его не составило труда. Геллерт продолжал ритуал, вынув блестящие от вязкой крови клыки. Он шептал что-то на латыни, закатывая глаза и водя рукой над распростёртым телом, пока тени плясали на стенах и в глазах Гриндевальда пылал адский огонь. Альбус наблюдал, впитывал каждое мгновение, каждый жест, изменение в лице, теряя суть реальности, и ему казалось, что ритуал проводят не над Арианой, а над ним. Сестра больше не дрожала, кровь и пена перестали идти, а судороги стали такими быстрыми и короткими, что за ними стало сложно уследить. Ариана будто вся промёрзла до костей, и кожа на глазах становилась мраморной и прозрачной почти как у Геллерта. Альбус наблюдал бы за этим сакральным таинством вечность, но всё хорошее в его жизни рано или поздно заканчивалось. Реальность ворвалась в их дом вместе с рассветным лучами. — Что же мы наделали? — севшим голосом спросил Аберфорт, сидящий в углу. — Вы спасли свою сестру, — улыбнулся Геллерт, поднимая ослабшую Ариану на руки. Она выглядела так, словно просто уснула за книжкой. Всё та же невинная, маленькая грустная девочка — ангел во плоти. Альбус подавил желание забрать её и прижать к себе. — Она скоро придёт в себя, и вам лучше не быть рядом. Первый голод — могущественная сила, которая способна затуманить любой разум. — Она?.. убьёт кого-то? — сглотнул Дамблдор, подавшись вперёд. — Не переживай, любовь моя, я позабочусь о том, чтобы никто не подумал на неё, — губы Геллерта растянулись ещё шире. Он отнёс Ариану в зал, положив на диван. Кровь медленно засыхала на её платье и золотистых волосах, превращаясь во что-то тёмное и ещё более липкое. Альбус стоял у изголовья оледеневшей глыбой и не чувствовал ничего, даже пустоты. — Ты принял правильное решение, — нежно сказал Геллерт, оглаживая его плечи. Ариана умиротворённо лежала, не дыша. Теперь ей это было не нужно. — Я... Надеюсь на это.