Ты и я во мгле

Я не знаю, почему такая личность, как я, вообще существует.

      Он не боялся смерти до тех пор, пока не встретил его. Довольно жутко, что безразличие, с которым свыкся за все прожитые годы, сменилось беспокойством. Пустота заполнилась чем-то странным, что жгло изнутри. Просто еще одна проблема наравне с той, что он знает, куда себя деть. Складывалось ощущение, что в мир его пустили случайно и места ему тут нет. И вот он встретил его. Как вовремя. Он поздно заметил, что идет на поводу у своего тайного желания, которое тщательно скрывал от всех. Никто не должен был заподозрить в нем рождение новой личности, потому что никто не был готов ее принять. Даже он сам. В общем, была проблема.       Проходили дни, и его сознание заполняли коварные мысли. У него была тайна — он любит. По-глупому, странно, безрассудно и абсолютно. Обожает. Он обожает в нем все, от скверного характера до обворожительной редкой улыбки на тонких потрескавшихся губах. И его странные наклонности он обожает, и вспыльчивость, чередующуюся с опасным затишьем. Он обожает в нем все и принимает со всеми отрицательными чертами, и это пугало. Как же глупо.       Тайна делала его уязвимым, поэтому он выпустил шипы, чтобы никто не смел протянуть к нему руку, и не важно, чтобы удушить или помочь. В любом случае, он ни в чьей помощи не нуждался. Если его о чем-то спрашивали, то он односложно отвечал, чтобы продолжения разговора не состоялось. Если его о чем-то просили, то он делал все безукоризненно, чтобы не последовало придирок. Он делал все, чтобы его оставили в покое, хотя покоя он сам себе не давал.       Порой он лез на рожон, причинял боль и резал словами. Все ради того, чтобы никто не увидел его слабость, которую он тщательно оберегал в своем мирке.       Итак, он любил.       Как и когда это произошло, он не мог сказать. Это сравнимо с попытками жертв большой беды вспомнить, что подтолкнуло их в пропасть. Падение было неожиданным, а шаги до него незаметными. Эрен точно был пропастью, бездной, в которой можно утонуть и не пожалеть. Флок дал себе обещание ни за что и ни о чем не жалеть, сколько бы боли он ни испытал.       Он любил Эрена около года. Пожалуй, это был самый мучительный и приятный год в его жизни. Изо дня в день он ощущал сладкую боль и замирание сердца в груди от страха разоблачения и наслаждался ощущениями, как канатоходец, который знает, что может погибнуть от одного неверного шага, но не может перестать ходить по веревке. Возможно, лучше чувствовать хоть что-то, даже если это болезненно, чем ходить с дырой в сердце.       Со дна бездны на него смотрели проницательные зеленые глаза с лихорадочным блеском, и не смотреть в ответ было невозможно. Знакомство с Эреном он не помнил, если честно. Первое время Эрен не вызывал в нем ничего, и Флок проживал обычную спокойную жизнь. Тогда Эрен, хоть и представлял из себя уникальный случай, все равно был ничем не примечательным человеком: ходил в окружении друзей, попадал в передряги и, словом, Флок почти не замечал его.       Пару раз они спорили и даже ругались, но быстро успокоились и обо всем забыли. Флока поглотила служба, а Эрена человечество. Дни Флока протекали размеренно и обыденно, а дни Эрена были фальшивыми. Эрен ходил среди них, но мыслями и душой был где-то далеко. В нем произошли перемены, которые остались незамеченными всеми, но не Флоком. Это манило, хотелось узреть подноготную, но случая долго никак не представлялось. Они почти не виделись, но однажды между ними что-то проскочило. Они приметили друг друга издалека и заново.       Этот миг Флок запомнил на всю жизнь. Они пересеклись в коридоре, незадолго до того, как Эрен отбыл в Марлию. Эрен шел в окружении своей несменной компании Армина и Микасы, а Флок среди сослуживцев, имена которых он не потрудился запомнить. Было раннее утро, солнечные лучи проникали в коридор сквозь оконную решетку. Вдали свистел ветер, стояли шум и гам, но, казалось, вокруг Эрена время исчезло и движение остановилось.       Эрен шел в длинной накидке, словно защищающей от проницательных придирчивых взглядов, а в его глазах застыла пустота, за которой что-то таилось. На него откровенно глазели — все из-за просочившейся правды о том, что ему недолго осталось. Смертник. Но Эрен упрямо делал вид, что слухи всего лишь слухи. Он выглядел как человек, который тайно жил иной жизнью, а не той, что была у всех на виду. Так показалось Флоку в ту секунду, когда их взгляды случайно пересеклись.       Они проходили мимо друг друга и столкнулись глазами. Это действительно ощущалось как столкновение, когда оглушает и все вокруг рассеивается в темноте, оставляя в поле видимости лишь препятствие. Произошел толчок, заставивший дыхание остановиться, и в мыслях пронеслось послание. Флок понял, что с Эреном творится странное, что нечитаемое выражение лица скрывает тревогу и что он ждет его. Эрен приоткрыл губы, словно хотел что-то сказать, но на его плечо опустилась рука Микасы, и он прошел мимо. Но Флок отчетливо ощутил, что они так просто не разойдутся. Их ждала еще одна встреча, потому что они что-то в друг друге поняли.       В последующие дни Флок выглядывал Эрена, но тот будто исчез. За ним осталась недосказанность, сводившая с ума. Кого бы он ни спрашивал об Эрене — никто не мог сказать, где тот находился. И почему-то никому это не казалось странным.       А потом Эрен также внезапно вернулся, но еще более молчаливым, замкнутым. Они увиделись вновь, но снова молча и на расстоянии. Взгляд Эрена, ставший еще тяжелее, задержался на Флоке, которого пробрала дрожь. Он разглядывал. Сколько они не виделись? Им было нужно сказать что-то друг другу, хотя бы попытаться понять природу того ощущения, что поселилось в них в ту встречу.       Между ними прошла толпа людей, и когда дорога стала пустой, Эрена по противоположную сторону не оказалось. Флок погрузился в какое-то отчаяние — столько раз он был близок к правде, но она каждый раз от него ускользала. Что хотел сказать Эрен? Почему он вызывает в нем страх и трепет? С Эреном Флок связал необъяснимую надежду, а на что — точно не знал. Это было предчувствие, что шептала интуиция.       Но он не искал новых встреч намеренно. Флок знал, что мотылек гибнет от огня, к которому тянется.

***

И если тебе мерещится, что ты совершенно пустой, То, может быть, ты — совершенно чистый?

      Прошла весна и наступило лето, и хоть многие ожидали лета как времени, в котором жить легче и светлей, Флок больше омрачался. В один из выходных дней он вместе со сто четвертым и остальными выбрался к озеру в тихом лесу, чтобы не томиться в душном штабе. К полному его удивлению, он нашел там Эрена, который тихо говорил с Армином и что-то чертил на мокром песке палкой. Он вел себя так, словно не было того странного периода, когда он отвергал всех и все. Флок знал, что Эрен лгал, и не мешал ему притворяться.       Все ушли к озеру. Почти все.       — Почему Эрен один сидит на берегу? — спросил Жан.       Флок повернулся и увидел одинокую фигуру Эрена, сидящую на песчаном берегу озера. Скрестив ноги, Эрен подставил свое и без того загорелое лицо ласкающему солнцу и пребывал в странной для него апатии. Расстегнутая рубашка обнажала крепкую грудь, штаны были закатаны по икры, босые ноги зарывались в горячий песок.       — Не знаю. Пойду спрошу, — Флок поморщился, словно вспомнил что-то неприятное и постыдное, и ушел под любопытными взглядами товарищей.       Он в самом деле не догадывался, есть ли хоть одна нормальная причина, чтобы в знойный день сидеть вдали от всех на берегу. Почему бы не присоединиться к общему веселью? Ведь сто четвертый отряд вместе с другими резвился в воде, брызгался и кричал под палящим солнцем.       Но, правда, Флоку было не очень весело. Он еле улыбался и пускал колкую иронию лишь потому, что привык вести себя так, а на душе творилось черт пойми что. Тоскливо как-то было внутри, все ныло и царапалось. В нем происходили странные изменения, которые он тщательно скрывал, и только по ночам, пока никто не видит, позволял им выступить наружу в виде тяжкого вздоха и утомленного внутренней мукой выражения лица.       Подойдя к Эрену, Флок загородил ему солнце, отбросив длинную тень на землю, и посмотрел сверху вниз.       — Все в порядке? — настороженно спросил он.       Эрен медленно открыл глаза и хмуро посмотрел в ответ, явно не горя желанием разговаривать. Дыхание Флока участилось от томного взгляда зеленых глаз, и это его чертовски злило. Он крепко сжал челюсть и ощутил внутреннюю судорогу от невозможности осознать и принять, что с ним происходит. Что с ними происходит.       Его вымученный взгляд скользнул по обветренному худому лицу Эрена, спускаясь ниже, по шее к крепкому торсу и животу. Волосы Эрена небрежными прядями лежали на плечах. Почему он не стрижется — никто не знал, ровно так же, как и почему он от всех держится вдалеке.       — В полном, — заверил его Эрен и неохотно поднялся на ноги.       — Микаса ждет тебя, не присоединишься? — Флок кивнул в сторону сто четвертого, резвящегося неподалеку.       В глазах Эрена мелькнула тревога. Флоку показалось, что он слышит, как колотится его сердце — запредельно громко и быстро.       — Нет.       — Ты, — Флок начал о чем-то догадываться и лукаво улыбнулся, — боишься воды. Глубины.       Настоящий Эрен тут же сбросил все маски, и вернулся Эрен из прошлого, вспыльчивый и упрямый.       — Нет, — твердо повторил он и скривил губы. — Просто хочу побыть в тишине.       — И для этого потащился со всеми на озеро? — Флок не скрывал своего ликования.       Кажется, барьер, выстроенный Эреном, дал трещину.       — Я просто… — Эрен начал путаться в мыслях и заправил упавшую на лоб прядь за ухо. — Не важно. Иди к остальным.       — Наивный, — бросил ему Флок и собрался уходить, ощущая повисшую между ними неловкость.       Он подумал, что Эрену в самом деле стоит побыть одному, как и ему. Находиться рядом вдруг стало опасно, он мог ненароком выдать свои настоящие чувства. Он еще не озвучил их даже для самого себя, но игнорировать их было уже нельзя. Он опоздал.       Люди вокруг могли заподозрить неладное — этого он бы не пережил. Флок ограждался всеми возможными и невозможными способами от людей, прикрывался вызывающей грубостью, лишь бы никто не задел его за живое и хрупкое, и был честен только перед отражением в зеркале. Тогда-то он менялся в лице, опускал плечи, становился спокойным и немного печальным. Но стоило кому-то зайти в комнату в эту минуту, как его взгляд становился острым, тело напрягалось, на лбу выступали жилки.       Едва он отвернулся, как краем глаза заметил сбоку от себя какое-то движение. Раздались крики, и среди них голос Эрена если был не самым громким, то точно звучал отчаянно и выделялся нотками паники. Флок обернулся, поднеся ладонь ко лбу и щурясь от солнца.       Эрен отбивался от Жана и Конни, которые взяли его под руки и тащили куда-то.       — Брось, хватит быть отшельником! — говорил Жан, уворачиваясь от кулака.       — Ну же, ты перегрелся, — добавил Конни.       С этим даже Флок поспорить не мог — Эрен точно перегрелся, слегка сбрендил и растерялся. Но в то же время смотреть на попытки затащить Эрена в воду было сложно. До Флока долетал чужой животный страх.       Эрен тщетно тормозил ногами и пытался ухватиться за кривые ветки кустов. Началась сутолока. Почти всеми эта возня воспринималась как веселье, Жан и Конни вели Эрена к озеру и принимали его сопротивление за обычную, свойственную ему вредность. Только не каприз был в Эрене, а страх, который видел лишь один посторонний человек.       — Ребята! — крикнул Флок. — Бросьте его, а то он все веселье своей угрюмой рожей испортит. Не хочет — не надо. Пойдемте, я кое-что покажу.       Жан похлопал Эрена по спине и нехотя отошел от него. Было видно, что он не рад вмешательству Флока. Он грозно посмотрел на него, сдвинув брови к переносице, и так же посмотрел и на Эрена, ничего не понимающего. Что вдруг произошло?       — Ну и ладно, больно ты нам нужен, — небрежным тоном обронил он. — Но мы ждем тебя. Жара такая, не знаю, как ты тут сидишь.       — Дружище, присоединяйся, — сказал Конни.       Флок увел их за собой, ощущая спиной недоуменный взгляд Эрена. Конечно же, тот догадался, что он чуть ли не в прямом смысле спас его, и не понимал, откуда такая милость. Флок сам едва ли понимал свое поведение. Обычно к другим он был немного более, чем равнодушен, и только, а Эрен вызывал в нем интерес, сочувствие и притяжение.       Вплоть до наступления темноты кадеты резвились у берега, а потом разожгли костер, чтобы согреться. Луна ярко освещала бледным светом поляну, притесненную с одной стороны кристальным озером, а с другой — густым еловым лесом. В чаще пели цикады и сверчки, их трещотка разносилась по всей округе с легким прохладным ветерком и бурным говором у огня.       Все расселись по кругу и с аппетитом уплетали взятые из штаба припасы. Давно не было таких беззаботных деньков, чтобы кадеты могли побыть обычными людьми и позволить себе больше свободы. Лица за день посмуглели и порозовели, навалилась приятная усталость, и все лениво шутили. Конни, активно жестикулируя, рассказывал историю и пару раз попал рукой по щеке Жана, за что незамедлительно получил нагоняй.       — Ты можешь уследить за своими руками? Нечего ими хлопать, как крыльями, — ворчал Жан.       — Утихомирься, маменькин сынок! — Конни фыркнул.       — Я? — Жан ткнул пальцем себе в грудь, и вдруг его возмущенный взгляд скользнул вбок. — Саша, я вижу, что ты берешь еду из моего мешка! Кошмарное создание, мы разоримся из-за тебя.       Саша ойкнула и приткнулась к Микасе, которая с крайне серьезным лицом наблюдала за происходящим. Флок и Эрен полностью разделяли ее состояние, так же тихо сидели, думая о своем. Оранжевый свет от костра падал на них, придавая какую-то внешнюю отрешенность.       — У тебя есть вообще совесть? — продолжал возмущаться Жан и на всякий случай притянул мешок поближе.       — Есть, но ее надо подкармливать, — спокойно ответила Саша.       Один из кадетов достал откуда-то три матовые стеклянные бутылки и подмигнул, вызвав у всех удивление.       — Думаю, нам можно позволить себе немного больше вольностей, так? — он потряс одной бутылкой над головой.       Микаса нахмурилась. Эрен угрюмо молчал и зарывался руками в шелестящую траву, и Флок не мог от него оторваться. Острое лицо с опущенными вниз уголками губ выглядело привлекательно. Казалось, что Эрен только притворяется холодным, а внутри него горит дьявольский огонь. Флок на расстоянии ощущал исходящий от него жар, затуманивающий рассудок. В его голове потяжелело от этой притворной серьезности, он ярко представлял, что сейчас что-то произойдет, и Эрен все ему расскажет.       Жан будто тоже это чувствовал и бросал беспокойные взгляды на Эрена, а тот притворялся, что не замечает их. Пальцы Жана сминали края рубашки.       — Не стоит. Нам к утру надо вернуться в штаб, — вкрадчиво напомнила Микаса.       Но ее здравую мысль вдребезги разбила юношеская необузданность. Бутылка пошла по кругу, каждый осторожно принюхивался, делал глоток и слегка жмурился от терпкого вкуса напитка. Когда бутылка попала в руки Микасы, она апатично передала ее Эрену, и тот сделал два больших жадных глотка.       — Эй, нам оставь! — послышались тут же упреки.       Постепенно у Флока становилась больше общего с Микасой, ему тоже не понравилось, что Эрен теряет контроль над своим поведением. Недобрый знак, он явно хочет забыться и лишь окружение сдерживает его.       Он тоже сделал пару глотков, но нисколько не расслабился, потому что физически чувствовал, что за ним наблюдают. Чужой взгляд будто иголками вонзился в него и что-то требовал. Флок передал бутылку Конни и увидел, как Эрен проводит пальцем по своим обсохшим губам и кивает ему. Картина была откровенно завораживающей: худые тонкие пальцы слегка дотронулись до припухлых искусанных губ, а глаза в это время светились особым огоньком.       Флок постепенно ощущал головокружение и стеснение в груди, и повторил действия. Прикоснувшись к нижней губе, он стер с нее сладковатую липкую капельку и вопросительно посмотрел на Эрена. Тот отвернулся и сделал еще глоток, опустившись на локти, и уже не смог избежать встречи с проницательными глазами Жана, которые с тоской и яростью метались то к нему, то к Флоку.       — Эй, ты чего застыл? — Конни пихнул Флока в бок.       — Лысая башка, еще раз пихнешь меня — и долетишь до корпуса без остановок, — вяло пригрозил Флок.       — Полегче, — угрюмо сказал Жан и залпом выпил оставшееся вино.       В какой-либо другой раз Флок бы ответил ему, но сегодня не стал этого делать. Он выпил, как и все, но остался абсолютно трезв. Другие же с непривычки и от переутомления быстро поймали хмельное состояние эйфории и с еще большим усердием принялись болтать бессвязный бред, которого утром будут стыдиться. Флок хмуро смотрел на них, слегка подрагивая от холодка, бегающего по спине.       Его взгляд опустился на пустое место Эрена, и куда тот запропастился? Флок пошел его искать, считая себя кем-то ответственным за его поступки. Отчего-то он считал себя виновным в их странных чувствах, от которых ни днем, ни ночью нельзя было скрыться.       В синеве под лунным светом найти уходящий темный силуэт было просто. Эрен шел к озеру, к которому днем боялся даже приближаться, и Флок последовал за ним. Переступая с кочки на кочку, он с удовольствием снял обувь и босыми ногами немного проваливался в остывший песок.       Эрен бросил накидку на берег рядом с башмаками и подошел к линии берега, омывающейся черной водой, в которой играли белые искры луны. Ветер путался в его волосах.       — Ты же не топиться собрался? — спросил Флок, став позади него.       — Не дождешься, — сказал Эрен и, неловко потоптавшись, сел на землю.       Флок сел рядом, прижав к себе колени. Его давно испытывал саспенс, где бы он ни был, он всегда тревожно ждал чего-то плохого. И сейчас, сидя с Эреном, он медленно принимал тот факт, что обязательно что-то случится.       — Может, скажешь им, что не умеешь плавать? Уверен, они еще предпримут попытку бросить тебя в воду.       — Не думаю.       — Трусишь.       — Нет.       — А тогда что?       Эрен откинулся назад, опираясь на локти и смотря на звездную россыпь наверху. Эта ночь была необыкновенной: особо трепетной, чувственной, тихой и необходимой, как глоток свежего воздуха после удушья. Флок глядел вперед, на скрывающийся под туманом берег по ту сторону озера.       — Для них я надежда, спасение. Мне нельзя показывать слабость. Даже такую мелочную, — терпеливо объяснил Эрен.       — Но они друзья, они поймут, — заспорил Флок.       Наверное, не ему надо было рассуждать о ценности дружбы. За несколько лет в корпусе Флок так и не завел друзей — знакомых, да, но не было человека, который бы видел неприкрытую часть его личности. Но Эрен — другое дело, ему важно одобрение и он не выносит одиночества. Теперь Флоку стало ясно, что мучает Эрена  — тот не понимает, как остаться спасением для друзей и не лгать, поэтому от всех отрешился.       — Нет-нет, они… — Эрен тяжко вздохнул и сел, сгорбившись, будто на спину ему положили булыжник. — Они знают мою раннюю версию: наивную, ярую, глупую, они знают о видимых моих поступках и слышат то, что я хочу, чтобы они слышали, но они ни разу не знают меня. Понимаешь?       — Ты так легко говоришь это мне.       Флок втянул холодный влажный воздух, ощущая, как легкие наполняются спасительной свежестью. Еще недавно казалось, что он почти излечился от недуга, но теперь Эрен вновь вскрыл его рану и беспощадно распарывал ее. И Флок не возражал, получая мазохистское удовольствие.       — Ты не расскажешь, — уверенно заявил Эрен.       — С чего бы?       — Представить не могу, чтобы ты с кем-то пустился в откровения.       — Верно подмечено, — признал Флок. — И это все?       Эрен пожал плечами и придвинулся ближе. Их колени соприкоснулись, и они вздрогнули от неожиданности и отодвинулись. Шелест камышей окружал их. Вдали виднелись деревушки, в окнах которых разливался желтый свет.       — А что еще ждешь? — в вопросе слышалась неискренность.       — Что ты захотел мне сказать тогда?       Тогда — они оба поняли, о каком моменте шла речь. Эрен дернулся, будто через него ток прошел, и раздраженно ответил, потирая руки. Говорить с ним — все равно, что идти по минному полю.       — Однажды я слышал, что ты говорил. Ты был страшно зол, а потом резко ушел прочь сердитым. Мне показалось, что тогда я понял, что ты чувствовал. Досада, что тебя не поняли. Да? — он заглянул Флоку прямо в глаза, требовательно, настойчиво и в то же время робко, боясь, что ошибся, что увидел в нём никогда не существующую надежду.       Флок не мог отвернуться и взволнованно приоткрыл рот, облизав губы. Эрен часто так смотрел, что отвернуться было невозможно, гипнотизируя.       — Я привык, — сказал Флок. — Впрочем, я ничего не жду ни от кого.       — Лжешь.       — Я?       Эрен слабо улыбнулся, но его улыбка мелькнула лишь оттенком былой.       — Ты ждал меня, не смей отрицать.       — Что между тобой и Жаном?       — Ничего хорошего.       С этими словами он встал и начал расстегивать пуговицы на рубашке. Флок непонимающе уставился на него, но не стал останавливать, просто наблюдал, что будет дальше. На землю упала рубашка, а затем брюки и исподнее. Обнаженное тело Эрена в полутьме выглядело рельефным и крепким. Красивые плавные тени обрисовывали острые лопатки, упругие ягодицы и бедра. И вновь в груди Флока, затаившего дыхание, вспыхнул огонек, согревающий изнутри. Эрен вошел в воду по щиколотки, явно недовольный холодом, но упрямо прошел немного дальше.       — Если у тебя внезапная амнезия, то напомню, что ты боишься глубины, — крикнул ему с берега Флок.       Откровенно говоря, разговор с Эреном ничего ему не прояснил. Проблема осталась неразрешенной, и было неясно, чувствовал ли тот к нему хоть что-то помимо призрачной надежды. Вот же черт, и что делать?       — Не отговаривай меня, — Эрен продолжал идти вперед.       — Дурак, — буркнул Флок и поспешил к нему.       Наскоро скинув с себя рубашку и закатав штаны по икры, он зашел в воду, которая обволокла его отнюдь не теплотой. Зубы застучали от холода, но Флок, потирая предплечья, шел к Эрену. Опять глупость, он злился и не мог остановиться. Что им делать в этом озере? Как же паршиво.       — Надежда человечества не может утонуть, не забывай.       — Наверное, человечество не так много потеряет, — с насмешкой отозвался Эрен и повернулся к Флоку.       — Я потеряю, — серьезно сказал Флок и поджал губы, поздно поняв, в чем признался.       И даже не мог осознать, жалел ли о сказанном или нет. Повисло молчаливое напряжение, от которого в висках болезненно пульсировало. Эрен растерянно смотрел на Флока и не смел сделать шаг навстречу или назад. Пути с обеих сторон были им отрезаны, они могли лишь двигаться к друг другу, отступать — некуда. Они поглощены обсессией, каждый своей, но пусть.       В головах раздался щелчок, как будто спустили курок пистолета. Флок поджал губы. Теперь-то что-то должно измениться. Может, ему станет легче или тяжелее? И почему Эрен смотрит с таким ожиданием?       По шее пробежали мурашки. Холодно и тоскливо.       Эрен все услышал и понял, а Флок просто смирился и приготовился терпеть боль. Ему не привыкать, и он поймет, если Эрен закричит, убежит или ударит его. Наверное, он даже будет рад такому повороту событий и вспыхнет злостью сам. Какой бы исход ни был — он освободится из плена пагубных чувств.       Замерев, он проницательно глядел на Эрена и терпеливо ждал. Хотелось грозы, бури, и он получил их сполна. Эрен резко приблизился к нему и кулаком ударил в живот. Флок не успел перехватить его кулак и согнулся.       — Кретин, — прохрипел он и медленно выпрямился.       — Ты, — Эрен сжал его плечи, вцепившись в кожу ногтями. Его глаза широко распахнулись, словно перед ним стоял худший кошмар. — Что ты делаешь?!       — Это ты что делаешь? — Флок скинул его руки с себя и схватил Эрена за кисть, больно заломив руку.       Эрен испуганно приоткрыл рот и судорожно вздохнул от боли, от которой в глазах потемнело. Флока обуяла мгновенная ярость, захотелось схватить Эрена в тиски и утопить, бросить или просто избавиться от него. Боже, его терзали такие противоречивые чувства, что рассудок затих. Грудную клетку охватили спазмы, будто кости сломались. Он тяжело дышал, задыхался от хлынувшего адреналина и трясся от холода. Эрен попытался вырваться.       — Ты не понимаешь, — он дернул руку и потер запястье. — Ты ничего не понимаешь. Я всех оттолкнул, и тебя тоже оттолкну. Я почти смирился с одиночеством, и тут ты… — Эрен издал истерический смешок и провел ладонью по лбу. — Нам не повезло, Флок. Мы не должны были начинать этот разговор. Забудь все.       Грудь Флока вздымалась, будто ему не хватало воздуха. Казалось, что сейчас они оба упадут на дно и не вынырнут. Все стало безысходным и поглощающим, и вода водоворотом тянула их ноги вниз, и небо сверху давило, и вернуться к отряду они не могли. Они застряли в этом проклятом и невероятно красивом озере, отражающем бледный диск на зеркальной глади и вспыхивающие огоньки светлячков.       Так что происходит с Эреном?       — Эрен, — Флок взял руку Эрена, и тот сморщился, вспоминая причиненную боль, — не глупи. Мы оба знаем, что не можем вернуться назад, как ни в чем не бывало.       — Ненавижу это.       — Я тоже.       — Спроси у Жана, чем все заканчивается.       — Мне плевать, ты нужен мне.       — Я…       Эрен опустил голову вниз, темные пряди прикрыли его лицо, но Флок знал, какое оно — обреченное, строгое и утомленное. От Эрена несло алкоголем и отчаянием, у него не получилось забыться. Флоку стало его жаль, он только его и жалел, и утопил бы Эрена тоже ради блага, чтобы больше не испытывал мучений. Но вместо этого он притянул его к себе и приобнял, ощущая трепетную дрожь. Эрен обхватил его за шею и положил острый подбородок на скользкое мокрое плечо.       Около минуты они молчали и слушали сбивчивое дыхание друг друга. Было холодно, но на берег они по-прежнему не могли выйти.       — Что делать? — шепотом спросил Эрен, обжигая кожу Флока.       — Можем умереть. Хоть здесь. А можем уйти к остальным, — сказал Флок, поглаживая пальцами выпирающие лопатки Эрена.       — А дальше?       — Не знаю. Какая разница? Эрен, еще никого я не впускал так в свои мысли.       — Правда?       — Абсолютная. Ты пьян.       — Был бы трезвым, вел бы себя хуже, — Эрен тихо рассмеялся и уткнулся лбом Флоку в грудь, опустив руки на его талию.       Флок продолжал его придерживать, не веря, что он может сделать хоть один твердый самостоятельный шаг.       — Я чуть не убил тебя, — признался он и услышал удивленный звук. — Не вру. Я еще давно понял, что если между нами возникло что-то, то это ужас. И мне нравится этот ужас, Эрен. Я сознательно иду ему навстречу. Я знаю, что до безумия люблю тебя и понимаю. Ты единственный, кто вызвал во мне такое странное ощущение. Если бы я мог избавиться от тебя — я бы это сделал. Но не могу. Ты моя беда, Эрен.       — Тебе очень не повезло, — Эрен чуть отошел от него и задышал прямо в губы, приблизившись к лицу с дрожащими темными ресницами. — Наверное, мне бы стоило напиться сильнее, чтобы тебе было легче закончить начатое.       На его шею легла горячая рука. Мутные глаза Флока смотрели на него остро и одновременно мягко.       — Чертов суицидник.       — Знаю. Ты зря все затеял. И ты ужасно прав — я правда не выношу одиночества. Мне страшно в нем. Даже сейчас мне страшно быть одному и я рад, что ты здесь. И в то же время это худшее, что могло случиться.       — Почему?       — Я привяжусь, и ты привяжешься. Нам будет хорошо, но все счастливые моменты будут омрачаться осознанием, что разлука неизбежна.       — Все равно.       — Флок, — Эрен приподнял его подбородок двумя пальцами, — ты знал, что я часто спрашивал о тебе?       — Нет, — Флок провел ладонями по его груди.       — Не знаю почему, просто было любопытно. Твоя прямолинейность порой отталкивала. Ты ведь так нарочно делаешь.       Эрен поймал губы Флока и дико впился в них. Ноги пошатывались, он весь продрог, замерз, но не отступал.       Флок слышал свое сердцебиение — еще немного, и он упадет, но будет только рад. Губы Эрена были сладкими и мягкими, желанными, пропускали его язык. Руки блуждали по телу, поглаживали рельеф твердого живота и выступающие косые мышцы. Флок намотал волосы Эрена на кулак, не позволяя ему сдвинуться ни на миллиметр, он целовал его все снова и снова, что дышать было практически невозможно. С каждым соприкосновением сердце пропускало удар. Было страшно и одуряюще хорошо, как не было никогда.       — Флок, — отрывисто прошептал Эрен, поймав миг, когда Флок оставил его губы и провел языком по жилке на шее, — пойдем на берег.       И он взял холодную руку в свою, такую же холодную и крепкую, и потянул на песчаный берег, на котором сиротливо лежали одежда и обувь. Там они рухнули и притянулись к друг другу. Эрен лег на Флока, не разрывая поцелуй, и пальцами перебирал влажные пряди волос. По его пояснице руки рисовали узоры и, спустившись вниз, сжимали ягодицы, вызывая тихие стоны от нарастающего напряжения в теле.       — Хочу всего тебя, — шептал Эрен. — Твой взгляд невозможно вынести. Раз ты оставил меня живым, то терпи уж.       — Я ведь могу пожалеть, — Флок слегка прикусил его нижнюю губу.       — Точно пожалеешь. Но утром, когда мы очнемся и вернемся в лагерь вдвоем.       Эрен начал помогать Флоку избавляться от одежды. Озябшие пальцы путались и не могли ухватиться за пуговицы сразу. Наверняка он не стеснялся только из-за выпитого, потому что сейчас он стремительно терял контроль над собой и делал не то, что надо, а что хочется.       — Я сам, — сказал Флок, позволяя Эрену наблюдать за собой.       Взгляд Эрена становился более ясным и светлым, он пристально смотрел на голые крепкие ноги и возбужденный член, и в нем показалось вожделение. Едва Флок освободился от брюк, по его груди скользнул горячий язык и дразняще обвел соски. Эрен причмокивал губами и сжимал бедра, оставляя следы ногтей на теле. Флок откинул голову назад, ощущая, что внизу живота появилась тягота, от которой перед глазами вставала пелена. Нисколько не волновало, что кто-то мог заметить сквозь высокие шелестящие камыши их вдвоем в таком виде.       Мокрые тела терлись друг о друга, дрожали от прохлады и пропускали сквозь себя начинающуюся судорогу. Горячий мокрый язык Эрена двигался вниз, провел скользкую дорожку к паху и обвел головку члена, вызвав рваный вскрик. От неожиданности Флок дернулся и шире расставил ноги, вцепившись в макушку Эрена.       — Ты такой теплый, — сказал Эрен.       Он взял твердый член Флока в руку и провел языком по всей длине, цепляюще смотря в глаза. В голове было пусто, он ни о чем не думал, и это дарило одурманивающую легкость. Какая разница, что будет дальше, если они сейчас есть друг у друга? У Флока есть дурной Эрен, а у Эрена Флок, который поборол в себе желание его убить. Нужно ли им что-то еще?       — Черт, Эрен, ты невыносимый, — простонал Флок, когда Эрен глубже взял его член в рот, продолжая поглаживать внутреннюю сторону бедер.       Ощущать на себе прикосновения Эрена — прекрасно, и знать, что они оба обречены друг на друга — тоже. Флок закатывал глаза и сбивчиво дышал через приоткрытый рот, который жадно глотал холодный ночной воздух. Спиной он ощущал под собой мелкие камешки, больно врезающиеся в кожу, и хруст песка. Гладкие плечи и сумасшедшие зеленые глаза, спрятанные под длинными волосами, стали его раем и адом. Более точной мысли в голове не возникло, просто Флок смирился и отдался настоящему.       Он не видел ничего вокруг, только черные пятна и мелкие желтые вспышки. Эрен не давал ему покоя, и тогда он резко прижимал его к себе и душил поцелуем, чтобы потом прикусить потрепанные губы и больно сжать бедра. Так, чтобы кожа сохранила на себе следы этой ночи, красные, саднящие. Издалека доносились голоса, пугающий вой леса и свист гуляющего ветра по кронам деревьев.       Движения Эрена становились быстрее, он накрыл член рукой и задвигал ею, внимательно, с какой-то маниакальностью наблюдая за лицом Флока, исказившемуся в предчувствии блаженства. Пару мгновений, и Флок трепыхнулся, обмяк и услышал бешеный стук в ушах. Оргазм накрыл с головой и вынес из разума все здравомыслящее. Эрен, не давая ему опомниться, накрыл его губы своими и вдыхал его особый запах. Затем он обвел языком мочку уха, прикусив ее, и начал играть с сосками, положив горячую ладонь на рельефную грудь, из которой, казалось, выпрыгнет сердце. В висках громко стучало и давило, то ли алкоголь, то ли осознание, что этой ночью они ничего не закончат, а только начнут. Флок сжал его ягодицы и дернул к себе за волосы, заставив застонать и сморщиться от боли.       — Знаешь, я тебя никогда не оставлю, — бархатистый низкий голос обволакивал слух.       — Никогда? — с тревогой спросил Эрен.       — Тебя нельзя отпускать, кретин.       Флок прикусил его нижнюю губу и опустил руку к члену, отчего Эрен тихо зашипел и тяжело задышал. Прикрыв глаза, он тихо постанывал и держался за его плечи. Пальцы Флока действовали умело, поглаживали и творили что-то настолько невероятное, что распахнуть глаза было невероятно трудно. Эрен дергался, прижимался сильнее и что-то невнятно шептал, а Флок оставлял на его нежной шее засосы, покрывая ее пылкими поцелуями, и успокаивающе гладил по спутанным волосам другой рукой.       — Сейчас, — прошептал он, ощущая, что терпение Эрена на пределе.       Эрен изнывал, не поддавался и руками зарывался в песок. Еще несколько секунд, и он закатил глаза и распластался на Флоке, положив щеку на грудь. Флок поцеловал его в лоб и приобнял, поглаживая гладкие предплечья. Липкие пальцы в вязкой белой жидкости он вытер о брошенную рубашку.       Рыжие волосы облепили мокрый лоб, глаза смотрели на высокое звездное небо, и что-то во Флоке переворачивалось. Он будто сделал шаг в никуда и не жалел. Эрен, его Эрен, лежал рядом и пытался не задохнуться, согреться о него, а большего не было нужно. Они живут настоящим, в котором существуют только они и эта ночь.       Было успокаивающе тихо и хорошо. Ни о чем не думалось. Издалека доносился заливистый смех, но он будто бы разбивался о невидимую стену, которой они отгородились от всех. Услышав рядом треск веток, Флок приподнялся и разглядел сквозь толстые зеленые стебли отдаляющийся высокий силуэт и посмотрел на Эрена. Тот провалился в полусон, в забытье, как и хотел.