My soul is slashed

— Это же любовь? Да? Кажется Лань Чжань только что вслух задал этот вопрос. Спрашивал ли он сейчас сам себя или хотел услышать ответ от человека, сопротивляться притяжению которого не было ни сил не желания, который манил его к себе словно пчелу цветок вишни? Как легко было забыться и раствориться в нем, будто жизнь Лань Чжаня вдруг обрела смысл. Вот оно, то, ради чего все в мире создано. То, какими глазами Ванцзи теперь хотел смотреть на мир — глазами любви. Слегка прикасаясь кончиком носа к шее Вэй Ина, словно щекоча и раззадоривая, Ванцзи прошёлся вверх до мочки уха и затем вниз, до впадинки на ключице, ощущая, как вызывает волну мурашек в ответ на свои действия. Глубоко вдыхая запах кожи Вэй Ина, он чувствовал аромат спелых сладких фруктов и немного терпкого, пряного вина. Ему нравилось прикасаться вот так, не трогая руками, позволяя себе просто прильнуть к твёрдой груди и прижиматься пылающей щекой к тёплой коже Усяня у яремной впадинки, что открылась в слегка сползшем шелковом ханьфу. От обилия впечатлений у Лань Чжаня голова шла кругом. Раз за разом прокручивая события в голове, что перевернули вверх дном весь его внутренний мир, он не мог себе объяснить свои поступки. Вот Янли пьёт текилу, а затем слизывает полоску соли с груди Вэнь Цин и, добравшись до ломтика лайма, венчавшего соленую дорожку, достаёт его языком из впадинки. Затем Вэнь Цин смачно целует Янли, под дружный свист, неравнодушных к этой парочке, людей и ведёт её танцевать. Вот Сун Лань нежно повязывает атласную белую ленту на глаза Сяо Синченю, чтобы уложить его прямо на барный стол, открыть ему рот и влить в него из бокала с высоты тонкой струйкой светло-зеленый напиток, терпко пахнущий какими-то травами и анисом, а после слизать разбрызганные капли с его подбородка. Вот он сам пьёт что-то сладкое, похожее на сливовую настойку, что обжигает горло. А вот Вэй Ин выходит на сцену. Волоча за собой стул, он идёт свободно, пританцовывая и покачивая бёдрами под музыку, припев которой из раза в раз повторяет слова: «… You are young, you free. Why don't you sleep with me? *» В своём чёрном шелковом ханьфу, неплотно подвязанном красным поясом, и небрежно собранными в хвост волосами, он выглядит так бесстыже и сладострастно, словно только проснувшийся демон порока. И Вэй Ин танцует. Танцует так, что у Лань Чжаня не хватает воздуха на дыхание. Никогда в жизни он себе не представлял, что мужчина может быть так соблазнителен. Сняв с себя сначала пояс, практически распахнув накидку, а затем сдернув шелковую ленту с волос, что упала красной змеей на пол, Вэй Ин в танце сел на стул спиной к зрителям, широко расставляя ноги. Лёгкая ткань, скользнув по атласной коже, обнажила белые бедра. И в тот же миг самым естественным и необходимым, как воздух, желанием для Лань Чжаня стало целовать их. Целовать эти самые белые бедра, исследуя губами и языком вслед за ладонями хозяина, которые соблазняюще поглаживали и дразнили. Словно первобытный инстинкт сработал в тот момент. Не помня себя, Лань Чжань, рванул на сцену, одним махом перепрыгнув через бортик, в долю секунды запахнул полы одежды на Вэй Ине и, подняв его на руках, скрылся с ним за сценой, оставляя зрителей в немом недоумении. — Нельзя. Тебе нельзя показывать такое никому, кроме меня. — шептал он сейчас почти в беспамятстве. Шептал, и боялся, как смел он это предлагать? Это противоречило всем правилам, что он знал о свободе воли. Но он не мог иначе. Физически ему было больно даже представить, как кто-то другой может смотреть на Вэй Ина и прикасаться к нему так же, как он сейчас. — Если ты этого хочешь, то тогда ты тоже должен мне кое-что пообещать, — произнёс Вэй Ин, чуть отстраняясь и глядя прямо ему в глаза. — Что? — не зная зачем, спросил Лань Чжань, потому как заранее знал, что бы это ни было, он бы согласился. — Ты сам никогда больше не должен носить подобные вещи. Только для меня, — ухмыльнулся Вэй Ин и притянул его к себе в самом сладком поцелуе в его жизни. — Потому что да, это любовь.

* * *

По летнему ясное и свежее, утро в облачных глубинах обычно застает адептов уже в процессе тихой и неторопливой подготовки к своим ежедневным обязанностям. Вполголоса переговариваясь и обсуждая рабочие моменты, ученики помогают старшим. Самые младшие воспитанники спешат на утреннюю медитацию к холодному источнику, выстроившись гуськом за наставником. Полная идиллия, как сказал бы Лань Цижень, за которой он так любил наблюдать изо дня в день и которая ему не надоедала на протяжении всей его размеренной жизни. Но не сегодня. Проведя всю ночь без сна, он ходил по цзинши из угла в угол, закинув руки за пояс, периодически присаживаясь только для того, что бы послать бабочек-вестниц в Илин или дрожащий рукой налить в пиалу давно остывшего чая. Вдруг, выученное за столько лет ощущение звуков вокруг, потревожила внезапная тишина от прекратившегося монотонного гомона. Сердце Лань Циженя ёкнуло — во дворе явно что-то отвлекло учеников от привычных занятий, заставляя всех затихнуть. За створками дверей послышались шаги и, нетвёрдой походкой, слегка пошатываясь, наконец в цзинши вошёл Лань Чжань. Прислонив, как обычно, Бичень к стене, он прошёл к столу, на ходу стягивая с себя и бросая на пол короткую черную жилетку. Сев в позу лотоса напротив дяди, Лань Чжань взял заварник и жадными глотками начал отпивать чай прямо из носика, проливая половину жидкости на себя. Чай стекал по губам и шее на грудь, прямо на серебряные стикеры-кисточки, что были приклеены к соскам. Напившись, Ванцзы сначала вытер тыльной стороной ладони губы, а затем вытер влажную руку о кожаные чёрные шорты, что были надеты прямо поверх чулков в крупную сетку. — В-в-ванцзи… Что случилось? Почему ты в таком виде? — не веря своим глазам, запричитал Лань Цижень. Казалось, от состояния шока он даже начал заикаться. — Где, наконец, твоя лобная лента?! Посмотрев каким-то шальным ликующим взглядом прямо в глаза дяди, Лань Чжань хриплым голосом произнёс: — Отдал. Подняв руку, рассматривая на предплечье рисунок чёрного кролика с подписью «Жду завтра, милый Ханьгуаньцзюнь», Лань Чжань улыбнулся той счастливой улыбкой, что была у него только в детстве и, вернув на дядю уже расфокусированный, будто погруженный в мечты, блаженный взгляд, добавил: — Дядя, любовь — это охуенно! — и, упав лбом на стол, мгновенно заснул.

* * *

— Гэгэ, скоро в Илине будет свадьба. По моим прикидкам, можно будет отправить караван с саблями в торговую палату и неплохо заработать. Я бы хотел сопроводить их. Ты не будешь против? — Хуайсан подошел к кровати Минцзюэ, присаживаясь на край в позе нога на ногу. — Ты поэтому принёс мне чай с утра прямо в постель? — прямолинейно заметил Не Минцзюэ, бросая строгий взгляд на младшего брата поверх чаши с чаем, отпив крупный глоток. — Разве я не могу просто позаботиться о братике?! — надул губы младший. — Ах ты ж… Ладно, смотри у меня. — успокоившись, ответил Не Минцзюэ. — Мысль дельная. Но… откуда ты знаешь про свадьбу? — резко оторвавшись от чая и подняв гневный взор на брата, взорвался тот. — И ПОЧЕМУ У ТЕБЯ ШЕЯ В БЛЕСТКАХ?! _____________________________ * Shut up (and sleep with me) — Sin with Sebastian 1995