Тени прошлого

***

      Вас когда-нибудь вызывали в кабинет к начальнику посреди рабочего дня? Чаще всего, такие ситуации заканчиваются весьма плачевно. Действительно, кому будет приятно видеть на протяжении часа (а то и больше), побагровевшее от злости лицо начальника? А если твой босс особо впечатлительный и агрессивный, то это вообще жуть. В лучшем случае, тебя просто выставят из кабинета с твоими вещами и подписанными документами об увольнении, ну, а в худшем – просто спустят с лестницы, предварительно всучив твои дешёвые манатки, захлопнув за тобой дверь и напоследок обложив тебя весьма неприятной многоэтажной конструкцией. Ко всему этому ещё и добавляются едкие замечания и смешки весьма «доброжелательных» коллег, постоянно сующих нос не в своё дело.       Разумеется, исход ситуации может быть более благоприятный, ведь, если глава заведения, в котором ты трудишься двадцать четыре на семь без перерывов и выходных, обратит внимание на твою жалкую и почти ничего не стоящую тушёнку, твоей персоне может быть суждено засиять ярче полярной звезды на тёмно-синем небосводе. Ведь повышение означает, что ты наконец-то сможешь обновить свой гардероб и, возможно, оставшихся денег хватит на весьма скромную и маленькую квартирку в одном из самых обшарпанных и грязных районов Пентаграмм-сити.       Именно так размышлял Энджел Даст, идя в кабинет своего сутенёра, известнейшего во всей преисподней Оверлорда похоти и разврата, Валентино. В Аду не было ни одной личности, которая бы ни разу не слышала о мотыльке, ведь с самого первого года в этом проклятом месте он произвёл впечатления весьма жестокого и эгоцентричного демона, который ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Однако, несмотря на свой статус и влияние, возможности обзавестись личным авто и порностудией у сладкого папочки пока не было, так что приходилось довольствоваться несколькими борделями и стрип-клубами, находящимися на разных, и, порой, далеко не на самых безопасных улочках.       Правда, нужно отдать Валентино должное – в подборе персонала равных ему не было. В заведениях, которыми владел мотылёк, всегда можно было подобрать для себя парня или девушку на любой вкус и цвет. Именно в двух таких совершенно разных индустриях и работал Энджел. Было нелегко каждый день мотаться туда-сюда, тратить кучу времени и усилий на макияж и постановку танцев, а потом удовлетворять какого-нибудь клиента. Это всё было очень утомляюще, но Даст не жаловался. Такова была цена за мимолетные мгновения, проведенные с сутенёром во внерабочее время, и паучок был готов оплатить её сполна. Причём совершенно неважно, чем – деньгами или же собственным телом.

***

      Энджел встретил Валентино относительно недавно, лет 5-6 назад по человеческим меркам. И, несмотря на то, что для преисподней это был весьма незначительный срок, для стриптизёра за это время достаточно многое изменилось в лучшую сторону. Именно благодаря сутенёру паучок нашел какую-никакую работу, получил жильё и не оказался на улице во время самого первого в его загробной жизни истребления. Как ни крути, а стриптизёр был многим обязан Вэлу… Даже собственным именем. Согласитесь, Энджел Даст звучит в несколько раз лучше, чем Энтони. К тому же, с прошлым именем у паучка ассоциировались многие неприятные воспоминания из прошлой жизни. Энтони... Именно так звал его отец, которого тогда ещё маленький мальчик ненавидел всей душой. Как ни старался, Энджел так и не смог понять, насколько надо быть глупым, чтобы считать, что физическое насилие – это всего лишь метод воспитания. Когда-то давно, одна из фраз Хероина острым осколком врезалась в память Энтони и никак не желала выходить из головы даже по сей день. «Опять ты за своё?! Ну погоди, я сломаю твоё желание убегать из дома и говорить тогда, когда тебя никто не просил открывать рот!..» Вспоминая это, Даст горько усмехается, ведь после этой ситуации желание смыться куда подальше только усилилось, а из сломанного остался только Энтони и что-то отдаленно напоминающее его психику.       Сейчас же всё по-другому. Он никому ничем не обязан, с семьёй почти не видится, за исключением своей сестры. Несмотря на большое количество отрицательных черт характера сутенёра, паучок был ему благодарен. Валентино дал ему новое имя, а значит – возможность забыть о прошлом. И уж поверьте, этот шанс Энджел не намерен упустить…..

***

      Большинство аристократов недоумевали, как же мотыльку настолько быстро удалось заполучить власть, к которой некоторые стремились десятилетиями, а то и вовсе веками? Ответ был весьма прост и незауряден, у сутенёра было одно железное убеждение: «Независимо от масштаба организации, в ней всё должно быть на высоте!»       В борделях всегда царила приятная атмосфера, было чисто и убрано, а все подводные камни старательно держались за семью замками. Разумеется, недостатки есть у всех и каждого, но это ведь не означает, что ими нужно гордиться и выставлять на всеобщее обозрение. Вытащив из своей чёрной дамской сумочки сигарету и украв из кармана какого-то неосторожного зеваки весьма недешёвую зажигалку, Энджел на пару мгновений остановился, чтобы прикурить.       Несколько секунд, и струйка белого дыма уже поднимается к потолку. Если бы это видел Вэл, стриптизёру непременно бы влетело за курение в помещении, даже несмотря на то, что сутенёр сам нередко этим грешил. В большинстве случаев в кабинете порно магната невозможно было нормально дышать – так личные апартаменты босса больше напоминали кальянную, нежели рабочее место любого другого оверлорда. Энджел пару мгновений постоял с закрытыми глазами, наслаждаясь спокойствием и отдалёнными звуками музыки, доносящимися из стриптиз зала. Еще несколько секунд, и ему придётся зайти к боссу, а ведь Валентино ненавидит, когда кто-либо опаздывает на деловую встречу.       Милую утопию нарушает громкий мат с проскальзывающими телепомехами и звук пощёчины, через две секунды дверь резко открывается, причём все происходит настолько быстро, что стриптизёр едва успевает отскочить в сторону.       Пара мгновений, и из кабинета вылетает разъярённый теле-демон. Вокс никогда не отличался мягким характером и при любом удобном случае норовил впихнуть в разговор своё нахуй никому ненужное мнение, независимо от того, было ли это уместно или же нет. Обычно Вэла такие личности, мягко говоря, раздражали, и он старался держаться как можно дальше от своенравных выскочек, но в случае с теле-магнатом система дала сбой, и эти двое стали достаточно хорошими приятелями и бизнес-партнерами.       Не обратив ровным счётом никакого внимания на удивлённого паучка, телевизор отряхивает костюм, поправляет цилиндр и спешит как можно быстрее убраться со студии. Энджел лишь закатывает глаза и вздыхает. Не стоит думать, что ему есть какое то дело до душевного состояния архидемона технологий, просто, если сутенёр посрался со своим дружком, это может означать лишь одно: Валентино сейчас прибывает в явно не очень стабильном состоянии и за малейший проёб Даста может запросто вышвырнуть его с работы. А лишние проблемы паучку сейчас совершенно ни к чему.       Поправив макияж, причёску и затушив сигарету о собственное запястье, стриптизёр мысленно считает до трёх и стучит. Дождавшись короткого "Входите", Энджел с осторожностью и некой опаской медленно открывает дверь.       Пышный уют – вот как можно было описать обстановку в кабинете сутенёра, не вдаваясь в особые детали и подробности. Роскошный стёганый диван с чёрной бархатной обивкой, бордовый стол, наверняка сделанный из сатанинского дерева, зеркальный потолок, чем-то отдалёенно напоминающий диско-шар и до чертовщины дорогая люстра, спроектированная лучшими дизайнерами и выполненная на заказ. Посреди всего этого великолепия сидит мотылёк, он явно увлечён изучением каких-то важных документов.       Скандальную роскошь смело можно назвать эстетикой сутенёра. Он и только он достоин всего этого, его имя – Валентино, и он определённо знает себе цену... Порно-магнат, казалось, не замечал ничего, кроме работы, одной рукой он спешно набирал что-то в телефоне, во второй держал достаточно увесистую пачку бумаг, учитывая то, что на выполнение месячного плана работы осталось совсем немного времени.        Спокойное и уравновешенное состояние Оверлорда кажется, как минимум, странным, учитывая то, что может с ним сделать правитель Ада за не вовремя сданные отчеты. Внимание Даста привлекают коробки с разнообразной и, как видно, весьма недешёвой аппаратурой. Походу, владелец телестудии приходил сюда с утра не только ради того, чтобы переспать с Валентино.       Теле-демон и сутенёр находились в весьма своеобразных отношениях, о которых была в курсе абсолютно вся преисподняя. Первый достаточно часто заваливался в студию к мотыльку исключительно под предлогом обсуждения какой-либо бумажной волокиты, однако почти всегда это заканчивалось одинаково – весьма красноречивыми и совсем не приличными звуками, доносившимися прямо из кабинета порно-магната.       Интересно, а сделал ли телик своему «другу» хотя бы минимальную скидку, или же стряс с него за все эти техно-шучки порядочное количество бабла?

***

      Из раздумий паучка резко вырывает низкий и бархатистый смех Валентино, сутенёр уже давно отложил телефон и теперь, развалившись в кресле, без зазрения совести, если таковая у него вообще имелась, оценочно разглядывал Энджела. - А ты быстро пришёл, кексик, – усмехнулся мотылек. – Посидишь пару минут, пока я разбираюсь с бумагами? - Да, конечно, босс, – Даст на автомате поклонился и, последовав приглашению порно-магната, присел на диван. Всё это как-то слишком дурно пахло, никаких тебе подвохов или завуалированных намёков… Странно….        Только сейчас стриптизер заметил, что, помимо разнообразной техники, предназначенной для съёмки фильмов восемнадцать плюс, позади Валентино находилась пробковая доска, на которой в совершенно хаотичном и понятному лишь одному сутенёру порядке располагались какие-то фотографии, они были соединены тонкой, едва видимой глазу нитью, которая крепилась за прозрачные силовые кнопки. Чуть ниже находились рукописные вырезки или же цитаты, которые, скорее всего, принадлежали именно персонам, запечатлённым на изображениях. Несмотря на большое расстояние, Даст всё-таки успел разобрать и прочитать парочку: "Я бы облила кислотой всю гипотетическую конкуренцию. Я ценю себя, и, если меня не оцените вы, мой босс – то не погнушаюсь и вас кислотой облить". "Ударить вас у меня не хватило бы физических возможностей, я слабая девушка, в отличии от вас. Но, будь у меня стилет из ангельской стали или пистолет с отлитыми из неё же пулями, я бы с удовольствием и стилет кинула, и выстрелила..." "Вы же искренность любите, а я люблю себя, и пресмыкаться не буду даже перед тем, чьей рабыней формально являюсь! Да, я проститутка, а Вы – сутенёр, но Вашей подсоской я не собираюсь быть даже под дулом пистолета. Я прекрасно осознаю, кто я, и горе Вам, если не осознаёте Вы ".        Следующие же вырезки были написаны совершенно иным, более аккуратным и разборчивым почерком. Складывались ощущения, что тот, кто это делал – старательно выводил каждою буковку и в целом если не дорожил жизнями этих демонов, то хотя бы ценил их идеи, которые, к слову, были весьма недурны… "Для меня будет честью, если я попаду к Вам в порностудию. Но учтите, это – только ради денег. Вы мне крайне противны как мужчина, да и как личность тоже". "Я подлая, крайне аморальная крыса, хотя не похожа на это животное физически. И если Вы будете меня домогаться, так или иначе – у меня есть дохрена козырей в рукаве, которые, при случае, сумеют заткнуть ваш грязный рот и скрутить по рукам и ногам".        Читая эти высказывания, Энджел лишь мысленно усмехнулся и отметил, что большинство персон высказавших всё это порно-магнату в лицо весьма глупы и крайне недальновидны, кроме того, паучок сильно сомневался, что хоть кто-то из отозвавшихся о сутенёре в далеко не самом лучшем свете до сих пор жив. Помимо этого, глупо было полагать, что твои дружки или какие-то незначительные достижения заставят Оверлорда в страхе убегать и прятаться в какой-нибудь глухой дыре в ожидании лучших времен. Валентино распрямился в кресле и хищно улыбнулся. – По правде говоря, давно хотел спросить, только будь добр, ответь честно, ты ведь прекрасно знаешь, я ненавижу, когда мне лгут. – В этот момент в ярко-малиновых глазах Валентино блеснула едва заметная искра азарта. – Чего ты ожидал от прихода сюда?        Даст чуть прищурился – с каких это пор сутенер требует абсолютной честности от своих подчиненных при том, что сам врет и изворачивается на каждом шагу и при любой возможности? Да и в целом, мотылька редко волновало, что говорят его подчинённые, лишь бы график вовремя выполняли, да зарплату повысить не просили.       С Валентино явно происходит что-то странное и необъяснимое, и если он в ближайшее время не выяснит, что именно, то рискует и своим местом, и своей шкурой. Тем не менее, раз ему дали возможность в кои-то веки сказать правду, то почему бы ей не воспользоваться? – Что отчитаете. Отругаете. Если худшее, то вышвырните вон, в крайнем случае переведете на последний ранг... Вэл, а что за пор... Энджел прикусил язык, поняв, что мог взболтнуть или спросить лишнего, однако, было уже поздно…. – А вот зачитывать мой цитатник великих шмар, сладенький, тебя никто не просил. – Извините, – Энджел мгновенно стушевался. – Этого больше не повторится... – Если тебя это заинтересовало – значит, я в тебе не ошибся. Мотылёк пошло усмехнулся и закурил. – И ты ведь прекрасно понимаешь, почему? Ты – шлюха, Энджел. Дешёвая шлюха, сумевшая выделиться только обаятельной внешностью и умением держать нос по ветру. Тем не менее, дорогуша, ты обязан быть покорным только со своей клиентурой и со своим сутенёром, то есть мной. Но, если собираешься быть такой же аморфной размазнёй со своими коллегами, долго продержаться в секс-индустрии тебе не удастся. С самого начала, по вырезкам на доске, ты обязан был понять, в какой террариум просишься. И если намереваешься быть ужиком среди гадюк и кобр – пеняй на себя. Однако дай знать, если решишь стать обедом для моих пресмыкающихся – понаблюдать за тобой будет весьма забавно. Сутенёр залился саркастичным смехом, от которого по спине пробежал легкий холодок. – К чему вы... – А к тому, что ушлости тебе не занимать, просто пока она направлена немного не в то русло, немного работы мастера, – махнул рукой порно-магнат, – и вуаля! Новая восходящая звезда порнографии готова. Просто помни, что секс-индустрия, как бы там сверху не утверждали – тоже работа. И стелиться под всех, кому тебя продадут – немаловажный, но далеко не единственный необходимый навык. Кексик, ты ведь понимаешь, к чему я клоню?       На тираду сутенера Даст лишь коротко кивнул, ну а что ещё сказать, если порномагнат прав? К тому же, имеет весьма богатый опыт в этой сфере. Убедившись, что его внимательно слушают, а главное слышат, Валентино продолжил: – Именно поэтому я и предлагаю тебе попробовать быть со мной честным, но учти, – сутенер слегка нахмурился. – Я позволяю тебе такое всего один раз. Мотылек протянул Энджелу девственно белый, словно горстка только что купленной ангельской пыли, лист. – Напиши здесь всё, что хотел бы со мной совершить – твои грязные, похабные, самые что ни на есть развратные мыслишки, и, если ты не понял, я сейчас не только про секс.       Энджел нервно сглотнул – с одной стороны, предложение крайне заманчивое, не каждый день сутенер позволяет такое, правда, если он и это решит на доску прикрепить, очень велик риск, что его так называемые «ушлые мысли» будут лицезреть все, кого Вэл пригласит на дальнейшее собеседование. – И вы это тоже на доску прицепите? – А этого я не говорил, сладенький. – Мотылек явно наслаждался реакцией Даста на происходящее. – Хорошо, мне сделать это прямо здесь? – Ну, разумеется, сладкий, не задавай глупых вопросов.       Энжел взял ручку – даже от нее в этом кабинете веяло дороговизной! – и начал выводить предложения быстрым и чуть неаккуратным подчерком.       "Сказать, что вы мне нравитесь – это будет настолько же честно, насколько сказать, что я – наркоман и шлюха. Да, это на самом деле так, но ведь всей сути не выражает. Извините, прошу, извините меня за то, что я долбоёб, который совершенно не умеет держать язык за зубами, но мы ведь договаривались, что я отвечаю только правду, Вэл. Вы не просто прекрасны, Вы божественнее, чем само понятие красоты, живая эстетика, ходячая сексуальность. Я знаю Вас не очень долгое время, но достаточно хорошо, чтобы хотеть, чтобы жаждать. Хоть и прекрасно осознаю, что шансов у меня маловато, но всё же.… Иногда мне хочется, чтобы вы прижали меня лицом к столу, на котором рассыпана горка ангельской пыли, вжали в неё и, заставив задыхаться ею, вдыхать эту отраву до тех пор, пока не попаду в дважды Ад, отымели меня до потери пульса. Иногда я представляю, как встречаю Вас в каком-нибудь клубе, и посреди толпы у меня встаёт член на Вас, а я в обтягивающих шмотках, все видят мое возбуждение – а я хочу только одного, чтобы Вы, опасно, насильно и тесно трахнули меня на глазах у шокированной толпы и показали всем Ваше могущество. А иногда... Скорее всего, Вы убьёте меня за это, но иногда, когда я не в духе или тем более на наркоте, я хочу ударить, нет, ебануть вас прямо кулаком в живот, в солнечное сплетение, дать звонкую пощёчину по лицу, и бить, бить Вас, до тех пор пока совсем не останется сил... Но этому не бывать, Вэл! Потому что стоит мне хотя бы замахнуться на Вас, Вы мне не просто руку сломаете и на последний ранг низвергнете, тут дело куда серьёзнее. И, скорее всего, царапинами, оставленными на моей шкуре ангельским лезвием, я просто так не отделаюсь. Но вы же просили честности... В любом случае – имейте в виду, я благодарен Вам за всё. Вы подарили мне новую жизнь, в которой у меня есть всё, чего только можно пожелать, и пусть я не всегда счастлив, и, отнюдь не каждый день бываю доволен своей никчемной жизнью, но... всё же, я благодарен".       Энджел протянул Валентино лист. Сутенер изумленно изогнул бровь, возвращая бумагу обратно. – Я похож на египтолога, чтобы твои каракули расшифровывать? – Извините, Вэл... – Неловко пробормотал паучок, нервно комкая лист бумаги. – Сам виноват, что почерк херовый. Читай вслух. Энджел начал читать. На моменте с "…я хочу ударить, нет, ебануть…" голос стриптизёра чуть надорвался. Дочитал Даст уже в слезах, и, громко всхлипнув, бросил лист на стол Валентино. – Вэл, я... я так... я... не...       Сутенёр, на удивление паучка, не собирался предпринимать никаких попыток, чтобы его прикончить. Он стоял и с наслаждением делал очередную затяжку алого дыма…              Фуксиновые глаза, казалось, смотрели куда-то вдаль, а мысли и подавно находились очень далеко отсюда. На какое-то время в кабинете повисла опасливая и, немного удручающая, тишина.       Вдруг Валентино встал со стула и медленно, не торопясь, подошел к Энжелу и, усевшись на диван рядом с ним, прижал его к себе верхними руками, одной нижней рукой легонько приобнимая за плечи, а второй – ласково, почти что нежно, поглаживая бедро. Его белый, пушистый мех насквозь пропах дорогим парфюмом, сигаретным дымом и выпивкой.       Даст положил голову на грудь Валентино и с наслаждением вдохнул этот дурманящий запах. Именно ради таких моментов и стоило продолжать работать под крылом порномагната, впервые за несколько недель паучок был счастлив. Валентино – его наркотик и слезать с него он уж точно не собирается. – Я точно не ошибся в тебе. Шлюха, которая настолько открыто и подробно описывает своему сутенёру, что избила бы его – та еще редкость. Вытирай слёзы и раздевайся, считай это простой, но необходимой формальностью. Высший ранг уже твой, кексик, и будь добр, удержись там подольше, постарайся не разочаровать папочку       Пока Энжел скидывал на пол футболку и стягивал с себя брюки и обувь, медленно и чуть покачиваясь, как если бы это был стриптиз, Валентино наблюдал, всё больше ловя себя на том, что Даст, всё-таки, не обычный работник, есть в нём что-то такое, необычное, и в то же время завораживающее, а, как известно, за необычное и завораживающее люди всегда готовы платить – в конце концов, когда Даст достигнет аппогея своей славы, сам сутенёр будет сидеть на горе прибыли и наслаждаться личностью нового паучка, которого он сам же и сотворил. – Я вам нравлюсь? – тихо произнёс стриптизёр, но без прежнего подобострастия, а скорее с явными нотками похоти в чуть сорванном голосе. – Нравишься, кексик. Только бельё у тебя...       Валентино фыркнул и в мгновение ока схватил Энжела, прижал к столу лицом вниз, отпихнув мешающие предметы, и, зацепив когтями уж слишком простое, однотонное, пастельно-розовое нижнее бельё паучка, распорол. – Вэл! – возмущенно воскликнул Даст. – Я подарю тебе новое. Тебе нужно что-то более сексуальное. Такое прелестное тело достойно чего-то намного большего, того, что будет подчёркивать все прелести даже тогда, когда ты полностью одет...        Валентино усмехнулся и шлёпнул Энжела по заднице, на белой коже почти сразу же проступил красный след от ладони. – Ау! За что? – паучок казался недовольным, но внушительный стояк предательски перечёркивал всё его притворство. – За то, что одеваться не умеешь. И тебе же нравится, сучка, – порно-магнат коснулся кончиками пальцев члена Энжела. – Такой твёрдый. Если ты ещё и долго не кончать умеешь, то я определённо сорвал куш, подобрав тебя тогда в переулке и не дав сдохнуть во время чистки. – Вы хоть представляете, как трудно не быть скорострелом, когда меня, чёрт возьми, вот-вот выебет самый горячий демон в аду? – возбужденно прохрипел Энжел, поудобнее устраиваясь на столе. – Хм, представляю. Многие и пяти минут не продержались. – Валентино отошёл на пару метров и закурил. – Что действительно трудно, так это быть тем, от кого все текут и твердеют, даже если сами этого не понимают. Все, куколка, абсолютно все меня хотят. И тебя все будут хотеть, только в иной позиции. Под меня все хотят лечь, а тебя – под себя уложить. – Благодаря вам... Энджел хотел подняться со стола, но Оверлорд рявкнул: – Ни с места! Я тебе разрешал вставать? На шесть локтей, немедленно, и жди, пока я перекурю. Могу в тебя вибратор впихнуть... Хочешь? Признайся, ты ведь фанат таких изощрений. – Не надо, не хочу, какой, блядь, вибратор, когда через несколько минут меня ждет кое-что гораздо интереснее. – Какая уверенность, – Валентино выдохнул из бланта кольцо алого дыма. – Кстати, эта хрень возбуждает. Хотя куда ещё... – Валентино уже собрался окунуть почти наполовину скуренный блант в пепельницу, но в самую последнюю секунду остановил взгляд на паучке. – Хочешь поработать пепельницей во внештатном порядке? – Чем заплатите? – елейным голоском промурлыкал Даст – О, так ответ не отрицательный. Открой ротик, а заплачу тем, что блантом угощу. Чувствуешь, насколько сильно мой кабинет пропах дымом? Дыши и запоминай – это запах секса и страсти. И да, двигаться тебе всё ещё пока нельзя.       Придерживая самыми кончиками пальцев тлеющую сигарету, сутенёр стряхнул багровый пепел прямо на похотливо высунутый язык Даста, а тот, в свою очередь, не только проглотил его, даже не поморщившись, но и вульгарно облизал губы. Валентино наблюдал за этим зрелищем с широкой улыбкой. Несколько минут прошло в удручающей тишине и нарастающем возбуждении. – Вэл, это такой кайф... – Это не кайф, это только начало. Сейчас покажу, каково под этим трахаться.        Сутенер будто бы специально тянул время, пока Энджел изнемогал от желания. В паху у Энджела сладко сводило от предвкушения. Перед глазами всё начало плыть в оттенках красного и розового, казалось, земля ушла у него из-под ног, позволив грешной душе пасть гораздо ниже, чем семь кругов Ада все вместе взятые, и окончательно окунуться в столь желанный и манящий океан греховного наслаждения и страсти. – Вэл, я хочу вас... – Проси. И поубедительнее, пожалуйста. Вечер у нас с тобой не резиновый...       Да, вечер, конечно, не резиновый, но Энжел нутром чуял – таких вечеров будет ещё очень и очень много, нужно лишь немножко постараться и заставить порно-магната увидеть в нём что-то помимо пошлости, что-то, что не даст сутенёру забыть о нём после первой же проведенной совместной ночи. Даст понимал, что Валентино более чем удовлетворён его поведением, но, чёрт возьми, как же этого недостаточно… – Я хочу, чтобы вы меня трахнули, Вэл, умоляю... – Ещё убедительнее. Валентино любил, когда его просили. И чем дольше, тем лучше. – Я хочу ваш сочный член внутри себя. Хочу грубого, жёсткого секса с вами, Вэл. Хочу, чтобы вы засосали меня на самых видных местах, чтобы кончили внутрь... – А вот это мне больше нравится. Будь таким же раскрепощённым и впредь.       Валентино приподнял подол шубы и, сев в кресло, подъехал на нём ближе к столу. Теперь Энжел всё ещё был на локтях, но уже сидел на коленях у порномагната, чувствуя внушительный стояк, упирающийся паучку в зад. – А-а-ах, Вэл... – Энжел облизнул губы. – А про размерчик вы не соврали... – Шлюшка, – нахально произнёс Валентино, впиваясь в плечо Энжела острыми зубами. – Такая шлюшка, меня так возбуждает твоя доступность. – Сжав нижними руками талию Даста и похабно её ощупывая, сутенёр оттянул голову Энжела назад, заставив его возбуждённо простонать. – Сейчас ты – дешёвка, ты даёшь тушить бланты тебе в рот, но стоит мне поработать над тобой – и ты будешь самой дорогой шлюхой, которую будут жаждать абсолютно каждый независимо от статуса и должности. В этот момент Энджел почувствовал касание горячих губ на своей шее, а потом и языка. - Я буду одевать тебя в лучшую одежду, водить на лучшие мероприятия, где ты будешь главным моим украшением, станешь сиять, словно прекрасный сапфир в серебряной окантовке. А по возвращении буду рвать шмотки на тебе, и трахать – не-а, даже не так, дрочить тобой, сливать в тебя возбуждение, ты будешь только моим. Станешь зависим от меня, твоё существование уже никогда не будет прежним, но, несмотря на это, гарантирую, ты будешь доволен, настолько, что станешь гордиться теми оковами, которыми я тебя наградил.       Энжелу начинала надоедать вся эта болтовня, даже если не брать в расчёт то, что она ему очень даже нравилась. То ли из-за густого меха, то ли из-за возбуждения, Даста кинуло в жар, но он терпеливо продолжил ждать, пока Валентино проявит инициативу – ту инициативу, которую он так жаждал. – Вэл... – Что должен сказать кексик своему папочке? – Возьмите меня. – Ладно, я и сам по горло сыт всеми этими прелюдиями. Раздвинь ножки, – Валентино стащил с себя бельё и придвинул стриптизёра ближе. – Хочешь сесть сам?       Даст в ответ лишь приподнял бёдра, всё ещё не поднимаясь с локтей, и, нащупав задом сочащуюся головку, начал опускаться. "Твою-ю-ю-ю ж мать!!!" Энджел почти сразу стиснул зубы – вопреки обилию естественной смазки, всё-таки было непривычно, насчет размера Вэл не соврал – он был поистине воодушевляющий.       Несмотря на то, что низ живота предательски сводило от лёгкого дискомфорта, ощущения были незабываемые. Валентино нежно поцеловал Даста в шею и погладил слегка взъерошенный пушок. – Теперь... а-ах... понимаю, почему, кх-х, без резинки... – Потому что резинки мне малы? – Валентино усмехнулся. – Ты такой узкий, мой кексик, но скоро твоя дырочка превратится в растраханную шмарную. Я дам тебе недельный отпуск, чтобы немного прийти в себя, а потом... Переведу на высший ранг. И если ты не умрёшь от перетраха, это будет справедливой наградой для тебя. – Вэл, что... – Да пошутил я, сладкий. Мой член не для насилия, он для любви. Сутенёр зарылся пальцами в пушок, напоминающий по своей форме девичью грудь и, видимо, задел очередную эрогенную зону, сорвав с пересохших губ паучка очередной сладкий стон. – Кексик, я хочу, чтобы ты подвигал бёдрами и принял глубже. Да, вот так, молодец.       Валентино положил нижние руки на талию Энджелу и резко развернул к себе. В глазах у Даста потемнело от достаточно резкого толчка, однако мимолётная боль быстро сменилась очередной волной возбуждения. – Вэл, а-а-ах... Шикарно... – Держись крепко, кексик. Я терпеть не могу ваниль.       И в следующее мгновение Валентино насадил Даста почти на всю длину. – Ах, блядь... – выдохнул Энжел, не сводя взгляда с сутенёра. Его малиновые глаза не выражали почти ничего, в то время как сам стриптизёр был готов раствориться в то и дело накатывающих волнах возбуждения. – Любишь, когда тебя так дерут? – Валентино впился когтями одной из верхних рук в спину Энджелу, и паучок тут же почувствовал, как кровь хлынула из свежей раны. – Обожаю, обожаю, – Энджел пытался восстановить дыхание, впиваясь всеми шестью руками в спину сутенёра и царапая её. Даст готов был поспорить, что потом на спине его босса останутся достаточно глубокие порезы, однако, сейчас это не имело никакого значения. Кто вообще думает о боли, когда получает от неё удовольствие? – Мой красный дым – не просто наркотик со вкусом клубники. Он способен разрушить твою личность, сломать твой разум, уничтожить твою волю и подчистую стереть личные границы, детка, так что не советую перебарщивать с дозировкой. На следующем толчке Энджел почувствовал, что Валентино вошёл до предела, и, казалось, собрался продолжать именно на этой длине.       Внутри паучка жгло и пекло, любой другой на его месте взвыл бы от боли, однако, Даст, как и любой мазохист, искренне наслаждался каждым моментом. – Ага, Вэл... Я и не против, кстати... – Я иногда представляю это, кексик, – сутенёр притянул паучка ближе и толкнулся ещё раз. – Представляю, как я накачиваю тебя наркотой, врываюсь в твой разум и делаю из тебя покорную секс-игрушку. Это отчасти возбуждает... Я дрочу на это, понимаешь? Но в жизни... Порномагнат на пару секунд переводит дыхание и вытирает капельки пота со лба Энджела. – В жизни заниматься любовью с падшими, готовыми исполнить абсолютно любой твой приказ и каприз до чертовщины скучно, это начинает буквально пожирать тебя изнутри, понимаешь?       Сладкое, поистине блядское возбуждение накрывает паучка новой волной. Сутенёр дрочил на него, как на какую-то весьма известную порнозвезду! Скорее всего, именно её Валентино и видел в Энджеле, и не врал, когда хотел взять его к себе...       Ох, если бы это действительно было так. Даст бы превзошёл и переплюнул абсолютно всех, кто писал Валентино всякую лабуду на доску – именно потому, что только он был искренен с боссом. Стриптизёр не строил из себя ни злобную сучку, ни похотливую шмару, ни безотказную подстилку – в нём всего этого было понемногу.       Сутенёр засасывал шею Энджела то там, то тут, глубоко впиваясь зубами и оставляя яркие метки, мгновениями, жёсткие укусы чередовались с лёгкими, почти неосязаемыми поцелуями, словно несколько бабочек касались кончиками своих атласных крыльев ран, оставленных Валентино в порыве страсти. – Я буду носить декольте, – прошептал паучок, вплотную приблизившись к своему боссу, и будто ненароком облизнул его губы. – Чтобы все понимали, кто меня так хорошо трахает. – Бесстыжий, – Оверлорд больно шлёпнул Энджела по заднице. – Чего тут стыдиться... Такими засосами гордиться надо! – Даст легко и непринуждённо рассмеялся. Рядом с Валентино время замирало, хотелось, чтобы таких моментов в его жизни с каждым разом становилось всё больше и больше, было такое ощущение, что его тянет к сутенёру какой-то неведомой силой. – Ага, блядь, как орденами. Лучше держись крепче и наслаждайся. Я скоро кончу вообще-то, а второй круг в мои планы не входил. Не спорю, мы чудесно провели время, но мой рабочий график не резиновый, так же как и время не бесконечно. – А жаль, – похабно простонал Энджел прямо в губы Валентино. – Наглеешь. Я могу тебя в подвал посадить. Посидишь пару дней на цепи без наркоты и секса, может, нормально вести себя с начальством научишься.       В интонации порномагната, впрочем, не было ни тени гнева, скорее ирония и очередная пошлость, но паучок был сосредоточен только на том, как горяч и огромен член внутри, как Валентино всецело заполняет Энджела и как, чёрт подери, долго Валентино не кончает. – Вы что-то долго. Я могу помочь ротиком, – стриптизёр поднёс руку ко рту в жесте, обозначающем оральный секс, – Вам понравится, Вэл. – Какая активная шмара. Вот кто реально жаждет повышение, а не только пиздит...       Валентино усмехнулся и, обхватив Энжела всеми руками, стащил его с себя и усадил на пол. – Блять, какой огромный... – Даст потянул руки к члену, но Валентино его остановил, чуть толкнув ботинком, как бы давая понять паучку: что бы сегодня между ними не произошло, не стоит забывать о том, кто они есть.        Он – сутенёр, обладающий огромной властью, а Энджел – обычная шлюха, находящаяся у этого самого сутенёра в подчинении, этого ничего и никогда не изменит. – Никаких рук. Только ртом. Хм... а ты неплохо растянут. Такая дырка у тебя, м-м. – Что? Как вы... – Зеркало, мой кексик. Сзади тебя. И не заметил даже, так сильно меня хотел? И член мой обожаешь, аж слюна потекла. Сука, – Вэл схватил паучка за руку, чуть не сломав, и прижал к своему члену. – А самое прекрасное, что ты это с удовольствием в себя помещаешь. Таких, как ты, ценить надо. – Не надо меня ценить, - игриво произнёс Даст, ползая на коленках перед порно магнатом. – Я же шмара. Просто шмара, ваша... – Действительно. Хорошо, что ты это понимаешь. А теперь соси... Шмара.       Энджел раскрыл рот, высунул влажный язык и, облизнув головку, пошло причмокнул. Когда Валентино толкнулся паучку в глотку почти наполовину, парню ничего не оставалось, кроме как плыть по течению и подчиняться сутенёру. Через несколько минут Валентино простонал, кончая, и Энджел с удовольствием принял в свой ротик обилие тёплой спермы и, в изнеможении, откинулся на ковёр. Сутенёр же не стал медлить и начал собирать свои разбросанные по комнате вещи. – Вэл, куда Вы собрались? На этот вопрос Валентино выдавил из себя какое то отдаленное подобие улыбки. – Кексик, хоть мои дела никоим образом тебя не касаются, однако, так уж и быть, я удовлетворю твое любопытство – у меня важное финальное совещание, так что через пятнадцать минут я должен быть на другом конце города.       Уже полностью одевшись и приоткрыв дверь, сутенёр остановился и, слегка повернув голову, чуть надменно произнес: – Как только я вернусь, будь готов подписать нужные документы, совсем недавно я приобрел собственную порностудию и как раз искал себе новую звезду. Думаю, ты идеально подходишь на эту роль.       Одарив удивлённого Энджела мимолётным похотливым взглядом, Валентино скрылся из виду. Сам же Даст так и продолжил лежать на ковре. В нем разглядели что-то особенное… Уставившись в зеркальный потолок на свое оголённое тело, паучок радостно улыбнулся. С этого момента его жизнь изменится навсегда, причём, сто процентов в лучшую сторону!

***

      Сигарета в руке Даста догорела почти до самого фильтра, когда он закончил свою историю о их знакомстве, однако он не спешил ее выбрасывать. Сделав финальную затяжку и заполнив свои легкие максимальным количеством яркого алого дыма, паучок, запрокинувшись на стуле, почти сразу же выдохнул эту дрянь. Комната утонула в едком мареве с ароматом клубники. – И что же произошло дальше? – спросила волчица, сидящая напротив Энджела в гримёрке.       На данный момент известный порноактёр выглядел довольно жалко - на щеке виднелись глубокие царапины от чьих-то когтей, под глазом находился огромный синяк а всё тело покрывали отвратительного вида гематомы. Сам же парнишка хоть как-то пытался исправить ситуацию, перекрыв все эти ужасные следы тональным кремом и кучей другой косметики. – Дальше? Моя жизнь действительно изменилась до неузнаваемости, однако, далеко не в лучшую сторону...        – Но почему ты не пытаешься ничего сделать? – голос девушки предательски дрогнул. Возглас гулким эхом отразился в стенах всеми покинутой, пустой гримерки.       Дэш искренне не понимала, почему её друг это терпит - отсутствие зарплаты, постоянные побои и унижения, работа в две, а то и три смены. – Ради чего всё это?! Это ведь он с тобой сделал, я права?!       Ответом на столь очевидный вопрос служит лишь удручающая тишина, Энджел явно не намерен отвечать на этот вопрос. Девушка подходит к окну и несколько минут таращится в ночное небо адского города. – Прости... – тихо произносит демонесса. Общаться с ней намного проще, чем с остальными, ведь у них с порноактёром есть определенные установленные правила, темы, которых не следует касаться. – Может быть всё-таки уйдёшь?       Уголки губ Даста изгибаются в яркой въедливой усмешке, а затем паучок заливается истеричным и немного безумным смехом. Подавив подкативший к горлу ком, порноактёр вытирает выступившие на глазах слёзы и говорит: – А какой смысл? Ни я, ни, тем более, ты, не сможем ничего сделать, я сам на это подписался и не хочу ничего менять, кроме того, я... – Энджел набрал побольше воздуха в лёгкие и через силу выдавил – люблю его... Чтобы Валентино со мной не делал, чего бы ни вытворял, я никуда не уйду.       Замотав поврежденную ногу эластичным бинтом и постаравшись замаскировать его так, чтобы из зрительного зала его никто не заметил Даст, прихрамывая на одну ногу, поковылял за кулисы, демонесса же поспешила за ним. – Ты уверен, что тебе ничего не нужно?       Даст отрицательно качает головой, даже при всём своем желании, Дэш ничего не сможет сделать. Паучку и его душе, принадлежащей по контракту Валентино, уже ничего не поможет.       Волчица неожиданно стискивает Даста в объятиях, порноактёр морщится, так как подруга задевает его повреждённые рёбра. Отпуская подругу, стриптизёр видит скупую слезу, скатывающуюся по щеке девушки, Дэш тут же отворачивается и смахивает секундное "недоразумение". Вздыхая, Энджел разворачивает её к себе лицом и мило улыбается, глядя прямо в ониксовые глаза: – Я в порядке, правда, не нужно за меня беспокоиться.       Волчица несколько раз молча кивает, давая понять, что всё прекрасно поняла. – Ну я пойду тогда, у меня выступление...       Ещё один молчаливый кивок. Тишина явно действует им обоим на нервы. Энджел, прихрамывая, доходит до конца занавеса, тональник надёжно скроет все дефекты тела, яркий макияж замаскирует опухшие глаза и синяк, высокие сапоги не дадут зрителям увидеть бинт, фиксирующий буквально недавно сломанную ногу.       Адская регенерация весьма успешно делает своё дело, но даже она не успевает восстанавливать повреждённые покровы и кости за столь короткий срок. Как назло, в голове одно за другим проносятся воспоминания прошлого вечера.       Даст смотрит впереди себя и несколько раз моргает, чтобы слёзы отступили. Чёрт, как же невовремя, только не здесь, не сейчас, они не должны узнать... Донёсшийся сзади шорох напоминает о том, что Дэш всё ещё здесь, в один миг Энджел выпрямляется и прямой, ровной походкой выходит на сцену под аплодисменты демонов всех пород и мастей.       Энджел сексуально выгибается и обхватывает верхними руками шест, нацепляя на себя фальшивую улыбку, огромное количество пар глаз наблюдает за звездой, однако, взгляд паучка прикован лишь к одной единственной персоне, сидящей на возвышении в конце подиума, губы изгибаются в хищном оскале, обнажая ярко-малиновые зубы, под стать такого же цвета огромным глазам.       Секунда замешательства, и алый дым окружает паучка, уже начавшего свой страстный и возбуждающий танец, часть едкого марева вдыхает сам Энджел, а оставшийся принимает форму наручников и ошейника. Не в силах больше этого терпеть девушка, сгорбившись, направляется к выходу из клуба.       У двери Дэш оборачивается, чтобы ещё раз взглянуть на друга. В этот самый момент, во время исполнения сложного элемента, рука Даста соскальзывает с гладкой поверхности шеста и он неловко запинается под свист и улюлюканье демонов.       Неоновые глаза тут же приобретают совершенно иной вид. В них больше нет такого заметного похотливого желания, есть лишь бушующий и плохо скрываемый гнев, исчезла и малиновая улыбка. Выражение лица Энджела на долю секунды меняется, глаза выражают полнейший ужас, а тело пробивает мелкая дрожь, но это всего лишь на малый промежуток времени.       Даст быстро берёт себя в руки и продолжает танец как ни в чём не бывало. Дэш передёргивает от того, что этот монстр сделает с её другом после выступления, девушка вздыхает и уходит из заведения.       Нужно сходить за шприцами и обезболивающим, чтобы занести всё это к паучку в квартиру. Рано или поздно, этот кошмар закончится, во всяком случае, она будет на это надеяться.       Её друг определённо имеет всё, чего так страстно желал - популярность, кров, заработок.       Только вот цена за удобства с каждым разом становится всё выше и больше, ложась неимоверно тяжкой ношей на хрупкие, истерзанные жизнью плечи.       Остаётся лишь просить высшие силы, чтобы тот выдержал...