Выгорание

Лёва смотрел безразличным взглядом в экран, где мелькали разноцветные квадратики-нотки, силуэты инструментов и серо-черный интерфейс приложения. Из динамиков играла музыка для нового альбома. — Устали, парни? — интересуется Лева у группы. — Да. Может, послезавтра продолжим? — отвечает за всех Шурик. — Послезавтра так послезавтра, — кивает Лева. Давит улыбку и выходит из студии первым. Пока просто покурить. Ещё полчаса уйдет на сбор оборудования, сохранение и перекачку записанного материала и прочие мелкие рутинные вещи. — Лёв, меня Лизка дома ждёт, сегодня очень просила пораньше. Я поеду, ты тут все закончишь? — скорее просит, чем спрашивает Шурик. И Лёва только собирается отказать, но натыкается на такую мольбу в глазах друга, что сказать «нет» не хватает сил. Бортник молча кивает головой. Количество времени на студии увеличивается до часа и умножается на одиночество. Лёвчик плюхается на диванчик и залипает в телефоне. Бурчит всем что-то на прощание и дожидается пока студия опустеет совсем. Боря предлагает остаться с ним, но Лева вежливо посылает того домой. Ему нужно личное время. — Лёвчик, завтра репетиция в десять. Не опаздывай! — уходя бросает Шурик. Дверь хлопает прежде, чем Лёва успевает ответить ему хоть что-то. Лёва приступает к работе. Знали бы парни, как он устал. Как он замучился от этого всего. Каждая запись в студии отнимает слишком много времени и энергии, но на выходе получается слишком мало материала. «Отпуска не будет!» — с улыбкой заявляет Шурик на одной из репетиций или записей. Загорелый и, кажется, непробиваемый. У Левы же загар сошел ещё полгода назад, а новый появиться не успел. Никак не выходит слетать к семье в Испанию с таким количеством работы. На сведение с другом он тоже не поехал — Шура взял с собой деток и жену. Левчик заканчивает за сорок минут, закрывает студию и едет домой. Некогда горячо любимый кофе неприятно горчит на языке, заставляет морщиться и пить чай. Сейчас он ляжет спать, а завтра с трудом проснется в девять утра. Все по накатанной.

***

Левчик не появляется на репетиции ни к десяти, ни к половине одиннадцатого, ни к двенадцати. Шурика это напрягает, мало ли Леве там плохо, а они об этом не знают. На номере Бортника уже 30 пропущенных и около сотни непрочитанных сообщений. Гитарист хмурится и неожиданно громко заявляет, заставляя Борю подпрыгнуть: — Полтора часа перекура. Поеду к Лёвчику, вдруг что случилось. Шура готовился к худшему по дороге к другу. Воображение рисовало страшные картинки, от которых накрывало паническим страхом. Рисовало взлом квартиры, и Лёву, с пистолетом у виска. А ещё Лёву с температурой за 40, еле дышащего. А ещё Лёву без сознания, с разбитым затылком, а ещё... И уйму чего ещё, что даже озвучит страшно. Трезвонить в дверь Шурик не стал, он просто достал связку ключей и нашел на них два помеченных буковкой «Л». Сначала попробовал открыть одним, не получилось. Затем другим, дверь поддалась. К Шуркиному удивлению, квартира была в абсолютном порядке: посторонних лиц не наблюдалось, на холодном кафеле не валялось бессознательное тело друга. Лёвчик обнаружился мирно сопящим в подушку. Нервное касание лба ладонью подтвердило, что с Лёвой все (или почти все) в полном порядке - лоб, на удивление, оказался прохладным. — Лёва, мать твою! Просыпайся! — возмущённо гаркнул Шурик. Лёва лишь недовольно заворчал, закутался в одеяло покрепче и развернулся на другой бок. Тогда гитарист его активно затормошил. — Бо-о-ортни-и-ик! Встава-а-ай! Лева недовольно разлепил глаза. — Чего тебе надо? — недовольно проворчал Лёва. — Ты что, блять, тут делаешь? — в ответ возмущается Шура. — Сплю, не видно? — Лёвчик трет сонные глаза. — Сколько времени? — Половина первого, между прочим. С какого ты, блять, хуя трубку не берешь? Я тебе обзвонился! Лева тихо матерится себе под нос, трясет головой, прогоняя сон и топает на кухню. Щелкает чайник, Лёвка продолжает попытки проснуться. — Прости, я... щас кофе налью, ты пей, я оденусь и умоюсь. Хочешь сладкого чего-нибудь? Лева выглядит дико виноватым. Настолько, что Шурик решает успокоиться и не злиться на него. — Не хочу, Лев. Спасибо. А ты чего себе кофе не налил? — Не хочу. — Ты же лю-… — Не хочу! — рыкает Лёва. Шурик хмурится. — Не ори на меня, — тихо просит он. — Не ору. Извини. Лева выскальзывает в коридор, а затем и в спальню. Чем-то гремит, тихо ругается, шуршит и выползает в ванную. Там шумит вода, жужжит бритва. Потом шум затихает, Левка покашливает, что-то шуршит и щелкает. Солист снова ругается. Потом вылезает из ванны и щелкает выключателем. — Шурик, я готов. — Молодец. — Чашку оставь на столе, обувайся, поехали. Шурик где-то раздобыл печеньку и прямо с ней вышел в коридор. — Флушай, я водителя опуфтил, — чавкает Шура. Сует остатки еды в рот и облизывает пальцы. — Поехали на тебе? Лева кивает. Музыканты выбегают из дома и залезают в иномарку. Лева пристёгивается тут же, но машину не заводит, лишь выжидающе глядит на Шуру. — Что? — не понимает тот. — Ремень. Шурик пристёгивается. Левчик стартует. — Слушай, с тобой что-то не то. Ты на репетиции никогда не опаздывал. А чтоб ты от кофе отказался, где это видано-то! — Шурик, все нормально, — раздражённо выдыхает Бортник. — Не хочется мне кофе. А будильник разок не услышал. Левчик повернул на другую улицу. — Переживаю я за тебя, придурок, — выдыхает Шура. — Ага. — Сходи к психологу. Лева промолчал. — Кстати, что будем делать с Нечётным? Карась тексты скинул, посмотри, они восхитительны! — Не хочу я пока этим заниматься, Шур. Потом. Шурик кивнул. Машина затормозила у студии. — И всё-таки, прислушайся к моему совету по поводу психолога. — Я подумаю.

***

— Ну что, сходил? — сразу спрашивает Шурик, как только собеседник произносит «Алло?». — Сходил. — И как? — Поговорили. — К чему пришли? В трубке повисла пауза. — К отпуску. — Чьему? Психолога? — хихикнул Шура. — Нет, к моему, — весело хмыкнули в ответ. — Потому что знаешь, что за хуета? — И что же? — Это ебаное выгорание! Шурик резко замолчал. Задумался, видимо. — Поедешь со мной. — Куда? — Куда-нибудь. Или к семье хочешь? — Откуда такая забота? — Действительно, блять, откуда! — натурально обижается Шура. — Двадцать лет плечом к плечу, даже больше! — Шурик, но ты ж сам сказал, никакого отпуска, и все дела...— слабо возражает Лёва. Шурик с той стороны трубки снова фыркает. — Я, конечно, тебя чувствую больше, чем кто либо другой, но не могу считывать твои желания и мысли. Если чувствуешь, что больше не можешь, говори об этом и больше не доходи до такого. Ты понял меня? — Понял, папочка, — фырчит Лева. Шура отзывается тихим «фу, блять, дурачьё!».— Когда отпуск начинается? — Завтра. У нас сейчас репетиция. — Бля, я забыл, щас буду. — С ума сошел, нет! Отдыхай! Для тебя заслуженный отпуск начинается с сегодняшнего дня. Что насчёт сделать его каждые полгода?