Love is...

Любовь — это…

заразиться простудой от него.

Ойкава чихает так, словно хочет вызвать землетрясение. — Придурок, ты зачем в таком состоянии пришел на тренировку? — Иваизуми хмуро смотрит на него, стараясь скрыть беспокойство в глазах. Ойкава сейчас растерял весь свой былой блеск и великолепие. Весь красный, покрытый испариной, он упрямо шмыгает носом: — Я не могу прогулять тренировку! Я и так из-за травмы много пропустил! Иваизуми подавляет дикое желание отвесить Тоору подзатыльник, потому что понимает, что он сейчас от банального тычка свалится. — Ты снова до поздней ночи тренировался на улице? — Хаджиме заранее знает правдивый ответ, но все равно спрашивает. — Нет. Врет ведь, как пить дать. Иваизуми закатывает глаза и силой заставляет сесть Ойкаву на лавку. — Сиди здесь. Я сейчас отпрошу нас у тренера. Когда он возвращается, Ойкава буквально лежит на лавочке, утомленно прикрыв глаза. Дышит часто и хрипло. Иваизуми кладёт руку ему на лоб, и понимает, что тот буквально горит. — Вставай, давай! — Хаджиме слегка встряхивает его за плечи. — Вставай, говорю. Я помогу тебе добраться до дома. — А тренировка? — недовольно бурчит Ойкава. — Если ты сейчас откинешься, то вообще не будешь ходить на какие-либо тренировки! И хрен тебе, а не победа над Кагеямой тогда. Ойкава недовольно сопит в ответ, поднимаясь со скамьи. Тоору тяжелый. Он буквально висит на Хаджиме, утыкаясь ему куда-то в шею, пока Иваизуми тащит его через весь район. Дверь открывает его мать. Она обеспокоенно всплескивает руками и ругает Тоору, пока Иваизуми помогает уложить его в кровать. Только когда этот придурок заснул, Иваизуми вздыхает с облегчением. — Хаджиме-кун, не хочешь поужинать? — Нет, спасибо, — Иваизуми как всегда неловко отказывать этой прекрасной женщине, воспитывавшей столь нелепое создание. — Я домой, пожалуй, пойду. На утро он просыпается с температурой и заложенным носом.

The end.