молекулярная физика.

-Ты какого чёрта тут забыл?! Чуя кричит, едва увидел Дазая на пороге своей квартиры. Дазай тоже сначала в шоке - но потом берёт себя под контроль и самодовольно лыбится. Накахару бесит один лишь вид этой самодовольной ухмылки на лице бывшего. Он хочет стереть её как - нибудь. А лучше - собственным кулаком. -Так я теперь твой репетитор, малыш. Чуя обречённо стонет. Он сам помнит, что попросил родителей найти ему репетитора по физике, ибо выпускной класс, в физике он не понимал ничего от слова «совсем». Но ещё он забыл, что его бывший, с которым он расстался всего - то месяца 4 назад, преподавал физику в какой - то там школе и иногда брал репетиторство. Да и шансы, что родители найдут на эту роль именно Дазая, были, блять, минимальными, но это произошло. Чуя определённо точно ненавидел этот мир и то, как он над ним шутил. -Вот же ж зараза, — ядовитым шипением. — Заходи уже. -Я тоже не особо рад, Чу - у - я. Но моя цель - всего лишь подтянуть тебя по физике. И всё. Будь добр, тоже понимать это и просто заниматься, и желательно хорошо. -Да к чёрту иди, выбешиваешь с первых минут. Куда я, блять, денусь? Дазай снова усмехается. Чуя проклинает этот мир нахер. Он слишком несправедлив к нему. *** Шесть месяцев. Шесть месяцев занятий грёбанной физики с грёбанным Дазаем. Чуя честно не выдерживает. Осаму всегда, блять, невероятно горяч, даже ничего для этого не делая. Вот и сейчас - во всём черном - в чёрной водолазке, чёрном пиджаке и в таких же чёрных зауженных брюках - он чертовски, блять, сексуален. И подростковые гормоны Накахары рвутся наружу с диким воплем, выливаясь в болезненное ебучее возбуждение на каждом уроке с Дазаем. А Дазай ничего будто не замечает, лишь раскидывает по комнате Чуи бесполезные учебники, какие - то бумажки с лекциями и готов вещать о физике круглые сутки. Полгода затирает эту ненужную Чуе нахер хуйню. А Чуя бесится, бесится и бесится. Руки уже болят дрочить, честное слово. Сейчас Дазай снова объясняет какие - то алгоритмы, записывает Чуе в тетрадь очередные формулы, про чёрт его знает какие логарифмы пытается говорить. Накахара откровенно залипает на пухлые губы, которые до сих пор ночами фантомными прикосновениями ощущаются на собственных. Чьи прикосновения к своей шее Чуя до сих пор помнит. Залипает на красивые, сильные, крепкие - Чуя знает - руки, которые держали за талию, нежно и аккуратно сжимая бока. Он просто хочет снова почувствовать эти губы на своих, эти руки - на талии, требовательно притягивающие к себе, заставляющие пересесть на колени. Поцелуи, доводящие до слабости в ногах. Он залипает долго, почти не слушает, что там Осаму несёт про свою физику. Да так заинтересованно, что даже не заметил, что Чуя почти ничего не записывает и одновременно в упор и сквозь него смотрит. -Чуя? Ты чего? Накахара лишь отмахивается, наотмашь записывая продиктованную формулу в тетрадь, даже не пытается в неё вникнуть и хоть как - то понять. Сейчас ему важнее сдержаться и не накинуться на бывшего парня с поцелуями, а это, блять, невероятно сложно, потому что этот самый бывший парень ходит тут перед ним, весь такой красивый и выводящий из равновесия. -Да что с тобой? Ты как будто где - то не здесь. Присутствуешь, отсутствуя. И Чуя, блять, больше не выдерживает. Он подрывается с кровати со скоростью, нарушающей все законы этого грёбанного мира и подлетает к Дазаю почти вплотную, тяжело дыша. -Может, мы займёмся чем - то, где нет правил и частиц? - несёт откровенно какой - то бред, но близость Дазая опьяняет лучше любого дорогого алкоголя и эй, никто не может его винить. -Что ты несёшь? - усмехается Осаму, но не отстраняется. Лишь кладёт, наконец - то, эти руки на талию Накахары и сжимает её. Чуя же сжимает зубы почти до скрипа. -Химия должна быть в сердце, а не в тысяче ебучих страниц, - он кивает на разбросанные листы с докладами. -Ты предметы путаешь, малыш, - эту улыбку с самодовольного лица Чуя хочет стереть своими губами. Не кулаком уже. -Пошёл нахуй со своей молекулярной физикой, - шепчет Чуя прямо Дазаю в губы, и тот, больше себя не сдерживая, потому что крышу рвёт окончательно, вцепляется в губы Накахары грубым поцелуем, сразу раскрывая тонкие губы языком. Я хочу трахаться, я хочу быть твоим. И Чуя со стоном отвечает на долгожданный - прости Господи, наконец - то - поцелуй. Обвивает руки вокруг шеи, зарывается пальцами в волосы, сжимает пряди. Приходится вставать на цыпочки - грёбанный Дазай сантиметров на 20 выше. Но и это не мешает - они целуются, самозабвенно и смело, вымещают все эмоции. Всю злость, ревность, желание, всю свою тягу друг к другу даже после разрыва отношений. Дазай тянет, тянет, тянет на себя, собственнически, нагло и до ужаса, блять, желанно. Опускается нагло ниже, к шее, целует, цепляет зубами, оставляет багровеющие засосы, зализывает языком. У Чуи натурально дрожат колени и подкашиваются ноги. Поэтому Дазай, стягивая с него футболку, шепчет вкрадчиво на ухо «Падай на кровать, малыш», и Накахара не смеет ослушаться. Падает на кровать и утягивает за собой Осаму, который придавливает его сверху своим весом. Они снова неистово, жарко, горячо целуются, и Чуя честно не замечает, как уже остаётся без одежды полностью. Совсем. Вообще. -Где? - Накахара понимает без слов и кивает на тумбу, где лежит наполовину использованный бутылёк с вишнёвой смазкой. Дазай лыбится, наверняка догадываясь, почему же он наполовину пуст, пока Чуя прятал красные от смущения щёки. Дазай окунает два пальца в холодную смазку и приставляет их ко входу, дразня, но не входя. Чуя недовольно шипит, потому что, блять, хватит дразнить, Осаму. Просто выеби уже. И Дазай наконец входит пальцами, сразу двумя, потому что знает наверняка, что Накахара уже растянут. Дразнит простату, легко находит её, попадает безошибочно пальцами. Доводит Чую до исступления, до хриплых стонов, до того, что он сам насаживается на пальцы и просит, просит Дазая о чём - то большем. Тот только лишь добавляет третий палец и снова безошибочно бьёт ими по простате, заставляя стонать, умолять. Когда Чуя тянется к себе руками - грубо ударяет ладонью по ним. -Ты кончишь от моих пальцев внутри, малыш. После этих слов сознание рвёт - Чуя кончает. Белёсые полосы пачкают подтянутый торс, и он глубоко дышит, отходит, когда чувствует что - то влажное у растянутого колечка мышщ. Еле - еле поднимается на локтях и растянуто стонет, когда видит лишь макушку меж своих бёдер. Снова откидывается на кровать и запускает руку в русые волосы, направляя. Дазай вылизывает его, проникает языком немного внутрь, доставляет невероятное удовольствие. Чуя стонет в полголоса — он итак уже сорван, но Дазай и не думает останавливаться. Он наконец дорвался. Дорвался до любимого тела, от которого теперь уж точно не оторвётся, не отпустит от себя. И сейчас, пока Дазай не контролирует, Накахара касается себя. Дрочит почти в такт движений языка внутри себя. Едва - едва дыша, кончает во второй раз, не так сильно, но так же кайфово, блять, как же ему хорошо. Дазай, слыша тяжёлое дыхание, отстраняется и с ухмылкой смотрит на запыхавшегося Чую. -Встань в коленно-локтевую, малыш, - говорит Дазай. Чуя встаёт так, как от него и требовали. Уже уставший, вымотавшийся, но довольный и затраханный в прямом, блять, смысле. Он слышит то, как Дазай позади снимает с себя брюки. Затем чувствует, как с косы снимают резинку. Его тянут за волосы, и он чувствует, как Дазай входит в него, сразу, попадая по простате. Дазай грубо вдалбливается в обмякшее тело, цепляется руками за влажные от пота мягкие бёдра Накахары, слушает утробные стоны от постоянного попадания члена по простате, кусает Чую в шею, оставляя лунки от ногтей на бедрах, потому что руки постоянно соскальзывают. Чуя стонет еле слышно и хрипло, потому что Дазай внутри ощущается просто охуенно, постоянно попадая по простате, доводя до звёздочек перед глазами. Оба не понимают, как держались друг без друга все эти месяцы. -Кончай. Едва - едва, блять, в третий раз. Он чувствует, что Дазай кончает внутрь. Чуя обессилено падает на кровать и переворачивается на спину. Дазай ложится рядом, и Накахара водит пальцами по его груди. Он его, блять, больше никогда не отпустит. Любит, заразу такую.