От звезды до неба

Мэй Няньцин смотрел в окно своей башни и улыбался. Именно отсюда, а не из его покоев в королевском дворце, мост к небесам видно было лучше всего. Белоснежный, из светлого известняка, даже в вечерних сумерках и ночной темноте блестящий золотыми прожилками духовной энергии, которую Его Высочество так щедро вкладывал в основание, чтобы сделать мост прочным. Из окна видно было только начало моста — его дальний край, который еще только строился, был уже далеко — так далеко, что не разглядеть невооруженным взглядом. Иногда Мэй Няньцин отвлекался от звезд, чтобы направить телескоп на дальний край строящегося моста. Но чаще он видел его вживую — когда стоял рядом с Его Высочеством и помогал. С недавних пор они обнаружили, что строительство идет быстрее, если наверху находятся только Его Высочество и Мэй Няньцин, а остальные ждут внизу и помогают там. Мэй Няньцин мог спокойно обнимать Его Высочество со спины, делясь если не духовными силами, то простым человеческим теплом. На сегодня они уже закончили строительство, и теперь Его Высочество разбирал те молитвы, которые не мог доверить никому другому. — Отдохни, пока меня нет, — сказал он, когда они вместе спускались с моста. — Я приду к тебе позже, ночью. — Вы говорите так, Ваше Высочество, словно я сделан из тонкого фарфора и могу рассыпаться, — улыбнулся Мэй Няньцин. — Именно так я и думаю, — ответил Его Высочество и взял его за руку, большим пальцем погладил по запястью и спустился к ладони. Легкая, почти невесомая ласка. — Если учитывать то, как ты помогаешь мне ночами, то я на самом деле боюсь перегружать тебя еще и днем. Мэй Няньцин не хотел краснеть, но все равно почувствовал, как к щекам приливает кровь. Хорошо, что свежий ветер, всегда дующий на высоте, быстро их остудил. — Я крепче, чем ты думаешь, — усмехнулся он. — Позволь мне думать о тебе, как о драгоценности, — сказал Его Высочество и повернул к нему голову, улыбаясь. Его глаза были темными, темнее самой ночи, и при этом они словно светились. Мэй Няньцин мог бы подумать — оттого, что Его Высочество вознесся и стал небожителем. Но он видел глаза наследного принца и раньше, еще до вознесения, и мог бы поклясться, что светились они точно так же ярко. Для него. Мэй Няньцин кивнул и сжал его руку, переплетя их пальцы в замок. Если бы Его Высочество только знал… Мэй Няньцин сколько угодно может строить из себя хрупкого юношу, чьим жизненным выбором был не меч, а наблюдения за небесными светилами — и он знает, что это нравится Его Высочеству, а значит, эту игру можно продолжать бесконечно долго, — но внутри он совсем не такой. Не хрупкий. И совсем не юноша. Хотя про небесные светила — истинная правда. Он пришел в королевский дворец несколько лет назад — тогда его еще никто не знал ни в столице Уюна, ни в других частях государства. Сюда его привели звезды, маня своим тихим шепотом, и Мэй Няньцин знал, что он должен быть именно здесь. Он должен был проникнуть в королевский дворец, и это оказалось для него легко. Для начала он стал младшим служителем, а после… После он показал главному астрологу, в какие причудливые, прекрасные и удивительные перспективы складываются звезды в это время. Его Высочество наследный принц Уюна должен был вознестись и стать небожителем, сияющим во славе божеством Войны. Хорошо, что Его Высочество не только в совершенстве владел мечом, но и обладал живым и острым умом — он сразу понял, что такой прогноз не мог составить главный астролог, а иначе тот сказал бы о таком важном событии ближайшего будущего намного раньше. Его Высочество явился в астрономическую башню сам, собственной персоной, распахнул двери и вошел. Таинственный полутемный зал, освещенный свечами, ровно посередине рассекла полоса яркого солнечного света, который Его Высочество впустил, раскрыв двери. Как удар мечом, быстрый и точный. Все служащие упали на колени, и Мэй Няньцин сделал точно то же самое, но все же не удержался и поднял голову, чтобы посмотреть, кто сейчас проходит мимо него. Их взгляды встретились. Почтительный слуга должен был в тот же миг склониться еще ниже, опустить глаза и пробормотать слова извинения. Мэй Няньцин никогда таким не был и даже если бы захотел, не смог бы отвести взгляда от невероятно — божественно — прекрасного лица Его Высочества. Черные брови вразлет и тонкие, чувственно изогнутые губы, алые даже без краски. Но самое главное, то, что всегда притягивало Мэй Няньцина в облике Его Высочества наследного принца Уюна — это глаза. Холодные, как само ночное небо, и сияющие так же ярко, как звезды. Он не знал тогда, на что именно смотрел Его Высочество — сам Мэй Няньцин здраво оценивал свою внешность, он не был выдающимся красавцем, но и не отталкивал от себя своим видом. Но когда к нему подошел стражник, чтобы ударить по спине и напомнить о его месте, Его Высочество одним только царственным движением кисти — мягким и быстрым одновременно — остановил его. — Кто ты такой? — спросил Его Высочество. И добавил: — Поднимись. И подал Мэй Няньцину руку, помогая встать. Наверное, для всех остальных людей, находившихся с ними в одной комнате сейчас, это выглядело дикой нелепостью и таким же диким нарушением всех правил. И только Мэй Няньцин знал, насколько верно Его Высочество действует, даже когда сам не понимает до конца, почему именно делает это. Они должны были объединиться: Его Высочество наследный принц Уюна и Мэй Няньцин, астролог и государственные советник. Так говорили небесные светила, а они никогда не обманывали. — Меня зовут Мэй Няньцин. Я только недавно попал в астрономическую башню, Ваше Высочество. — Да, — кивнул принц задумчиво, помолчав немного. В это время Мэй Няньцин беглым взглядом окинул его белое ханьфу, расшитое золотыми и алыми нитями, и тяжелую заколку в волосах, сверкающую жемчугом и драгоценными каменьями. Все это было лишь красивыми побрякушками, прекраснее всего было лицо Его Высочества. — Когда я был здесь раньше, я не видел тебя. — Ваше Высочество, вы запоминаете всех слуг во дворце? — спросил Мэй Няньцин, изображая удивление. На самом деле, он был уверен, что стоило им только встретиться однажды, и принц не сможет не заметить и забыть его. — Не запоминаю, — принц улыбнулся ему мягко. — Просто помню. У меня хорошая память, Мэй Няньцин. Иди за мной, вместе мы поговорим с господином Чаном. Господин Чан — главный астролог — не знал, что сказать под мягким, но настойчивым взглядом Его Высочества, и путался в звездных картах и математических изысканиях. Мэй Няньцин даже не пытался ему помочь — этим он наверняка сделал бы ему только хуже. Принц слушал его вполуха и кивал — впрочем, своими кивками попадая в нужные места. — А что вы можете сказать об этом служащем? — спросил Его Высочество, когда наконец ему надоело пытать господина Чана подробностями нового и такого неожиданного прочтения звездного неба. Астролог выдохнул с облегчением. — Безусловно, талантливый юноша, — сказал он уважительно, в благодарность за то, что Мэй Няньцин молчал и не прерывал его спутанных объяснений. — Еще очень молод, но крайне талантлив, и небеса благоволят ему. Это он подсказал мне обратить внимание на существующее положение звезд. Ваше Высочество, вы имеете поистине зоркий глаз, если сразу же обратили на него внимание. Мэй Няньцин не мог не улыбаться — старый опытный придворный астролог знал, когда нужно прогнуться, чтобы не потерять свое насиженное место — хотя бы в ближайшее время. Оно все равно достанется Мэй Няньцину, но ему будет не в тягость и подождать немного. Мэй Няньцин почувствовал на себе заинтересованный взгляд наследного принца и кивнул. На этом Его Высочество посчитал свой визит завершенным и спустился вниз. Личный телохранитель принца, который еще совсем недавно намеревался ударить Мэй Няньцина по спине, теперь шел впереди и как будто совсем не обращал внимания на молодого, ему неизвестного звездочета. Мэй Няньцин знал, что это неправда, и тот на самом деле зорко следит за всем происходящим, но последнее, что он собирался делать, это нападать на Его Высочество со спины. — Прогуляетесь со мной немного, господин Мэй? — спросил Его Высочество, когда они достигли первого этажа. — С удовольствием, — кивнул Мэй Няньцин и, посмотрев на него прямо, улыбнулся уголками губ. И заслужил точно такую же улыбку в ответ. Мэй Няньцин так и остался младшим служащим астрологической башни, но это не помешало ему стать советником Его Высочества. И он знал, что подходит для этой должности лучше, чем кто-либо другой. Это было его место — рядом с будущим правителем государства Уюн, будущим божеством Войны, а пока — сияющим всеми добродетелями и красотой наследным принцем. Ему нравились уверенность и напор Его Высочества наследного принца Уюна — и этим он выгодно отличался в глазах Мэй Няньцина от того, другого Его Высочества, который был у него раньше и которого Мэй Няньцин почти забыл. Тот был добрым и справедливым, и тоже умным, наверное, но ему всегда недоставало решительности и силы характера. И когда над его государством и народом нависла угроза, он просто не стал вмешиваться. Он вознесся и стал небожителем, и остался в небесных чертогах тогда, когда его — их — народ взывал к нему о помощи и умирал, кто от голода, кто от мечей и стрел захватчиков. Его Высочество, его горячо любимый наследный принц, которому Мэй Няньцин пытался сохранять верность до последнего, помогал столько, сколько мог, а потом просто отвернулся от своих людей и сделал вид, что не знает их. Тогда и Мэй Няньцин покинул его, разочаровавшись, разбившись о его слабость и неспособность даже попытаться помочь, как рыба об лед. Тогда он ушел со Средних небес и затерялся среди бескрайних долин и холмов, скитаясь от маленьких деревень к крупным шумным городам, чтобы Его Высочество, даже если бы захотел, не смог найти его и снова просить о помощи как своего советника и друга. И потом, спустя десяток-другой лет, Мэй Няньцин неизменно прислушивался к тому, что говорят на земле о том божестве Войны родом из разрушенного теперь государства. О, как же радовался он тогда, когда имя, еще недавно такое громкое, стало звучать все реже и все тише, пока наконец совсем не растворилось в безмолвии и не ушло в небытие. Как же зол он был тогда на своего принца, которого раньше так любил. Он дождался своего нового звездного часа спустя несколько сотен лет, когда в древнем, прославленном государстве Уюн родился принц, который самими небесными сферами был обречен вознестись. Мэй Няньцину нужно было только подождать, пока тот не приблизится к году своего совершеннолетия, чтобы прибыть во дворец и стать приближенным наследного принца. Он хотел только одного — стать его советником, чтобы помогать и направлять, чтобы вести вперед его и государство Уюн. Он предполагал, что народ Уюна станет и его народом тоже — взамен давно утерянного. И древнее государство станет для него новым родным домом. Мэй Няньцин надеялся, что наследный принц, который будет править страной и которому звездами было суждено вознестись на небеса, окажется приятным, умным и решительным молодым человеком. Но чего он не ожидал, так это лучезарной красоты наследного принца, а еще того, что сам влюбится в него без памяти. Он не был готов к такому и не знал, что делать. Разум, всегда выручавший его раньше, почти замолчал, без конца перебиваемый нахлынувшими чувствами. Мэй Няньцин чувствовал себя ничуть не старше и не мудрее своего принца, которому должен был служить. Однажды Его Высочество в одиночку справился с целой стаей злобных демонов, вырвавшихся из горы Тунлу вместе с клубами черного едкого дыма. Это было невероятное бедствие — демонов было множество, они летали над столицей темными тучами, закрывая все небо, и уничтожали все и всех на своем пути. Их пытались остановить лучшие бойцы государства и главные заклинатели, но только впустую потеряли свои жизни. Мэй Няньцин к тому времени лучше, чем кто-либо еще, знал, на что способен Его Высочество с мечом — он был великолепен, он превосходил всех бойцов, всех богов Войны, которых Мэй Няньцин видел в жизни немалое количество. Но он видел и демонов, знал их силу и мощь. Его Высочество тоже мог не справиться. Он приказал себе остыть и не верить в плохой исход и удерживал друзей принца от того, чтобы те необдуманно влезали в гущу боя и только мешали Его Высочеству. И те, как ни странно, его послушали: тоже доверяли выбору наследного принца, который взял Мэй Няньцина в советники. Сам Мэй Няньцин уповал только на то, что Его Высочество был обречен вознестись на небо. Даже если он погибнет в этом бою, небеса не позволят ему так просто умереть. Он смотрел на сражение со стороны и все же едва удерживал себя от того, чтобы ринуться в бой и помочь хоть чем-нибудь. Впервые он пожалел, что его собственные упражнения с мечом были так давно, что уже забылись, стерлись из памяти, да и руки были слабы и пригодны только, чтобы держать кисть и измерительные приборы. За время странствий он выучился и заклинательским премудростям, но эти демоны были слишком сильны, чтобы он мог усмирить их своими талисманами. Никто не мог. И у Его Высочества не было на это сил. И все же он смог, своими руками сотворил невозможное и уничтожил всех демонов. Мэй Няньцин никогда и никем так не гордился и никогда не чувствовал себя столь маленьким и жалким. Раны залечивали лучшие дворцовые целители, накладывали швы, покрывали едко пахнущими мазями, перевязывали и пытались уложить Его Высочество в постель, чтобы тот не двигался и не вскакивал с места хотя бы несколько дней. Лекари могли помочь с ранами, но только Мэй Няньцин оказался способен уговорить Его Высочество провести время в постели. Он всю свою долгую жизнь помнил эту ночь так хорошо, как будто она случилась вчера. Его Высочество лежал в постели, освещенный светом луны из окна. Он всегда был красив, но теперь — в неверном призрачно-белом свете, с повязкой на голове, с бледным лицом — он был не просто красив, он казался тонким и хрупким, каким никогда не являлся при ярком дневном свете. А Мэй Няньцин никогда не оказывался в его покоях ночью. Лекари постарались на славу, но от принца до сих пор веяло темной ци, которой он наглотался во время боя с сотнями демонов. Это тоже должно было пройти в скором времени — собственных сил Его Высочества с излишком хватало на то, чтобы подавить чужое темное влияние. Он помог Его Высочеству сесть в постели и показывал ему на звезды, чтобы развеять скуку и говорить хоть о чем-то. Слишком пристальными, горячими были взгляды, которые он чувствовал на себе — на своем лице и шее, ключицах и руках, сложенных на коленях. И это несмотря на то, что Его Высочество едва держал спину прямо! — Посмотрите, Ваше Высочество, — говорил Мэй Няньцин негромко, чтобы не вспугнуть темные тени, собравшиеся в углах, — это Большая Медведица, а рядом с ней — Северная звезда, которая светит на небосводе ярче всех и указывает дорогу, — он помолчал и добавил тихо, удивляясь, куда подевался его голос: — Как вы. Его Высочество повернулся к нему и накрыл его ладонь, смирно лежащую на колене, своей. Мэй Няньцин забыл, как дышать, а затем заставил себя вспомнить. И все же Его Высочество был первым — поднял его руку и поднес к лицу, прикоснулся сухими, обветренными губами к костяшкам пальцев. Они смотрели в глаза друг другу, и во взгляде Его Высочества Мэй Няньцин читал только мягкий, но настойчивый вопрос: «Когда? Уже можно, или мне подождать еще?» Мэй Няньцин улыбнулся ему и кивнул, прикоснулся пальцами к нежной коже на щеке. Это был самый неподходящий момент для того, чтобы Его Высочество настигла Небесная кара. С той ночи прошло несколько месяцев, и за это время жизнь Мэй Няньцина изменилась так сильно, что он до сих пор не мог к этому привыкнуть. Для него не было в новинку то, что наследный принц, которому он служил, стал небожителем и забрал его за собой наверх, на Средние небеса, в качестве помощника. Правда, этот наследный принц отличился еще и тем, что поднял вместе с собой наверх не одного Мэй Няньцина, как это делал прошлый, но и трех своих друзей. У него было много силы. Очень много. Мэй Няньцин смотрел на него и думал, что тот поднял бы за собой еще сотню-другую, если бы нашел подходящих для этого людей. Он даже не предполагал, что Его Высочество окажется настолько сильным божеством. Это поражало и вызывало чувство гордости, и волнение — справится ли он? — и ощущение неотвратимо наступающего счастья. Это было лучше, намного лучше того, о чем Мэй Няньцин мог мечтать в течение тысячи лет. Он вообще не представлял себе, что так бывает. Что может быть — так. И с ним. Его высочество был не просто сильным — он был решительным, и это проявлялось во всем. Он не слушал никого, даже своих царственных родителей, и помогал даже тем, кто был в опале у королевского дома. Он не подчинялся небесным правилам и постоянно спускался на землю, чтобы провести время во дворце. Что уж было говорить о Мэй Няньцине и соблюдении правил его совершенствования — Его Высочество отмел все его попытки вставить хотя бы слово о том, что ему требуется сохранение невинности тела. — Ни разу не слышал о том, чтобы астрологам или советникам нужно было хранить невинность, — смеялся он и целовал за ухом. Мэй Няньцин таял от его прикосновений, от его горячего дыхания и жаркого шепота. Его Высочество ошибался, но разве мог он сказать правду? Может быть, и мог бы, но не хотел. — А если тебе нужны будут духовные силы, ты можешь просто пользоваться моими. Разве мало тебе этого? Они уединялись везде и всегда, как только появлялась малейшая возможность. Мэй Няньцин пытался хотя бы утащить Его Высочество в Небесные чертоги, где у того имелся дворец, в котором пока еще было совсем немного слуг — гораздо меньше, чем сновало по всем коридорам королевского дворца на земле. Но Его Высочество все еще не мог привыкнуть к Небесам, и к тому же все его дела были связаны с теми, кто жил на земле, и не все попытки Мэй Няньцина увенчивались успехом. Не то, чтобы он полностью был против — ему тоже было сложно удержаться. Особенно когда Его Высочество обнимал, прижимая к себе, и покрывал короткими поцелуями его лицо, и гладил по ладоням, своими пальцами повторяя линии жизни и судьбы. Его Высочество был воином, но его пальцы были мягкими и нежными, как у ребенка. И он сам был таким же бескомпромиссным, не знающим слова «нет». Это пугало — немного, — но больше восхищало. Разве Мэй Няньцин мог продержаться долго? Эта крепость сдалась после короткой, но яростной осады. Его Высочество просто целовал его — сильно и глубоко, не давая сделать и вдоха. В то же время он оглаживал все тело разом, шею и плечи, лопатки и поясницу, спускался на ягодицы и подхватывал снизу, сжимая легко — и этого было мало. Своими прикосновениями он поджигал его тело и пробуждал страсть. Он не мог успокоиться и не хотел прекращать. Мэй Няньцин не видел больше поводов отказывать ему — и себе. Он мог только кусать губы и пытаться молчать и даже дышать как можно тише, когда Его Высочество оторвался от его рта, чтобы переместиться поцелуями на шею и ключицы, плечи и грудь. Почему они остались в земном дворце, всего лишь в комнате Мэй Няньцина, на его простой и узкой для двоих кровати? Были бы они на небесах, он мог хотя бы не сдерживаться. Но и так было хорошо. Особенно когда Его Высочество наконец избавил от одежды его и себя и лег сверху, кожей к коже, и сам первый застонал от этого прикосновения. Теперь пришлось Мэй Няньцину хватать его за голову и прижиматься губами к губам, заглушая его голос и шепча между поцелуями, чтобы Его Высочество был потише, а иначе сюда сбежится весь дворец и им точно не дадут закончить. Этот довод был настолько убедительным, и Его Высочество действительно замолчал и начал действовать. Мэй Няньцин точно знал, что тот раньше не был настолько близок ни с кем, но он трогал и гладил, и целовал так умело и точно в тех местах, где хотелось больше всего, что Мэй Няньцину оставалось только гадать, как тот учится так быстро. Когда Его Высочество вошел в него, это не казалось неправильным — именно этого Мэй Няньцин в тот момент желал сильнее всего. Он инстинктивно прогнулся в спине, понуждая замедлиться и проникать еще глубже, и откинул голову, глядя слезящимися глазами в окно, за которым видно было бескрайнее звездное небо. И когда он кончал, задыхаясь, в объятиях Его Высочества, он утонул в темноте, но и там перед глазами сияли и сыпались с неба яркие звезды. Это было восхитительно — так, словно в голове наконец-то нашла решение загадка, мучившая Мэй Няньцина сотнями лет и не находящая ответа, только лучше, во много раз лучше. Ни одно решение даже самой сложной загадки не могло подарить удовольствие не только разуму, но и телу. После этой ночи Мэй Няньцин удостоверился еще раз, что они созданы для того, чтобы быть рядом. С тех пор прошло время — он мог бы без труда подсчитать, сколько ночей. Но он не хотел считать, и время, неожиданно послушное ему, остановилось и застыло тягучей янтарной каплей смолы. И наконец оно снова двинулось — еще одной ночью. Они снова были в земном королевском дворце, но теперь — в покоях Его Высочества. Благодарение небесам и божественным силам, теперь они могли проникать в эти комнаты когда угодно, не пользуясь дверями и коридорами, а все стражники и слуги в этой части дворца были давно распущены, и более того — никому не позволено было даже приближаться к спальне всеми почитаемого божества. В эту ночь Его Высочество уснул быстро — устал за прошедший день. Его просили о помощи жители приграничных деревень из-за набегов диких соседских племен, и приходилось быть в нескольких местах почти одновременно, чтобы отразить атаки. Мэй Няньцин мог помочь ему в этом лишь советом, а его лучшие друзья, тоже воины, должны были в это время сторожить покой в столице и на других границах. Их легко можно было бы попросить о помощи, но… Его Высочество хотел размяться и сделать все сам. Мэй Няньцину сегодня, напротив, не спалось. Он погасил последний светильник, но в комнате все равно было светло из-за круглой луны, висящей прямо напротив окна. Он вернулся в постель и, накрыв Его Высочество одеялом, принялся наблюдать за ним. Во сне утонченные черты лица расслаблялись, и наследный принц выглядел совсем юным и небесно прекрасным. Мэй Няньцин откинул со лба тонкую прядь волос, которую шевелило его дыхание. Он был силен. Может быть, даже слишком силен, и с недавних пор это тревожило Мэй Няньцина. Значит, что на его пути встанут препятствия такой же огромной мощи, и это было лишь делом времени. Его Высочество пересилит их, без сомнения, как и Мэй Няньцин, но что станет с этим государством и этим народом, который он уже считал своим и готов был защищать от всех бед. Но пока ничего не случилось, и не стоило волновать себя впустую тем, чего не существует. Нужно было заставить себя уснуть, чтобы завтра не клевать носом. Он устроился головой на плече Его Высочества и прикрыл глаза, но сон все равно не приходил еще долго. Может быть, дело все же было в полной луне, которая никак не сдвигалась и лила призрачный свет прямо на них. Мэй Няньцин не заметил, как провалился сон, полный тревоги и попыток спастись от чего-то огромного и непреодолимого. Он чувствовал, что нос и горло забиты сажей и раскаленным дымом, он слышал, как его принц, его божество зовет, но не мог понять, куда двинуться, потому что едкий черный дым с красными всполохами заволакивал глаза. Когда его разбудили, тряся за плечо, на него нахлынула потоком такая радость, что он, даже не открывая глаз, прижался к груди Его Высочества, обхватывая руками за шею, обнимая крепко, чтобы не отпустить от себя больше. Сердце глухо колотилось в груди, его стук отдавался в горле и ушах. — Ты видел что-то? — спросил Его Высочество тихим голосом возле уха. Что-то было в этом вопросе, заданном спокойным тоном, такого, что по позвоночнику Мэй Няньцина прошелся холодок. А затем Его Высочество погладил по спине горячими ладонями, прогоняя холод и страх, и Мэй Няньцин ослабил объятия, через силу улыбнувшись. — Просто плохой сон, ничего больше, — ответил он и коснулся губами шеи, вдыхая теплый знакомый запах. — Спасибо, что разбудил. — Что тебе снилось? — спросил Его Высочество все тем же спокойным тоном, но теперь, придя в себя немного, Мэй Няньцин мог понять, что за спокойствием скрывается напряжение. А еще он заметил, что сердце бьется быстрее обычного не только у него. — Дым и огонь, — ответил Мэй Няньцин и неохотно добавил: — И я потерял тебя в этом дыму. Ты звал, но я задыхался и не знал, куда двинуться. Его Высочество усмехнулся невесело. — Я тоже видел огонь и дым, и раскаленную лаву, которая вырывалась из горы Тунлу. Видел, как горят дома моей столицы и мои люди — как спички, сгорают за одно мгновение, вспыхивают факелами от ног до кончиков волос. Красиво. Видел серый пепел, который покрыл их трупы, улицы и разрушенные дома. Пересохшее русло реки. И это не было дурным сном — я вижу их часто и могу отличить от предвидения. Мэй Няньцин сглотнул и подумал: «Вот оно, началось». У него не возникло и мысли о том, чтобы не поверить Его Высочеству, и он знал, что его собственный кошмар был отголоском его видения. Они были слишком близко друг к другу и слишком крепкой была связь между ними, чтобы Мэй Няньцина не зацепило теми же образами из будущего, только ослабленными. Он поцеловал Его Высочество в губы, обхватив его лицо руками. — Ты справишься и с этим тоже, — сказал он со всей уверенностью, какую только мог найти в себе, когда поцелуй прекратился. — Небеса не послали бы тебе предвидения, если бы ты не мог что-то изменить. — Ты прав, — кивнул Его Высочество, и на этот раз голос звучал естественнее. — У нас еще есть время, а у меня есть силы для того, чтобы все исправить. Я все же не просто так стал небожителем. Мэй Няньцин решился взглянуть в его глаза только сейчас, и с огромным облегчением убедился, что даже страшное видение не могло поколебать уверенность Его Высочества в себе. И ему тоже не следовало бояться. — А знаешь что, мой дорогой советник? — прошептал принц в его губы и улыбнулся широко и весело. — Я знаю, ты опять будешь против, но у меня есть прекрасная идея, как получить еще больше духовных сил. — Какая же? — спросил Мэй Няньцин, с радостью отбрасывая от себя все страхи и тревоги хотя бы на время. Хотя бы на остаток этой ночи. Его Высочество вернул себе уверенность и бодрость духа, и он должен был поступить так же. — Парное совершенствование, — прошептал Его Высочество и, не дожидаясь ответа Мэй Няньцина, снова захватил его губы. Не отрываясь от поцелуя, он повалил Мэй Няньцина обратно на постель и подмял под себя, пробрался ладонью вниз, раздвигая его бедра в стороны. Он не давал Мэй Няньцину ни одного шанса, чтобы ответить, но тот и не собирался отказываться. Мэй Няньцин смог уснуть только тогда, когда за окном занялся рассвет — не потому, что не спалось, а потому что Его Высочество не давал ему ни минуты передышки. Ему было страшно, но он был счастлив от того, что слова Его Высочества звучали точно так же просто и торжественно, как предложение связать их судьбы неразрывной красной нитью. — Тогда я просто построю мост, ведущий ко вратам Небесных чертогов! Так сказал Его Высочество сердитым тоном, когда они впятером — вознесшийся наследный принц и четверо его советников — в очередной раз спорили, как им быть дальше, как спасти государство и свой народ. После такого заявления все споры стихли, и все четверо как один посмотрели на Его Высочество. Наверное, только Мэй Няньцин в такой момент мог подумать, как тот хорош с горящими глазами и раскрасневшимися от злости скулами, потому что он сам всегда был на стороне Его Высочества, и чем невероятнее была затея, тем больше она нравилась Мэй Няньцину. Трое его лучших друзей и ближайших соратников, к счастью, не были влюблены в своего наследного принца, и может быть, поэтому столь горячо выражали свое несогласие. «А может быть, дело вовсе не в любви, — размышлял Мэй Няньцин, переводя взгляд с одного человека на другого. — Я действительно думаю, что это может быть неплохим выходом из ситуации». В сущности, у них и вариантов больше не осталось. Можно было либо потушить вулкан, который грозил своим извержением сжечь целую страну, либо увести всех жителей страны на время, пока вулкан не прекратит извергаться, и просто переждать вдали от него. Первый вариант не сработал — даже небожителям не под силу было совладать с мощью самой земли, — оставался второй. Его Высочество наотрез отказывался идти войной на соседние государства, чтобы занять их территории. Оставалось только небо. К счастью, небеса были огромными и легко могли уместить на облаках целую страну. — Как будто тебе позволят это сделать, — хмыкнул один из друзей Его Высочества, первым нарушив повисшую тишину. — Мы не станем мешать небожителям, — ответил Его Высочество уже спокойнее, погасив раздражение. — Мы займем другую часть небес, подальше от них. — Ну, хорошо, — сказал второй советник. — Но как мы поднимем наверх столько людей? Прости за прямоту, Ваше Высочество, но даже у тебя сил недостаточно для этого. Этого говорить не стоило — никогда нельзя было говорить Его Высочеству о том, что его сил на что-то может не хватить. Это могло плохо закончиться — например, тем, что тот упрется в свое решение и совсем не будет слушать никого вокруг. Именно так и получилось, когда третий советник стал настаивать на том, чтобы двинуться войсками на соседские земли. Поэтому Мэй Няньцин заговорил: — Если мы расскажем верующим Его Высочества о грозящей им опасности, они будут молиться и возжигать благовония столь усердно, что силы не будут иссякать. Краем глаза он уловил улыбку Его Высочества, и в груди стало теплее. Он едва не уснул, но все же дождался возвращения Его Высочества: тот пришел посреди ночи и рухнул на постель, как только ноги донесли до нее. Мэй Няньцин сдвинулся в сторону, давая ему побольше места рядом с собой, и прижался губами к виску, делясь духовной энергией — своей собственной, которую он понемногу собирал целый день только для того, чтобы вот так вдохнуть в Его Высочество, когда к ночи тот придет к нему, выжатый полностью. — Спасибо, — улыбнулся Его Высочество, повернув к нему голову. — Не благодари меня. Мэй Няньцин лежал на боку, приподнявшись и опираясь на локоть, чтобы смотреть на его лицо. Чертить на щеках и на лбу защитные символы и просто касаться кончиками пальцев. Его Высочество принимал нехитрую ласку всем своим существом и улыбался, сначала с закрытыми глазами, затем веки поднялись, и Мэй Няньцин снова провалился в эти черные колодцы, полные звезд на дне. — До неба еще так далеко, — сказал Его Высочество, потягиваясь и выгибаясь в пояснице, вынуждая Мэй Няньцина спуститься пальцами с лица на его шею и грудь, а потом начать развязывать пояс. — У нас впереди еще много времени, — ответил Мэй Няньцин. — А что говорят тебе звезды? Мэй Няньцин глубоко вздохнул и прикрыл глаза, чтобы хотя бы секунду не смотреть на Его Высочество, не встречаться с ним взглядом. — В последнее время они молчат, — наконец сказал он. — Это из-за смены способа совершенствования, должно быть, вскоре я снова смогу их слышать. — Тогда плевать на звезды, — Его Высочество улыбнулся еще шире и повалил Мэй Няньцина на себя. Они почти столкнулись носами. — Не говори о звездах так, Ваше Высочество, — прошептал он в приоткрытые губы. — Твои звезды дарят тебе свой свет и удачу во всем. — Не буду, — тот согласился покладисто, чего Мэй Няньцин не ожидал, и Его Высочество, воспользовавшись моментом удивления, перевернулся легко, ложась на Мэй Няньцина сверху. Тяжелое горячее живое тело накрыло его собственное, шею возле плеча тронули губы – сначала мягко, потом втянули кожу, оставляя красную отметку. Он любил это ощущение, пожалуй, сильнее всего на свете. Уж точно намного сильнее астрологии и прогнозов на будущее, которые никогда не сулили ему ничего хорошего. В отличие от гороскопа наследного принца Уюна, собственный гороскоп Мэй Няньцина был отвратительным. Он родился давно, под несчастливой звездой угасания, которая сулила скорую гибель всему, что ему дорого, и у него не будет ни дома, ни рода, ни страны, пока он не найдет того, кто сможет своим ясным и могущественным сиянием погасить крайне неблагоприятное влияние его звезд. Он ждал так долго, и наконец-то нашел того, с кем он может вернуть все, чего был лишен на протяжении сотен лет — любовь, друзей, родной дом и страну, которую он мог бы снова назвать своей. Ему не нравилось обманывать Его Высочество, не говорить о том, каков он на самом деле, но… У него не было другого выхода. Он просто хотел жить и быть счастливым. — Ты снова думаешь о чем-то, — произнес Его Высочество с укором. — О звездах, как всегда, — улыбнулся ему Мэй Няньцин и погладил по крепким плечам, стягивая с них одежду. Звезды не говорили с ним в последнее время, и Мэй Няньцин тоже не хотел их сейчас слушать.