Заткнись

В сером небе растворялся серый дым. Запах гари смешивался с запахом вечерней влаги и свежих листьев. Синоптики положили сезону дождей преждевременный конец ещë в начале недели, но, видимо, тот решил закончить начатое, судя по надвигающимся из-за только начинающего розоветь горизонта тучам. С очередной затяжкой парень с наполовину окрашенными волосами пропускает внутрь себя ядовитую гадость, вытесняя тем самым другую, то, что накопилось у него внутри. Влажная прохлада и едкий дым омывали беспокойный разум, что начинал уже плавно утопать в отрешении от внешнего мира. Глаза понуро смотрели вдаль. Мондо терпеть не мог дожди. И всë же едва ли достигающая морось оказалась приятным дополнением к вечернему перекуру. Пускай, боль в груди не уменьшилась, зато по крайней мере он чувствовал себя намного лучше, чем пару часов назад. Наверное, он всë же не заслужил даже малейшего чувства эйфории. "– Немедленно потуши сигарету." Громкий голос резко нарушил только-только устаканившуюся идиллию, которой так жаждал бывший лидер банды; тот аж подавился никотином от неожиданности. Заунывный вой в душе как будто резко оборвался. Во время возвращения домой Мондо узнал о голосе три вещи: первое: у него не было имени; второе: он действительно читает мысли и третье: он тот ещë раздражающий зануда. Не затыкался ни на секунду, пока подходя к дому, Мондо не настоятельно попросил его помолчать. -- Кхх!... Какое право, ты блять, имеешь... Кх-кх!... мне указывать? "– Курение вредит здоровью! Чрезмерное курение может сильно сказаться на твоей кровеносной системе и работе мозга!" – Ощущение, что Оваду прожигали со спины пронзительным взглядом укора и осуждения. – И чë?! "– Как это "и чë"?! Ты совсем не беспокоишься о своëм здоровье!" Что ж, у этого подонка действительно удалось перебить желание курить своей настырностью. Мондо с силой придавил бычок и стëр его о подоконник. – Какая те вообще должна быть разница, а? Моë тело -- моë дело! Отвали. "– Но я здесь для того, чтобы сделать твою жизнь лучше, Овада-кун! И в эту цель включается забота о твоëм здоровье! Здоровый образ жизни очень помогает бороться с депрессией!" – Думаешь, я сам не могу о себе позаботиться?! – Овада развернулся и отлип от огородки. Неожиданно, инстинкт самообороны снова взял над ним верх, когда тот думал, что от былого импульсивного байкера в нëм не осталось ничего. Когда Мондо защищается, он нападает. Будь этот мерзавец настоящим, то того б уже толкнули. "– Совсем недавно ты убегал от своих галлюцинаций. Помимо неумения контролировать свои действия твоë моральное состояние нестабильно, и ты это знаешь! Ты можешь навредить другим и себе!" – Я гляжу, ты охуел. Думаешь, ты лучше меня?! "– Вовсе нет!" -- голос обладателя без плоти явно был искренне возмущëн. "– Я не это имел в виду!" – Да ты даже не существуешь! – Овада резко захлопнул дверь за собой, возвращаясь с балкона в проветренную, но всë ещë тëплую гостиную спальню, А затем вниз по лестнице. – С чего бы мне тя слушать?! Считаешь, что этот бред про то, что ты явился не из моей башки, реально на мне сработает?! Чем докажешь, что ты не часть моего разума?! Кажется, этот вопрос действительно застал собеседника врасплох, потому что он замолчал. Кто бы мог подумать, он спорит с голосом в своей голове! Как глупо... Овада даже представить не мог, что настолько поедет кукухой. "– Ну... Я знаю то, чего не знаешь ты..." Сиреневоглазый хмыкнул, плюхаясь на диван: -- Например? Снова последовало небольшое молчание, а затем: "– Первые пятьдесят цифр числа Пи после запятой – это один, четыре, один, пять, девять..." – Стой, стой, стой! – поспешил перебить его ошеломлëнный байкер. "Попытка в образ" опасного парня так же быстро сдулась, -- Ты серьëзно думаешь, что я щас полезу проверять все пятьдесят цифр? "– Хм... Можно что-то более простое. Ты знал, что в Японии находится ровно семьсот восемьдесят городов с общим населением в сто двадцать восемь миллионов пятьдесят семь..." – Хватит. – Овада поднял голову к потолку, будто разговаривал с Богом. (Довольно наглое обращение ко Всевышнему в таком случае.) – Хватит. Это ваще был риторический вопрос, ясно? Ему не то, что было лень. На самом деле он даже не собирался с этим всем разбираться. "– Ох!" – голос резко стал взволнованным и даже обеспокоенным, возвысившись на несколько дицибелов. "– Прошу прощения!! Мне опять не удалось правильно понять человека!! Сколько бы я ни пытался, мои занятия всë ещë не принесли никакого результата!!..."– Слова подрагивали от возбуждения и ненависти к себе, будто их обладатель вот-вот расплачется. Мондо прямо-таки мог видеть картинку, как некто с посиневшим лицом трясся перед ним всем напряжëнным телом, неистово сжимая кулаки. Парень уже почти смирился с тем, что этот Некто -- громкий и дотошный, но этот кладезь раздражающих звуков ко всему прочему ещë, оказывается, чертовски бурно реагировал на всë. -- Вс-сë, хорош уже... Я не в обиде, только завались. – Овада прошипел. – Может, мне тя звать Занозой В Заднице? Как по мне, имечко как раз твоë. "– Эй! Оскорбления в отношение других неподобающи! Да и это имя будет слишком неудобным для произношения." Мондо бесстрастно (даже как-то горько) усмехнулся. -- Завались. После этих слов спина согнулась от почему-то тут же рухнувшего на него чувства напряжения. К счастью для Занозы В Заднице и к сожалению для Мондо сил, чтобы выстрелить в ответ ядовитым свинцом, у него не было. Он сам был потрясëн своей реакцией и, может быть, его спутник не меньше. Он стал таким жалким в последнее время... Овада хрипло вздохнул и опустил голову. Он даже не знал, что подумать. Кроме отвращения к себе не хотелось больше думать ни о чëм. Сердце и так разрывалось от осознания, кто его обладатель. Лжец, слабак, братоубийца... Ох, Дайя... Он же, блять, убил Дайю! "– Овада-кун." – И снова это ублюдок. Когда же его просто оставят в покое?! Оставят гнить и разъëбывать себя изнутри?! Он устал! "– Быть слабым временами совершенно нормально. Я имею в виду, что ты не слабый, но поддаваться эмоциям порой бывает важно. Каждый может дать слабину, но ведь она делает нас сильнее!" – Что за бред ты несëшь... – пробубнил себе под нос Мондо, явно уже заебавшийся. Ты не станешь сильным, если будешь ныть и хлюпать носом. "– Позволяя себе выплеснуть эмоции наружу, ты даëшь своему телу свободу. Твой организм не сможет вечно держать всю боль в себе! Находясь в спокойствии, ты будешь лучше оценивать то, что происходит вокруг тебя." После этих слов... наступило молчание. Они как тучи сгустились у него над головой. Дымящиеся бесформенные кучки, состоящие из связок букв, с трудом образовывающие что-то дельное. "Твой организм не может вечно держать всю боль в себе"... И что он предлагает с этим делать? Пойти поорать на улице, как он ненавидит себя и за что? Он уже открылся спустя столько лет и потерял всë, что имел. Человечество устроено намного сложнее. Мужчина не может быть слабым и не должен позволять себе показывать другим уязвимость. Этому парню не понять. "– Овада-кун, я говорю это, основываясь на личном опыте." – Какой, блять, опыт?... Я вообще не понимаю, кто ты тогда такой, чтобы иметь опыт. "– Я... такой же живой, как и ты... Пускай, я не являюсь человеком и большинство информации о себе не могу поведать, но я хочу, чтобы ты верил мне..." Голос был таким же громким, а слова так же чëтко будто отскакивали от его "языка" и били по перепонкам, вызывая какофонию при смешивании с тихим, но всë ещë слышимым стуком сердца. Однако тон его был спокойным, даже слегка огорчëнным. Спектр эмоций этого парня был чертовски широк, ведь за несколько минут он успел сменить свой настрой несколько раз, быстрее, чем перчатки. "– Я хочу помочь тебе избавиться от проблем, пока всë не стало слишком плохо!" – ...Почему? – Мондо снова поднял голову, – Почему ты хочешь мне помочь? "– Потому что ты мне нравишься." – Ха? – Кажется, Мондо немного не понял. В каком смысле ОН может как-либо нравиться ЕМУ? "– Я проникся к тебе глубоким уважением. Честно сказать, я очень восхищëн твоей силой духа!" Это как-то странно отразилось в человеческой душе. Мондо думал, что этот чопорный кретин относится к нему не лучше, чем к некультурному болвану, какими считают людей вроде него люди вроде его собеседника. Тем временем голос продолжал: "– Я знаю, через что ты прошëл. Тебе было очень тяжело, но ты продолжал держаться молодцом!!! Это заслуживает уважения!" Голос звучал торжественно, будто бы Оваде вручали награду. Голос звучал беззаботно, как будтобудто он разговаривал со своим лучшим другом. Голос разговаривал весело, будто бы делился чем-то, что поднимало его настроение и голос звучал так, будто бы не он немногим ранее упрекнул Оваду в курении и несдержанности. Если честно, после этого называть его чопорным кретином больше не хотелось. – Ты... считаешь, что у меня есть сила духа?... – Голос Мондо был приглушён и тих. Брови свелись к центру изогнутыми дугами. "– Да, так и есть!" Нижняя губа Овады дрогнула. Это было бы невозможно не заметить тому, кто сидел бы с ним рядом. Затем рот слегка приоткрылся, а горло сжалось от подступившей горечи. Бывший лидер опустил голову. В носу неприятно закололо. -- У тебя хоть... глаза есть?... – Как бы сильно ни старался парень держать свой голос ровным, под конец спокойствие едва ли удалось сохранить. – Ты бы их разул... Из-за того, что он не умел терпеть, умер его брат. Из-за того, что он не умел терпеть, страдали его друзья. Из-за того, что он не умел терпеть, он лишился всего и из-за того, что он не умел терпеть, он потерял себя. Всë это происходит, потому он не умел терпеть. У него нет силы духа. Он слабый. Он несдержанный -- голос сам так сказал. "– Ты не прав," – Хорош читать мои мысли. – тут же перебил его Мондо. – Слышал когда-нибудь о личном пространстве? "– Ох." Мондо тяжело поднялся с дивана. "– Прости меня, Овада-кун. Это было очень эгоистично с моей стороны." Ничего не сказав, байкер быстрыми, тяжëлыми шагами поднялся в свою комнату, и встал перед деревянным шкафом. Ближе к девяти в спальне с задвинутыми шторами становится темно, но включать свет сейчас совершенно не хотелось. "– Куда ты собрался?" Берëзовые двери с тихим, лëгким скрипом открылись. Этот идиот ещë пытается ему льстить, когда всë, что нужно было Мондо -- это покой. Чëрная ветровка первая попалась под руку. – Прогуляться. "– Подожди! Тебе не стоит это делать сейчас! Ты всë ещë возбуждëн, и это может повлечь за собой последствия!" Мондо чувствовал, что вновь закипел. – Я хочу прогуляться! Что из этого тебе не понятно?! "–П-Пожалуйста, держи себя в руках! Ты ещë не отошëл от прошлого приступа!" Мондо громко простонал в потолок. "Как же ты меня достал!" "– Выйдешь из дома сейчас – можешь навлечь на себя неприятности! Я знаю, о чëм говорю!" Парень топнул ногой. – ДА КОГДА ТЫ, БЛЯТЬ, МЕНЯ ОСТАВИШЬ В ПОКОЕ, А?! ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ! ЭТО МОИ ПРОБЛЕМЫ! ЭТО МОИ ГАЛЛЮНЫ, ЭТО ВСË Я ЗАСЛУЖИЛ И ОГРЕБАТЬ БУДУ ТОЛЬКО Я! СЪЕБИСЬ! "– Я понимаю, что ты чувствуешь ко мне, но прошу тебя, послушай! Если мы всë обсудим, то придëм к согласию!" Мондо рухнул на кровать, отбрасывая ветровку и всякую мысль, что делать дальше. -- ГОСПОДИ! ЗА ЧТО МНЕ ВСË ЭТО?! ЗА ЧТО?! НЕУЖЕЛИ Я НАСТОЛЬКО ПЛОХ?! Всë в голове размывается. Тишина. Нужна тишина. Если эту боль, стук сердца и голос нельзя было заглушить мотором и бьющим в уши потоком воздуха, то ему срочно нужна тишина. Он не вынесет этого больше, он, блять, сдохнет. "– Овада..." – ОСТАВЬ МЕНЯ ХОТЯ БЫ НЕНАДОЛГО В ПОКОЕ! Я ЗНАЮ, ЧТО НЕ ЗАСЛУЖИЛ ЭТО, НО Я ПРОШУ ТЕБЯ, БЛЯТЬ, УМОЛЯЮ! Мондо сжал руки в замочек в соответствующем молящем жесте. Больно. Он уже был готов услышать очередную порцию звонкой тирады о неправильности его слов, поступков и чего-нибудь ещë. Вернее, не был готов, а ждал и знал, что их не избежать. Он умрëт здесь. На этой же кровати. Да и впрочем поделом ему. Он устал. Он устал... Он... устал... ...Тишина рассеевалась в его груди, возвращая в печальное спокойствие. Тишина была не менее печальной, скорее пустой. Как будто голос вот-вот должен был снова что-то сказать... Но он молчал. И, видимо, понял, как сильно Мондо в этом нуждался. Несчастные люди знают, какой тишина может быть громкой. Сумасшедшие знают это ещë лучше, для них звуки и чувства обостряются. Сейчас Мондо мог слышать то, как снаружи едва ли достигал до него шорох изредка проезжающих по улице машин, лай собак и стук ботинок. Он слышал хлопанье крыльев птиц и даже раз обозлëнных кошек. Он слышал тиканье часов в гостиной, на которые практически никогда не смотрел. Он слышал жужжание ноутбука и статичный писк телевизора. Он слышал своë дыхание, не покидающий его голову стук сердца, тихий скрип кровати при малейшем подрагивании тела. Всë это -- звуки тишины. Кого-то это может сводить с ума. Но Мондо поймал себя на мысли о том, что ему это нравится... Это была последняя пролетевшая мысль, а дальше -- полное погружение в этот чудесный звук. Мир разговаривает... Пускай не с ним, но так ведь было даже лучше. Мир был обозлëн на него и относился к нему подобающе, и сейчас от неё хотелось отдохнуть. Всю эту злость Овада заслужил, но всë же так не хотел еë получать. Он был уверен, такое не желают даже мазохисты. Боль в груди и соображения в голове рассеялись в прекрасном многоголосье мира. Мондо не заметил, как погрузился в сон. После такого-то он даже и не думал о сне, но видимо, это было действительно то, что ему было нужно. Нужно его организму. Его день закончился намного раньше. Кто знает, что ждëт его завтра? Он даже не думал об этом. После того, как он потерял всë и всех, кто был ему важен, остальное в его жизни больше не имело никакого значения. Возможно, даже сама жизнь.

***

Как-то было слишком темно для утра – приметил Мондо, когда открыл глаза. С полминуты он пытался осознать обстановку вокруг и также приметил, что в уголки его глаз пробивался тусклый голубоватый свет, что тоже странно. С кряхтением парень поднялся с кровати. Прохлада тут же пронзила всë тело насквозь, вызывая приятные и вместе с тем не очень мурашки. Кто бы мог подумать, что этой ночью будет так холодно? Возможно, поэтому парень проснулся так рано. Комната, кажется, преобразилась. По всему помещению будто разлеталась странная аура... Пылинки отсвечивали странным, неестественным голубым сиянием. И это выглядело чертовски завораживающе, не позволяло оторвать взгляда от преобразившейся обители грозного байкера. Стена напротив двуместной кровати была не вдоволь, но обклеена плакатами. Какие и должны быть у плохих парней – с изображениями мотоциклов, черепов в огне, любимой рок-группы и даже один с полуобнажëнной девушкой. Помимо этого висел огромный чëрный флаг с эмблемой "Crazy Diamonds". Он был довольно старым, ещë со времени, когда Дайя был в живых. Тот сам его зашивал, когда грубая ткань однажды повредилась при стычке с конкурирующей бандой. Под ним стоял журнальный столик заваленный журналами о механике и байках и какой-то документацией. Слева в углу стоял высокий распахнутый шкаф, а ко внутренней стороне двери было приделано зеркало. За ней едва проглядывало острие большого кайла. Обычно возле шкафа Мондо хранил оружие типа кирок, топоров или боккенов, а иногда и беспечно оставлял там пистолет, когда совсем был не в настроении или уставшим. В центр комнаты падала яркая струя света. Она сочилась сквозь высоко вздымающиеся шторы, сто закрывали нараспашку открытую дверь балкона. Тут Мондо вспомнил, как захлопнул её за собой и не удосужился запереть. Красиво... Казалось, будто эти пылинки – волшебные светлячки. Который сейчас час? Мондо порылся в кармане в поиске телефона, но так ничего и не нашёл. Ну и чëрт с ним. Слишком красивый был момент, чтобы прерываться. Слишком по-детски наивный, волшебный момент. Он не заметил, как поднялся на ноги и неосознанно покрутился вокруг. Глянцевые плакаты, зеркало и двери отражало все заполонившее спальню излучение. Оно покрывало голубым матовые щëки бывшего предводителя банды, без туши и слоя пудры, что он раньше мужественно носил. Невозможный эксцесс не казался чем-то неправильным. Что бы это ни было – аномалией, волшебством, играми разума или оптической иллюзией -- оно было красивым, завораживающим и очень успокаивающим. Мондо больше не мечтал о счастье, успел заверить себя в том, что не заслуживал его ощутить. Но в тот момент все эти утверждения были ослеплены ярким лунным светом из-под тюли. И оттуда же, словно мягкий звон бубенчиков, от стен отлетел шумный выдох. Принадледавший не ему. Выдох был смешан с лëгким смешком облегчения, но сердце Мондо он заставил в напряжении сжаться. В миг стало очень страшно, больно, волнительно и тяжело. И чертовски любопытно. Он мог догадываться, кто это был, он слышал, как он вздыхал так много раз, что обычно предвещало быть разговору по душам после очумелого вечера. Пара быстрых, тяжёлых, но как можно более плавных шага были сопровождены тихим скрипом половиц. Они будто прорезали волшебное пространство перед носом Мондо. Их было достаточно, чтобы заглянуть под резко взлетевший под потолок подол шторы и увидеть, как к нему тут же обращаются два горящих сиреневых глаза. Овада не успел что-либо понять или среагировать, потому что его взгляд столкнулся с ещë одной парой маленьких, чëрных пронзительных глазок. – Привет, – Дайя тепло улыбнулся, махнув одной рукой. Второй он обнимал белую мальтийскую болонку, радостно виляющую хвостом при виде ещë одного члена семьи Овада. Мондо стоял, как вкопаный, и спустя две секунды поднял упавшую челюсть с пола. Болонка радостно тяфкнула. – Хэ-эй, – голос исказился от умиления и задрожал от проблесков смеха, когда Дайя обратился к собачке, – Малыш, хочешь к хозяину? Хочешь к Мондо? Собачка снова тяфкнула, и Дайя, не смея не повиноваться желанию животного, опустил его на землю. – Беги-и! Ха-ха... Мохнатый зверëк в считаные секунды оказался возле опущенного на пол колена Мондо. Тот был всë ещë ошеломлëн и всë меньше понимал, что происходит вокруг. Чак. Этот малыш жил с ними много лет назад и был первой болезненной потерей. Пережить смерть своего четверолапого друга было тяжело в течение нескольких лет. Сейчас же лишь иногда вспоминая о том, каким же Чак был хорошим мальчиком, на Мондо ниспадала тень грусти и преследовала его ещë часа два. Парень обхватил питомца и нежно почесал за ухом. -- Приве-ет,– Овада тихо рассмеялся и наклонился к счастливой мордашке Чака. -- Хороший мальчик. Я так по тебе соскучился, так соскучился! "Что происходит? Разве они не должны быть мертвы? Это... снова галлюцинации?" Чак предпринял попытку лизнуть лицо своего хозяина, и тогда Мондо поднял пушистого негодяя на руки. Так или иначе затем цель болонки была достигнута. Дайя не проявлял к нему никакой враждебности и не выглядел как тогда, на кладбище. Поэтому втянув носом побольше воздуха, Мондо в два шага миновал порог балкона. – Сегодня чудесная ночь, а?... – веки старшего парня немного опустились, а уголки губ растянулись в блаженной улыбке. Мондо косолапо подошëл к брату и медленно перевëл взгляд на небо. -- А... Ага... От голубой линии горизонта небо простиралось к звëздам, постепенно синея и разливаясь чернющим пятном над крышей двухэтажного домика Мондо. Небо сияло ярче, чем он когда-либо видел. Луна была огромной и лила свой свет прямо в окно, через балкон, где два парня стояли, прислонившись к металлической огородке, и смотрели в синюю бесконечность. Пылинки всë так же сияли голубым и по хаотичной траектории небыстро неслись куда-то, но попадая под лунный свет, они отблёскивали белым. Мондо прямо сейчас стоит с тем, по кому скучал так сильно и долго. Должен же он что-то, наконец, произнести? Например, изложить свой список того, что хотел сказать Дайе после его смерти -- этот список копился у него долгие годы. Или спросить, что Дайя тут делает -- он наверняка ненастоящий, возможно, галлюцинация или сон, но всë же... зачем-то он пришëл? -- Ты неплохо тут расположился. – неожиданно начинает первым Дайя, и Мондо это снова сбивает с толку. Этот хер может говорить так, будто ничего не случилось, если кто-то где-то накосячил, а затем постепенно подводить к самой сути. Поэтому было непонятно, злится ли на него Дайя за тот трагичный случай (хотя наверняка злится, что за глупости) или пытается скрасить атмосферную ночь, как в старые добрые? -- Даже мои журналы себе прибрал. Хех... – Ну, мне хотелось себе что-то оставить на память... – Младший Овада почесал шею и отвëл смущëнный взгляд. – Я скучал по тебе. Чак довольно тяфкнул. – О-о-о, ты так ко мне сильно привязан? Очень мило. – З-Заткнись. – Ты даже стал покупать мой любимый кофе. – И?! – Ты ведь не пьëшь кофе. Пытаешься быть таким же крутым, как я? – Да нихуя!... Конечно. Мондо всегда равнялся на своего брата. Ещë будучи ребëнком он искал в Дайе опору и защиту от тягостных невзгод их мальчишеской жизни. Наконец, Дайя основал самую многочисленную и легендарную байкерскую группировку в Японии! Как им не восхищаться? Он же был крутым! Но причина покупки кофе была не в этом. Он просто... отчаянно пытался все эти пять лет заполнить пустоту внутри себя любыми способами. "Я просто люблю тебя." – Он просто неплохо снимает похмелье... – буркнул Мондо и нахмурил брови. Дайя рассмеялся и мягко толкнул младшего брата локтëм. – Расслабься, я просто дразню тебя. Другой парень фыркнул: – Терпеть не могу тя, придурок. И всë же Мондо чувствовал себя необычайно счастливым. Чувствовал то, что не ощущал так много времени. Он вновь был с теми кто был ему дороже больше всех на свете. Счастье переполняло его и сочилось через каждую клеточку его тела. Байкер будто светился, а улыбка без сопротивлений расплывалась на его лице. Он так соскучился!... Согревшийся в руках пëс заëрзал и издал скулёж. Мондо понял сигнал и немедленно опустил его на пол. Хорошие мальчики любят резвиться под ногами, а такое дело запрещать нельзя! Как же он давно не видел Чака счастливым... Если бы Мондо мог, он бы пустил мужскую скупую. Однако вместе с тем чувство волнения вновь терзало уже потрëпанное сердце. Он ведь... убил того, кто прямо сейчас стоял рядом. Вроде бы всë происходящее можно было легко объяснить тем, что оно нереально. А если нет? А что чувствует по отношению к нему брат? Он добр к нему сейчас, но не мог же Дайя всë так просто забыть? А может ли Мондо... его обнять? Как вообще Дайя оказался здесь? Вопросы навязчиво всплывали друг за другом позади волшебного ночного вида и приятной компании, которой так жаждал бывший лидер Безумных Бриллиантов. Чëрт... ветерок пробежался по рукам Овады и покрыл их мурашками. Только сейчас Мондо вспомнил, что здесь на самом деле холодно. – Наверное, у тебя... много вопросов... – задумчиво прервал его размышления Дайя. Он продолжал смотреть на яркое небо; казалось, даже более пристально, чем раньше. – ...Как и у меня. Мондо резко вдохнул и поднял вопросительный взгляд на брата. Выдержав небольшую паузу, старший медленно спросил: – Почему ты врал им? Сердце замерло. Точно, он же ещë и испортил ему репутацию... Что за придурок. Слова застряли в горле, и их с трудом удалось вытолкать. Чувство вины стало нарастать. Даже если парень смирился, признаваться в этом кому-то другому, признаваться в этом тому, кто из-за тебя пострадал, было сложно. – ...Мне было страшно. – глухо отозвался Мондо. Его голос едва ли не дрогнул. Парень опустил голову и попытался сфокусироваться на своих ладонях, что сжались в кулаки от страха и волнения. Всë ещë не отпускающий, но ранее приевшийся до незаметности стук в ушах снова усилился, обращая на себя внимание. – Я боялся... что они не поймут. – Ты боялся, что они возненавидят тебя? Поэтому решил, что пусть они растопчут меня? – Дайя повернулся лицом к брату. Гладкое лицо, на коем ранее читалось блаженство и умиротворение, теперь носило на себе морщинки от ожесточения. Мондо почувствовал себя плохо. – Я не знал, что всë обернётся таким образом! – Но ты знал, что они обосрут тебя, если ты не свалишь вину на другого, да? С чего бы?! О Боже. Мондо нечасто видел Дайю таким обозлëнным. Даже когда банда попадала в разборки, его оскал был не более, чем задорной улыбкой. – Я, Я не думал... – Ох, ну конечно! – Старший схватился за лоб. – Ты не думал! Я жизнь тебе спас! И так ты меня отблагодарил?! Темноволосый поддался туловищем вперёд на Мондо, заставляя его сделать шаг назад. Чак позади них заскулил. – Послушай, я ужасно виноват перед тобой! – громкий голос младшего Овады дрогнул. Паршивые слëзы снова подступили к его глазам. – Прости меня, брат, я пытался всë исправить! – И посмотри, что случилось. – рука Дайи грубо вцепилась в чужое плечо. Мондо почувствовал напряжение и лëгкую тряску, исходящую из тела старшего брата. Тот показал второй рукой без определëнной цели позади себя, – Они ушли. Ты слишком долго скрывал от них правду. Как они могли отнестись к тебе нормально, оказавшись все эти годы неведении? Ответ на вопрос не нашёлся. Брат был прав. Тем временем Дайя продолжал: – Я всю жизнь вытаскивал тебя из жопы, в которой мы находились! Я любил тебя и хотел, чтобы в наследство моя банда досталась достойному лидеру! А передо мной какой-то сопляк и эгоист! – Дайя грубо толкнул брата к другой части балкона. Мондо почувствовал, как у него быстрее забилось сердце. Он не мог найти слов. "Прости..." – хотел сказать он, но его перебили. – Я, блять, свою жизнь отдал за тебя! И это твоя благодарность?! И этого уёбка я вырастил?! Жалко. Мондо из-под лобья смотрел на Дайю, как провинившийся щенок. Жалко. Он не мог даже извиниться. И ведь как глупо просить прощения у того, кто уже погиб. Он никогда не смоет с рук следы той крови, что пролил из-за своей неосторожности. И всё же приоткрытые губы дрожали, а язык касался то верхней, то нижней десны, всё пытаясь найти подходящие слова, чтобы не стоять, как идиот, чтобы усмирить пыл брата, чтобы загладить свою вину и вернуть к себе доверие людей. Жалко. – Боже, за что ж ты, блять, родился?! Таких слов просто не существует. Овада упирался руками о перила, пытаясь дать себе чуть больше пространства между ним и Дайей. Тот продолжал наступать и кричать, кричать так, будто сам скоро надломит свой внутренний стержень и зальётся слезами. Мондо понимал его чувства. Ему было стыдно, и больно, и грустно, и очень жаль! И просто-напросто хотелось... сдохнуть... – ...Я ненавижу тебя! Мондо издал испуганный вдох. Грудь изнутри резко пронзило болью. Он не мог не то, что поверить в то, что произошло в этот миг, он просто не успел осознать. ...Что?... Грубая рука Дайи толкнула байкера в грудь. Туловище по инерции перевалило за перила и... Мондо камнем упал вниз. Время вдруг будто поддалось заморозке и стало протекать очень медленно. Он не падал, он медленно тонул в холодных объятьях Смерти. Теперь он понял... Он успел разглядеть на лице Дайи гримасу злости, в которой появились нотки удовлетворения. Он смотрел на него сверху вниз, и в этом лице больше не было того сердечного и душевного парня. Его покрывала тень постепенно потухающей злости. А на руках у него уже снова сидел Чак, с радостным возгласом провожающий Мондо вниз. ...Наверное, это была равноценная месть. Мондо закрыл глаза, смирившись со своей участью. Он это заслужил. Он совершил достаточно дерьма в этом мире. Пускай он пролетит через все девять кругов ада и столкнётся с холодным асфальтом. В его жизни всё равно больше смысла нет. Его веки тяжелеют и медленно погружают во тьму. Он слышит, как кто-то зовёт его, будто пытается пробиться сквозь холодную голубую ночь ослепительным жёлтым светом. Он чувствует, как по щеке прокатилась слеза. – "Овада-кун! Овада-кун!" Кажется, он теряет связь с реальностью. – "Ну проснись же!" Голос. Мондо резко распахнул глаза. Он проснулся во влажной от пота постели и лишь тогда вспомнил, что это всё было нереально. Овада бешено оглядел пространство вокруг себя. Белые стены, чёрные плакаты, закрытый балкон. Никаких светящихся пылинок и серебристых лучей Луны. Дайи Овады больше не существует, Чака и подавно. Существовало только чувство вины, и оно было не беспричинным. "Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук" – сердце билось громко, но не заглушало страх, что он испытал во сне. Брат желал ему смерти. Может быть, в реальности всё было б не так. Может быть, в реальности он бы не смог его сбросить с окна или даже избить до смерти, чтобы потом бояться посмотреть в глаза маме. В любом случае очевидно было одно: он бы больше не считал Мондо братом. Он бы больше не смотрел на него с теплотой и гордостью или с лёгким поддразниванием. Он бы послал его нахер и выгнал из банды. Мондо бы не противился. Бывший лидер Безумных Бриллиантов, пребывая в шоке и страхе от минувшего зрелища, перевернулся на бок, подмял под себя одеяло и хныкнул, уткнувшись в него лицом. На глаза навернулись слёзы. *** В кружку наливался густой кофе, а кухню заливал горький запах, насыщенный речью людей в телевизоре, что пытался докричаться до хозяина из гостиной. По расписанию третьего канала после полудня крутили сериал. Мондо не был фанатом клишированных историй длинною в триста восемьдесят серий с припиской: "романтика, драма" и почему-то, "комедия", да и в целом телек особо не смотрел. Но сейчас было всё равно, что слушать. Нужен был фон, что позволит отвлечься и расслабиться. – "Батюшки! Ты посмотри на время! Нельзя так долго спать!" – голос в голове ранее помог ему прийти в себя после кошмара (к слову, справился он к удивлению неплохо), а сейчас снова взялся за своё. – "Такими темпами ты собьёшь свой режим сна!" Мондо почувствовал, как его снова охватывает раздражение. – Слышь, ты хоть не указывай мне как жить, а? У меня вчера был хуёвый день. – из-за заложенного носа голос звучал немножечко сдавленно. Проплакался он хорошо. –"Нет, нет и ещё раз нет! Ты проспал до тринадцати часов! Это ещё учитывая то, что лёг ты в восемнадцать! Понимаешь?! Ты слишком много спишь! Такими темпами ты собьёшь свои биологические часы, а это в свою очередь скажется на твоей бодрости! В следующий раз ты ляжешь..." – ЗА-Е-БАЛ! – громко рявкнул Мондо, и это заставило голос заткнуться. – Меня это достало! Мне и без тебя знаешь, как хуёво?! Я убил своего брата, из-за меня его чмырили, а теперь все узнали, что я им гадил в уши, и из-за этого остался с ничем! Я, блять, угробил свою жизнь и жизнь родного брата! А теперь вынужден терпеть издевательства своего мозга и чувствовать себя ёбанным шизофреником! Ты понимаешь, как мне тяжело щас, а?! За это время Мондо развернулся спиной к кухонному столу и задрал голову к потолку, будто адресат его слов находился сверху. – Я устал от этой чёртовой жизни, и единственное, чего я хочу, это просто... –"«Сдохнуть»" Мондо стиснул зубы и кротко вдохнул. Опять этот придурок читает его мысли. – ...А-А вместо этого я должен страдать шизофренией и находиться с каким-то ёбанным кретином, который даже не знает, что такое личное пространство и постоянно норовит залезть ко мне в мозг! – Овада покрутил пальцем у виска, на котором уже вздулась вена. Лицо парня за считанные секунды успело покраснеть. ... Голос впервые ничего не ответил. И этим Мондо впервые был недоволен. Парень с громким рыком замахнулся и ударил кулаком по стенке справа. От злости у него началась отдышка. Всё, чего он хотел, это покоя. Он хотел ёбанного покоя, чтобы никто его не трогал и дал спокой сгнить в собственном доме от боли. Мондо знал, что никогда не сможет решиться на самоубийство. Потому что он трус. Он боится себя, он боится боли, он боится того, что с ним произошло. С каждым годом его жизнь становилась сложнее, начиная со смерти собаки и заканчивая недавним кошмаром. А о детских годах вспоминать вообще не хотелось, там не было ничего хорошего. Однако увы, детство тоже его преследует! Мондо развернулся к столу и резко притянул к себе сахарницу, из-за неаккуратности просыпав содержимое на стол. Бесит. Однако сейчас было плевать на убранность стола, это было последнее, что Мондо волновало. Он принялся добавлять в кофе сахар, тоже просыпая. –"Мне жаль." Наконец-то голос дал о себе знать, и это заставило Мондо почти что вздрогнуть. – "Овада-кун, мне очень жаль, что тебе пришлось это пережить." Мондо не заметил, как сжал свою челюсть со злобы. Хотя... сейчас это злобой назвать уже было сложнее. Это скорее отчаяние. – "И я... понимаю всё то, что ты чувствуешь! По крайней мере пытаюсь..." – Громкий, что аж в ушах звенит, голос Некто, который постоянно то и дело долдонил о том, как надо и том, как не надо, при каждом неправильно сделанном вздохе, был непривычно тих. В нём слышались негодование и грусть, он казался поникшим и виноватым... И дрогнул – Мондо уловил эту деталь, что развевала возможные сомнения в искренности чужих слов. Да Мондо и не сомневался. Это же Заноза В Заднице – прямолинейный голос со списком никому ненужных фактов и сводом правил в голове слетевшего с катушек байкера. ...Похоже, что теперь настала очередь Мондо стихнуть и послушать. –"Я знаю, ты пережил много потерь, и это очень сказалось на том, какой ты сейчас. Я долго наблюдал за тобой. Чувства к тебе у меня были очень противоречивые, но в конце концов я сделал вывод, что ты – самый сильный человек, котрого я встречал. Ну, в духовном плане. Думаю, ты понимаешь." Подобное уточнение немного обидело Мондо, но... Подождите. – Ты наблюдал за мной? – байкер позволил себе перебить явно ещё не окончившуюся трогательную речь. Однако, голос, кажется, был не против. – "Да, я наблюдал за тобой не один год! И в связи с недавно произошедшем приступе галлюцинаций, я твёрдо решил, что мне пора вмешаться. Пока ситуация не стала хуже." Мондо опёрся задом о стол и провёлся по распущенным волосам. В голове не укладывается. То есть, это действительно не приступ шизофрении или раздвоение личности? И этот Некто наблюдал за ним, привязался к нему и просто так, ни за что, хочет ему помочь? А наблюдал вынужденно или по собственной воле? Кто это вообще, блять, такой? –"Овада-кун." Немного покрывшиеся пеленой недоумения и вопросов глаза Овады прояснились. Он вновь навострил уши, внимая каждому последующему слову. Голос снова говорил громче: – "Я здесь, потому что я так захотел. Сейчас ты гнобишь себя и ненавидишь, но на самом деле ты потрясающий и упорный человек!" Мондо отлип от стола, глупо задирая голову кверху. "– И я здесь для того, чтобы это доказать! Только так ты сможешь справиться со своими кошмарами! Обещаю, как только я помогу тебе, я исчезну и больше никогда не появлюсь! Только позволь мне помочь. Я не желаю тебе зла!" От неприязни к голосу... ничего не осталось. Мондо почувствовал, как засиял. И даже сердце затрепетало от волненья, будто он наивный школьник, признавшийся в любви однокласснице. Это было... странно... Приятно... Он не думал, что ещё почувствует что-то тёплое. Может... если голос так говорит про него... то у него всё-таки есть шанс всё исправить?

...

– Ладно. – Мондо сделал шаг вперёд и искоса поглядев на люстру, пригрозил ей пальцем. – При условии, что ты не будешь копаться в моих мозгах; не очень-то этично, знаешь ли. "– Хорошо! Снова извини, я не думал об этом! Мне очень стыдно за свои действия! Обещаю, что этого больше не повторится!" – голос снова повысился до срыва, и Мондо закрыл глаза и помотал головой. – Да не будь ты размазнёй. Всё нормально. Я тя прощаю. "– Правда? Даже без наказания?" – Как я тебя накажу, если тебя не существует? "– Ох. Точно. Тогда я накажу себя сам." – Тц... Придурок, ничего там не делай! Накажет он сам себя, пф... Как вообще голос в голове может наказать себя? Кто же это, мать твою, сука, за ногу, такой? – И чё мы теперь будем делать? "– Предлагаю сначала позавтракать, а затем отправиться на небольшую прогулку." Мондо неодобрительно заскулил, но к холодильнику таки потянулся.