Мальчики тоже плачут

— Я устал от ответственности, я просто хочу побыть слабым! — голос Дамиано дрожал, срываясь на крик. Его уже давно кидало из стороны в сторону в плане эмоций, и эти «качели» особенно тяжело ощущались в гастрольных турах, когда не было возможности полноценно выспаться и отдохнуть. Периоды умиротворения сменялись нервным срывом, затем — наоборот, и так по кругу. — Понимаешь, я привык все делать для всех: заботиться, опекать, тянуть на себе концерты, общаться с журналистами, выслушивать и решать чужие проблемы… На мне колоссальная ответственность! Чувствую себя каким-то гребаным папочкой! Но разве я много прошу?! Всего лишь чтобы кто-то сделал для меня в ответ то же самое! Хоть раз! — он обессиленно упал на кровать и зарылся носом в подушку. — Я услышала тебя, Дами. Успокойся, пожалуйста, — Катерина села рядом и мягко обняла его за плечи. — Если хочешь побыть слабым, доверься мне, я предоставлю такую возможность. Дамиано, действительно взрослый не по годам, многое делал для группы, для своих друзей. Но это была лишь вынужденная необходимость. На самом деле, природа создала его совсем для иных вещей: чтобы восхищать других, быть непосредственным и улыбчивым ребенком. Предельно открытым, предельно честным. Когда никто не замечал, какой он прекрасный, не вдохновлялся на подвиги его обаянием — Дамиано медленно угасал. Этот парень был создан для любви. Он мог подарить огромное наслаждение тому, кто его любит, но постоянно натыкался на отвержение, усугубляющее чувство одиночества, которое разъедало изнутри. Разве могли ровесники дать заботу, в которой он так нуждался? Поэтому сегодня вечером Дами пришел к Катерине. Только она была готова принять его со всеми тараканами в голове, никогда не отталкивала и терпеливо слушала, когда темпераментный итальянец выскажет все, что у него на душе. — Иди ко мне. Ближе. Закрой глаза, — Дамиано сел на кровати, выполняя просьбу, и почувствовал прикосновение помады на губах. — Ты помнишь свой первый раз, когда ты накрасился? - Катерина ловко начала колдовать над его лицом, поправляя косметику, чтобы та лежала ровнее. — Да. Это было лет в 17. Как способ снять напряжение. В женственном образе он всегда становился более расслабленным. И сейчас Катерина была свидетелем волшебства; свидетелем того, как сильный Дами учится передавать ответственность, когда это необходимо. Она хотела сделать так, чтобы парню было максимально комфортно в этот вечер. В конце концов, он заслужил. — Сегодня ты мой, только мой. Катерина легонько потянула его за чокер, чуть-чуть придушив, и он почувствовал, как волна возбуждения прошла по телу и сконцентрировалась где-то внизу живота. Ее поцелуй не оставил шансов косметике надолго задержаться на губах Дамиано, поэтому сейчас он стоял перед ней на коленях, полуголый, небрежный, с размазанными по лицу следами красно-алой помады. Готовый ко всему и жадно заглядывающий в глаза девушки снизу вверх. Ей доставляло особое удовольствие видеть Дами уязвимым. Закрытые, холодные мужчины всегда раздражали, а этот мальчик был, как на ладони. Чувственный. Кокетство — его ремесло. Катерина еще ни разу не видела, чтобы кто-то настолько бесстыдно продавал свою сексуальность. Даже в разгар Евровидения, когда на нем порвались концертные вульгарные штанишки, он сумел, дорвав их до конца, обыграть нелепый конфуз так, что вся Европа визжала от восторга, глядя на длинные ноги в лабутенах. Он вел себя дерзко, на вопросы журналистов отвечал с ухмылкой. Знал, что чертовски красив, и наслаждался своей привлекательностью, как дорогим шампанским. Все взгляды в тот день были обращены лишь на него. Такого шумного и бесцеремонного Дами. Сложно себе представить, что этот уверенный в себе парень боится одиночества больше всего на свете. Никто не должен видеть его слезы. «Как бы ни было больно — будь сильным!» — говорил он себе, брал волю в кулак и выходил на сцену, когда было Надо. Но сейчас Дамиано мечтал лишь об одном: потерять контроль. Катерина нежно направила палец ему в рот, заставляя медленно посасывать, плотно обхватив губами. — Чего ты хочешь сейчас? — она склонилась к его уху и прошептала, возбуждая жаром своего дыхания. — Touch me, kiss me... Fuck me, — Дами вальяжно, будто дразня, растягивал слова. — Хочешь быть выебанным? — Да, — одними губами, невесомо, еле слышно ответил он, кивнув головой. Катерина приглашающим жестом указала на кровать. Сняв брюки и улегшись на грудь, Дами высоко задрал ягодицы, чтобы показать Хозяйке все великолепие своего тела. Ей нравилось смотреть на маленькую розовую дырочку, которая тесно сжималась при каждом прикосновении. Нравилось видеть его в такой расслабленно-открытой позе, откровенно предлагающим себя. Смазав пальцы первым попавшимся кремом, стоявшим на тумбочке, она провела рукой по члену, затрагивая яички, и аккуратно начала входить. Дамиано дернулся, закусив губу в исступлении, и сладостно застонал. — Какой же ты красивый, принцесса! — Прошу, быстрее... Я хочу кончить. — Рано! Запрещено кончать. Кончишь, когда я скажу, - жестко отрезала Катерина. — Но… — Никаких «но»! Не смей перечить, — она звонко шлепнула Дами пару раз по заднице в воспитательных целях. Он перевернулся на спину, потянувшись к ней за поцелуем, как бы прося извинения. Катя лишь яростно укусила в ответ; схватила пояс от брюк, валявшихся на полу, и привязала его руки к спинке кровати. Теперь он абсолютно беззащитен. Чувство принадлежности кружило голову обоим. Одной рукой Катерина придерживала Дамиано за горло, чтобы обездвижить и подавить любое возможное сопротивление, а второй продолжала грубо трахать его в зад. — Люблю, когда ты меня душишь. Когда не хватает кислорода, такой яркий оргазм, можно в Космос улететь, — хрипло усмехнулся он. Катя нащупала пальцами небольшой бугорок простаты и легонько задела его, подув на разгоряченный член, сочившийся смазкой. Парень картинно прикрыл глаза и заскулил в ожидании разрядки. — А я люблю, когда ты так бурно реагируешь на мои прикосновения. Ты очень отзывчивый, Дами. У тебя очень отзывчивое тело. Он смутился и покраснел. Дамиано часто слышал похвалу от фанатов, но от близких людей — крайне редко. Ему очень не хватало подобных слов и безоговорочного принятия. Дыхание участилось, парень напрягся и почувствовал, что уже ходит по краю пропасти, готовясь вот-вот провалиться в теплое и сладкое безумие. Его ресницы слегка вздрагивали, и Катя, понимая, что еще немного, и он взорвется от нахлынувших ощущений, требовательно сказала: «Сейчас. Слышишь, Дами? Кончи на мои пальцы, потом нужно будет все облизать». Она быстро переместила руку с шеи на его член и стала дрочить, одновременно второй рукой двигаясь внутри него. — Все до последней капли. Да… Боже, это невыносимо, — судорога блаженства свела тело Дамиано, и он, полностью расслабленный, отпустил себя навстречу неконтролируемому потоку инстинктов, изливаясь себе на живот и на пальцы девушки. Опустошенный и обессиленный, он никогда еще не чувствовал себя таким. Принимающим чужую страсть, любовь и заботу.