I will protect you

— Ну вот, опять победа за тобой, Джоске, — проныл Окуясу, отбрасывая в сторону геймпад и падая спиной на кровать. Наигранно ли, но губы Ниджимуры забавно надувались каждый раз, когда тот был раздосадован или желал то продемонстрировать. Как неугомонный мальчишка, он скрещивал руки на груди, и все же было в том жесте что-то исключительно мужественное. — Не переживай, Окуясу, больше практики, и ты будешь уделывать меня одной левой, —пообещал ему Хигашиката и ободряюще весело поднял свою левую ладонь. Он развернулся корпусом к другу и, подобно ему, отложил геймпад. — Знаю, знаю, — рука небрежно движется вверх, вниз и обратно, и Ниджимура-младший по-доброму отмахивается от словно приставшего к нему листика-«Джоске».       Окуясу долго вглядывается в маленький экран компактного телевизора. Боец, за которого он играл, лежал на лопатках и мигал, будто светофор, требующий от пешеходов ускорить шаг. Парень нахмурил брови, затем, словно озаренный мыслью, внезапно вопросил: — А что делал бы ты, Джоске, если б меня не стало?..       На несколько секунд в комнате повисла тишина. «С чего бы он так?! Неужто так расстроился из-за проигрыша?..» — промелькнуло в голове Хигашиката. Сказать, что парень опешил — ничего не сказать: Джоске оказался в настоящем ужасе и недоумении от проклятого вопроса. — Джоске?.. — вновь позвал Окуясу. — Да-да, — из кармана друга показалась расческа-гребешек, та самая с которой Хигашиката не расставался никогда. — Я услышал твой вопрос. Понимаешь ли… Тонкие зубчики проходятся по волосам. Окуясу находит этот жест весьма агрессивным и невольно сглатывает. — Я не знаю, — Ниджимура замечает, как сосредоточен взгляд друга. — Я так привык к тебе, Окуясу, что сильно озадачен твоим вопросом, прости.., — Джоске опустил взгляд. Конечно, он мог наплести, как тосковал бы, наведовался к нему на могилу, принося с собой упаковку печенья для покойного друга, и, вероятно, пустил бы пару скупых. Нет… Парень знал, что двумя слезами здесь не обойдётся, и знал, как не в силах передать все свои надежно скрытые чувства. — Почему ты задаешься этим? — так, чтобы не спугнуть, спрашивает Джоске. Пришло время Ниджимуры подбирать слова, словно оба играли ими в «горячую картошку», и никто не хотел принимать вопрос. Окуясу почесывает затылок. С одной стороны, внутренний голос, некогда воплощенный в облике брата, уже корил его за глупую неудобную тему, с другой же стороны, не унималось и истинное любопытство младшего. — Когда в нашу первую встречу братан… попал в меня своим Bad Company, — сейчас слова давались Окуясу особенно тяжело, но Джоске же внимал каждому. — я же еще был жив, — Хигашиката мягко кивает. — и слышал, как брат., — парень замолчал и пуще нахмурился. — Говорил о твоей смерти дурные вещи?.. — тактично, но верно и метко заметил Джоске. Таким уж он был. Хигашиката закусил щеку, вспоминая услышанное в разгар битвы. Еще тогда парня возмутило подобное отношение к пусть и незнакомому человеку, такое всегда было вне его принципов.       Теперь же, когда Окуясу был для Джоске лучшим другом, мысль, что кто-то мог посчитать его смерть бестолковый или даже заслуженной, вводила Хигашиката в бешенство. Пластмассовые безвредные зубцы расчёски вновь проходятся по волосам и впиваются в области затылка, и Джоске подставляет под них шею. Гораздо хуже было то сомнение в Окуясу, ставшее причиной каверзного вопроса.       Хигашиката молчаливо смотрел на друга, и в его глазах читалось аккуратное «А как считаешь ты сам, Окуясу?» Вместо этого Джоске продолжил размышления: — Твой брат — жестокий человек, Окуясу, способный ради скорой цели пожертвовать ни одной жизнью, чьей бы она не была, — Хигашиката перекладывает гребешок себе в руки. — и этим он куда больший балбес, чем я или ты.       Плечи Окуясу дрогнули, а брови приподнялись. Было неясно, прилетит ли Джоске сейчас за нелестный отзыв о родственнике Ниджимуры, или такая информация стала чем-то поистине удивительным для друга, воспринятым как… комплимент?.. Плечи со вздохом опустились. Конечно, Окуясу знал, каким был брат и что Джоске был прав на его счет, ну, хотя бы по первой части фразы. — Паршиво, что братан, всегда защищавший меня так.., — продолжил Окуясу, опустив взгляд и несколько неожиданно добавил: — Вот у Коичи девушка есть, и если с ним кто-что задумает сделать… то в ближайшие часа два стопудов будет глотать волосы Юкако или даже каблуком в челюсть получит, — фыркнул Ниджимура, продолжая мягче: — Да и ты, Джоске, тоже придёшь ему на помощь, ты же хороший парень, а Коичи — твой друг, — пальцы нервно смахивают несуществующую пыль с рукавов формы. — А у тебя мама хорошенькая, как ты, и наверняка добьётся всего, чтобы с ее сыном ничего не прихлопнулось. А отец… если я не вернусь, может, он даже не поймёт, что меня…       Подушечки пальцев задевают зубцы расчёски, перебирая их своеобразной волной. — Как же ты не понимаешь, — гребешок в руке неожиданно перемещается к шее Окуясу, несильно надавливая на нее противоположным концом. — что я с ума сойду, случись с тобой что-то подобное. «И совсем не могу найти слов, чтобы сказать иначе»       Свободная ладонь заботливо и покровительно легла на другую щеку друга. Большой палец властно, но в то же время мягко очертил линию на лице Окуясу. Помни тот прикосновения своей матери, наверняка сравнил бы с ними, насколько ухоженными были подушечки пальцев Джоске и нежным то прикосновение. —Дж- — но Хигашиката не дает ему сказать, продолжая. Куда важнее сейчас было донести о ценности самого Ниджимуры. — Потому я и мой Crazy Diamond будем рядом с тобой, Окуясу, — наконец Джоске замолкает и рука с расчёской устало опускается к ключицам. — Не могу говорить, что всегда, но пока я жив.       Совсем не спланированный жест заставляет лицо товарища покраснеть и отвести взгляд. Он закусывает губу и несколько болезненно отвечает: — Я… не хочу слышать снова кровь у себя в ушах, но еще больше не хочу сквозь эту пелену слышать те слова братана из твоего рта.       Это переживание сидело слишком глубоко в нем, и Окуясу казалось, что то было таким громоздким, что вставало в горле комом и крутило живот. Что, если Джоске относится к нему совсем не так, как Окуясу? Хигашиката красивый, достойный восхищения, всегда правильный и вдумчивый. Ниджимура таким себя не считал. Джоске был тем, в кого влюбляются и про кого пишут всякие девичьи романы. Окуясу нет. Но он понимал их мотивы, должно быть, потому что и сам давно и глупо влюблён в Хигашиката Джоске. Ощутив, как на себе, стеснение товарища, Джоске откладывает гребешок и кладёт вторую ладонь так же, теперь обрамляя немного смуглое лицо друга. Признаться, Хигашиката и сам был крайне смущён. Окуясу всегда был неоднозначным и, если в драке, он казался грозным и внушительным, рядом с Джоске мялся, веселился и шутил. Все это был Ниджимура Окуясу, в которого так тайно влюблен Хигашиката Джоске. — Я не скажу так о тебе, Окуясу, обещаю, — парень выглядел серьезно и уверенно, что у второго точно не было причин не поверить. — Лучше я буду говорить тебе другие слова.       В ответ на озадаченный взгляд Джоске объяснил: — Например… как круто, что ты играешь со мной в приставку или же.., — Хигашиката обвёл глазами комнату, после вновь посмотрев на друга. — какой ты красивый, когда смущаешься, — парень лучезарно улыбнулся, будто бы подначивая. — Да иди ты, Джоске! — Окуясу, дурачась, отпихнул того, лишь после осознавая фразу целиком и касаясь своего лица в месте, где лежали пальцы одноклассника. — Мы оба знаем, что красавчик тут ты. — Да? — Джоске не переставал улыбаться и прошёлся расчёской по серым вискам Ниджимуры. — А для меня ты, — то было чистой правдой, и Джоске не стеснялся о том заявлять. Он и не заметил, как всем телом навалился на торс Окуясу. В конце концов, они близкие друзья, и в том не было ничего неуместного.       Держась на локтях на мягкой кровати Джоске, Окуясу ничего не оставалось, как ожидать. Вряд ли бы он скинул друга, учитывая то, как тот устроился, да и сам Ниджимура того не желал. Сейчас его интересовало лишь одно: как отреагирует Джоске, устрой тот пальцы на подтянутой талии Хигашиката. Окуясу нерешительно окинул взглядом пространство за плечом друга и приподнял было руку наконец, как Джоске снова подал голос: — Не думаю, что смогу отпустить тебя на тот свет, Окуясу, и, если тебя интересует, что будет с обидчиками в таком случае, я… — Я знаю, — сдержанно кивнул парень, вжавшись в простыню, когда Джоске приблизился к его лицу. —…Защищу тебя от всего, — Хигашиката прикрыл глаза, наклонив голову.       «Неужто он собирается?.. Как же глупо будет, если нет…», — звучала паника в сознании Ниджимуры. Ему срочно нужно было за что-то ухватиться, чтобы не ринуться прочь, и ладони сами поймали талию Джоске, следом за ними, на губах появилось ощущение чего-то тёплого и мягкого. Хигашиката Джоске сам целует его? Впрочем, даже если это напоминало фантазию, Окуясу собирался ухватиться за нее до последнего.       Неумело тот отвечал на поцелуй. Поразительным было и то, что несмотря на заметный успех Джоске у девушек, тот и сам целовался, может быть, всего раза два.       Спина под грубыми ладонями уж совсем по-девчачьи выгнулась, что показалось Ниджимуре забавным. Когда же поцелуй прекратился, Джоске отстранился малость и проговорил: — Видишь, как ты мне дорог, Ниджимура, — теперь колени Хигашиката сжимали бедра друга, окончательно лишая того дара речи. — Надеюсь, я не причинил вреда?.. — Что-что ты, нет, я.., — затараторил товарищ сперва. —…сделаешь так еще раз?..       Джоске тепло рассмеялся, но тут же остановился и с кротким «Конечно» вновь прильнул к губам.       Новый поцелуй был гораздо более чувственным, и Хигашиката позволил себе очертить ребра и бока Окуясу сначала вдоль формы, затем нагло забравшись под нее. От неожиданности пальцы Ниджимуры вцепились в крепкие, не лишённые изящества, плечи, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли притянуть ближе. В отличии от Окуясу, на Джоске были лишь жёлтая майка и домашние штаны. — Окуясу, могу я?.. — парень разорвал поцелуй и вежливо уточнил, когда пальцы зацепились за широкие школьные брюки друга. — Да, Джоске.., — сам не веря себе, отвечал Ниджимура. Он приподнялся, помогая стянуть с себя низ, сам же расправляясь с верхом формы. Как хорошо, что мисс Хигашиката на работе.       В комнате становилось душно, даже несмотря на то, что сейчас на друзьях едва ли была одежда. Джоске скинул свою майку на пол, а форму товарища повесил на изголовье кровати. Оголенный сильный и слегка влажный от пота торс сразу же бросался в глаза Окуясу. — А ты и правда ничего, — он похлопал Хигашиката по плечу, усмехнувшись. Джоске любил эту манеру поведения друга и улыбнулся уголком губ, наклоняясь к шее товарища. Зубы несильно сжали гладкую кожу, оставляя лёгкий след, возле которого сразу почувствовался поцелуй. — Прости, если неверно понял, но, кажется, тебе понравилось? — Джоске показал пластмассовый гребешок перед лицом Окуясу. Какой проницательный черт.       Вероятно, и сам Хигашиката находил эту игру с расчёской интересной и, пожалуй, до боли интимной. Несильно расчёска скользит по груди Окуясу, оставляя за собой белесую линию на коже, по которой Джоске целует друга, проводит носом и потягивает запах. Он касается чувствительной кожи возле соска губами, а рукой тем временем раздвигает ноги Ниджимуры.       Видя, насколько напряжён его живот, выступают плечи, Джоске предпринял попытку успокоить друга: — Я буду аккуратен, и ты можешь сказать, если что не так, хорошо? Парень кивнул и выдохнул. Наконец, стэнд его партнёра мог залечить и восстановить все. Им не о чем было беспокоиться. Джоске прикрывает глаза и облизывает пальцы, лишь после хитро щурясь на лежащего Ниджимуру. — Какой же ты зараза, Хигашиката, — шипит Окуясу, прикрыв раскрасневшееся лицо. — Тоже верно, — отозвался Джоске, закончив смазывать пальцы слюной. Он завёл руку вниз и еще раз окинул взглядом друга, вводя сначала один, позволяя привыкнуть, а через время второй.       Джоске внимательно, почти ехидно следил за состоянием Окуясу и наклонился к нему ближе: — Ухватись за меня. Что и делает Окуясу, мыча от нетерпения, и Джоске его понимает. Когда же уже и три пальца стали двигаться внутри значительно свободнее, Ниджимура потянул Джоске ближе к себе: — Братан, пожалуйста, — он ткнулся носом в середину плеча Джоске, и вкупе с просьбой, действие производило невероятный эффект. Хигашиката был уверен, так может только Ниджимура. Парень извлёк пальцы, натянув защиту и прижавшись через нее разгоряченной плотью к телу, вводя медленно для начала головку. Казалось, они только начали, а с губ обоих слетели два тихих стона. Джоске склонился, расфокусированно смотря вниз, после осматривая Окуясу, сжимающего его плечо рукой от возбуждения. Губы парней разомкнулись и дыхание сбилось. Джоске двигался постепенно, и по напряжённым почти белым костяшкам было понятно, что парень сдерживал себя. Спустя еще какую-то минуту, оба стали набирать темп, и Хигашиката обхватил член друга ладонью, оглаживая по всей длине. — Окуясу, это восхитительно, — достаточно громко на выдохе отзывался Джоске. — Слишком хорошо... ты... Ниджимура, блять, Окуясу, мой самый любимый чело-ов- — новый и новый стон раздавался по комнате, но так и не мешал пониманию между ними. Окуясу сам не заметил, как одной рукой зарылся в уже и так неидеально уложенные волосы, а другой впился в лопатки, царапая спину. — Да, не останавливайся, братан, я так.., — почти кричит Ниджимура, но Хигашиката любовно затыкает его нежным касанием губ, входя до конца и задерживаясь так. Из лёгких словно выбили воздух, и спустя несколько стремительный движений, оба заканчивают со стоном в губы. Джоске выпрямляется и утирает кулаком рот, жмурясь. На форфоровой коже виднеется немного крови. — Джоске, прости! — запричитал Окуясу, осознав, что довольно сильно прокусил пухлую губу друга. — Смеешься что ли, это было удивительно! — только и может ответить парень. И в глазах обоих сверкают счастливые искры. Хигашиката устало разглядывает себя в экран телефона, ощупывая макушку и раздосадованно выдыхая: — Все равно растрепалась. Он поднимается с кровати, захватив расчёску с собой, и Окуясу знает: он больше никогда не будет воспринимать этот гребешок спокойно. — Эй, Джоске, ты куда? — Наведу порядок на голове, и... Но появившийся The Hand пусть и неосторожно, притягивает парня обратно, вынуждая вернуться в постель. — Полежи со мной еще немного, Джо-о-оске, — упрашивает Окуясу. Хигашиката и не прочь. Пусть Ниджимура знает, что уж свою любовь он точно не даст в обиду.