небо

— я в порядке, — йен улыбается широко, сигарету ко рту подносит. глаза щиплет; он смаргивает влагу быстро, так, чтобы лип не увидел. затягиваются по очереди. как будто ничего не изменилось. — эй, я хочу правду. йен больше всего на свете хочет к нему. обнять, прижать к себе, выслушивая ‘яненавижутебя’ близко к шее, целовать заполошно, дыша тяжело. смеяться вместе, целуя потом. и так каждую-каждую-каждую секунду. столько всего упущенного. йен бровь весело поднимает: — я сказал же, я в порядке. ты мне теперь не веришь, да? лип треплет его по волосам, затягивается глубоко и спрыгивает с крыши машины. голову вскидывает, прищуриваясь: — посидишь тут еще? йен кивает, дымом в легких травясь. перед глазами стоит последний закат вместе. как сейчас, алый-алый, небо обволакивает краснотой своей убийственной. уткнуться бы сейчас в колени ему и выплакать все накопившееся. получается только вздохнуть судорожно, зажигалкой снова щелкая. сигарета новая загорается неохотно, как будто его словами огонек колышется. ‘может, не надо еще?’ — может, не надо было меня оставлять? йен шипит в небо без надежды, теряясь в количестве оттенков красного наверху. он бы оценил, да. он бы точно не выбирал гнить в земле. он бы не хотел, чтобы из-за него переставали хотеть жить. — пусть это будет твой очередной дебильный план, — йен жжется сигаретой, — пожалуйста? йен раздраженно сигарету откидывает, голову запрокидывая. как будто рядом окажется кто-то, кто толкнет в плечо, потянет на себя, голову на колени переложит. йен любил лежать так. возможность смотреть на fucku-up на костяшках, побелевших от напряжения, стоила всего на свете. йен любил пальцы его расцеплять, целовать царапины от ногтей, губами прислоняться к запястью. забавно, что именно он убирал все острое из их дома, когда йену становилось невыносимо. однажды не успел. тогда йен раскрошил себе зубы, сжимая челюсть так, чтобы не вздохнуть даже, разрезая свои руки. он руки перевязал, разжал челюсть, дал выпить виски. а потом приложил йена о стол со всей силы и расплакался. он был рядом всегда но не, блять, сейчас. это больно непривычно? йену даже не нужно, чтобы он был рядом. хотя бы живой, ладно? вокруг тихо-тихо. йену хочется закричать, чтобы нарушить смертельную, мертвую, страшную тишину. докуривая до фильтра, думать становится проще. йен обжигает губы, стирает слезы с щек и достает пистолет. йен не идет поближе к дому, чтобы было красивее, не уходит из города, чтобы никто из семьи не узнал. йен остается. закуривает третью. и окрашивает машину красным. и даже не понимает, в какой момент он оказывается сжат в кольце чужих рук. — ты чего, твою мать, творишь? — орут под ухо, выбивая ствол из пальцев слабых. йену хочется закрыть глаза и представить, что он умер. чудо не случается. — посмотри, блять, на меня, — йена трясут, поворачивают к себе. в глаза бросается нервное подрагивание губ. лип нервничает, как всегда. не хочет еще одного близкого потерять. — отпусти, — слабо выдыхает, — мне к нему надо. лип стягивает свою куртку, накрывая плечи йена. — пойдем домой. а потом добивает: — он бы хотел этого для тебя. идти домой становится проще. дышать становится легче. с неба смотрит микки и улыбается.