Я в чудеса не верю

      Мадам Минерве МакГонагалл было уже 59 лет, но такие гадости она встречала редко. И если хорошо подумать, она встречала их по большей части в стенах Хогвартса. Но большая часть ее жизни прошла здесь, где же ей их встречать? И почти все эти гадости так или иначе были связаны с одним человеком — ее руководителем, державшим ее в рабстве Непреложных обетов почти тридцать пять лет, пока не пришла уже почти нежданная помощь. Один Мерлин знает, как это отравляло семейную жизнь профессора трансфигурации и ее отношение к любимой работе.       И вот теперь, этот мерзавец директор Хогвартса твёрдо нацелился уничтожить того, кто ей так помог. А ведь она помнит этого человека ещё нескладным и очень талантливым школьником, которому просто сломали жизнь — тот же самый директор Хогвартса при её молчаливом участии, а у неё, декана Гриффиндора, тогда были все шансы вовремя одёрнуть наглых малолетних дураков и поговорить как женщина с женщиной с одной не в меру циничной и жестокой кокеткой, и всё могло бы быть совсем другим. Но она выполнила приказ «Не вмешиваться». И все стало, как стало вплоть до её спасения, когда у неё появилась свобода и возможность трезво оценивать свои и чужие действия. А в Хогвартсе ведь не столь все спокойно.       Радуют дети, нынешнее поколение юных магов столько уже сделало и пытается сделать — это просто чудо. Под их планомерными действиями у других школьников не только развился интерес к магическим наукам, но и ушли со сцены такие вредные пережитки как война факультетов. Надо надеяться, навсегда. И начала это группа «Великолепных», прекрасные ребята, по крайней мере, трое из них должны были учиться у нее на Гриффиндоре.       Должны… А должны ли? Мать-Магия тоже имеет право на выбор, как и боги, как и люди. Только так плетется гобелен судеб. И когда кто-то, например директор Хогвартса, пытается изобразить из себя бога или судьбу, это уже не гадко, это преступно. Но магический контракт и магический откат — дело страшное. Нынешний Турнир четырех приговоренных к смерти детей тому порука. Подписанные магические контракты уже не изменить, но можно минимизировать число жертв. Ей надо просто поговорить, уговорить и закрыть глаза на пару нарушений. Она сможет, директор Хогвартса долго учил ее подобному в своем Ордене Феникса. Научил, время применить знания.       Когда Гермиону Грейнджер, убегавшую из Выручай-комнаты компании «Великолепных» после сделанных домашних уроков окликнула декан Гриффиндора профессор МакГонагалл, девушка послушно подошла к профессору трансфигурации. Просто так МакКошка никакую школьницу искать не станет, наверное что-то серьезное, предположила Жанна Гермиона и не ошиблась. Уже вместе они пошли искать декана Слизерина, профессора Снейпа, для серьезного разговора. Гермиона считала, что речь пойдет о скандальном Турнире неопределенного числа волшебников. Ведь трое из четверых участников турнира состояли в команде «Великолепных» и учились вплоть до этого года на одном факультете. Но это все наверняка устроил сам Лже-Директор, его Кубок огня это новый метод избавления от неугодных.       Друзья и активисты поневоле посоветовались и решили участвовать в Турнире, но совместно искать все действенные методы для прохождения этапов турнира. А что? В условиях турнира сказано, что они должны соревноваться, а не враждовать, да и дружеский обмен информацией об этапах соревнования вовсе не запрещен. Разве нет? Короче, нападение — лучшая защита. А с учетом того что они все же слизеринцы, искать союзников они будут друг в друге и совместно бороться с трудностями.       Вот только что мадам Минерва желает сказать Северусу Снейпу? Ему и так непросто, особенно сейчас, а тут возможно новые проблемы. «Да, Жанна, не помогаешь ты человеку, который тебе дорог, совсем не помогаешь», — грустно думала девушка, вспоминая совсем недавнюю размолвку с деканом Снейпом.       Северус Снейп как раз отложил в стопку последний проверенный пергамент с домашней работой. «Тролль», поставленный очередному балбесу, был даже слегка завышенной отметкой. Вот пятьсот детей в школе, а хорошо учатся совсем немногие.       И этот Турнир, этот Турнир. Что делать? Есть ли хоть один шанс избавить троих детей от фактически подписанного им приговора? Люциусу Малфою все утренние новости он уже сообщил. Какая-то реакция будет, но когда и какая — не угадать. Да и не один Драко Малфой подвергается смертельной опасности, в таком же положении сирота по его милости Гарри Поттер и Жанна Гермиона, Жанна…       Вот что делать? Поругался буквально на днях с нею из-за какой-то ерунды, сам придумал, сам обиделся. Девочке мечталось о первом в ее жизни бале, а он вспылил, престарелый ревнивец…       И вот Гермиона может до этого бала просто не дожить. Турнир начат, и уже 24 ноября первое испытание, и это сражение с драконом! Сражение с драконом в 1994 году, в век развития космонавтики и искусственного интеллекта, логических машин и математических языков… Романтично, для идиотов, не думающих, что может сделать могучий ящер с достаточно развитым мозгом и имеющий особую магию, с человеком, твоим близким человеком.       Одна струя огня дракона, равная заклинанию «Адеско Файр», сжигающая тело и душу, — и все. И персонального несчастья Северуса Снейпа, Жанны Гермионы Грейнджер, больше нет, есть только горсть пепла и только память о всех упреках, скандалах и разносах, что он ей устраивал.       Снова и снова вспоминались слова Жанны, когда она пришла просить его о помощи на третьем курсе, но получила от «доброго» декана Снейпа только очередной высокомерный разнос.       «Я часто в мыслях вижу, как вы приходите ко мне и Гарри и говорите, что были слишком строги с нами, а зря. Что в Хогвартсе уже все хорошо, и вы подробно рассказываете нам, как там хорошо, и про наших друзей «Великолепных» рассказываете тоже. А после вы встаете и уходите от нас домой — чего слишком засиживаться у двух могил?.. И остаются там только олень Гарри и мой ворон».       Зачем ты так, Жанна, ведь у тебя «Превосходно» по предсказаниям? А если это и есть итог Турнира для тебя и Гарри Поттера? О Мерлин, нет, только не это.       Все осторожные попытки Гермионы узнать, зачем именно ее нужно срочно доставить к декану Снейпу, провалились. Мадам МакГонагалл не была настроена на разговоры. Поэтому пришлось выбрать оптимальное решение, сначала выслушать все что она скажет профессору Снейпу, а после все отрицать, если конечно не будет прямых доказательств.       В кабинете их встретил Снейп, вид у него был мягко говоря усталый.       — У меня к вам крайне неприятный разговор, профессор Снейп, но боюсь что поговорить придется и прямо сейчас, — сказала МакКошка. Гермиона и профессор зелий удивленно взглянули друг на друга. Декан Гриффиндора не только украла у Гермионы реплику, но и, возможно, целый разговор.       — Я вас внимательно слушаю, профессор МакГонагалл, — отвечает декан Слизерина.       — Тема неотложная, — сказала мадам МакГонагалл. — присядьте, мисс Грейнджер, вас она тоже касается.       В последний раз, когда мадам МакГонагалл говорила таким тоном, она намекала, что тема важного разговора касается профессора Снейпа и Гермионы. Речь шла об их Магическом брачном контракте, будь он неладен.       — Я тщательно проверила все детали последнего Магического контракта на участие в Турнире, заключенного от имени мисс Грейнджер сегодня. С момента подписания этого контракта ее пожизненным опекуном директором Альбусом Дамблдором, участница Турнира Четырех Волшебников признается совершеннолетней. К сожалению, подобные прецеденты случались более шести раз в прошлом и обрели статус поправки к закону о совершеннолетии мага. А так как мисс Грейнджер уже сегодня является совершеннолетней, боюсь, также вступает в исполнение ваш прежний магический брачный контракт, — о да, как это вовремя — напомнить, что все они живут в Королевстве Великобритания, стране, где все еще здравствует прецедентное право.       Гермиона и профессор Снейп просто замерли от ужаса. Вот чем они занимались этим летом, когда было столько времени на контролируемую смерть и оживление? Гермиона тянет руку вверх как на уроке, вдруг знает правильный ответ?..       — Вы что-то хотели спросить, мисс Грейнджер? — спросила мадам МакГонагалл.       — А у нас с профессором Снейпом есть хотя бы час времени чтобы успеть аннулировать брачный контракт, мадам МакГонагалл? — спрашивает Гермиона. МакГонагалл молчит и отрицательно покачивает головой.       — Нет, я сожалею. Контракт между вами подписан больше года назад. Предположительно стороны успели прийти к определенным соглашениям.       — А ничего что сегодняшний контракт был явно подписан с нарушением законодательства и имеет целью не только уничтожить некоторых участников Турнира, но и подставить под магический откат профессора Снейпа за сопротивление негодяю директору? — в ярости спрашивает Гермиона. Ну вот как же так…       — Увы, мисс Грейнджер, с точки зрения исполнения контрактов ничего, это почти норма — лавировать между взаимоисключающими обязательствами. А с обычной человеческой точки зрения, это конечно тяжело принять, — вот и все кончено, и трудно что-то к этому добавить, цензурное. Профессор Снейп смотрит на стол и его лица за черными волосами не видно. И молчит. Хотя что ему сказать, магический откат — ужас, Гермиона — тоже ужас. Он не педофил, а она не Лили Эванс. «Да простит меня дева Мария, — думает девушка, — но мама Гарри в последнее время не кажется мне идеальной. Но то мне…»       — Ну, я оставляю мисс Грейнджер на ваше попечение, профессор Снейп. Но как вы понимаете, до двенадцати часов вечера желательно найти решение спорной ситуации с вашим первым контрактом. Я скажу, что мисс Грейнджер осталась у меня, зачитавшись старым изданием учебника по трансфигурации, — декан МакГонагалл кивнула собеседникам и вышла из кабинета зелий.       А Снейп с Гермионой остались, причем декан так и не поднял глаз от пергаментов.       Однако… Учитывая моральные принципы МакКошки, с ее стороны это нечто невообразимое, как и их с деканом положение. Минерва МакГонагалл решила дать им время исполнить контракт. По дате рождения Гермионе четырнадцать, но МакГонагалл сама давала ей в прошлом году хроноворот. Плюс три года, вырванные из жизни хроно-путешествием. Вот только…       — Сэр Снейп, я понимаю, ситуация сложилась для вас нетерпимая. Вы нормальный человек, — найти слова в разговоре с деканом и так не просто, а уж тут все за гранью разумного.       — Вы тоже нормальный человек, мисс Грейнджер, просто я проявил беспечность и мы не успели, — профессор тоже замолчал, стараясь не смотреть на Гермиону.       — Что значит «мы не успели»? Этот мерзавец Лже-Директор планировал именно такой ход, который у адекватного человека в сознании даже не возникнет. Но об этом, боюсь, действительно уже поздно говорить, — ярость против Дамблдора в девушке смешивалась с желанием хоть как-то спасти из этой ситуации хотя бы Северуса. Профессора Северуса Снейпа…       — Ни мне, ни вам, мисс, не оставили возможных путей отступления, — говорит зельевар, и Гермионе кажется, что этот часто сверхвредный человек сейчас просто не знает, что сказать…       — Профессор Снейп, пожалуйста, не считайте меня подростковой шлюхой. Я прекрасно понимаю, что ровно ничего не значу для вас, кроме проблем. Но либо мы займемся любовью, либо вместе потеряем магию. Я буду потере магии как раз очень рада, смогу найти родителей, получить магловское, гораздо более продвинутое образование, хорошую профессию. Но с вами все иначе — потеряв магию и магический мир, вы просто умрете. А я никак не могу так поступить, эта сволочь не должна вас сожрать, — говорит декану Гермиона, мысленно восклицая: «Какая чушь! Я просто хочу спасти тебя!» и нервно снимает с себя школьный свитер, ее мантия и галстук уже сняты и лежат на школьном столе.       При виде этой новой формы соблазнения у профессора сложилось такое выражение лица, что Гермионе стало стыдно. Да, любого человека можно довести, она не исключение. Девушка села за ближайший стол и заплакала от бессилия. «Вот кем в его глазах сейчас я выгляжу и что он думает о моих чувствах?»       — Вы не могли бы успокоиться, мисс? И без того все непросто, — сказал профессор Снейп.       — Нет, не могу. Унижение — неприятное чувство. Зачем вы так со мной? Я предлагаю тот вариант выхода, который нам остался, если есть другой вариант — пожалуйста, посоветуйте его.       — Нет другого варианта, но вы даже не понимаете, мисс Грейнджер, что это полноценный брак! Супружество, а не полчаса игр в постели!       — Что именно я не понимаю? Что брак это на всю жизнь, что первого ребенка мне желательно родить уже на шестом курсе, или может быть то, что вы будете до конца жизни считать, что вас вынудили на этот брак и ненавидеть меня и этого ребенка, а по контракту их должно быть даже трое? Я так стараюсь наладить с вами хотя бы дружеские отношения — все зря. Пытаюсь вам объяснить, что нахожусь в той же ситуации и сопротивляюсь тем же людям — тоже все зря. Может, я и зря полюбила вас, вы о том явно не просили, но брезгливое унижение с вашей стороны, сэр, это слишком. Я хотя бы старалась как-то нормализовать ситуацию. И да, мне четырнадцать и старше я только условно, если считать хроноворот, именно на это и был расчет старого мерзавца! Но винить в этом меня, это уже слишком!       — Я совсем не виню вас, Жанна.       — Не смейте называть меня Жанна! Эта азалия, этот ваш совет носить ее — просто совпадение? А я как дура считала, что вы, профессор Снейп, просто меня помните, все помните. Всегда. А я вот все помню, и как настоящая дура хотела вас поддержать. Либо контролируемой смертью, либо жизнью с вами, хотя это и труднее, — усилием воли Гермиона прекратила плакать и стала надевать свой свитер. В конце концов, она не «Безумная Молли» и понимает, что навязываться с детской любовью к взрослому человеку очень глупо.       «Нет больше Северуса. А тот человек, который из него вырос, смотрит на меня так, что лучше бы просто убил. А все мое сочувствие к нему и желание помочь в глазах декана Снейпа только смешные старания дуры-малолетки, а вовсе не любовь», — горько думает Гермиона, снова натягивая на себя свитер и стараясь вытащить из шерстяной горловины свои наэлектризованные волосы, — д-а-а, кудри это не только красота, но и ежедневное неудобство.       — Ну почему сразу ежедневное неудобство? Просто нужно использовать настой тысячелистника при вечернем расчесывании, — профессор Снейп уже стоит рядом и даже успел кое-что прочесть в мыслях Гермионы. А у нее уже сил нет на новые шаги в его сторону.       — Вы правы, если хорошо подумать. Одиночество в компании с нелюбимым человеком, это страшно. Да и судьба детей, рожденных в таком браке, невеселая. Каково им будет знать, что они — только средство защиты от магического отката? Простите меня за навязчивость, — погасшим голосом говорит девушка.       — Я никогда не смог бы относиться к своим детям подобным образом! К нашим детям, и нечего так смотреть! Если у меня нет семьи, это не значит, что я этого очень хотел. У меня были более простые жизненные планы, чем быть шпионом, мисс Грейнджер. Просто ты слишком юная, я думал, время у нас еще есть. Я все помню, но ты иногда такой ребенок. Слишком ребенок. Это Северус мог с тобой целоваться, а профессору Снейпу это как-то…       «Я всё помню…» И вот кто из них влип сильнее?       А если вместе, то зачем так изводить друг друга? Гермиона решительно шмыгнула носом и обняла декана, потому что других вариантов решения проблемы она не видела.       — Если контракт Турнира подписан в 10 часов утра, то мое совершеннолетие подтверждено тогда же?       — Увы, да. Все должно было быть иначе, я хотел разорвать этот контракт и узнать тебя лучше. Чтобы ты была свободна от опекунства Лже-Директора и от учебы в этой мерзкой школе, а не по неволе обязана стать моей женой. Быть счастливой это совсем иное, чем быть обязанной, пойми, — теперь он говорит ей это, грустно, смешно и внушает надежду…       — Ага, а еще лучше изначально встретиться в ином месте и в иное время. Но жизнь не любит сослагательное наклонение, профессор. Я действительно люблю вас, но понимаю, что вам это теперь уже не нужно.       — Ты совершенно не разбираешься в людях.       Это было последнее что профессор Снейп внятно сказал. А после у обоих, как сказал бы Сириус, просто снесло крышу. Это Северус был в восторге только от поцелуев, декан Снейп тоже был от них в восторге, но у него в руках была настоящая девушка, причем впервые за семь лет. Семь лет воздержания — жуть. Гермионе стало так жаль невезучего профессора зелий, что она решила ничему не возражать. Если уж брачный контракт подтвердить возможно только консумацией, то пусть человек получит удовольствие, для мужчины это важно.       Ага. Вот совершенно она не разбирается в людях. Семь лет это у профессора просто никого не было, а вот девушки у него не было точно никогда. До Гермионы. И все что там Астория болтает про серьезные свидания за гобеленами или в «Выручайке» — ерунда полная. Подростковые сказки!       А вот когда тебя роняют со школьного стола в процессе дефлорации, а после, буркнув невнятное «прости», устраивают поудобнее на каменных плитах пола, головой под тот же стол, это уже взрослые страсти. И только когда профессора за подобное обращение с девушкой и школьной мебелью нашла карающая чернильница, ему пришла в голову прекрасная мысль: пройти в свои покои, ведь там есть душ и спальня с кроватью.       И переход туда был тоже очень непрост. Сначала они призвали «Акцио» все оторванные в процессе раздевания пуговицы. А поскольку декан все же сильный мужчина, все было выдрано на совесть — и блузка Гермионы, и сюртук Снейпа восстановлению уже не подлежали, по крайней мере быстрому. Кое-что из одежды и белья было разорвано — какое там магическое снятие одежды, только грубая сила, но, к счастью, они маги, они знают «Репаро».       Но когда после этого внезапно обнаружилось, что ни чары запирания дверей, ни чары тишины они не ставили. Пришлось осознать, страсть туманит разум! Только в душе, когда Гермиона отмывала профессора Снейпа от качественных магических чернил, им удалось переброситься несколькими фразами.       — Прости, я просто потерял контроль над собой. Тебе было очень больно, мне жаль, — в качестве извинений Снейп использовал поцелуи, отличный вариант.       — А мне не жаль, мне в любом случае было бы больно. Но мне понравилось каким были вы, профессор, — девушка улыбалась от нежности к любимому человеку.       — Когда мы наедине, пожалуйста, называй меня по имени и говори мне «ты», ладно? Я бы тоже хотел называть тебя Жанной, позволишь? И каким я тебе казался, Жанна?       — Ты был очень веселым впервые за долгое время, Северус, правда очень синим и трудноотмываемым! Какая сволочь смешала эти чернила? Ох, прости… — вот еще не хватало огорчить Северуса своей резкостью сейчас.       — Жанна, ты не будешь против, если такие встречи как сейчас мы перенесем домой, в Хогсмид? Тут, рядом с Лже-Директором, ни за что ручаться нельзя, — Снейп тревожился за её жизнь? Да, и очень…       — Я согласна. Но можно мне сегодня уже после часа ночи принять противозачаточное зелье? Я хочу детей, это правда, но на четвертом курсе это плохая идея!       — Да, я согласен. Зачать ребёнка нам следует, только в самом конце твоего пятого курса и только после серьезной подготовки, ты не просто так единственный ребенок у своих родителей. Будущий маг до рождения вычерпывает все силы и ресурсы матери. Я все объясню тебе, поверь, это сложный процесс, курсы зелий. Медитации в круге силы, лучшие астрологические дни для зачатия. Ребенок это серьезно и дело не в откате, — Северус явно был настроен серьезно. Жена, дети, будущее. Если оно все же будет.       — Погоди, ты что, как и я, уже просчитывал наиболее благоприятные условия для рождения ребенка? — удивилась юная миссис Снейп.       — Стоп! Как и ты? Работа Невилла и сестер Патил — ты в ней точно не участвуешь, но, похоже, развиваешь другое направление? Мы слишком похожи, девочка. Дай мне слово, что обязательно выживешь в этом Турнире!       — Магические клятвы это серьезно! Я буду пытаться выжить, Северус. А вот ты и я, мы сможем заняться любовью еще раз, уже не опасаясь чернильницы? — Гермиона прекратила намыливать волосы зельевара и нежно улыбнулась ему.       Да, Северус Снейп — тот человек, кто легко может сдержать любое обещание. Да и какие чернильницы в душе, там только теплая вода и те кому она нравится.