-ты, Гречкин, кон-чен-ый.

лёша просыпается из-за яркого света в комнате и брезгливо щурит глаза, забыл вчера закрыть шторы. он неохотно встает, пиная ближе к предметам мебели одежду, которая мешает проходу и направляется в ванную. в зеркале всё тот же силуэт, что и вчера. ничего нового и интересного. он включает кран и подносит под него одну руку, не особо обращая внимания, что вода холодная. проводит мокрыми пальцами по грязным волосам, что бы пригладить их и вновь опускает кисть под струю воды.-ну в пизду.-он брызгает себе на лицо прохладной жидкостью и наспех вытирается полотенцем. хочется лечь спать обратно, мало думая о проблемах со стороны, но из-за сна в 10 часов его ждет непростая задача. даже слишком сложная для бессонницы лёши. сдавшись, макаров берёт пультик, что лежал на полу около прикроватной тумбочки, закрыл шторы и достал телефон из штанов, лежащих около маленького диванчика. ну, чтоб вообще предаться лирике взял кириллину кофту и завалился в постель. кофта излучала еле уловимый шлейф парфюма, в который нужно было внюхиваться, но на таком мизерном расстоянии это труда не составило. у него не было абсолютно никаких сил, он решил сдаться. хотя бы на некоторое время, но сдаться. сережа не особо замечал общее состояние парня, так как всегда помешан на работе и в принципе в избиении не видел ничего сверхъестественного. ну, такой он, приземленный. а сколько раз их с олегом избивали? правда, они всегда благодаря олегу получали только пару плевков, но и это уже позабылось в череде событий его жизни. а олег не забыл. и его очень сильно волнует то, что лëша не выходил из комнаты уже часов 20. вечер уже, а его ни слуху ни духу. на кухне не появлялся, значит и не ел, но пока оставляет свои мысли при себе и решает ничего не предпринимать, даже в эту муть и не лезть. мало ли что натворит? потом и поправить не сможет. и так продолжалось дня два, макаров не вылезал из своей обители уже два дня, не отвечает на сообщения в общем чате и на звонки никак не реагирует. в комнату никто из старших не осмеливался заходить. слишком это всё подозрительно. может тот вообще уже давно ушëл, а они и не знают? не может же он там всё время находиться? -олег, какого хера вообще происходит..?-сережа заволновался пуще прежнего, так как из-за занятости не понимал сего абсурда.-он не ест, не выходит.... он может там вообще помер...? а мы и не знаем....-отпил он из цветастой банки несдержанно нервно. -успокойся, он просто устал. ему нужно либо помочь, либо не трогать.-дебаты начались и молодые родители пытаются что-то предпринять. блять, куда полезли? у самих родителей нет, зато другому ребенку жизнь портят. -может, сходим с ним куда нибудь? мы как никак... папа и... папа.- «находился с ним уже, блять, вот, теперь у макарова не только ебальник разбит, но и чувство собственного достоинства, едритский гречкин, чтоб тебя семь хуëв...» --олег! я с кем, едрид твою, разговариваю?-сказал сережа, не скрывая явное раздражение, хотя прекрасно знает, что тот это не специально. щас бы чаю ромашкового. -ну и что ты предлагаешь? просто ворваться? -ну надо же хоть что-то сделать! иначе он подумает, что нам все равно.-сережа уселся в кресло, сложив руки в замок. он явно о чем-то задумался. волкова посетила лишь одна мысль: набрать гречкину. может он что знает? замечено движение дверей в квартире "сервол" они глянули друг на друга и решили, что оптимальным решением будет следить через камеры, да бы не наваливаться с расспросами. ведь в обычное время в квартире реально никого нет, явно было бы странно, что все окажутся в студии именно в данный момент.в момент, когда макаров вылез из собственной норы. полуживой молодой человек вышел, лениво двигаясь в сторону кухни и попив воды, явно намеренно посмотрев в сторону холодильника, двинулся обратно. -подожди, ну хуйня какая-то.-встал с кресла серёжа и поспешно двинулся к выходу. на лице олега ни дрогнул не один мускул и он продолжил втыкать в экран, похожий на экраны в будках охранников в торговых центрах. «позвоню всё таки гречкину.» пронесся в голове здравый смысл. волков набирает знакомый номер, что одолжил у сережи недавно. ну, как одолжил... посмотрел в телефоне. -да?-прозвучал голос парня и треск зажигалки следом. как же не хочется разговаривать с этим дерьмищем. -здравствуй, кирилл. олег волков.-говорит тот деловито, думая над последущими словами и перематывая плёнку на камерах снаружи.-ты же подвозил лёшу вчера вечером?-нашёл. -ну, я. и че?-гречкин напрягся на той стороне телефона. олег чувствует эти эмоции через напускное самолюбие и ложь. и через эту идиотскую манеру разговаривать.-он вообще там как?-кирилл сдался собственной привычной заботе о лёше. ну не может он так просто, не может. -он не ел последние двое суток, из комнаты не выходит.-а в ответ лишь тишина и повторный треск зажигалки. неловкое молчание, будто оголяющее мысли в голове другому собеседник.-есть идея.-гречкин выжидающе молчит, в трубке слышен посторонний шум.-начнем с того, что я знаю, что между вами было.-кирилл подавился дымом и начал кашлять, отчего в другой ситуации становилось бы смешно.-и вы хоть как-то, но близки.. я могу провести тебя через марго, чтобы ты поговорил с ним.-послышался истерично-нервозный смех. смех, потешающийся над олегом и всей ситуацией в целом. -чувак, я бы рад помочь, да только он меня ненавидит. я же бросил его, кинул на улицу, как бездомную шавку.-его это то ли не гложило, то ли слишком тревожило.-не выйдет, олег, не выйдет. я может только хуже сделаю. сам гречкин думал обратное. во-первых, хотелось надавать лëше пиздюлей, ведь не есть сутки из-за какого-то побоя настолько глупо и упрямо, что аж сил нет. но и с другой стороны понимаешь прекрасно, что лëше просто нужно дать пиздюлей, чтобы тот поднялся с кровати и поел. чертов дед инсайд. о нëм нужно заботиться, любить, целовать. тогда лëша будет чувствовать себя целым. и он готов к этой ответственности, но, блять, он же сам всë испортил, он испортил абсолютно всë. «выбухал» он его. ага! конечно. ещë как! правда, скучать начал еще больше и сердце побаливать стало, но это так, от усталости. верно? -и что ты мне предлагаешь? давай хотя бы попробуем. вдруг сработает?-волков настаивал, это и правда было единственным выходом. лëша не послушает двух незнакомых людей, кем бы они там ему не были. с тяжелым выдохом вырвалось усталое и недоверчивое гречкино «хорошо». есть. наконец-то.