Легенда о Боге Смерти

      В таком плотном графике Ласточкина провела около месяца. Сейчас требовалось затянуть пояса и подготовиться к важному этапу своей жизни — через неделю должно было пройти соревнование в Москве, которое обязано вернуть ее в спорт. Разумовский все ещё расправлялся с делами касательно социальной сети и лишь иногда пропадал из башни надолго — Кира никогда не знала, почему именно.       В свои дела он предпочитал девушку не вмешивать. Чумной доктор тоже исчез: его не было весь этот месяц, все зацепки и прочее было утеряно, так что полиция должна была начинать расследование с самого начала. Он появлялся только в ее кошмарах и, иногда, был немой галлюцинацией, сидящей напротив в темноте.       И со временем Ласточкина практически перестала его бояться, заменяя страх привычкой. В каждой вспышке образа и встрече он не трогал — скорее, просто наблюдал и изучал, а Кира никому не говорила о том, что видит. Даже Сережа ничего не знал о ее проблеме — только приходил на иногда доносящиеся с ее комнаты крики по ночам и успокаивал, давая таблетки.       Он старался быть рядом и наконец добиться хоть каких-то чувств, но Ласточкина держала себя по-прежнему холодно и, что главное — отстранённо. Нет, разумеется, они выпивали вместе, но дальше объятий дело никогда не доходило. И в голове Серёжи были целые тирады о том, что с ним не так — может, она все же любит своего бывшего и лучшим вариантом будет не держать ее здесь, а отпустить?       Но какая-то часть его, та, о которой он боялся вспоминать, кричала о том, что Кира достанется только ему и никому больше. И если уж придётся избавиться от потенциальных проблем и конкурентов, то Разумовский решит это жестко и радикально.       Однако, замечать явные изменения в Кире было приятно. Серёже нравилось и наблюдать за тем, как она достигает очередной цели и репетирует старую программу: за этот месяц тело удалось привести в порядок. Ирина Дмитриевна была донельзя рада и никак не переставала хвалить мужчину.       Но после каждой тренировки Кира обнимала его и вместе они ехали домой, где девушка пыталась решить, что делать с Егором. Ее жутко беспокоили мысли о том, что все идёт неправильно. Что-то определенно происходило, только вот Ласточкина не до конца понимала, что именно.       Пока Алексеев в один прекрасный момент не завалился в офис Разумовского абсолютно напуганный, держа кипу документов подмышкой. Весь вздернутый он согласился на предложение присесть, Разумовский спешно протянул ему холодной газировки и Егор выпил ее залпом, сминая баночку.       — Ты мне объяснишь наконец, что стряслось? — недовольно произносит девушка, пытаясь прикрыть нервозность собственным раздражением.       На часах было около двенадцати дня, девушка едва возвратилась с утренней ранней тренировки. Сейчас их практически не было — Ирина Дмитриевна чутко чувствовала, что Ласточкина готова, поэтому не видела никакого смысла загонять ее еще больше перед самым важным событием в жизни. Но Кира приходила самостоятельно, проводя на льду большую часть дня.       Егор убрал упавшие на лицо пряди волос, прилипшие ко лбу и рвано выдохнул, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.       — Я не могу точно взять и сказать тебе, что случилось. точнее…       — Может, выпьешь все-таки? — спрашивает Сережа когда видит, насколько сильно волнуется Егор. Он выглядел так, словно на его глазах с человека кожу спустили. Бледный и загнанный.       Мужчина судорожно замотал головой в отказе, наконец начиная разбирать документы.       — Я нашёл кое-что. Точнее. мне подкинули, — Алексеев протянул девушке листок.       Кира не могла поверить своим глазам — он был точно таким же как и тот, который она нашла в доме Антоновых. Только если ее листок полностью обгорел, то этот был просто нервно оборванным по краям.       — Подожди секунду, — она подскочила, уносясь в свою комнату и вернулась через минуту, укладывая перед мужчиной свою находку. — Вот. Я нашла его в доме Миши.       Егор нервно усмехнулся, запуская длинные пальцы в волосы и выдохнул.       — Я не понимаю… Дневник матери же должен был оказаться у тебя, да? После ее смерти он достался именно тебе. Но почему мы получаем страницы из ее дневника, если он лежит в укромном месте?       — Кира, нет… — Егор отрицательно мотнул головой вновь. — Он не лежит в укромном месте. Дело в том, что около четырёх месяцев назад он исчез. Я вернулся домой, но его не было не своём привычном месте. Я даже у Кати спрашивал, она говорит что не брала. Я весь дом перевернул, но его не оказалось.       — Подожди. его могли украсть? Какова вероятность, что вор — кто-то из семьи Миши?       — Маловероятно, птичка, — сглатывает мужчина, переводя взгляд на Разумовского.       — Да, — кивает рыжеволосый. — Егор прав. В новостях говорили, что дом был съемным, а не купленным, значит ворами могли быть и те, кто находился в нем до твоего Миши.       — До моего? — Кира закатывает глаза, едва толкая Разумовского вбок. Он морщится и вздрагивает.       — Да, именно. Но есть ещё кое-что. Точнее. Я чувствую опасность, Кир. Мама ее тоже чувствовала перед тем, как умереть. У меня есть новости, которые я очень долго скрывал, потому что… у меня были на то причины. Я выдвигал гипотезу, что аварию подстроили. Что это не было случайностью. Сама посуди — эти записи из дневника, куча секретов, которые мы до сих пор не раскрыли. Я видел, как за мной следили. Она чувствовала тоже самое. И мне страшно, что это коснётся моей семьи. Катя беременна, — выдал он на выдохе.       — Что? — Кира не верит своим ушам, сводя брови к переносице. — Катя беременна… К чему ты ведёшь?       — Может быть, совсем скоро я исчезну. Мне нужно будет уехать из страны на некоторое время. Переждать, чтобы опасность прошла стороной. И мне не на кого оставить компанию. Поэтому, — он протянул девушке документы. — Не думал, что когда то этот момент настанет. Если со мной что-то случится — компания перейдёт в руки Кати. Но сейчас, на тот момент, пока меня не будет, я хотел чтобы именно ты проследила за тем, чтобы все шло нормально.       — Ну. я даже не знаю, Егор, я…       Разумовский скользнул к чужой руке, обводя пальцы своими.       — Все будет нормально, Кира. Пару месяцев. Ты достаточно умна и образована, чтобы справиться с ней. К тому же, ты будешь не одна. Я уверен, Сережа тебе поможет, — закивал Егор, дожидаясь такого же кивка и от Разумовского. — Ты поможешь мне?       Кира выдохнула. Выбора не было. Ради брата она готова была на многое. И это — не исключение.       — Ладно. Но только в первый и последний раз.       — И ещё, — голос его вдруг сделался тихим. — Пообещай мне, что не будешь лезть во все это. Это опасно и может убить тебя. Пообещай, что не попытаешься расследовать это дело. Ты не полицейская, Кира. И героя под рукой у тебя нет. Но герой был. Просто об этом ещё никто не знал.       Через неделю все было совсем иначе: Москва встречала более приятным климатом. Ласточкина не до конца верила в то, что у неё правда получилось и все чаще начинала себя чувствовать Алисой в стране чудес, проваливаясь все дальше и дальше.       Первая победа закрыла главное поражение ее жизни — Ласточкина расплакалась подобно маленькому ребёнку, когда с трибун на неё смотрели тысячи глаз. Расплакалась ещё раз, когда услышала своё имя в победителях. И, наконец, расплакалась в третий раз, когда в новостях начали говорить о ее громком возвращении.       Ирина Дмитриевна плакала от счастья только благодаря тому, что у Ласточкиной получилось обойти всех и откатать, наконец, ту программу, которая канула во тьме аварии. Она продолжала благодарить Разумовского, прилетевшего следом.       Но сейчас обстановка была более мирной. Связь с Егором была утеряна, а с Юрием — отцом Мишей, наоборот. Ласточкина ничего не обещала старшему брату, но оставить дело смерти собственной матери так просто не могла.       — Опять много работы? — спрашивала девушка, когда Разумовский начинал собирать вещи, находясь в номере отеля.       — Да, — с тоской произнёс мужчина. — Мне не на кого оставить работу, как это сделал твой брат. Я обязан присутствовать в Питере и следить за новыми изменениями. Ты хочешь остаться здесь?       — Ненадолго, — Кира клюнула носом, заметно погрустнев. Несомненно, новость о том, что Разумовский улетает обратно в Питер ее не радовала. — Мне нужно встретиться с Антоновым. Есть слишком много вопросов, на которые я хочу знать ответ. И мне кажется, что он его даст. Все таки, у них с матерью были хорошие отношения. Значит он может что-то знать.       — Но Егор же попросил… — и Разумовский тут же замолчал. Спустя столько времени, проведённого вместе, он точно знал: Киру не переспорить и не переубедить. И уж тем более не остановить. — Будь осторожна, ладно? Ты мне нужна живой. И в Питере. Я встречу тебя в аэропорту, только позвони. Договорились?       — Договорились.       И Разумовский вновь заключил девушку в неловкие объятья.       — Ты прекрасно выглядишь, — констатировал Сережа, когда Ласточкина наконец натянула светлое пальто. — Но кое-чего не хватает.       Он закопошился в сумке, вытягивая оттуда длинный синий шарф и аккуратно повязал его на женской шее.       — А то простудишься, — и, наконец, поймав ее взгляд, мужчина нервно улыбнулся. — Будь осторожна.       Через час Ласточкина уже сидела в такси, называя водителю точный адрес загородного дома. Тот взял дополнительную плату за выезд загород, но Кира от лишних денег не обеднела. Она уставилась в окно, наблюдая за тем, как здания сменяются один за другим, и сжала в руках страницу дневника матери.       У этого должно быть хотя бы какое-нибудь объяснение. И если она сама не найдёт, то попросит помощи у самого значимого человека в ее жизни.       — А вы — Кира? Ласточкина, да? — басисто произнёс водитель, устанавливая зрительный контакт с поднявшей голову девушкой с       помощью зеркала.       Она кивнула.       — Моя дочка вас любит. Очень давно любит и хочет быть как вы. Тоже катанием занимается, пытается не сдаваться.       Кира мягко улыбнулась, кажется, на секунду приводя мысли в порядок.       — Уверена, у неё все получится. Передайте ей привет от меня и скажите, что она большая молодец.       Девушка вдруг закопошилась по карманам пальто. Сведя брови к переносице, Ласточкина пыталась вспомнить, осталось ли в них что-то с ее недавней прогулки по магазинчикам на улице со всякой всячиной. И правда, спустя секунду она вытянула небольшую брошку — серебряную ласточку.       — Вот, держите, — протянула она ее мужчине. — Отдайте дочери и скажите, что она приносит удачу.       — Что вы, зачем так… — замялся таксист, прикладывая одну руку к груди.       — Ничего. Порадуйте дочь.       Остаток дороги они провели молча.       Ветер поднимал шарф, подхватывал его фантомными руками и играл с ним, пока Ласточкина внимательно смотрела на большой дом.       Два этажа. Он всегда искренне восхищал ее — в нем была куча комнат для пряток, красивый интерьер и ничего лишнего. А позади дома располагался прекрасный сад с лабиринтом из высоких кустарников вместе с верандой, на которой маленькая Кира и Миша с Егором постоянно играли или пили чай. Тогда она чувствовала себя Алисой ещё сильнее.       Кира прошла к дверям, нажимая на звонок и покорно дождалась, пока дверь медленно открылась и из неё высунулась голова Юрия Викторовича. Разумеется, встреча была согласована и девушку он как минимум ждал. И, как максимум — готовился.       — Здравствуй, Кира, — поприветствовал ее мужчина, рукой приглашая зайти и Ласточкина кивнула, приветствуя взаимно.       Она разулась, расстегнула пальто, выдыхая и пошла за мужчиной дальше. Фантомами ей виднелись воспоминания — как же долго она сюда не приходила.       Вот, на лестнице на второй этаж кружатся Миша со старшим братом. Вот, Алексеев разбивает чужую вазу и Ласточкина берет вину на себя. От этого в грудной клетке неприятно заклокотало.       — Чай будешь?       — А… нет, Юрий Викторович, спасибо. Как Ваше здоровье?       — Все хорошо. По телефону ты мне сказала, что разговор будет важным. Что-то случилось? Это касается Миши, да? Ты только скажи, я ему так дам, мало не покажется.       — Нет-нет, что вы, — девушка мягко улыбнулась, следуя по дому дальше. Кажется, Антонов старший вёл ее прямиком к саду. — С Мишей все хорошо. Это вновь касается моей матери. Просто. Егор заметил нечто странное. Ему кажется, что за ним следят, а в записках, которые мы нашли, мама отписывала те же случаи. Поэтому я решила спросить вас. Как человека, с которым у нее были хорошие отношения.       Мужчина тяжело выдохнул, наконец открывая дверь на задний двор.       Кире было приятно оказаться здесь вновь, спустя столько лет. Но на небе вновь скапливались тёмные тучи — словно и никогда не уезжала из Питера.       Она прошлась дальше, коснувшись руками выращенных женой Антонова белых роз, вдыхая их аромат.       — Твоя мать просила никому не говорить о том, что с ней происходило. Ты нашла ее дневник?       — Нет, — девушка сравнялась с мужчиной, горделиво выхаживающим вдоль кустарников. Они безмятежно прогуливались, пока Ласточкина надеялась лишь на то, что дождь не пойдёт слишком неожиданно. — Он был у Егора, но исчез. Потом в его офисе произошел пожар, и я. он хочет оставить компанию на меня.       — Ах, пожар. Пожар это ужасно, несомненно, милая, — выпалил мужчина, касаясь руками собственного лица. — Уверен, ты справишься с этой нелегкой ношей и все будет хорошо. Опасность минует твою семью стороной. Вы и так натерпелись. Но раз уж ты не нашла дневник матери, то что хочешь знать?       — Может. у неё были какие-то знакомые, которые ей угрожали? Егор сказал, что допускает возможность того, что аварию подстроили. Может, она перешла кому-то дорогу?       Чем дальше они забирались в сад, тем больше Ласточкина чувствовала себя Алисой.       — Хм, — задумался Юрий Викторович. — Не припомню. Ты можешь отыскать газеты, в которых писали об этом инциденте. Может быть, там что-то будет. Кто знает, милая, кто знает. Вернёмся в дом? Ко мне совсем скоро должен прийти мой старый друг. Не знаю, помнишь ты его или нет, но последний раз мы все виделись, когда ты была маленькой и приехала к нам вместе с Аделаидой.       Но стоило им правда вернуться, как все вокруг в очередной раз превратилось в хаос, завязывая узлы внизу живота. Ласточкина так хотела провести этот день спокойно, но, видимо, не судьба.       Жена Юрия Викторовича закричала о том, что в доме их — вор, который направлялся в сторону сада, а Юрий Викторович только и вздохнул, пока Ласточкина бросилась за ним, утопая в кустарниках и белых розах.       Это — кролик? Что будет дальше? В какой момент она упадёт в кроличью нору и окажется в стране чудес?       На каждом петляющем повороте Ласточкина набиралась новых сил — ноги не слушались, разгоняя ее тело без особых трудностей. Кире впервые удавалось бежать так легко и просто.       Однако, спустя несколько секунд очередной галлюцинацией перед ней предстал образ Чумного доктора, тут же исчезая. Он появлялся везде, где Кира могла увидеть его краем глаза и спешно обрывая галлюцинацию, выбраться отсюда.       Вор все бежал и бежал, а на очередном повороте Кира его потеряла, сталкиваясь с кем то ещё. Там, дальше, был лес, в который они бегали ещё будучи детьми, пока мать и отец Миши не видели. Она остановилась, поправляя шарф и лишь потом повернула голову к тому, с кем столкнулась. И желудок завязался в узел. — Кира?