Deafening Silence

      Звуки окружали его повсюду. Шум и гам города, весёлые люди, женщины и дети; всё находилось под опекой ветра, медленно плывущего также беззаботно, как сердца тех, кто проходил по украшенным улочкам Мондштадта. Запах одуванчиков пронизывал воздух, и казалось, что суета совсем не беспокоила мужчину, сложившего руки на груди и смотрящего в небо. По крайней мере, он пытался не обращать внимания на назойливые звуки.       Хотя и допускалась мысль, что столь бессмысленное щебетание и фестиваль являлись признаками мира и праздности. Всё-таки, лучше работать в таверне, сплошь и рядом набитой пьяницами, чем слышать крики ужаса.       В конце концов, праздник — мирное время, за которое его отец готов был сражаться, и защиту которого доверил ему.       Когда Дилюк наконец опустил взгляд от чистого голубого неба с хлопчатыми белыми облакам, лениво плывущими по небу, пара медовых глаз моментально выдернули его из потока мыслей. На мгновение он онемел, когда заметил, что к его губам поднесли шампур с горячим грибом и курицей.       — Что?       — Скажите «А-а»!       Он почти фыркнул, если не от нелепости предложения блондинки, то от того, что девушке удалось так быстро выдернуть его из бесконечных размышлений и пребывания «в себе». Он уже хотел отказаться — готов был снять перчатку, дабы взять шампур и опробовать предлагаемое блюдо, но трепещущие ресницы и румянец на щеках юной девы окончательно уничтожили все мысли об отказе.       С тяжелым вздохом, он откусил часть курицы, и грудь замерла на мгновение, когда рядом послышались тихие смешки.       — Ну? Как?       Прожевав и проглотив, его брови немного дёрнулись вверх — вкус был достаточно изыскан, блюдо не было похожим на то, что мужчина привык пробовать.       — Вкусно. Кто приготовил это? — спросил мужчина, и сразу же на лице девушке появилась широкая улыбка.       — Я! — ответила она мелодичным голосом. Всё-таки, он должен был об этом догадаться, учитывая то, с каким энтузиазмом девушка всматривалась в него, пока мужчина пробовал мясо на вкус.       Это немного заставило впасть в ступор, погружаясь в размышления о том, что будет достойной ценой для этого блюда, но судя по широко распахнутым золотистым глазам, чужестранка совсем не ожидала платы — разве что комплимент.       — У тебя талант к готовке. Я бы хотел попробовать больше твоей еды в будущем… если у тебя, конечно, будет на это время.       Как парящий голубь взлетал ввысь, или семена одуванчика поднимались выше и выше, так и эмоции на лице девушки переходили от состояния шока к ослепительной улыбке.       — Ох, это… Приятно слышать! Спасибо, я обязательно приготовлю вам что-нибудь вкусненькое на днях!       И всё-таки, в голове мужчины не укладывалась мысль о том, как эта девушка заставляет его сердце биться быстрее, да и в целом как влияет на него. Как она смогла обратить его, главу клана Рагнвиндр — известного, могущественного и уважаемого всеми — в человека который поражается глупостям, руководствуясь только одной потребностью — видеть её улыбку. Он — не падающий в обморок подросток, не привык к концепту ухаживаний… но она внезапно стала первой среди тех, с кем он действительно хотел испытать подобные чувства.       Или уже испытывал, как бы ни хотелось этого признавать, но он часто замечал, как невольно задерживал дыхание и напрягал плечи, когда лёгкие начинали гореть от недостатка воздуха… Он с трудом проглотил ком в горле, чтобы голос не походил на надломанный треск.       — Не стоит благодарить меня, — ответил мужчина, понимая, что никогда не забудет её ответные слова — этот голос эхом отзывался в ушах, повторяясь вновь и вновь. И будь прокляты Архонты, этот звук действительно стал тем, что он готов слышать вечно.       Люмин снова издала тихий смешок, прежде чем откусить оставшийся кусок курицы, и бросить теперь печально одинокий деревянный шампур в мусорное ведро. Она быстро протянула руку, схватив мужчину за ладонь, и увела того от стола.       — Хм? Что? Куда мы идем? — спросил исключительно для вида, дабы оказать мнимое сопротивление. Дилюк шёл за чужеземкой, чьи глаза метались по городу и рассматривали мириады лавочек, поставленные на время фестиваля. Он замечал краем глаза любопытные взгляды, направленные на них, которые длились не более нескольких секунд. Сама же Люмин, казалось, ничего не видела вокруг, слишком погруженная в атмосферу праздника, или просто не подавала виду.       Голова девушки качалась из стороны в сторону, глаза были прищурены, а небольшие губы надулись. Подобное выражение лица выглядело бы неудачно на ком угодно. Кроме неё.       — Вы пообещали составить мне сегодня компанию, не забыли? Вы же сдерживаете свои обещания?       — Я, — Дилюк нахмурился. Подумать только, она обвиняла его! — Конечно нет. Твой энтузиазм просто… удивил меня.       — Конечно я взбудоражена. Я ещё никогда не была на фестивале Ветряных Цветов!       Помимо её солнечной улыбки, Дилюк заметил мерцание печального дождя, спрятанного под широкими глазами, которое она умело скрывала, отводя взгляд в сторону. Он действительно не собирался заставлять её вспоминать о своей чуждости к этому миру и его обитателям, и с каждым холодным напоминанием об этом, безусловно, приходили воспоминания о её всё ещё потерянном родственнике… Дилюк ощутил укол вины. И всё, что он мог сделать — это лишь сжать её руку сильнее, невольно приближая к себе.       Девушка озадаченно опустила голову, а владелец Пиро Глаза Бога не смог воспротивиться своему желанию опустить подбородок на светлую макушку. Не смог сдержаться и не оставить лёгкий поцелуй, в ответ на который девушка уткнулась в шею Дилюка, обжигая тёплым дыханием.       С трудом они отпустили друг друга. Жители Мондштадта, со склонностью к сплетням в таверне самого же Рагнвиндра, не оставили бы подобное без своего вездесущего внимания.       — Я хочу сыграть в игры. Венти посоветовал мне одну…       — Ох? — его брови поднялись в удивлении от желания девушки продолжить прогулку. — И что же это за игра?       — Я думаю, что это что-то связанное с… игрой на лире? — ответила Люмин, коснувшись пальцем своих губ, и Дилюк издал мягкий смешок. Конечно, бард мог порекомендовать только подобное. — Я не особо хорошо играю на музыкальных инструментах, так что хочется попробовать!       — Правда? Я мог бы научить тебя, если ты хочешь.       Ответ мужчины остановил путешественницу на полпути, каблуки белых ботинок развернулись так быстро, что Дилюк только успел сделать шаг назад. Глаза девушки были невероятно широко распахнуты, а ошеломлённое выражение на лице заставило его приподнять в замешательстве бровь.       — Дилюк… Вы умеете играть на лире?       Он почти шатался, полностью не понимая причины столько бурного удивления, в ответ на которое небрежно пожал плечами.       — Я несколько раз практиковал игру простых мелодий, что с того?       Благородный человек неизмеримой силы и свирепости, бизнесмен и владелец винной индустрии нации, богатой неисчерпаемыми запасами алкоголя. И ко всему этому обладает немыслимым интеллектом, талантом к готовке… и сейчас, как она узнала, ещё оказывается музыкально одарённым. Есть ли хоть что-то чего не умеет Дилюк Рагнвиндр? Люмин снова надула губы, и это в равной степени беспокоило и вызывало у него симпатию.       — Что ты имеешь ввиду? — спросил он более настойчиво и блондинка просто вздохнула, прежде чем одарила его ослепляющей улыбкой.       — Ох, ничего. Я просто поражена тем, насколько правдиво то, что говорят другие… ты самый завидный холостяк в Мондштадте.       Тишина окутала их на несколько мгновений, прежде чем он пробормотал на одном дыхании.       — Надеюсь, холостяк ненадолго.       Инсинуация, стоящая за его словами, заставила покраснеть девушку до кончиков ушей, и Люмин издала вынужденный нервный смех, заставляющий сердце Дилюка бешено трепетать.       — Оу! Не говорите так! Это… Вы… Мы можем поговорить об этом в другое время!       Вокруг царил шквал нефильтрованного шума, надоедавший Рагнвиндру. Но он совсем не возражает, когда слышит мелодию её смеха; радости в голосе, когда она тянет его за руку; и нежного, чуть нервного оттенка в голосе, когда он произнёс эти слова. Её голос заглушает шум проливного дождя, и он не променял бы этот звук ни на что на свете.

***

      — Итэр! — послышался со стороны голос. Отчаянные вскрики, скрежет скрещивающихся мечей, электрические взрывы — в мгновение ока все эти звуки заполнили пещеру.       Он слышал как трещал бетон под ногами от свирепого давления разбушевавшейся битвы. За спиной раздавался звон льда, морозившего врагов силой глаза Бога, после чего мгновенно таявшего от адского жара пламени, который вырывался из меча мужчины. А в голове возникал единственный вопрос: «Неужели всё это бесполезно?».       Грохот исходил отовсюду, но даже среди такого гама, он смог различить её голос, эхом разносившийся по пещере, ставшей убежищем для магов Бездны.       Задыхаясь от усталости, слабым голосом, Люмин всё равно продолжала повторять имя собственного брата.       Итэр, Итэр, Итэр!       С каждой прошедшей минутой, ненависть Дилюка к этому имени только крепчала.       — Почему, Итэр? Почему? Просто… Просто остановись! Пойдём домой!       Её голос — единственное в этом мире, что способно держать его наплаву. До того парировав водяные атаки Вестника Бездны, он обернулся и пронзил врага мечом, покрытым слоем раскалённого красного пламени.       Но такого усердия было недостаточно. Дилюку едва удалось увернуться от сверкающего фиолетового разряда громовой искры Вестника Бездны.       Пение магов Бездны становилось громче, температура от используемого Пиро Глаза Бога росла неимоверно быстро. С кошмаром для самого себя, Дилюк почувствовал, что его обычно неукротимая решимость колеблется, когда ещё одно заклинание молнии поразило то место, где Рагнвиндр стоял долю секунды назад.       Стоит покончить с этим прямо сейчас.       Говорил сам себе, всё ещё держа в руках меч, который он поднимал в огне, и выпускал очередного феникса сквозь орду гротескных, безликих теней.       Даже Кэйа, который буквально час назад испускал игривые шуточки по поводу отношений брата с Люмин, теперь молчал, лишь тяжёлые вздохи вырывали из груди, вперемешку с хрипом, теряющиеся в звуках войны. Когда-то изящная работа клинка приближалась к чему-то похожему на отчаянные взмахи поражённого.       Счёт времени терялся, трудно сказать: как долго длилась битва. Чувство страха столкновения с полным поражением сковывало всё тело. Эта битва не должна была остаться совершенно бесплодной.       — Люмин?       Её имя слетело с чужих уст и всё словно в одно мгновение погрузилось в тишину.       Дилюк бросил взгляд на платформу, где близнецы сражались друг с другом. Она располагалась на достаточно большом расстоянии от армии, которой командовал Кэйа и вместе с которой сам сражался. Это была словно каменная сцена, на которой, по словам Люмин, она полна решимости провести последнюю конфронтацию с братом.       Добровольно или нет, но она заставит его вернуться домой — это её обещание, данное перед тем, как девушка поднялась на платформу, оставив его и Кэйю позади.       И теперь на платформе стояла пара близнецов — похожие во всём, но в то же время разные, словно Солнце и Луна, как день и ночь. Они смотрели только в глаза друг другу, не обращая внимания на окружающих, и на мгновение им показалось, что стали вновь одним целым.       Близнец в некогда белом одеянии, теперь же окрашенном в алый цвет, оказался слишком мягкосердечным. Она не была готова встретиться с братом лицом к лицу — не после столь долгого расставания. И за своё доброе сердце, за все слова, произнесённые с ослепительно яркой улыбкой — она получила лишь нож в спину.       Девушка упала на землю, обнажив окрашенный кровью меч, находившийся в жестоких руках её родного брата.       — Л-Люмин…? — одними губами прошептал Итэр.       Он вновь произнёс её имя, но ответа не последовало — крики борьбы вокруг теперь были лишь белым шумом.       Люмин, Люмин, Люмин.       Словно стекло, контроль окончательно разбился, и из глубин сломанного сердца вылился громкий, отчаянный крик, эхом отдающийся в собственных ушах.       — Отойди от неё!       Ноги сами неслись по ступенькам, поднимаясь к той самой платформе, а меч, удерживаемый лишь одной рукой за спиной, казался тяжелее, чем когда-либо. Пока близнец не отошёл от шока, обладатель Пиро Глаза Бога готовился нанести точный смертельный удар по врагу. Послышался громкий лязг и меч прекратил своё движение, столкнувшись с щитом Вестника Бездны.       — Мы должны идти сейчас, принц. Это место не продержится долго!       Пыль осыпалась, когда трещины в потолке углублялись и расширялись; цепи, удерживающие перевернутую статую Архонта, опасливо гремели.       — Нет, Люмин… Я не… Я не хотел…       Уши заложило — Дилюк не слышал ни своего дрожащего сердца, ни скрежета зубов, ни боевого клича, выпущенного на последних силах, он лишь размахивал мечом и прорывался вперёд.       Но трус убегал в объятьях своего верного подчинённого через портал Бездны, который закрылся настолько же быстро, как и появился, оставляя после себя остатки разрухи и хаоса.       Меч шумно упал на землю. А в руках оказалось холодное, невесомое тело чужеземки. Он отчаянно прижимал её к груди, желая всей душой и сердцем, чтобы тепло его тела передало ей жизнь.       Но так не бывает. Он знал это. Но Люмин всегда дарила ему эту надежду — веру в чудеса… и, о Святые Архонты, он желал чуда сейчас больше всего на свете.       — Люмин… Люмин, пожалуйста…       Холодные слёзы стекали по щекам, он с надеждой закрыл глаза и напряг слух. Но обладай хоть отточенной до мастерства концентрацией, он не мог услышать её голос.       Нет, только не снова.       Грохот пещеры оглушает, как и собственное имя, произнесённое Кэйей. Где-то недалеко, с грохотом упал валун, щелкнули цепи, и до слуха дошёл звук вливающейся воды.       Слишком шумно. Слишком тихо.       Но он больше не слышал ничего из этого — кроме слабого сердцебиения. И как ни старался мужчина, он не мог сказать, был ли этот звук его собственного сердца или Люмин.       Однако, будь у него шанс, он выбрал бы последнее без колебаний.