Дон Вонгола

Солнечные зайчики скакали по детскому лицу, раздражая сомкнутые веки. Недовольно поморщившись, мальчик попытался закрыться пуховой подушкой, поуютнее устроившись на постели. Подозрительно большой и мягкой постели. Сон как рукой сняло. Неловко подскочив на кровати, испуганно стал озираться по сторонам. Просторная комната, освещённая утренним солнцем через огромное окно, роскошная хрустальная люстра, сияющая волшебным светом и пускающая по комнате тех зайчиков, которые и потревожили жителя прекрасного помещения. Высокие потолки, светлые стены, дорогая мебель… не комната, а произведение искусства! Вчера, в вечернем мраке, она казалась куда менее чарующей, сейчас же предстала во всей красе. Вчера вечером? Тихий потрясённый выдох. Значит, это был не сон. Вчера его, мальчишку с улицы, действительно забрал Девятый дон Вонголы, и он в самом деле отужинал с его семьёй. И эту ночь он провёл в мягких облаках чистой и широкой постели. Он прислушался к своему телу, с удовольствием отметив, что тело не ломит после сна на неудобной жёсткой поверхности в скрюченной позе. Занзас робко свесил ноги с высокой кровати, не осмеливаясь наступить на щекотливый ворс ковра, будто бы тот от подобного жеста мог расплыться туманной дымкой. Посомневавшись, всё же спрыгнул, любопытство взяло верх над детским разумом — ему слишком хотелось выглянуть в окно. Перед взором заинтересованных глаз распростёрся сад, в котором работали люди, одетые во что-то на подобии формы. Наверное, садовники. Один из них, мужчина средних лет, оторвался от своей возни в земле, утерев со лба капли пота, измазав усталое, но счастливое лицо землёй. Заметив на себе внимательный взгляд мальчишки, он приветливо ему улыбнулся, слегка махнув рукой, чем обратил на маленького молчаливого наблюдателя внимание других рабочих. Некоторые тоже улыбнулись ему, некоторые о чём-то заговорили между собой, но у всех были крайне заинтересованные взгляды. Так они и рассматривали друг друга какое-то время, пока все любопытные садовники не вернулись к работе, лишь изредка поглядывая на новенького парнишку. Впрочем, сам он тоже подрастерял к ним интерес и, подгоняемый желанием исследовать всё в новой местности, решился подойти к двери и, приоткрыть её, и высунуть наружу казалось вечно нахмуренное личико. Выйдя в коридор, увидел пару горничных, что прибирали особняк. Одна приметила его и, толкнув локотком вторую, что-то суетливо зашептала ей на ухо. Та обернулась и с интересом посмотрела на мальчика. Они обе мило вежливо улыбнулись, продолжив работу и оставив Занзаса стоять в недоумении, которое долго не продлилось. — Бу! — донеслось у него из-за спины, и чьи-то пальцы вцепились ему в плечи. Среагировав со скоростью загнанного в угол животного, Занзас сгруппировался и сильно ударил локтем того, кто подкрался к нему со спины, вынудив того вскрикнуть и отступить. Ловко развернувшись, увидел за своей спиной согнувшегося и схватившегося за пухлый живот Массимо. Тот посмотрел на него, удивлённо и как-то обиженно приподняв брови с укоризной. — Ты чего? Больно же! Я просто пошутить хотел, а ты дерёшься! — Нечего со спины подкрадываться и руками хватать, — сердито нахмурил брови мальчик. — Подумаешь, какие мы нежные, — буркнул Массимо, распрямляясь. — Хоть бы извинился. — Не за что, — возразил Занзас. — Это ведь ты напал. — Напал? — как-то ошалело переспросил подросток. — Для тебя безобидная шутка равносильна нападению? Да ты и впрямь дикий! — тоже нахмурился он. — Куда только папа смотрел, когда брал тебя? — Показать? — вспылил Занзас, вызывающе разжигая на руке пламя. Но то, почему-то, не подчинилось, из-за чего ситуация из напряжённой превратилась в неловкую. Мальчик недоумённо скосил глаза на ладонь под бодрый хохот Массимо. — Ай, тоже мне! — воскликнул тот, успокоившись. — Что, решил, что управлять пламенем так просто? Ну да, если бы! Некоторые и до конца жизни с ним полностью совладать не могут, а ты вот так, сходу. Насмешил! — Заткнись, — кисло огрызнулся Занзас, злобно зыркнув на потешающегося братца. Он не понимал, почему пламя не подчинилось? Ещё вчера же он мог разжечь его по желанию, что сейчас-то произошло? — Ну-ну, — примирительно замахал руками Массимо. — Остынь, волчонок. Давай забудем, я сюда не ссориться пришёл. Ты здесь, не считая вчерашнего, первый день, не привык ещё и заблудиться можешь. Я решил тебе слегка помочь. Идём, провожу до столовой — сомневаюсь, что ты вчера дорогу запоминал. — Помогаешь? — недоверчиво уставился на него мальчик. — С чего бы? — По доброте душевной, — улыбнувшись, гордо вскинул подбородок Массимо. — Ну, ещё Энрико попросил. Он, почему-то, так быстро проникся к тебе. — А сам он где? — с подозрением уточнил Занзас. — Не знаю, — пожал плечами подросток. — Так ты идёшь? Занзас кивнул и позволил Массимо неспешно повести себя по коридорам особняка. Горничные, что всё это время наблюдали за этой маленькой сценкой, проводили их горящими глазами и о чём-то увлечённо зашептались, хихикая им вслед. Массимо закатил глаза, а Занзас недоумённо обернулся, окинув служанок хмурым и обиженным взглядом. Они над ним смеются? — Что с ними? — спросил он у Массимо тихонько, а тот лишь фыркнул: — Не обращай внимания. Сплетницы. — Они разглядывали меня и шептались, — посетовал мальчик. — Не удивительно, — пожал плечами подросток. — Ты для них новенький. Пришёл неожиданно, представился сыном Девятого, тут же попал на семейный ужин, так ещё вчера из-за тебя Энрико такую выволочку персоналу устроил! — Массимо присвистнул. — Выволочку? — не понял Занзас. — За что? — Что те даже не удосужились хоть самую малость тебя по манерам натаскать, — пояснил Массимо. — Как братец ругался-то! Он, обычно спокойный, но когда надо, может быть оч-чень убедительным, — сообщил он. — Конечно, до Федерико ему далеко, но припечатать едким словцом порой тоже может. — Он был со мной вчера очень мил, — поделился мальчик. — А вот Федерико, похоже, меня невзлюбил. Вчера постоянно косился на меня, фыркал на каждое слово и жест. — Выкинь из головы, — махнул рукой Массимо. — Федерико сам по себе такой, задира и язва. Он просто приревновал. Обычно внимание отца достаётся ему, а тут кто-то вдруг появился и на отцовскую любовь претендует. Вот и бесится. Ну, ещё, возможно, конкурента в тебе увидел. — Конкурента? — удивлённо приподнял бровь парнишка. — Да, на кресло Десятого, — уточнил брат. — А как же Энрико? Он же старше. А ты? — тут же засыпал его вопросами мальчишка. — Энрико он постоянно поддеть пытается, но тот на провокации не ведётся. Всегда так спокоен, конфликтов избегает. Вот и получается, что Федерико на него иной раз взъестся, а тот будто и не замечает, улыбается и вежливо успокаивает. А насчёт конкуренции за кресло, — протянул Массимо. — Само собой, она есть. Но, опять же, больше со стороны Федерико. Энрико это место не особо-то и нужно, да и он уступает младшему в деловой хватке, владении оружием, умении вести переговоры, осведомлённости и контролю над пламенем. Отец его за это ценит, вот он нос порой и задирает. Считает, что уже победитель, и конкурентов ни во мне, ни в Энрико не видит, хоть всегда напоминает о своём превосходстве. Стоял особняком, а тут новая фигура на доске, — он с намёком скосил глаза на своего попутчика. — Естественно, демонстрирует своё особое положение, с ходу пытается показать, кто здесь главный. — И вы терпите? — удивился мальчик. — Неужели не хочется поставить его на место? — Знаешь, — обратился он к Занзасу. — Хоть характер у братца и противный, но я его уважаю. Так над собой работать, постоянно самосовершенствоваться и стремиться быть лучшим во всём — достойно. Из Федерико в самом деле получится отличный лидер. — Но вы тоже полноправные наследники, — упрямо возразил Занзас, не понимая такого спокойного отношения Массимо. — Почему не хотите его потеснить? — А смысл? — равнодушно пожал плечами подросток. — Энрико объективно мягче и податливей. Нет, не пойми неправильно, он превосходный дипломат, и, как уже говорил, если нужно, то всегда силу показать может. Но, ты вчера сам видел, как отчитала его бабушка. И она права — Энрико слишком не уверен в себе, и это его уязвимое место, которое и даёт Федерико такую огромную фору перед старшим. Будь Энрико чуть-чуть поуверенней и менее застенчив, то ему никто в подмётки бы не годился, а так… — Ну а ты? — не унимался ребёнок. — А что я? — удивился его собеседник. — Я ничего. Каковы шансы, что я займу место босса, если передо мной ещё два претендента? Так зачем лишний раз напрягаться? Вот и не напрягаюсь, — он заложил руки за голову и лениво потянулся. — К тому же, Федерико меня быстро от облюбованного местечка отгонит. Я ж ему на один зубок — скушает и не заметит. А вот тебя ему ухватить пока не за что, — хитро прищурился Массимо, смотря на младшего. — Пока ведь никто не знает, чего от тебя ожидать. Но скажу тебе так, вчера перед бабушкой Даниэлой ты вёл себя уверенно и произвёл на неё хорошее впечатление. Это было заметно. Хоть она уже не руководит семьёй, её мнение всё ещё считается весомым и значимым, к нему прислушиваются. И то, что она тебе симпатизирует, — хороший показатель. Поверь, Федерико это задело, он теперь от тебя не отцепится. — Я — не ты, если он вздумает ко мне сунуться, я его на место поставлю, — сурово свёл мальчик чёрные брови к переносице. — А ты и в самом деле волчонок, — рассмеялся Массимо. — Что, хочешь за место вожака поконкурировать? Не отнекивайся, я по глазам вижу. Тогда, позволь дать тебе дельный совет. Федерико — папенькин любимчик, к тому же много работает и постоянно ставит перед собой всё новые вершины, которых добивается. С ним тягаться очень непросто. Ты должен превосходить его во всём: усердно учись, тренируйся, работай, будь стойким и всегда уверенным в себе. Заручись поддержкой бабушки Даниэлы, лишним не будет. Поддерживай тёплые отношения с Энрико, старайся проводить больше времени с отцом. Тогда у тебя есть шанс быть достойным соперником. — Почему ты мне это говоришь, — вперил в него подозрительный взгляд Занзас. — Зачем помогаешь? В чём твоя выгода? — Во-первых, интересно посмотреть, что будет, — улыбнулся Массимо. — Во-вторых, хочу увидеть, как будет беситься Федерико. А в-третьих, ты — тёмная лошадка, и не известно, что ты можешь выкинуть. Это твоё явное преимущество. Я подскажу тебе, как лучше действовать, чтобы обогнать твоего главного конкурента, а ты, в свою очередь, меня не забудешь, — он хитро подмигнул. — Что скажешь? — Пока не знаю, — честно ответил Занзас. — Я здесь слишком мало, чтобы делать хоть какие-то выводы. –Ясно, в конфликт ввязываться сразу не хочешь, — кивнул Массимо. — Понимаю. Опасаться Федерико нормально. Он за своё место рвёт и мечет. — Я вовсе его не боюсь, — возразил мальчик, гордо вскинувшись. — Да ладно тебе, — махнул рукой подросток. — В твоём нынешнем положении избегать ссор нормально. Тебе, пока что, нечего противопоставить. Это же я так, с заделом на будущее советую. А сейчас ты ему не соперник — раздавит и забудет. Занзас хотел ещё что-то возразить, взбешённый словами старшего брата, но тот открыл дубовую дверь столовой, до которой они дошли. Внутри оказалось почти пусто. Только один человек сидел за столом, читая книгу и выписывая из неё что-то в блокнот. Мальчик хмыкнул. Вспомни солнышко — вот и лучик. Федерико оторвался от своего занятия, осмотрев вошедших. Задержав свой взгляд на мальчике, пренебрежительно изогнул губы, вернувшись к чтению. — Что читаешь? — полюбопытствовал Массимо, устраиваясь рядом со старшим братом. — Опять Макиавелли? Серьёзно? Ты что, наизусть его заучить решил? — И что же? — спросил Федерико. — На этой книге мировая политика строится, досконально изучить её лишним не станет. — Как скажешь, — пожал плечами подросток. — А нам потом дашь почитать? Федерико вновь оторвался от книги, придирчиво оглядев смотрящего на него волком Занзаса. — Смеёшься? — вопросил с ядовитой усмешкой. — Он и ножом-то пользоваться не умеет, куда ему «Государя»* читать? Да и в принципе «читать» — это не про него. Занзас почувствовал, как закипает от гнева. В комнате вмиг стало жарче, а маленькие ладошки сжались в крепкие кулаки. — Я умею читать, — выцедил он сквозь зубы. — Чтение — нечто большее, чем просто мочь составить буковки в слова, — заявил Федерико. — Сколько книг ты прочёл? Ты вообще в школе учился? Или твой потолок в чтении — придорожные вывески? Занзас молчал. Он не знал, что можно было на это ответить. Этот гад был прав, читать мальчик умел постольку-поскольку. Мог прочитать что-то бытовое, но с произведениями художественной литературы знаком не был. И в школе не учился — его прошлая семья этим не озаботились. Он был уязвлён, и из-за этого только больше злился. Судя по ставшей шире ухмылочке Федерико, его мысли отразились у него на лице. — Угадал, значит, — протянул парень. — Боже, видел бы ты сейчас своё лицо. Того и гляди, заплачешь. Быстрый стремительный рывок. Запрыгнув на стол, Занзас крепко вцепился в ворот рубашки брата, с пылающим жаром пламенем на руке. Замер, смотря ему прямо в глаза. — Я не плачу, — зло прошипел он. Федерико же разжёг в ответ своё пламя тоже. По ощущениям оно было похоже на пламя Занзаса, только мощнее и больше, хоть и мягче. Но по форме оно напоминало не лучи, которые озаряли руку мальчишки, а стандартные языки, пусть и более насыщенного — медного — оттенка, чем привычный огонь. — Правда хочешь помериться силами? — иронично приподнял бровь старший. — Что тут происходит? — донёсся до них голос от двери столовой. Они оба обернулись, увидев неслышно скользнувшего внутрь Серджио. Пламя обоих тут же потухло. Занзас мрачно спрыгнул со стола, а Федерико откинулся на стуле. — Дружеская потасовка, — улыбнулся он приближающемуся парню. Серджио смерил их строгим взглядом, оценив сопящего от злости мальчишку с горящими гневом глазами. — Ты что, полез к новенькому? — спросил он у раскачивающегося на стуле парня. — Я? — уставился тот на него невинными глазами. — Да ни в коем случае! — Он спровоцировал мальчишку, сказав, что тот неуч необразованный, — заложил брата Массимо. — Сволочь, — кинул ему Федерико, а после обратился к Серджио. — А что такого? Это же не оскорбление, а констатация факта, — Занзас метнул в него грозный взгляд, на что старший лишь улыбнулся и панибратски потрепал мальчишку за щёку: — Ути, какие мы злые. Прям злобный бурундук. Занзас оттолкнул чужую конечность, потирая лицо. Серджио же сурово окинул Федерико взглядом своих красивых зелёных глаз. — Я смотрю, ты в последнее время распоясался, — сказал он веселящемуся парню. — Что, вседозволенность почувствовал? Пора бы уже сказать отцу про твои выходки. — Валяй, — беззаботно махнул рукой Федерико. — Вы сейчас в ссоре, насколько я заметил. Так что, не думаю, что он воспримет твои жалобы как нечто большее, чем попытку насолить через сына. — Наши с ним отношение — только наше с ним дело, твоего вездесущего носа там быть не должно, — осадил его Серджио. — Да ладно тебе, — протянул Федерико. — Будто бы это какой-то секрет. Ты вчера за ужином сбежал, повёл себя, как обиженный ребёнок. — Прости, разумеется, до тебя мне далеко, — начал выходить из себя Серджио. — Цепляться к восьмилетнему — по-настоящему взрослый поступок, достойный наследника. — Что достойно наследника, я сам решу, — тут же взъелся его оппонент, подскочив со стула. — Тебе об этом рассуждать не приходится. Хоть отец и называет тебя сыном, и позволяет тебе обедать с нами, но ты, всё-таки, для нас никто. И вчера он наглядно дал тебе это понять. Единственное место, на которое ты мог рассчитывать, досталось какому-то чужаку. Как тебе это? Обидно? Унизительно? — Замолчи, — рыкнул Серджио. — Правда неприятная, да? — ядовито спросил Федерико. — Тем не менее, ты в нашей семье никто. Простой приёмыш, без каких-либо прав. Хоть Энрико и зовёт тебя братом, но тебе до нас далеко, ты нам не ровня. Так что, следи за языком, когда разговариваешь со мной. Я не такой терпила, как эти двое, — он кивнул в сторону Массимо. — Могу и осечь. — Хватит, — вклинился Массимо в их горячую перепалку. — Мне кажется, ты перегибаешь. Уймись. — Да пожалуйста, — разъярённый парень подхватил подмышку книгу и заткнул блокнот в карман. — Я даже уйду, чтобы ни вам глаза не мозолить, ни себе аппетит портить. И он в самом деле яростно и порывисто вылетел из комнаты, едва не сбив в дверях подошедшего Энрико. Тот проводил брата недоумённым взглядом и обернулся к присутствующим. — Даже не спрашивай, — тяжело выдохнув, предостерёг его Серджио. — Не буду, я и так всё слышал, — признался Энрико, подходя ближе к названному брату. — Как ты? Не злись на него, ладно? Ты же знаешь, характер у него дурной, а в последние дня три он вообще, как с цепи сорвался. Я уверен, он остынет и извинится. — Больно нужны его извинения, — хмыкнул Серджио. — Ну же, — мягко положил свои руки на плечи парня Энрико. — Хоть ты ему не уподобляйся. У него и раньше такие закидоны бывали, и он всегда искренне сожалел и извинялся, признавая свою неправоту. Да и ты в курсе, что никто тебя чужим не считает. Ты — часть нашей семьи, и отец, и бабушка тебя очень любят и дорожат тобой. А Федерико высказал всё это на эмоциях. Вот увидишь, и дня не пройдёт, как он прибежит просить прощения. Так всегда. — Уже не уверен, стоит ли мне ему спускать оскорбления, — признался Серджио. — Моё терпение тоже не безгранично. — Это только твоё решение, — пожал плечами Энрико. — Но тщательно всё взвесь. Тем более что вы неплохо дружите. А теперь давайте забудем об этом, — парень улыбнулся и сел за стол. — У отца дела, бабушка хочет отдохнуть, а ждать возвращения Федерико — смысла нет. Думаю, можно со спокойной совестью поесть. Массимо, будь добр, скажи, чтобы накрывали. Подросток отошёл по просьбе брата. Занзас же всё это время молчал и смотрел на Энрико. Как вообще можно прощать подобное поведение? А тот только спокойно улыбался, смотря куда-то в окно. *** Сад был наполнен свежим воздухом и тонкими ароматами цветов. Вокруг всё ещё цвела зелень, а под ногами стелились безупречно вычищенные дорожки. Встречающиеся иногда работники вежливо кивали головами и слегка улыбались, птицы пели незамысловатые трели, ветер обдувал лицо, а неспешно шагающий рядом Энрико мягко продолжал свою лекцию, посвящая Занзаса в местные порядки и правила, поверхностно затрагивая историю Семьи. Мальчик слушал его, ловя каждое слово. Хотя, порой его сознание всё-таки улетало под лёгким порывом ветерка. Он не мёрз под этим сквозняком, ему выдали тёплую одежду, а горло надёжно берёг бордовый шарф, подаренный отцом при первой их встрече в переулке. Парнишка стал про себя отмечать, что начал привыкать к такой жизни куда быстрее, чем ожидал сам от себя. — Ты как? Слушаешь? — осведомился Энрико, заметив, что его юный собеседник опять отвлёкся. — Да, извини, — откликнулся Занзас, смотря на брата. — Задумался. — О чём? — полюбопытствовал старший. — Да так, не важно, — отмахнулся мальчик. — Просто немного странно, что каждый прохожий здоровается и улыбается, что на мне дорогая одежда и живу в особняке. Правда, начинаю привыкать, и мне это нравится. — К хорошему быстро адаптируются, — понятливо кивнул Энрико. — Как ты жил до этого? Откуда ты, какая у тебя была семья? Что с ними стало? — с искренним любопытством и участием поинтересовался он. — Я не хочу об этом говорить, — буркнул Занзас, нахмурившись. Нет уж, он скорее вылетит из этого шикарного дома навсегда, чем ещё хоть раз вспомнит о разорённой свиноферме, где провёл свою прошлую жизнь. — Как скажешь, — не стал настаивать парень. — Лучше расскажи ещё что-нибудь про Вонголу, мне интересно знать, — попросил парнишка, на что брат тепло улыбнулся, прикрыв глаза. — Если хочешь, я могу дать тебе пару интересных книг, ознакомишься с нашей историей более подробно. Занзас вспыхнул и отвернулся, припоминая утреннее происшествие. — Не надо, лучше расскажи так, — смущенно пробормотал себе под нос мальчик. — Почему? — не понял Энрико, а потом запоздало сообразил: — Читать не умеешь? — Умею, — возразил Занзас. — Не надо думать, что я глуп. — Я так не думал, — уверил его брат. — Я лишь спросил. Знаешь, не уметь чего-то не стыдно. — Я умею, — повторил мальчик твёрже. — Знаешь, можешь попросить Федерико обучить тебя чтению и остальному, — улыбнулся парень. — Он постоянно учится и подтянет тебя быстрее, чем я и гвардия учителей вместе взятые. Тем более вам нужно найти хоть какие-то точки контакта. — Нет, — бескомпромиссно заявил Занзас. — Кого точно просить не буду, так этого павлина, — а потом спохватился: — Я умею. Мне не нужна помощь. Но если хочешь, можешь дать пару уроков. Интересно будет узнать. — Хорошо, если ты так настроен, — неуверенно протянул Энрико. — Тогда я сам возьмусь за это дело. Выше нос, я сделаю так, что ты впишешься в светское общество, как влитой, — ободрительно улыбнулся. — О да, — растянул насмешливый голос за их спинами. Занзас явственно ощутил, как у него дергается глаз и скрипят зубы. Впрочем, Энрико тоже незваному гостю не обрадовался, пусть и сохранял вежливое спокойствие и кроткую невозмутимость. — Решил поиграть в Фею-Крёстную? — ухмыльнулся Федерико, когда они обернулись к нему лицами. — Отправить нашу бедную Золушку на бал? — Федерико, — примирительно выдохнул старший, смотря на скалящегося парня. — Ты хочешь затеять новую ссору? — Нисколько, — серьёзно отозвался брат. — Просто хотел поинтересоваться у тебя, не видел ли ты Серджио, и случайно услышал ваш разговор. — Зачем он тебе? — поинтересовался Энрико, явно напрягшись. Будто бы был в паре шагов о того, чтобы сорваться и, вопреки миролюбивому характеру, кинуться на брата. — Ты и так высказал ему достаточно. — Да, собственно, — замялся Федерико, неловко чеша затылок. Его каштановые волосы на солнце отливали рыжей медью. — Я по этому поводу и ищу его. Извиниться хочу. Повёл себя, как кретин, хотя знал, что он сейчас подавлен, на больное ему надавил. Стыдно очень, — он поднял извиняющийся взгляд на старшего брата, будто бы виноват был перед ним. — Если знаешь где он, то скажи, хочу с ним поговорить. Злится на меня, наверное… — Ещё бы, — кивнул Энрико. — А ты бы на его месте не злился? — Злился бы, конечно, — согласился Федерико. — Так что, скажешь? — Скажу, — уступил Энрико. — Но для начала извинись перед новеньким, ему ты тоже успел нервы потрепать, как вижу. — Чего ещё изволите? — саркастично протянул парень. — Может мне ещё к нему в личные няньки записаться и в ноги кланяться? — Это будет лишним, — кротко улыбнулся Энрико. — Достаточно будет и просто того, что ты поможешь в его обучении. — М, понятно, — флегматично кивнул Федерико. — Ладно, сам найду. А тебе, — он обратился к злобно испепеляющему его взглядом мальчишке, — если так нужен совет, то слушай: постарайся уйти вовремя, иначе карета превратится в тыкву. — Федерико! — осёк его брат. — Это угроза? — вскинулся Занзас, яростно смотря прямо в лукавые карие глаза парня, в которых читалось раздражающее превосходство. — Просто предостережение, — улыбнулся тот. — Угрозы на грызунов не трачу. — Федерико! — повторил старший уже более грозно, но его собеседник оставил это без внимание — стремительно развернулся и направился прочь. Энрико лишь раздражённо выдохнул сквозь зубы. — Ну почему он такой невыносимый? Не расстраивайся, — тут же обернулся он к Занзасу. — Ты хотел узнать больше о нашей истории? Что ж, у меня есть мысль. Пойдём со мной. Энрико взял его руку и настойчиво повёл куда-то за собой. Занзасу это не понравилось и он хотел было вырвать руку, но заметил хмурое лицо старшего. Кажется, этот исторический экскурс больше нужен был Энрико, нежели самому Занзасу. Возможно только это заставило мальчишку успокоиться и не сорваться на ни в чём не виноватого брата. Как бы не было мерзко это признавать, но этому придурку Федерико удалось его задеть. Золушка, чудом попавшая на бал… пусть только ещё хоть раз попробует намекнуть на происхождение. Уж тогда Занзас не сдержится и испепелит его! Внезапно в груди похолодело. Перед глазами сам собой вновь всплыл образ обгоревшего трупа. А затем утреннее замечание Массимо о контроле над пламенем. Занзас помрачнел: душу бы продал за то, чтобы заставить Федерико подавиться собственным языком со всеми язвительными замечаниями, но прекрасно понимал, что если наследник Вонголы повторит судьбу Валентино, его просто убьют. Придётся учиться сдерживаться. Видит Бог, это непросто, но Занзас попытается. Энрико заставил поплутать его по многочисленным коридорам. Занзас уже начал уставать. Нет, не физически — в трущобах Палермо он преодолевал дистанции и побольше, да и на намного более высоких скоростях. В этом плане он был подготовлен. Скорее, его начало утомлять однообразие: сотни одинаковых длинных широких коридоров, ведущих мимо сотен одинаковых резных дверей и огромных окон, а перед глазами мелькали сотни одинаковых светлых стен, от которых уже начинало раздражающе рябить в глазах. Сейчас роскошный особняк напоминал лабиринт, из которого не было шанса выбраться — настолько он был однообразен. Никаких зацепок, всё сливалось в единый пейзаж, и Занзасу это крайне не нравилось. Как в этом всём вообще можно ориентироваться? Наконец брат остановился у очередной резной двери. Хотя, она отличалась от остальных хотя бы своим размером. Да и резьба на ней была куда роскошней, что сразу давало понять — за этой дверью нечто важное. Полюбоваться мальчику работой резчиков по дереву Энрико не дал, уверенно подталкивая его в спину, чтобы тот скорее вошёл. В самом деле, за дверью находилось нечто важное. Высокие потолки и просторные стены создавали ощущение пустоты. Но не той, которая угнетает или заставляет чувствовать себя ничтожным, а той, которая обычно царит в музеях. А, кроме как музеем, это помещение назвать было нельзя: на стенах висят огромные портреты в позолоченных рамах — в такие, обычно, заключают портреты королей. Невдалеке друг от друга расположены самые разные вещи: одежда, оружие, книги и много чего другого. — Нравится? — обратил на себя внимание мальчишки Энрико. — Догадываешься, что это за зал? — Музей Семьи? — предположил Занзас. — Что-то вроде того, — ответил Энрико. — Это Зал Памяти. Его создала бабушка после того, как убили её отца — Седьмого Вонголу Фабио. — Убили? — приподнял бровь Занзас. Он проследил за взглядом брата, устремлённым на один из портретов. С огромной картины на них взирали строгие чёрные глаза мужчины лет пятидесяти. Густые усы, широкополая шляпа и угрожающе поднятые пистолеты придавали ему опасный и внушающий страх и уважение вид. Даже несмотря на то, что это был лишь портрет, под этим взглядом хотелось съёжиться, чтобы защититься — казалось, мужчина с картины смотрит прямо в душу и видит всё насквозь. А гордо поднятая голова, идеально выровненная спина и сурово сведённые к переносице брови не давали усомниться — это и есть Септимо, дон Фабио. Особенно их сходство с бабушкой Даниэлой легко было заметить, если взглянуть на её портрет, висевший по соседству. Ещё молодая — лет тридцать, не больше — женщина с тёмными волосами, собранными в высокий хвост и горящими воинственной сосредоточенностью карими глазами, одетая в строгий красный брючный костюм, угрожающе поднимала заряженный арбалет. Оттого-то ещё более забавно было наблюдать портрет отца, который не был похож на Даниэлу ничем: карие глаза добрые и лучистые, мягкая и светлая улыбка из-под усов-щётки и абсолютно спокойная и умиротворённая энергетика. Отец был скорее похож на доброго волшебника, чем на дона мафиозной семьи. Рука Занзаса как-то сама по себе взметнулась к бордовому шарфу, и пальцы плотно вцепились в его край. Волшебник или нет, но для одного мальчишки из трущоб Палермо он чудо совершил. — Да, — подтвердил Энрико. — В ряды нашей Семьи затесался предатель и начал активно плести интриги. Септимо обманули. Заставили поверить в откровенную ложь и ввергли в гнев. Он позабыл об осторожности, позволил эмоциям взять контроль над разумом. Его выманили на загородную дорогу и там же расстреляли. Бабушка рассказывала, что в него всадили столько пуль, что его тело стало похоже на фарш — пришлось хоронить в закрытом гробу, — парень тяжело и печально выдохнул. — Она говорит, это всем нам должно послужить уроком — никогда нельзя терять контроль над собой. Гнев — это худший враг, и если не убить его в себе, то он убьёт тебя. — А это кто? — Где? — слегка удивился старший, углубившийся в свои мысли и на мгновенье потерявший связь с реальностью. Взгляд Занзаса был направлен на второй по счёту портрет. Высокий молодой мужчина с выражением какой-то странной, флегматично-брезгливой усталости на лице. Казалось, он презирал всё, на что смотрел. Но чем-то он завораживал. Правда, Занзас сам не понимал, чем именно. — А, это? — понял его интерес Энрико. — Это — Рикардо, Второй Вонгола. Именно при нём зародилась та Вонгола, которая существует по наш день. Именно он увёл Семью в теневой мир, начал активно заниматься бизнесом (ну, скорее, его аналогом) и поднял Вонголу на вершину. Говорят, он пробился к власти через переворот: сверг Примо и захватил кресло босса силой, — углубился в историю парень. — Вроде, Примо после этого бежал в Японию, где и окончил свою жизнь, а Семья продолжила ветвь наследования по линии Второго. Правда, их родословные вновь переплелись в Квинто, — он указал на портрет молодого мужчины со светлыми волосами. — На тебя похож, — заметил Занзас, и Энрико на это мягко улыбнулся. — Квинто, кстати, и вывел Вонголу на международный уровень, — продолжил он. — В частности установил довольно тесный союз с японским кланом Асари-гуми. — А как ветви Примо и Секундо снова пересеклись? — задал вопрос мальчик. — Доподлинно неизвестно, — пожал плечами Энрико. — У Рикардо была сестра. Возможно, кто-то из её потомков создал союз с потомком Примо. Так и переплелись. — Что за сестра? — полюбопытствовал Занзас. — Вот этого не знаю, — повинился Энрико. — Про неё мало информации. Возможно, Федерико о ней что-то знает, я у него поспрашиваю. Занзас ещё раз пробежался взглядом по картинам. На одной из них его взгляд вновь остановился. Лучистые карие глаза и мягкая улыбка. Это определённо был папа. Только ещё совсем молодой. Рядом с ним стояла красивая молодая женщина, которую он нежно обнимал за талию. Они выглядели счастливыми и смотрели друг на друга с тем же странным чувством. — А это кто? — поинтересовался он. — Не узнал? — улыбнулся Энрико. — Это же папа. — А кто рядом с ним? — уточнил мальчик. — Его жена, — пожал плечами Энрико. — Франческа. — А почему тогда её не было вчера на ужине? — задал мальчик вопрос прежде, чем успел подумать. А когда понял, прикусил язык, застыдившись своей глупости. — Она умерла, и уже давно, — тяжело выдохнул Энрико и как-то погрустнел. Сначала Занзас не понял, но потом до него дошло. Если это жена папы, то, соответственно, она мать Энрико, Федерико и Массимо. — Извини, — неловко буркнул мальчик, а старший брат мягко потрепал его по голове. — Ничего, всё в порядке, — отозвался он, лишь слегка выдав голосом печаль. — Ещё останешься, посмотришь? Или на сегодня хватит? Занзас задумался. С одной стороны, ему хотелось бы остаться, осмотреть каждую вещь, расспросить Энрико обо всём на свете. Но с другой он понимал, что старшему брату здесь не особо нравится из-за портретов Франчески. В конце концов, он сможет вернуться сюда в любое время. Этот зал никуда не денется. — Я думаю, лучше вернуться сюда позже, — всё же решил он. — Пойдём отсюда. Краем глаза он заметил, как парень облегчённо выдохнул. Они вновь пошли по уныло-одинаковым коридорам. — Хочешь узнать о чём-нибудь ещё? — вновь завёл разговор Энрико. — Да, — признался Занзас. — Вчера ты сказал, что подробнее расскажешь о хранителях. Кто это вообще? Сейчас можешь сказать? — Да, конечно, — улыбнулся парень. — Хранителями называют тех людей, с которыми у тебя образуется плотная связь по источникам. — Чего? — не понял мальчик. Вот и проси людей объяснить что-то — только больше запутают. — Ну, источники, — повторил Энрико это загадочное слово, будто оно должно было вмиг всё разъяснить, как само собой разумеющееся. Однако, столкнувшись с растерянностью в глазах мальчика, задумался и попробовал объяснить более детально: — Смотри, в каждом из нас находятся семь источников. В культуре азиатских стран их чаще называют чакрами. У кого-то они все потухшие, и такие люди совершенно обычные. Их большинство, они не обладают пламенем и, в основном, даже не догадываются о его существовании. А те, у кого хотя бы один источник развит, уже особенные, — рассказывал парень. — Чакры располагаются на разных участках тела и, как я уже говорил, их всего семь. Для каждой из них характерен свой тип пламени. Обычно, его определяют по цвету и структуре, но иногда бывает так, что два вида пламени скрещиваются, и тогда сказать точно затруднительно. Так же в одном человеке могут быть развиты несколько источников, и он может использовать несколько видов пламени, хотя доминантным всё равно будет оставаться какой-то один. Так вот, бывают семь видов пламени: Небо, Ураган, Дождь, Гроза, Солнце, Туман и Облако. Небо — это пламя, которое встречается реже всего, его уникальная способность — объединение. Именно поэтому все остальные атрибуты объединяются вокруг Небес. У людей с этим типом пламени разблокированы все источники, и они способны укрепиться, слившись с идентичными источниками других людей: Гроза с Грозой, Дождь с Дождём. Так вот, тех людей, с чьими источниками образовалась такая связь, и называют хранителями, понимаешь? — обратился к Занзасу Энрико. Увидев два округлившихся изумлённых детских глаза, лишь тяжко выдохнул: — Можешь не отвечать, по глазам вижу, что нет. Знаешь, эту тему я могу объяснить так себе. Ты, конечно, рассердишься, но правда, попробуй попросить Федерико, чтобы он рассказал тебе. Если повезёт, он тебе и в управлении пламенем подтянуться поможет. Вот только он ещё тот баран упёртый, — процедил сквозь зубы Энрико. — Так просто не согласится, а я не знаю, что предложить ему взамен. — А обязательно что-то предлагать? — неожиданно вклинился в их разговор подошедший к ним Массимо. Занзас даже и не заметил его сначала. Когда он успел тут появиться? — Давно ты тут? — растерянно и малость напугано уставился на него Энрико. — Да не, только сейчас прибился, — усмехнулся тот. — Что, не знаешь, как к нашему зазнайке подступиться? А как же ты деловые переговоры вести собрался? — С переговорами проще, — признался Энрико. — Там хоть знаешь, что и кому предложить, и на чём сыграть. А с этим, — он раздражённо цыкнул, — кто б вообще знал, как сладить. — Правильно мыслишь, — одобрительно кивнул Массимо. — Нужно сыграть. А на чём? Ну, — протянул Массимо, сделав вид, что глубоко задумался. Заметив увлечённый взгляд Занзаса, подросток ему задорно подмигнул. — А ты наблюдай и учись, как с такими людьми дело иметь. Как это там называется, а? — Дипломатия, — подсказал Энрико. — Грязная политика, использующая подмену понятий, недомолвки, шантаж и манипуляции. Под видом милой беседы тебя сравняют с землёй, — пояснил он для Занзаса. — Да, точно, — подтвердил Массимо. — Ближе к делу. Если хочешь что-то предложить, то не тяни, а предлагай, — вернул брата к теме разговора Энрико. — Ах, да, конечно, — спохватился тот. — К чему я, собственно, вёл? — нахмурился, припоминая. — О, вспомнил! Если Федерико такой упёртый баран, то нужно убедить его, что обучение мальчишки — это его собственная идея, взялся он за её реализацию добровольно, и получает от процесса искреннее удовольствие! — радостно выдал он. — Гениальная мысль! — в тон ему воскликнул Энрико с ощутимой долей сарказма в интонации. — А какой-нибудь, хоть самый краткий, план по её реализации прилагается? — Ой, да брось ты, — сморщился Массимо. — Действовать по инструкциям так скучно. Импровизируй! Под тяжёлым скептическим взглядом брата, подросток, правда, присмирел. Старший шутку не оценил. — У меня нет ни малейшего желания играть, — строго предупредил Энрико, сощурив жёлтые глаза. — Хорошо-хорошо, — сдался Массимо. — Начать разговор с ним стоит осторожней. А то ещё укусит, потом яд придётся выкачивать. Задабривать похвалами его не стоит, он быстро почует подставу. Лучше всего будет спросить его об его новых успехах — он обожает рассказывать о себе. Далее, стоит намекнуть, что папа ценит его заслуги — за папенькину похвалу он душу продаст. Затем, наверное, аккуратно нужно заронить сомнения насчет новенького, что отец, должно быть, сейчас полностью переключится на него… — Чтобы Федерико вскипел от ревности и решил, что надо держать потенциальных врагов близко, а ещё лучше — самолично взяться за их воспитание, чтобы вырастить их безвредными и удобными для самого себя, — уловил мысль Энрико. — Именно, — подтвердил Массимо, широко улыбнувшись. — Это всё бред, — вмешался Занзас. — Мне вовсе не нужна помощь. Тем более от него. Вообще ни от кого не нужна. Я и сам смогу всё узнать и всему научиться. — Не дури, — протянул Массимо. — Отказываться от наставника глупо, а с Федерико всё равно придётся контакт налаживать, иначе он тебя за всю вашу совместную жизнь просто затравит. Тебе оно надо? А тут одной пулей по двум целям, — развёл руками пухлячок. — В самом деле, — поддержал брата Энрико. — Ты же ничего не потеряешь, если попробуешь. — Исключая время и нервы, — скептически отозвался мальчик. — Расслабься, всё будет охуенно, — ободрил его Массимо и тут же получил шлепок по губам от старшего и взвился: — За что? — Не выражайся при детях, — строго напомнил Энрико, а Занзас издал ироничный смешок. Спасибо пьяным скандалам Мауро, мальчик с самого раннего детства слышал матерные оры, и с годами его словарный запас пополнялся всё более крепкими и витиеватыми ругательными выражениями, на фоне которых потуги на брутальность Массимо казались детским лепетом. А если вспомнить ещё и иные ругательства Карло… — Забей, я и не такое слышал, — успокоил Занзас Энрико. — Об этом я и сам догадывался, — улыбнулся тот. — Но это ещё не даёт этим придуркам карт-бланш на демонстрацию своей словесной помойки, пусть держат себя в руках, а свои языки за зубами. — Подумаешь, — буркнул Массимо, громко цокнув языком и закатив глаза, за что схлопотал ещё и подзатыльник. — Да прекрати! Больно, вообще-то! Кто вообще тебе дал право руки распускать? — Я твой старший брат, если забыл, — мило, но как-то по-ехидному приторно, улыбнулся Энрико. — Воспитывать тебя — моя прямая обязанность, — пояснил он, щёлкнув обиженно насупившегося подростка по носу. — Да хватит уже, а? — тот недовольно потёр нос. — Лучше давайте продолжим думать, как наклёвывающийся семейный конфликт ликвидировать. — Вот видишь, какие красивые слова ты знаешь и как интересно выражаться можешь, — тоном школьного учителя сказал Энрико, не переставая улыбаться. — Я думаю, примерный план действий мы обозначили, а теперь займись реализацией своих идей. — А чего я сразу?! — возмутился Массимо. — Я вообще на это не подписывался! — Поздно, ты уже, — одёрнул его старший брат. — Твои мысли были — тебе их и воплощать. — Мне не нужна помощь, — уже в который раз повторил Занзас, но его деликатно проигнорировали. — Почему это мне? — возопил Массимо. — Потому что никто не справится с этой почётной миссией лучше тебя, — гордо положил руки на плечи брата Энрико. — Вот и делай людям добро, — пробубнил себе под нос тот. — Желаю удачи, — кивнул старший, а потом огляделся, куда они вышли. Затем его взгляд упал на часы, и он, засуетившись, спешно сказал: — Извините, но дальше уж сами, меня уже Висконти обыскался, наверное. Он легко махнул им на прощанье рукой и торопливо направился прочь. — Кто такой Висконти? — тут же задал вопрос Занзас. — Хранитель Облака нашего папы, — пояснил Массимо. — А так же наставник Энрико. — Наставник? — уточнил Занзас. — Да, — ответил брат. — Энрико вырос у Висконти на руках, и когда пришла пора подыскивать учителя, Висконти сам вызвался. Любит Энрико, как родного, обучает его ведению деловых переговоров, владению оружием, рукопашному бою, этикету и многому другому. У Федерико тоже наставник есть — папин Ураган, Койот Нуга. Аналогичная ситуация, тоже с самого малечка Федерико воспитывал. — А у тебя? — поинтересовался мальчик. — Пока нет, — ответил Массимо. — Почему? — Да как сказать? — помялся тот. — Пока что не нашлось того, кто мог бы дать мне что-нибудь стоящее, — пожал плечами. — Ни с кем из старших я в достаточной мере близко не знаком, а Федерико упрямится и отказывает. А Энрико я сам просить не хочу, мы с ним разные, у нас не получится плодотворного союза. Поэтому пока что сам учусь, а дальше — как пойдёт. — У них у всех странные имена, — заметил мальчишка. — Не настоящие? — Ага, — подтвердил Массимо. — В целях безопасности так сделали. Чтобы их семьям ничего не угрожало. Внутри нашего круга все друг друга знают, но за его пределами лучше скрывать о себе по максимуму личной информации. Серджио тоже как-нибудь обзовут, когда хранителем станет. — Как? — поинтересовался Занзас. — Да откуда ж я знаю? — задал встречный вопрос брат. — Ну, наверное, если двоих его предшественников называли Ганауками, то и ему новое прозвище выдумывать не станут. — У меня тоже будет наставник? — вдруг полюбопытствовал Занзас. — Когда придёт время, — кивнул Массимо. — Ладно, ты прости, но я тоже пойду. Не могу я с тобой целый день тусоваться. Дорогу в свою комнату сам найдёшь? Занзас кивнул, и Массимо смело удалился, оставив мальчика одного плутать по коридорам. На самом деле Занзас ещё совершенно не ориентировался в новом доме, но принципиально не хотел просить кого-то о помощи, предпочитая проходить уже десятый круг, не в состоянии вспомнить дорогу, но не признаться, что он не может даже чего-то настолько простого. На трущобных улицах ориентироваться было куда проще, там мальчик знал каждый опознавательный знак наизусть. Здесь же кругом были лишь одинаковые светлые кремовые стены. Красивые, но такие однообразные. — Святая Мария, тебе ещё не надоело обивать мой порог? — донёсся до него недовольный женский голос. Даниэла выглянула из своей комнаты. Скрестив руки на груди и поплотнее запахнув обычный домашний халат, она прислонилась плечом к косяку и строго посмотрела на маленького нарушителя её покоя. Тот же посмотрел на неё с живым любопытством на хмуром лице. Кажется, женщина только проснулась, так как была не одета, а её волосы находились в естественном беспорядке. — Простите, — чётко и ясно произнёс он. — Я вовсе не хотел вас тревожить. — Хм, — усмехнулась Восьмая, оценив, что мальчик не стушевался и не начал робеть и мямлить. — Однако раз уж ты это всё-таки сделал, мне бы очень хотелось знать, что послужило причиной, — поинтересовалась женщина, заметив, что мальчик на этот вопрос замялся. Закатив глаза, она лишь раздражённо посоветовала: — Засунь своё упрямство и стеснение куда подальше, и отвечай. Если заблудился и нуждаешься в помощи, то попроси, это вовсе не стыдно. — Я вовсе не заблудился, — упрямо нахмурился мальчик. — Я просто гулял, осматривал дом. — Вот как, — отозвалась Даниэла, не особо и поверив. — Так точно, — подтвердил Занзас. — И тебе вовсе не нужно, чтобы кто-то проводил тебя до твоей комнаты, — больше утвердила, нежели спросила женщина. — Нет, этого не нужно, донна, — заявил мальчик. — Упёртый, как Федерико, — закатила она глаза, а Занзас скрипнул зубами. Опять об этом мудаке говорят. — Тяжело же с вами двумя придётся. Зайди-ка ко мне. Так и быть, пересидишь у меня, не по коридорам же тебе дальше слоняться. Энрико же сейчас должен быть занят? — уточнила она, и мальчик кивнул. — Как освободится, придёт за тобой, я скажу ему, где ты. — Вы куда-то уходите? — удивился мальчик, на что женщина недовольно поморщилась — Тогда разве я должен оставаться в вашей комнате? — Предпочтёшь и дальше блуждать по этому дому до Второго Пришествия? — резче, чем следовало бы, спросила она, и парнишка замотал головой, чуть оробев от такого напора. — Тогда не препирайся, заходи, — она развернулась и скрылась за дверями комнаты. Занзас, чуть помедлив, прошёл следом. Комната Даниэлы сильно отличалась от всего остального, что в этом особняке видел Занзас. Неизменными оставались лишь высокие потолки и огромные окна, а также мягкий ковёр под ногами. В остальном же, это помещение не только выделялось, но и составляло сильный контраст с остальным домом. Бордовые стены были увешаны картинами в вычурных причудливых золотых рамах. Вместо люстры использовалось множество канделябров, что крепились к стенам. Наверное, вечером комната заливалась приглушённым светом и приобретала ещё более величественный и таинственный вид. Окна занавешивали тяжёлые красные бархатные портьеры, не пропуская слишком много света. Занзас несмело прошёл вглубь комнаты и сразу принялся рассматривать картины, в надежде найти знакомые лица с портретов из Зала Памяти. Но напрасно, на картинах были пейзажи или натюрморты, присутствовали картины с ангелами и амурами, а редкие имеющиеся портреты были абсолютно незнакомыми. — Нравится? — заметила его любопытство Даниэла. — Работы Марчелло Скварчалупи. — Что это за художник? — поинтересовался мальчик. — Один из неизвестных талантов, — ответила женщина. — Его творения не получили широкого распространения ни при его жизни, ни после его смерти. А между тем, его работы — выполнены весьма изящно и вполне неплохо подражают стилю живописи эпохи барокко, несмотря на то, что сам отношения к той эпохе никакого не имел, а жил веками позже, — придирчиво осмотрела Даниэла картины, пока Занзас пытался не показывать видом, что абсолютно не понимает, о чём ведётся речь. — Этому художнику очень повезло, что его заметил Второй босс Вонголы Рикардо. Он был большим почитателем искусства во всех его проявлениях и славился покровителем малоизвестных, но весьма талантливых художников, поэтов, музыкантов, писателей, скульпторов, актёров и других творческих людей. — Почему этот художник не добился успеха, если так хорошо рисовал? И зачем Второму столько его картин? — не понимал Занзас. — Несовпадение стилей в историческом контексте, — ответила она. — Марчелло жил в период, когда барокко уже давно стало немодным, а в самом расцвете находилось такое направление как прерафаэлитизм. Вновь начала цениться естественность и простота, которая была чужда барочному периоду с его пышными формами, просторностью и сложными архитектурными элементами. Творчество Марчелло просто не нашло понимания у современников. Зачем им было возвращаться во времена Караваджо, когда прямо на их глазах творил Данте Габриэль Россетти? Кстати, его работы являются ярчайшим отображением прерафаэлитизма как направления. К тому же, его уникальный стиль спутать с кем-нибудь другим просто невозможно. Впрочем, за это следует выразить благодарность его любовницам — они все обладали весьма схожими резкими чертами лица. Иногда кажется, что Россетти рисовал одну и ту же женщину на всех полотнах. Правда, из них всех Алекса Уайлдинг отличалась особенной красотой и утончённостью. Самая знаменитая «Леди Лилит» была написана именно с неё, — углубилась в рассуждения Даниэла, и было видно, что ей это приносит невероятное удовольствие. Занзас слушал её жадно, ловя каждое слово, каждое придыхание в её голосе. У него создавалось впечатление, что ему приоткрывают нечто великое, дают доступ к тому, что является привилегией лишь высшего общества. Пусть он не понимал большинство из того, что ему говорят, ведь с искусством был совершенно не знаком, но в этот момент он почему-то почувствовал себя своим. Ему впервые показалось, что его воспринимают, как равного, и говорят с ним, как с равным. Просто доверяют и делятся своими интересами. — Марчелло сильно посчастливилось, что он встретил Второго. Возможно, только благодаря этому его картины дошли до наших дней. Рикардо берёг именно его работы с особым трепетом. — Отчего? — спросил Занзас. — Сейчас уже точно не сказать, — ответила женщина. — Говорят, у них были очень близкие дружеские отношения, так как Марчелло был мужем сестры Рикардо. Однако, проверить это вряд ли получится. — А что за сестра? — проявил любопытство мальчик, вновь зацепившись за эту загадочную фигуру в истории Семьи. — Полумифический персонаж, — пожала плечами Даниэла. — Про неё нет практически никакой информации. Лишь один раз я натыкалась на её имя — Клара. Однако сведения о ней теряются, и поэтому лично я склонна думать, что её существование — лишь романтизированный миф. — Разве это нельзя как-то проверить? — удивился Занзас. — Должна же где-то быть информация. — Возможно, она и была, — вновь пожала плечами Даниэла. — Однако очень многое из наших архивов было утеряно. — Как так? — спросил мальчик. — Что случилось? — Война случилась, молодой человек, — мрачно и чётко произнесла женщина, и её лицо неуловимо приобрело тяжёлое траурное выражение. Она отвернулась в сторону, сведя хмуро брови к переносице, будто её настигли болезненные воспоминания, не отрываясь от которых она повторила: — Случилась война. Занзас понял, что лучше бы эту тему не развивать. Видимо, старые раны, оставленные Даниэле теми годами, до сих пор болели. Может быть, однажды она поделится с ним своей памятью, но пока что лучше оставить её боль ей и не напоминать лишний раз. — Мне нужно уйти, — напомнила она, вернувшись из печальных мыслей. — Я могу надеяться на твою сознательность и на то, что, оставляя тебя здесь, не увижу потом обгоревшие останки моей комнаты? — спросила, окинув придирчивым взглядом. — Могу я узнать, куда вы? — его голос, как бы он ни старался, чуть дрогнул, выдавая робость. Женщина секунду посомневалась, но всё же решила ответить: — Сильно удивишься, узнав, что в монастырь? — она пристально посмотрела на мальчика, чьё хмурое личико чуть дрогнуло от удивления. — Что, не ожидал, что у престарелой бывшей донны мафиозной семьи могут быть какие-то отношения со святыми местами? — Не ожидал, — честно признался Занзас. — Напрасно, — усмехнулась Даниэла. — В таком случае, ты будешь повержен в шок, узнав, сколько среди наших кругов людей, имеющих весьма тесные отношения с Церковью. — Разве религия совместима с мафией? — удивился Занзас. — Бог запрещает убийства. — Один мой знакомый, что в своё был мне боевым товарищем, деловым партнёром и близким другом, как-то сказал: «Ад, должно быть, клёвое место, раз малые, что придумали религию, так хотели, чтобы туда, кроме них, никто не попал»**. Он вообще много дельных вещей говорил. Запомни, юноша, религия — не вера, а вера — не политика. Я знаю немало набожных и истинно верующих людей в наших кругах, которые, впрочем, игнорируют религиозные устои и прибегают к ним лишь в случаях, когда нужно навести порядок внутри семьи или наладить отношения с представителями Церкви. — А вы сами? — спросил мальчик, вновь нахмурившись. Сам он особо не задумывался над темой религии — до этого момента его куда больше интересовали более насущные вопросы: что он будет есть и где этой ночью заснёт, если Мауро вновь напьётся до неадекватности. Да и в его ли положении было во что-то верить? — Мне по статусу не положено быть неверующей, — ответила Даниэла. — Что уж говорить, если дона семьи поголовно называют не иначе, как Крёстный Отец? Ты ещё с этим не сталкивался в должной мере, но в нашем мире царит строгая иерархия, каждый подчиняется жёстким правилам, знает своё место и ведёт себя в соответствии с ним. В противном случае, нарушится дисциплина, произойдёт разлад и великая Вонгола канет в Лету, — сказано это было с такой сталью в голосе, что по спине невольно пробежали мурашки. — Конечно, время не обходит стороной и нас, но всё же Вонгола весьма консервативна в своих правилах. И я искренне убеждена, что в этом — один из столпов её процветания на протяжении почти полтора века, — авторитетно заявила женщина. — Тем более что порой мы вынуждены сотрудничать с самыми разными людьми, а вера издревле использовалась как средство объединения. — Значит, свои люди есть даже в рядах священников? — уточнил Занзас. — Разумеется, — кивнула Даниэла. — Свои люди нужны везде: в церкви, в прессе и даже в полиции и среди чиновников. Особенно там. Впрочем, лучше свести контакты с Giovane D’Onora*** до минимума. Они нужны в качестве посредников и надёжной опоры для ситуаций, когда конфликта с законом избежать не получится, — объяснила женщина. — Всё, на этом расспросы прекратим. Вы и так меня заговорили, молодой человек. А тем временем мне нужно собираться, — она развернулась и собиралась уже уйти, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к выходу. — Постойте! — окликнул её Занзас, и женщина недовольно повернула к нему голову, раздражённо поджав губы. Мальчик смутился, но, выдохнув, выпрямил спину и постарался произнести как можно более спокойно и размеренно: — Возьмите меня с собой. Пожалуйста. Мне очень интересно узнать больше о Вонголе, её устройстве, её порядках и истории. Если вам не трудно, расскажите мне побольше. Видимо, Восьмой это понравилось, так как она заметно смягчилась. Значит, он всё сделал правильно. Оставалось лишь надеяться, что женщина согласится и позволит ему поехать с ней. — Что ж, думаю, тебе будет полезен такой опыт, — после недолгого раздумья произнесла Даниэла. — Вижу, мальчишка ты немногословный, лишнего не взболтнёшь. Так уж и быть, поедешь со мной. Только обусловимся сразу: держишься рядом, никуда без моего ведома не лезешь, любое своё действие сначала согласовываешь со мной. Это ясно? — Так точно, — уверенно и серьёзно кивнул мальчик. — Замечательно, — удовлетворённо кивнула Даниэла. — Жди здесь. Я соберусь, и отправимся. Можешь пока что-нибудь почитать, — кивнула она на книжный шкаф и скрылась за дверями ванной. Занзас нерешительно помялся. Книг в его прошлом доме не было — ни Мауро, ни Беатриче не читали. Дворовые мальчишки не принимали его в свою компанию, да и предпочитали больше бегать и кидаться друг в друга землёй, камнями и мусором, чем сидеть и читать. Иногда Занзас видел книги у Фабрицио — тот частенько читал. Именно он научил Занзаса алфавиту, чтобы тот мог хотя бы вывески читать. Собственно, этим всё и ограничилось, и навыки чтения Занзас развивал редко, читая названия улиц и магазинов медленно, по слогам. Но сейчас ему почему-то хотелось взять одну из книг, что стояли на полке, и попробовать прочесть хоть пару строк. Подумав, что ничего страшного не произойдёт, если он попытается, мальчик подошёл к шкафу и взял оттуда ближайшую книгу. С трудом прочитал название — «Divina Commedia»****. Наверное, что-то про юмор. Чтение пошло трудно. Оказывается, он давно не практиковался, и почти забыл, что значит читать. Медленно буквы соединялись в слоги, слоги в слова, слова во фразы, а фразы в предложения. Правда, чтобы понять смысл каждого слова, приходилось перечитывать по три раза, но всё же у него получалось. — Интересный выбор, — Даниэла появилась перед ним абсолютно собранная и готовая отправляться в путь. Она с любопытством осмотрела книгу в его руках. — На Данте Алигьери замахнулся? Сильно. Правда, сомневаюсь что ты, в силу возраста, что-то поймёшь. Да и не уверена, что ты достаточно хорошо читать умеешь. — Я прочту её, — упрямо заявил Занзас. — Не сомневаюсь, — ответила она. — Напротив, готова приложить руку к твоему продвижению. Есть много книг, достойных прочтения, и мне бы хотелось, чтобы ты с ними ознакомился. А потому предлагаю следующее: заглядывай ко мне время от времени, будем читать вместе. Постепенно подтянешься до должного уровня. Согласен? — Согласен, — кивнул мальчик, возвращая книгу на полку. — Чудно. А теперь — за мной. Она развернулась и стремительным шагом покинула комнату. Занзас, не став медлить, направился следом за ней, пытаясь не отставать от её широких шагов.