the last piece of freedom

К выпуску из школы Черри понимает, что пора взрослеть. Давление родителей возрастает, а каллиграфия становится чем-то совершенно привычным и больше не вызывает иррациональной злости, вымещаемой в подростковом бунтарстве. Коджиро уезжает учиться за границу и они долгое время будут далеко друг от друга. Это гложет ещё больше. Черри берёт все баллончики с краской, берёт Джо за руку и тащит с собой на заброшку, где весь вечер и полночи творит: изрисовывает большую почти чистую стену, погружается в искусство. Огромная пиранья с глазом-солнцем – последнее творение Черри Блоссома в виде граффити. Отныне он выбрасывает все баллончики и берётся за кисть. Потому что Каору – послушный мальчик, хороший сын, не желающий расстраивать родителей. У мамы больное сердце, у отца сердца, кажется, и вовсе нет. Каору наследник, будущий глава семьи Сакураяшики, единственный ребёнок и надежда. Сам Каору об этом другого мнения. Он принимает взвешенное взрослое и очень рациональное решение. Он ответственный, юношеский максимализм постепенно отступает. Последнее граффити остаётся на стене той заброшки, баллончики – в старой чёрной сумке под мостом. Может, кому пригодятся, просто выбрасывать – жалко, потому что там есть и почти полные. Каору вымещает все свои творческие порывы на полотнах с помощью чёрной кисти. Монохромное искусство ему тоже по душе. Джо улетает на полгода. А потом возвращается и первым делом, когда они остаются наедине, снимает с себя рубашку. Каору уже готовит саркастичные комментарии, на кончике языка собирается беззлобный яд, но внезапно слова застревают в горле. Он не верит своим глазам, пялясь на чужое загорелое плечо, которое обвивает татуировка. То самое солнце, глаз пираньи со стены на заброшке. — Хотел запечатлеть твой прощальный свободный шедевр на себе, — усмехается Коджиро. А у Каору дыхание перехватывает. Он ведёт по контуру татуировки кончиками пальцев, завороженно осматривает. — Ты... совсем идиот? Это ведь на всю жизнь, — шепчет беззлобно. Коджиро лишь пожимает плечами. — Я в курсе. В этом, вообще-то, весь смысл. — Мне казалось, ты должен был учиться готовить всякие ризотто в своей Италии, а не заниматься подобным. — Тебе не нравится? — наконец-то прямо спрашивает Джо. Каору поджимает губы, отводит взгляд. — Нравится. Коджиро улыбается. Знает, что это самый искренний комплимент с уст Каору. Эти же уста Коджиро мгновением позже накрывает собственными. Они оба соскучились.