defunct

      Жаль, понимать что-то важное слишком сложно, -часто думает Ясиро, сжимая зубы почти до скрежета.       Сидя на подоконнике в школьном туалете, освещаемом солнечным светом, проходящим через цветное полупрозрачное окно, она не может смотреть на яркие краски, покрывающие всю комнату. Атмосфера вокруг нее должна вселять спокойствие, создавать приятную атмосферу, но девушка не может проникнуться ею. Она не в состоянии смотреть на комнату, в которой она находится, ведь каждая плиточка, каждая пылинка напоминает ей о ее друге. Вместо этого ее взгляд направлен на темный угол, недосягаемый светом, и она не может отвести его, снова и снова вспоминая, как она была счастлива, каждый день появляясь на пороге этого забытого туалета с блеском в глазах и притворно-недовольной улыбкой на губах и встречаясь взглядом с Аманэ.       Она наивно полагала, что все так и должно было быть. Она воспринимала Юги как что-то, что дано ей безвозвратно, и никогда не задумывалась о том, что этот веселый парнишка может покинуть ее. Ясиро была уверена, что счастье, которое раньше будто просачивалось сквозь стены этого помещения, никогда не покинет ее, но теперь на него не хотелось смотреть без горьких слез, без желания кричать - громко и отчаянно, останавливаемого разве что нежеланием привлечь чужое внимание.       Ее друзья, к ее огромному счастью, всегда были понимающими людьми. Стараясь не тревожить ее, они почти справлялись с задачей не замечать, как девушка постепенно тускнеет, все реже улыбается и прячем свои крохотные запястья в кармашках своего сарафана. Для них не было тайной, что девушка все еще не смирилась с тем, что ее друга больше нет, но они продолжали наивно полагать, что если подождать еще совсем чуть-чуть, то жизнерадостная и добрая Нэнэ Ясиро появится на пороге кабинета и начнет тараторить что-то про симпатичных мальчиков и блестящие побрякушки.       Для Нэнэ все было слишком.       Сюда, в их с ним уголок, возвращаться одной было сложно, но не приходить было и вовсе невозможно. Ноги сами несли ее в эту маленькую комнатку, в которую, к ее большому счастью, никто не смел заходить, и Ясиро часто усаживалась прямо на пол, не имея сил забираться на подоконник, и, не замечая прохлады плитки под складками своего сарафана, она могла сидеть здесь часами. Закрывая глаза в надежде немного притупить свои чувства, Нэнэ вздрагивала и раскрывала их, утыкаясь взглядом в родное помещение. Она хотела забыть то, что яркими, как солнечный свет в этой комнатке, красками всплывало в ее голове, забивало все мысли, заставляло безудержно рыдать. Раньше им с Аманэ было здесь весело, теперь это место вызывало лишь боль.       А мысли о том, что вернуть все назад невозможно, не давали ей жить спокойно, раз за разом привлекая все внимание к себе, заставляя больно столкнуться с жестокой реальностью. И раз за разом вспоминая, как призрак смеялся над ней, по-доброму, в шутку, с нежностью в глубине его взгляда, как шутил над ней, широко улыбаясь, но теряясь в надежде, что очередная такая насмешка не расстроит ее, она понимала его чувства все лучше. Тогда сделать это было сложно, сейчас - слишком больно. Воспоминания о счастливом прошлом будто создавали для нее укрытие, собирались именно в этом, забытом всеми, туалете, они помогали девушке держаться из последних сил, цепляться за проваливающиеся в пустоту частички ее разбитого сердца, но постепенно ломали абсолютно все: надежду на лучшее, веру в друзей, пытающихся еще что-то сделать, но скорее для того, чтобы успокоить девушку, чем и правда как-то помочь призраку. Ясиро понимала - это все, конец.       Ханако, которого она знала, все держал под контролем, всегда справлялся со всеми проблемами и выходил сухим из воды, прихватывая с собой и свою ничего не понимающую подругу, которой всего-то нужно было, чтобы правда не мокнуть. Он заботливо, но якобы со всем недовольством, был готов помочь девушке со всеми проблемами, которые только сваливались на ее несчастную пепельную голову.       Ханако, которого она знала сейчас, не существовал. Так и не вернулся после закрытия всех лазеек на ту сторону, которая для девушки всегда оставалась самой важной загадкой, уступающей разве что самому пареньку, который при всей его беспечности, никогда не подпускал Ясиро к себе. Он рассказывал ей о том, что он делал весь день, пока школьница, как ей и полагает, скучала на уроках, рассказывал о любом обитателе этого заведения, но замолкал, резко меняясь в лице, когда речь заходила о нем самом.       Вероятно, если бы девушка все-таки добилась от него чего-то большего, чем его имени и примерного возраста, она смогла бы помочь ему теперь, когда никаких шансов больше не оставалось. Однако, эти "если бы" теперь никак не смогли бы помочь парнишке, который после своей второй, призрачной, жизни оказался, наконец, там, где ему и следовало.       Этим девушка пыталась себя успокоить, но не получалось. Ей было все так же больно.       Она не знала, как скоро она сможет забыть о том, как сильно он изменил ее жизнь. Она не знала, как скоро эти воспоминания сотрутся, станут блеклыми и изорванными в клочья, без возможности понять, что было на самом деле, а что она придумала в силу своего возраста и бушующих гормонов, требующих для нее принца, готового прийти на помощь всегда. Но прямо сейчас она была уверена, что когда-то Аманэ Юги, Ханако, Седьмая школьная тайна существовал.       И мысли о том, чтобы закрепить эти воспоминания, направившись следом за ним, крепли с каждым днем, оставаясь отпечатками на веточках ее вен.