Дело чести

      Пожалуй, не будь в Ренджуне столько текилы, он бы на это не согласился: игра в карты с Донхёком на субботних дружеских посиделках. В своё оправдание он мог сказать разве что то, что предложила покер не эта хитрая задница, а Джемин — тут тоже стоило бы напрячься, ведь тот вроде как мутил что-то с Джено, но при этом совсем двусмысленно играя бровями предлагал поделиться одеялом на совместной ночевке. Но Ренджун уже был две стопки позади для того, чтобы напрягаться от каких-то там призывных ухмылок, и потому обнаружил себя там, где обнаружил. Стоящим в ванной комнате донхёкова дома с упаковкой в руках, на которой значилось: колготки капроновые, цвет чёрный, 40 ден. Что там эти ден значили, он даже знать не хотел — хватало того, что теперь во всей своей прозрачности они должны оказаться были на его заднице, ведь карточный долг был делом чести. Тратить время на размышления о том, что там от той чести оставалось, Ренджун не собирался. Он и так уже провел лишних пятнадцать минут едва не изрезав ноги в попытках побрить их — ну сучонок, Ли Донхёк, не мог придумать что-то попроще в качестве наказания! — и теперь раздражённо разорвал упаковку, кинул на столешницу перед зеркалом и вытряхнул колготки наружу.       Радовало уже то, что Ренджун всё ещё был способен стоять ровно для того, чтобы не уфигачиться прямо лбом в эту самую столешницу, к тому же успел слегка протрезветь за то время, что потратил на бритьё: это спасало остатки приличного лица от того же Джено, сочувственно предложившего помощь с этой самой экзекуцией. Похоже, у него одного ещё и оставалась совесть: только Джено и не отпустил ремарки, когда Донхёк с победным воплем презентовал упаковку колготок и вручил её на пару с бритвенным станком так, будто проводил награждение.       Награда была так себе. Приложив к себе колготки, Ренджун не сдержался от хихиканья. На нём сегодня были чёрные брифы, и смотрелись они в паре с колготками одновременно подходяще и несуразно, и он упёрся ладонями в раковину в попытках перестать ржать и снова рассердиться. Нет, если он выйдет смеясь в этих колготках ко всей (не)честной компании, то уж точно не получится сделать вид, что идея была тупой. Впрочем не то, чтобы от Донхёка исходили какие-то другие — хотя никто не жаловался, ведь пить с ним да и просто тусоваться никогда не было скучным. Похлопав себя по раскрасневшимся щекам, Ренджун решительно отбросил от глаз мешающие пряди волос и неловко натянул тонкий капрон. Тот устроился высоко на талии тёмной резинкой, перетягивая живот и заставляя поморщиться. В таком виде Ренджуну предстояло сидеть до конца вечера, но он надеялся, что представится шанс снять колготки пораньше.       И, ох. Он не подозревал, насколько был прав.       Первым его победоносный выход заметил Джено. Он пронёс шот текилы мимо рта, но даже не заметил, что разлил её. Губы его приоткрылись и глаза стали совершенно круглыми. Он выглядел так, будто его пыльным мешком пришибли, и Ренджун ощутил себя абсолютно голым — смущаться он ненавидел, и потому прошёл невозмутимо через всю комнату и плюхнулся на диван рядом с Джемином, где и сидел раньше, до своего разрушительного проигрыша. Джемин, о чём-то ожесточенно спорящий с Донхёком, развернулся на шум и застыл. Взгляд его заметался от покрасневшего лица Ренджуна к его груди и ногам в капроне. Он сглотнул, запустил пальцы в волосы так, как делал всякий раз, когда не знал, чем занять себя, и уронил:       — Хочешь выпить? — и облизнул губы, заставляя их влажно блестеть.       Ренджун кивнул. Он был уже порядком трезвым, и стыд начинал пощипывать под рёбрами, и чтобы не дать ему разгореться на полную мощь, Ренджун скрутил пробку в бутылке, чтобы плеснуть себе в шот и выпить. А потом ещё один вдогонку:       — Что я пропустил?       Джемин покачал головой и снова улыбнулся — так, что в животе стало щекотно. Он склонился ниже, проворковал:       — Ты — главная звезда этого вечера, детка. Ты не мог ничего пропустить.       Да уж, после такого победоносного возвращения Ренджун и правда мгновенно становился звездой этого вечера да и недели в целом: эти придурки явно собирались долго дразнить его за колготки, и лучшим, что он мог сделать для того, чтобы защитить остатки своей гордости, было:       — Никаких фото. Я серьёзно, парни. Всё, что случается в Вегасе, остаётся в Вегасе. Сделайте вид, что всё как обычно. Особенно ты, Джено, завязывай пялиться, — он наполнил две стопки и протянул одну сидящему напротив Джено, зачарованно глядящему на его коленки и лодыжки. — Ты весь текилой уделался, тебе нормально вообще?       Оглядев себя так, словно видит в первый раз, тот охнул, потёр ладонью футболку и вздохнул. Похоже, вещь стоило отправить в стирку тут же, но идти в ванную Джено явно было лень, и потому он просто стянул её через голову и глупо улыбнулся, когда Ренджун хмыкнул и потянулся, чтобы пригладить его ставшую вертикально прядку волос. Боже, Джено был просто нечто: он умудрялся оставаться зубодробительно милым даже сейчас, сидя полуголым, и в своей неловкости был несправедливо привлекательным, заставлял сердце биться чуточку чаще. Сбоку послышалось шевеление, и Ренджун обернулся как раз в тот момент, когда загребущая конечность лучшего друга проложила свой путь на диван.       — Пиздец, — выдохнул Донхёк, окольцевывая пальцами щиколотку, чтобы потянуть на себя.       Чёрт, Ренджуну и так было жутко неловко, а тут ещё и напоминали о том жалком положении, в котором он оказался. Теперь же поза его стала совершенно смущающей и неприличной: ноги раздвинулись, и лодыжка коснулась джеминова бедра. Он лежал, как девчонка на вписке, в карты проигравшая свою девственность сразу нескольким горячим парням, с которыми переглядывалась полгода, крутя прядку волос на пальчик.       Мысли уносило совершенно не в ту сторону. Нет, серьёзно, друзья ведь не собирались спать с ним, да и сам Ренджун вовсе не думал о том, чтобы оказаться с кем-то из них в постели.       Ладно, он думал. Но это к текущему делу не имело ни малейшего отношения!       — Я в курсе, окей? — прошипел он, роняя в себя шот и зубами впиваясь в дольку лайма. — Не обязательно мне об этом говорить, — он раздражённо дёрнул ногой, но Донхёк не пустил. — Ну что, доволен, мудила? Я теперь выгляжу как идиот.       Донхёк будто не слышал его. Он двинул в сторону столик под удивленный крик Джено, которому тот врезался прямо в живот, а потом сполз с кресла-мешка на пол, погладил вдоль лодыжки горячими пальцами.       — У тебя такие ноги, пизде-е-ец, — поделился он, восторженно смотря на бёдра, обтянутые чёрным капроном. — Лучше, чем у моей бывшей. Сто очков вперёд! Такие красивые бёдра. Ты весь очень-очень красивый.       Донхёк и раньше был весьма тактильным и щедрым на комплименты, но в этот раз от его слов алкоголь, выпитый минутой назад, обжигающим теплом взорвался внутри, и Ренджун вздрогнул всем телом, ощущая, как Джемин подцепил пальцем резинку колготок, скользнул вдоль пальцем и отпустил, заставляя звонко шлёпнуть по животу.       — Ты и правда очень красивый. Не против, если мы немножко потрогаем? — шепнул он горячо на ухо, едва ощутимо касаясь губами кожи, и Ренджун обернулся, сталкиваясь с его потемневшими глазами.       Он не успел ответить — нечто влажно ткнулось в щиколотку, и дыхание опалило кожу. Бросив взгляд вниз, он подавился вдохом: Джено держал его ступню в ладонях, словно драгоценный подарок, и прижался горячими губами к своду стопы. Возбуждение шарахнуло высоковольтным напряжением, заставило выгнуться и простонать, Ренджун впился пальцами в обивку дивана и Джемин развернул его за подбородок к себе, чтобы повторить, уже настойчивее:       — Ты не против, Ренджун?       — Д-да?.. — это прозвучало почти как вопрос, но Джемин явно не был настроен переспрашивать. Он накрыл губами его губы, прихватил нижнюю и втянул себе в рот, а потом скользнул влажно внутрь языком.       Честно признаться, Ренджун и раньше представлял, каково было бы Джемина поцеловать: тот был горячим, и рот его имел привычку изгибаться в такой раздражающе привлекательной, самодовольной ухмылке, что кололась чем-то нетерпеливым внутри. Сложно было не думать о том, как хочется эту улыбку с него стереть, побороться за право контроля и выиграть, знать, что только для тебя Джемин поддается. Ренджун запустил ладонь в его волосы и углубил поцелуй, но тут же растерял весь свой напор, когда аж четыре руки раздвинули его бёдра шире, ощупывая и лаская. Он застыл одной натянутой струной, чтобы тут же заерзать, сам не зная, чего желает больше — отстраниться от этих мучительно приятных ощущений, которых было слишком много, или податься навстречу, позволить и дальше терзать себя. Чей-то жадный рот прижался к коже прямо над резинкой колготок, проложил пунктирную дорожку поцелуев вверх и накрыл сосок.       Ренджун прервал поцелуй, когда его лизнули широко и нежно, заставляя вспышки огня бежать по крови: Джено бросил на него короткий взгляд, а потом несмело приблизился. Горячее дыхание его коснулось губ, и Ренджун подался навстречу. Целовал Джено совсем иначе: была в его движениях робкая, опасная надежда, и электричество, и желание обладать. Он словно впитывал каждую его реакцию, соревновался с другими и пытался заставить чувствовать лишь его — гладил по шее и груди, цепляя соски, массировал загривок и чутко прислушивался к мелодии чужих стонов. Оторвался он только тогда, когда Донхёк потянул за волосы — рыкнув раздражённо, Джено всё же поддался, и Ренджун захлебнулся эмоциями снова. Поцелуи Донхёка уже были ему знакомы: как-то они, напившись вместе после закрытой сессии, закончили в одной постели, жадно целуясь. Донхёк был вовсе не таким, каким казался на первый взгляд: он был послушным и нежным, позволял хватать за волосы, кусать себя — словно вручал в руки сердце и тело, и Ренджун вспыхнул страстью, замедлился и ухмыльнулся, когда Донхёк захныкал ему прямо в рот. Раньше одного этого было достаточно для того, чтобы возбуждение начинало бурлить в крови, но сейчас Ренджун начинал сходить с ума.       Ему не давали отдышаться, сообразить, что с ним происходит и кто причиной этому стал: Донхёк дразняще прихватывал его губы, пока кто-то терзал болезненно сладко соски, и другая пара рук ласкала бёдра, поднимаясь всё выше к той части, где Ренджун был уже совсем твёрдым. Раздался треск ткани, Ренджун вздрогнул, дезориентированно глядя по сторонам: взгляд его моментально прилип к развратной и чувственной картинке внизу. Джено сидел перед ним на коленях, и руки его, увитые рисунком вен, держали разорванные края чёрного капрона. Он потянул ещё, и тонкая ткань пошла затяжками и дырками, обнажила кожу бёдер для нетерпеливого рта, принявшегося покрывать поцелуями каждый освободившийся участок кожи. Ренджун захныкал, дрожа и задыхаясь. Всё вокруг кружилось. Он откинул голову, подставляяясь под ласки, и Джемин мурлыкнул, отрываясь от его раскрасневшейся груди, украшенной рисунком свежих меток:       — Давай, детка. Приподнимись, чтобы мы могли продолжить.       Что именно они собирались продолжить, Ренджун сообразить не успел. Он послушно поднял задницу, позволяя сдвинуть вниз бельё настолько, насколько это позволяли разорванные колготки, а потом вдруг оказался перед диваном на четвереньках, уткнувшись локтями в джеминовы бёдра. Отсюда было отлично видно, как сильно тот возбужден, и Ренджун накрыл ладонью его вздыбленную ширинку.       — Ты не обязан. Мы можем просто сделать тебе хорошо. Или ты тоже хочешь потрогать? — Джемин погладил по голове, и голос его был мягким, словно говорил он с ребёнком, но глаза оставались тёмными и тяжёлыми, сладкими.       — Ой, просто заткнись, — фыркнул Ренджун, беспомощно ощущая, как непрошенное смущение щиплет внутри. — Ты заварил эту кашу, так что теперь прими ответственность. И, если мне что-то не понравится, виноват тоже будешь ты.       Он расстегнул ширинку, и чужой твёрдый член прижался к животу, блестя от смазки на головке. Может, Ренджун и пожалел бы об этом позже, но сейчас останавливаться он был не готов, да и не уверен, что смог бы. Джемин рассмеялся хрипло, улыбнулся и уложил горячую, нежную руку на щёку:       — Конечно, я приму ответственность, прелесть. Просто помни, что ты можешь в любой момент отказаться.       — Ты всегда такой болтливый в постели? — Ренджун вздернул бровь и наклонился, чтобы втянуть в рот головку, и Джемин выгнулся, зашипел. Удовольствие проступило в его лице, стирая властное выражение, и Ренджун самодовольно мурлыкнул, пуская дрожь по чужому возбуждению.       Впрочем, наслаждался этой властью он недолго — чья-то ладонь надавила на поясницу, заставляя прогнуться, и зубы сжались на левой ягодице. Пальцы сомкнулись в плотное кольцо, скользнули вверх-вниз по члену, и Ренджун проскулил, толкаясь навстречу ласкающей руке.       — Можно мне поласкать тебя внутри? — шепнул Донхёк близко, и Ренджун отстранился, вырывая у Джемина недовольный стон.       — Ты же всё это спланировал, да?       Донхёк покраснел ярко, румянец его стек с лица на грудь. Он поджал губы и поглядел виновато из-под волнистой челки, падающей ему на глаза, и Ренджун хмыкнул, сжимая пальцы на джеминовом члене:       — Ты ведь хочешь трахнуть меня. Да и не только ты. Так для чего все эти хождения вокруг да около? Убедись, что вы меня достаточно растянули перед тем, как начинать.       Он простонал, когда влажный палец толкнулся вдруг внутрь, неторопливо и глубоко, обернулся, и Джено, неотрывно глядя ему в глаза, улыбнулся — но вовсе не так мило, как раньше, а вязко, бросив взгляд из-под бровей, — а потом вдруг толкнулся ещё и ещё.       — Я хочу тебя. Чёрт, ты не представляешь, как хорошо выглядишь в этом, — его свободная ладонь погладила по бедру снизу вверх, останавливаясь на ягодице, чтобы сжать.       Джено смотрел так, будто собирался его съесть, и Ренджун захныкал, подаваясь навстречу толчкам. Откуда в Джено было это? Требовательность и сила, в равной пропорции замешанные с нежной осторожностью?..       — Хей, вернись ко мне, — Джемин развернул его за подбородок, заставил взглянуть себе в глаза. — Я тоже здесь. Вот так, хороший мальчик.       Джемин был красивым, требовательным и властным там, под сахарной своей оболочкой, и Ренджуну страшно захотелось его подразнить, и потому он двинул ладонью вверх и вниз, и вместо того, чтобы приступить к делу, уронил:       — Хёкки? Думаю, сзади вам обоим делать нечего. Но ты можешь получить что-то более приятное.       Игнорируя гневный джеминов возглас, он хмыкнул, когда рядом на колени упал Донхёк, поспешно стягивающий шорты. Он сладко простонал, когда Ренджун взял его в рот, ладонью сжимая ту часть, которая не помещалась. Двигать одновременно двумя руками и плотно сжимать губы было сложно, и хотя Ренджун старался, вся концентрация летела к чертям от дразнящих движений внутри. Он ощутил, как пальцев внутри становится больше, и вскрикнул, когда они согнулись, надавливая на сладкую точку внутри, выпустил Донхёка изо рта и уронил голову на джеминово бедро. Ренджуна буквально трясло, и он едва мог контролировать свои разъезжающиеся коленки.       — Всё хорошо? — Джемин прочесал его влажные волосы, стёр подушечкой большого пальца слюну с подбородка.       Ренджун был едва ли в состоянии разговаривать, возбуждение взрывалось обжигающими вспышками. Но он знал Джемина и то, что тот не позволил бы никому продолжить, пока не добился бы хоть какого-то вербального ответа, и потому выдохнул:       — Пожалуйста, я хочу…       Джено надавил сильнее, двигая рукой отрывисто и резко, обрывая его фразу, и Джемин цыкнул:       — Полегче давай, — он мягко погладил Ренджуна по плечу. — Наша детка так все коленки себе сотрёт. Думаю, стоит всё же пойти в постель.       — К чертям постель, — завозился рядом Донхёк. — Я подложу подушечку.       Ренджуну было так хорошо, что он терялся в этом блаженстве, и про какие-то колени ему вообще не думалось. Он вздохнул, когда под ноги сунулось что-то мягкое, приподнялся и снова вскрикнул, когда Джено, на мгновение прекративший свои движения, продолжил. Волны тянущей сладости, накатывающей на него, становились всё сильнее и дольше, и Ренджун захныкал, когда пальцы из него вдруг извлекли.       — Можно мне?.. Ренджун, можно? — Донхёк скользнул членом вдоль ложбинки между ягодиц, и Ренджун кивнул, приподнимаясь на локтях, чтобы снова поймать в рот всё такой же напряжённый и красный член Джемина.       Они втроём простонали синхронно, когда Донхёк толкнулся медленно внутрь. Слёзы резанули глаза — всё растягивалось, поддаваясь, и Донхёк, войдя до конца, застыл. Бёдра его подергивались и пальцы дрожали, но он не двигался, давая привыкнуть, только дышал шумно. Ренджун постарался расслабиться, лениво сжал губы плотнее, позволяя Джемину мелко толкаться, качнулся вперёд, чтобы потом двинуться назад. Сдавленный всхлип плеснулся в воздух, Донхёк сжал руки на бёдрах крепче, чтобы начать осторожно наращивать темп.       — Я… я не смогу долго, — пробормотал он, и Джено фыркнул.       — Это и не требуется. Кончай уже, и я займусь делом, — ладонь его скользнула по животу, поймала член, чтобы приласкать, а потом вдруг передавила у основания.       Ренджун был так близок, но теперь оргазм ускользал от него, заставляя нахмуриться и недовольно промычать. Он хотел отстраниться, чтобы выразить свой протест, но Джемин не дал, и вместо этого толкнулся чуть глубже и настойчивее:       — Куда ты, прелесть? Нет, сбежать не выйдет. А поговорить ты сможешь и после. Ущипни меня, если действительно не хочешь продолжать.       Разлепив мокрые от слёз ресницы, Ренджун бросил взгляд вверх, и едва не подавился вдохом. Джемин неотрывно глядел на него, и лицо его было порозовевшим на скулах, с приоткрытым красным ртом и чёрными блестящими глазами. Донхёк задвигался резче, и Ренджун захныкал, моргая.       — Ты такой красивый. Самый красивый, — джеминовы пальцы очертили контур губ. — Знаешь, сколько раз мы с Джено думали о тебе, когда веселились вместе? О, да он просто с ума по тебе сходит: не затыкаясь болтает о твоих ногах, губах и заднице. Твой лучший друг, кстати, ничуть не лучше: они оба собирались тебе признаться. Поэтому эти двое такие жадные и нетерпеливые, — сердце ёкнуло в груди, и Ренджун шокировано дёрнулся, тщетно пытаясь отстраниться. — Тише, прелесть, — мурлыкнул Джемин, и зрачки его расширились, затапливая радужку. — Знаешь, в чём была проблема? Я не хотел уступать. Забавно: хотя мы и друзья, так и не смогли решить, кому должно достаться право предложить тебе большее, и пришлось делиться. Может, ты сам выберешь? Как насчёт такого критерия: кто лучше тебя трахает?       Он склонился вдруг ниже, запустил руку в волосы и потянул на себя. Головка его члена ударилась о заднюю стенку горла, и Ренджун поперхнулся, сжался весь — горячая волна оглушила его, и он точно кончил бы в ту же секунду, если бы не пальцы Джено, всё так же крепко пережимающие его у основания. Но, похоже, это стало спусковым крючком для Донхёка. Толкнувшись последние несколько раз особенно глубоко, он замер, и член его запульсировал внутри. Погладив по спине дрожащими руками, он медленно вышел и плюхнулся рядом на ковёр, раскрасневшийся и часто дышащий. Ренджун захныкал от чувства пустоты, но тут же оно сменилось на очередную волну пронзительной дрожи, когда Джено вошёл, сразу задавая быстрый, жёсткий темп.       Ренджун почти заплакал от того, каким сильным и тревожно-сладостным было его возбуждение. Оно отключало рассудок, заставляя метаться между всеми теми ощущениями, что он испытывал. Крик вышел сдавленным и слабым, когда всё стало невыносимо сладким, и на долгие мгновения Ренджун погрузился целиком в тёмную, обжигающую бездну. Вынырнул он из неё медленно и снова едва не упал обратно: Джено задвигался резче, заставляя буквально упасть лицом вперёд, и чужой член проник особенно глубоко в горло, едва не перекрывая кислород. Джемин хрипло застонал, и все мышцы его напряглись. От чувствительности каждое движение резало блаженно по нервам, и Ренджун впился пальцами в джеминовы бёдра до боли в пальцах, когда вдобавок ко всему горячий рот накрыл его всё ещё твердый член. Донхёк шумно втянул его глубже, закружил языком вокруг чувствительной головки.       Кожа словно горела, и всё внутри было раскалённым, а по венам текла жидкая магма. Ренджун задрожал, когда хватка Джено стала крепче, окончательно разрывая тонкую ткань колготок — пульсация чужого оргазма прокатилась по Ренджуну волной, заставляя всхлипнуть и замычать. Джемин кончил парой секунд позже: он весь напрягся, вышел, выплескиваясь на живот и запрокинув голову, издал потрясающий, низкий стон и отпустил Ренджуна, позволяя осесть на пол.       Кости словно все превратились в желе, и блаженная слабость овладела телом. Двигаться было совершенно невозможно, и Ренджун с благодарностью слабо улыбнулся Джено, когда тот поднял его на руки, чтобы усесться вместе на диван, и помог стащить порванные колготки.       — Я наберу ванну и принесу полотенца, — Донхёк чмокнул Ренджуна в лоб и вышел из комнаты, чтобы тут же заглянуть обратно. — Слышите! Без меня тут не целоваться! — и погрозил пальцем.       Джемин хрипло рассмеялся. Он придвинулся ближе к Ренджуну, уложил его ноги себе на колени:       — Такого мы не можем обещать. Если беспокоишься, тебе стоит поторопиться.       — Ну и ладно, — фыркнул Донхёк, скрываясь в коридоре. — Зато в ванне с ним буду я: это мой дом, всё-таки.       — В ванне я буду один, — буркнул Ренджун, приподнимая кружащуюся голову с плеча Джено.       Пожалуй, ему требовалось время в одиночестве для того, чтобы осмыслить, что он сейчас сделал и с кем, и что это для их отношений значило.       — Но мы можем позже вместе посмотреть кино. Кстати, странные вы люди: если хотели встречаться, просто могли предложить мне сходить на свидание. Хотя так… тоже неплохо.       — Неплохо, — повторил Джемин, и ладони его, поглаживающие лодыжки, замерли. — Что же. В следующий раз мы постараемся так, чтобы было отлично.       В глазах его была сладкая угроза, и Ренджун захлебнулся ей, будто шотом текилы, спрятал горящее лицо в изгибе плеча Джено. Кажется, выбрать ему после этого будет только сложнее. Но не то, чтобы он жаловался.