Дома тоже умеют лгать

      Вот все и закончилось. Конечно, могу так думать и даже старательно убеждать себя в этом. Только не буду. Хотя… если начинать заниматься самообманом, лучшего момента не найти. Ничего не закончилось! И если такое и произойдет, то очень не скоро. Сейчас я уверен, что вообще никогда… И именно поэтому уже полчаса сижу в «Корвете», не в силах выйти, сделать несколько шагов и открыть дверь в место, которое должно было стать моим счастливым будущим, плавно переходящим в настоящее. «Брайтин»… Дворец для моего принца, им же и нареченный. Не могу не отметить забавную иронию: как я оказался со зданием в этом качестве, потеряв Тейлора? Снова. И на этот раз, возможно — навсегда. Растворившись в нью-йоркских улицах, Джастин все равно остался со мной: в небе цвета его глаз. Почему, поднимая к нему свои, все время вспоминаю Джастина?! И гадать не хочу о том, что с моим лицом, если кто-нибудь рядом произнесет «солнышко» — даже имея в виду самое прямое значение слова. Они не произносят. Никто. Ни Дебби, наверное, проклинающая день, когда дала юному Тейлору, появившемуся из света фонаря, такое прозвище, ни Майкл, нелогично мечущийся между тем, чтобы постоянно следить за моим состоянием, и тем, чтобы делать вид, что Джастина никогда не существовало. Его шатания туда-сюда крайне бестолковы и бесят беспредельно, заставляя тем не менее радоваться, что Линдси в Питтсбурге нет. Скучаю по Гасу, но ее чувство вины с одновременной убежденностью в собственной правоте… Да ни за что, только этого не хватало: утешать Линдс из-за переживаний о моей судьбе! Пусть Мелани сама справляется, это ее обязательства. Мои улетели первым утренним рейсом… Лучше уж спокойное молчание Брукнера, ненавязчиво пытающегося вернуть своего супруга из моей жизни в его собственную, демонстративное невмешательство Ханикатта и энтузиазм Шмидта, нагружавшего деловыми вопросами. Приходилось повышать голос, напоминая, кто здесь начальник, но еще со времен лечения от рака я понял, что это бесполезно. Шмидт, подобно мне самому, будет молча делать по-своему. Тед не боится угроз увольнением, знает — этого не произойдет. Они с Синтией на передовой «Киннетика» — стыдно признаваться, но не чувствую себя способным на рабочие подвиги. Потерян интерес. Ко всему. Потому что я снова болен. Только «химия» не излечит от Джастина Тейлора. И врачи — тоже. Но я не против уколов, таблеток, капельниц. Чего угодно, лишь бы немного и ненадолго уменьшить боль, затопившую в то утро, когда проснулся один. Не впервые, конечно, но вот именно осознание — «его нет» — хлестнуло по нервам так, что стало невозможно дышать. Наивно полагать, что «все кончено». Будет жечь еще долго. Наверное, это тот случай, когда самолечение оправдано. Не стоит доверять собственное исцеление времени. Оно играет против меня. Извращает воспоминания, как сломанный калейдоскоп, который подсунула жизнь. Меня предали даже «Джим Бим» и «Вавилон», еще сохранивший тень Джастина Тейлора. Которого я отпустил. Мы так решили, и это было правильно. Для него. И для меня. Потому что запутался и заблудился, пытаясь стать таким, каким Джастин всегда желал меня видеть. А я хотел его вернуть. И просто хотел. Его. Всего. До невозможности справиться с самим собой. И да, себе только и мог признаться, что ждал свадьбы — в том числе и из-за постоянного страха потерять Тейлора, едва успев снова обрести. Иногда мне снилась вздрагивающая в моей теплая рука и собственный голос, уверенно вещающий: «Я, Брайан Кинни, беру тебя, Джастин Тейлор…» Протягиваю кольцо… Чтобы упасть в пустоту, внезапно просыпаясь и хватая ртом воздух. Курю сигарету за сигаретой, зачем-то в очередной раз проверяю ящик стола — убедиться, что коробочка с двумя гладкими платиновыми ободками на месте. И почему-то в эти моменты всегда чувствую запах золотых гардений, никогда в жизни не виденных. Но уверен, что обонятельная галлюцинация меня не обманывает: по жестокой иронии она оказалась самым честным, что осталось в жизни. Куда честнее реального близкого окружения! Золотые гардении для мальчика с такими же волосами и солнечной улыбкой… Который столько лет меня добивался, чтобы оставить, едва успев заполучить. Не виню: на его месте поступил бы так же. Или хочется думать, что другой вариант был бы и для меня неприемлем. Джастин улетел месяц назад, но будто вечность. Без него. И в то же время чувства настолько остры, словно с того рокового утра в лофте прошла всего лишь пара часов. Мы разговаривали раза два или три — голос Джастина был преувеличенно бодрым, но я слишком хорошо его знал. И легко определял звуки, проталкиваемые через сдавленное горло. Сухо заканчивал беседу первым, чтобы не дать Джастину совсем развалиться, лишившись последних сил. Они нужны, чтобы добиться своего и показать, что я не зря его учил, что он стоил каждой секунды внимания, каждого сказанного слова. И всех, что не прозвучали… Сейчас они рвутся изнутри — в ту же издевающуюся и рвано хохочущую пустоту… И я не знаю, как удерживаюсь, чтобы не рвануть в аэропорт. К нему. За ним… Я верю, что Тейлор справится. Ни капли не сомневаюсь. И я тоже должен. Но вот уже полчаса сижу в машине, не отрывая взгляд от «Брайтина». И убеждая себя, что Джастина там нет. Но все равно увижу двух призраков на полу перед камином, и каждым миллиметром кожи вспомню день после нескольких месяцев безудержной тоски по наизусть выученному телу. То, как сам не верил, нависая над ним и запуская пальцы в светлые пряди, надеясь, что Джастин не поймет, как плохо без него было. Напрасная надежда… Я чувствовал, что и он провел это время не лучше, судя по тому, как отчаянно выгибался навстречу и ловил поцелуи, вцепившись мне в плечи. Я всегда гордился умением рвать быстро, резко и не оставляя ни малейшего шанса оправданиям, извинениям и сожалениям. Вот и сейчас рванул: сначала дверь машины, потом — «Брайтина». Выдохнуть. Не смотреть на словно проклятый квадрат пола… До приезда риэлтора еще час — специально приехал пораньше, чтобы потом уйти. С возможными покупателями здесь окажется не Дженнифер Тейлор. По понятным причинам я не хотел, чтобы это была она, специалистов по продаже недвижимости в Питтсбурге достаточно. К чему взаимная неловкость? Ей было жаль, когда я познакомился с Джастином, и когда расстался с ним по ее же просьбе, и когда вернул обратно — по той же причине. И когда ее сын уезжал, и когда возвращался, и во время планирования свадьбы, и ее отмены… Забавно. Получается, что в глазах миссис Тейлор наши не-отношения с Джастином не были достойны ничего, кроме жалости? Наверное, никогда не пойму ни Дженнифер, ни Дебби — возможно, из-за Джоан, у которой научился явно не тому, чему она бы хотела учить… Но сейчас не до горьких усмешек. Нужно проверить, не забыл ли что-нибудь, и сделать главное, ради чего приехал. Расстаться с краткими и яркими, как вспышка салюта, воспоминаниями. О Джастине. О нас здесь. О том, о чем больше не стоит думать. После первого визита, когда Джастин сказал «Да», мы приезжали еще несколько раз: по делам и просто так, когда надоедали предсвадебные хлопоты и хотелось скрыться не только от всех, но и от всего. Посидеть на заднем дворе, лениво строя планы на ближайшее будущее, обсуждая небольшие ремонтные работы… Как сияли глаза Тейлора, когда он носился по лестнице туда-сюда, взахлеб рассказывая, какой именно хочет видеть студию на огромном чердаке. Расширить окна? Не вопрос! Вторая лестница? Без проблем! Поменять местами небо и землю? Если ты этого хочешь… Я ловил его в объятия, когда Джастин выбирал цвета для главной спальни, прижимался губами к нежным щекам и чуть влажным волосам на виске. Казалось, что нашел иного себя: выпустил из заточения тайную сторону Брайана Кинни, с которой и сам не был знаком. Мы узнавали этого Брайана вдвоем с Джастином… Магия «Брайтина»? Я в это не верю. Иначе как дом допустил, что новый Брайан не подошел Джастину, взорвавшемуся всплеском «делай то, что сделает счастливым тебя, а не меня!». Твое счастье оказалось важнее… И это было не жертвой, а внутренней потребностью, с которой не сумел совладать. За меня это сделал ты… А я прощаюсь с «Брайтином». Со всеми укромными уголками, откуда больше не раздастся твой смех и где не мелькнут волосы в бликах солнца. Я не скажу тебе о продаже — незачем. И оттуда-то из глубины, мне неподвластной, почувствую, что больше не наберу твой номер. Вернусь на работу, навещу Гаса в пригороде Торонто, уделю больше внимания ремонту «Вавилона», чтобы на танцполе, помнившем сплетенных в одно Брайана Кинни и Джастина Тейлора, продолжалась непобедимая «умца-умца». Если когда-нибудь вернешься… Найдем другой дом, к чему напоминание о тяжелом расставании? А пока я смогу не звонить и не отвечать на звонки, если решишь напомнить о себе, не писать и игнорировать письма, заблокировав твой электронный адрес. Все равно не перестану ждать и любить еще сильнее. Но я в последний раз прошелся по комнатам и вышел, не оглянувшись. Моя маленькая победа. Не над тобой, Джастин, — тебе я проиграл еще в тот момент, когда впервые увидел. Просто мне понадобилось «всего лишь время», чтобы это понять. Это и то, что дома тоже умеют лгать.