Рeach&Сoffee

      Остановить апокалипсис в 2019 году оказалось гораздо проще, чем найти нормальный кофе в чёртовом городе. Я обошел уже добрых три кафе, но везде все повторялось снова. Отвратительно долгое ожидание, вошканье с моим стаканом, ужасный запах и еще хуже — вкус того, что они зовут своей гордостью. Мне не нравилось, но мой организм продолжал требовать это. Вскоре я сдался. Да, даже такие, как я иногда опускают руки. Возвращался домой, соответственно, в плохом настроении, мечтая как можно скорее принять горячий душ и почитать какую-нибудь книгу из огромной библиотеки отца. Миллионер Хагривз любил книги, а вот детей не очень, однако и того, и другого у него было предостаточно.       Я не сразу понял, что это за новенькая горящая ярким жёлтым цветом вывеска. Обычно такие «модные» магазины открываются поближе к центру. Но, как оказалось, это и не магазин вовсе.       Кофейня.       Прелесть. Желания заходить в нее особого не было, ибо дом был буквально в двух шагах. Шепот книг с полок и горячая вода были практически осязаемы и манили меня к себе. Правая нога находилась на первой ступени лестницы а мои мысли роились словно пчелы — рискнуть или не стоит еще больше себя изводить?       Рискну.       Почему нет? Жизнь путешественника во времени в прямом смысле была связана с риском. От одной кружки дерьмового кофе хуже не станет. По крайней мере, я на это очень надеялся.       Рeach&Сoffee.       Внутри было мало посетителей. Это означает, что либо здесь действительно ужасные напитки, либо они открылись совсем недавно и еще не успели себя зарекомендовать. Лично мне было бы предпочтительней второе. Думаю, и им тоже, если они не хотят потерять такого замечательного постоянного клиента, как я. Самодовольная улыбка украшало мое лицо в то время, как я рассматривал обстановку. Неплохо, неплохо. Неброские цвета, много мягкой мебели, много дерева. Пахло соответствующе для данного заведения, но чувствовались и другие нотки. Чего-то неуловимого. Такого, что терялось среди всего прочего, от чего мне еще больше захотелось вдыхать этот запах. Приятное место. Но я здесь не оценивать обстановку, верно? У меня немного иная цель визита.       Барная стойка, как ей и полагается, стояла посреди кофейни, окруженная высокими деревянными стульями с мягкими подушечками. Ну до чего мило. Сейчас как сяду своим задом тут, болтая ножками, так люди с привычным им умилением будут смотреть на молоденького парня в школьной форме и думать — выпускник. Чёртово тело. Чёртовы расчеты. Чёртово время. Опять семнадцать — пытка, когда ты умнее всех присутствующих вместе взятых. Когда ты пережил больше, чем все они за всю свою жизнь. Какого это, когда ты не можешь даже в кино сходить по-человечески, ибо контроллер просит твой паспорт? Тебе не продают алкоголь, и с сомнением смотрят, когда ты берешь пачку презервативов. Мерзость. По телу невольно пробежали мурашки, и я пришел в себя лишь тогда, когда почувствовал запах персиков, что неестественно выбивался среди прочих ароматов. Вот эта нотка. Вот почему так интересно называется сие заведение. — Доброе утро, сэр, — мне улыбалась красивая девушка с копной рыжих и непослушных волос, что торчали в разные стороны.       Видно, что за целое утро она уже успела убегаться и за стойкой, и в зале, принося или унося что-либо. Но ее улыбка по-прежнему была искренней. Я это чувствовал. Малахитовые глаза светились странным добрым блеском в лучах красного рассвета, отчего вокруг ее рыжего гнезда создавался ореол. Лицо несчадно покрывали веснушки, а сама она терпеливо ждала, пока я определюсь с выбором. — Здравствуйте, мисс, — я посмотрел на бейджик. — Алекс. Мне, пожалуйста, Американо. Без сахара, если можно.       Девушка согласно кивнула и отправилась за туркой. За туркой? Разве кофе не варят в специальных автоматах? Мое любопытство не осталось незамеченным, и она мило улыбнулась, поясняя свои действия. — Кофе из машин — мертвое. Мы делаем его только живое, варя при клиенте, чтобы он в буквальном смысле чувствовал запах напитка на разных этапах приготовления.       Интересненько. Возможно, я и не ошибся, променяв горячий душ на посещение этого места. Видел, как горели ее глаза, когда она его варила. Словно это было больше, чем просто кофе. Ее исключительно творение. Особое. Неповторимое. Наслаждаться процессом мог и я, вдыхая чудесные пары и уже предвкушая это блаженство. Но тот момент, когда мне довелось наконец-то его попробовать, не сравнить ни с чем. Как будто тысячи ярких фейерверков выстрелили у меня в голове, и мир заиграл всеми цветами в сто раз ярче, чем до этого. Я стал замечать то, чего не видел прежде. Недовольство и усталость отступили из моих мыслей, и я заметил мир вокруг себя — других людей. Они все были со своими эмоциями, делами. Не просто дополнение к прочему пейзажу, как было до, но его часть. И эта часть ничем не была хуже меня. Чёрт. Я бы приходил ради такого кофе, даже, если бы оно варилось в поганых трущобах. Улыбка чертовски хорошего дня расползлась медленно по моему лицу. Мне нравилось. Нравилось ощущать скорый жар летних, еще прохладных, лучей на спине пиджака. Наслаждался каждым глотком. Оно было новым для меня, хоть я и пробовал его прежде сотню раз. Такого — точно нет. — Интересный вкус, — не мог не прокомментировать.       Алекс еще раз улыбнулась. — Семейный рецепт. Передается от бабули. — Только Вам? Какой же он тогда семейный? — я улыбнулся в ответ.       Девушка смущенно кивнула, соглашаясь с моими словами. — Ну, теперь будет семейный.       Я по-доброму усмехнулся. Допив последний глоток, в душе стало необычайно тепло. Теперь я точно знаю, куда буду приходить, чтобы скрасить раннее утро. Оставил сто долларов в виде чаевых, пока Алекс отошла обслужить нового клиента, что определенно сделал правильный выбор, придя сюда. Это место заслуживает куда больше, чем эти деньги, но я все равно подумал, что ей будет приятно. Угодить мне — это надо еще постараться.

***

      На следующее утро я проснулся раньше обычного. Мне хотелось снова выпить этот чудесный напиток. Я даже не стал завтракать и побежал чуть ли не вприпрыжку к новому месту обожания. Опять солнышко поднялось над горизонтом, озаряя нас своими красными лучами. Особенно ярко они выделялись в волосах Алекс, которая уже во всю готовилась к рабочему дню. Я просто засмотрелся. Она протирала стекла входной двери, время от времени брызгая стеклоочистителем, и что-то напевала себе под нос. Видимо, что-то веселое, ибо даже в такой ранний час я не видел усталости или злобы на ее лице. Она не зевала и не лениво терла тряпкой окна, нет. Наоборот, из девушки, словно она сама — большое рыжее солнце, лился позитив.       Тепло.       Как же, черт вас дери, я долго не чувствовал этого. Только сейчас, наблюдая за ней, я понял, как соскучился по общению, по секретам, по грёбаному человеческому теплу. Одиночество — вещь опасная. Сначала оно медленно ломает — твои мысли и чувства. Все, что могло принести тебе приятное благоговение внутри, оно превращает в оружие против тебя самого. Особенно воспоминания. Они бьют больнее всего. А после того, как эта мерзость высосет из тебя все теплое, что ты ей сам преподнесешь, поскольку не сможешь хранить иглы, которыми оно тебя же и бьет, наступит холод. Блядский холод, окутавший пустоту внутри. Сраное одиночество вроде бы там — глубоко, но в тоже время, его и нет вовсе. Это ты сходишь с ума, не понимая — пуст ты, или еще что-то есть. Проверять боишься. Вдруг, это еще одно теплое воспоминание, которое ты специально забыл, чтобы оно не повернуло его против тебя, не сделало очередной иглой. Пытался спасти себя, чтобы потом иметь эту тонкую ниточку, связывающую тебя с благоразумием и желанием жить. Для меня эта нить — семья. Поэтому я выжил тогда…       Я подошел ко входу в ровное время открытия кофейни, и меня тут же встретила ее искренняя улыбка. Девушка пропустила меня внутрь и поздоровалась. — Я Вас помню. Вы брали Американо без сахара, верно? — она прошла за барную стойку, а я сел на один из высоких стульев. — Да, верно. Сегодня тоже самое.       Алекс снова кивнула головой и упорхнула к идеально чистой турке и цельным зёрнам кофе. Она не ходит — летает. Словно пчелка, трудится не покладая рук. Это вызывало уважение. люблю людей, которые со всей ответственностью подходят к своей работе, ибо сам был таким. Я снова продолжал наблюдать за ней. Ее ловкие руки успевали делать несколько дел одновременно, а тем временем зал наполнился запахом свежей выпечки. Ням. Желудок заурчал, и мне в голову пришла великолепная идея не только насладиться вкусом прекрасного кофе, но и отведать булочки местного приготовления. — Пожалуйста, мистер… — девушка чуть замялась. — Как я могу к Вам обращаться? — Зовите меня — Пятый, — а почему нет?       Алекс чуть задумалась, по всему, такие имена она встречала…никогда. — Простите меня, если я не совсем правильно поняла. Мне звать Вас — Пятый? — Верно, — я довольно улыбнулся.       Она натянула улыбку. Фу. Не делай так. Тебе больше идет естественность, ибо врать ты точно не умеешь. Ты растеряна — это нормально. Сомневаюсь, что в мире есть еще один такой человек. — Эм, хорошо, мистер Пятый.       Я решил еще больше ее засмущать. — Нет, — она вопросительно на меня посмотрела. — Просто Пятый.       Ну теперь у нее в голове точно бардак. Ее зеленые глаза окончательно наполнились удивлением вперемешку с непониманием, но звук таймера, который означал готовность свежих булочек, вывел девушку из ступора. Она побежала на кухню к печи, чтобы вытащить продукцию, что была, я уверен, такая же вкусная, как и здешний кофе. Попросил у нее румяный круассан с начинкой из джема, только вот какого, я не знал. Решил положиться на вкусовые предпочтения Алекс.       Персик.       Ну разумеется. А какой же еще вкус она могла предпочесть остальным? Не подумайте, мне все понравилось. Особенно, когда языка коснулся прекрасный вкус шикарного черного напитка, в душе снова загорелся огонек тепла. Мне хотелось с ней пообщаться, только вот придумать тему для разговора я не мог. Девушка все это время с напряжением что-то обдумывала, и в конце концов решилась сказать. — Тогда и Вы зовите меня просто Алекс, без всяких «мисс», — вот теперь ее лицо озарила настоящая улыбка — не подделка.       Просто Алекс. Я запомню. — Хорошо, Алекс. Как насчет того, чтобы перейти на «ты»? — Отличная идея, Пятый.       Забавная. До ужаса добрая и забавная с рыжей копной волос и улыбкой в свете утренних лучей в окружении запаха персиков и кофе. Ей хотелось спросить, но она не осмеливалась. Ей казалось неприличным задавать такой вопрос едва знакомому человеку. Но все же он мучил ее, теперь то уж точно. И будет мучить, пока не спросит. Это не просто праздное любопытство в ее глазах, нет. То было… переживание? Глупости какие. За себя бы лучше волновалась. Но я сжалился над ней, уж больно тоскливые взгляды в мою сторону она изредка бросала. — Спроси, о чем хочешь узнать, — давай, ну же.       Не бойся. Мне не будет неприятно или обидно, обещаю. Я не оскорблюсь и больше никогда не вернусь сюда. Вполне вменяемый человек перед тобой. Да, вполне.       Но она мялась, протирая уже и без того чистый бокал сухой белой тряпкой. Ей было до ужаса неудобно. Неловко за такие мысли, за то, что они вообще возникли. По всему, не выбили из нее пока что годы службы в сфере услуг человечность, не сделали из нее робота, и она все еще обращает внимание на странности, как и положено нормальным людям. — Пятый… — начала она робко и тихо. — Пятый — это же не имя, это номер.?       Я внимательно смотрел в ее глаза. Там была жалость. Боги, нет. Я что, похож на оборванца с улицы? Уверяю тебя, в первые годы жизнь в Апокалипсисе мой внешний вид действительно оставлял желать лучшего, но сейчас все другое. Я — другой. — Верно. Пять — это действительно просто номер. Не имя.       Зелёные огоньки бегали, как сумасшедшие от предмета к предмету, а щеки розовели с каждой секундой все больше. — Это так… бездушно, — вырвалось из нее прежде, чем она осознала, что сказала.       Бездушно. Вот это ебучее слово, описывающее всю нашу жизнь. Бездушное богатство бездушного отца, что дал нам бездушные номера. Бездушная иллюзия нужности этому грёбаному миру. Даже мать-робот имела больше души, чем во всех на словах, поступках, мыслях. Нет. У меня есть душа. Иначе мне бы не было так больно, да? Так ведь? — Пятый, прости. Я такая идиотка, я вовсе не это хотела сказать, — в зелени читалось сожаление. — Это, Алекс, — я улыбнулся. Мне не было больно почему-то. — И ты права. Не стоит извиняться. Наш отец действительно был без души.       Она отставила трясущимися руками прочь чистый стакан и подошла поближе. — Это он тебе дал такой… такое имя? — Да. Как и остальным моим братьям и сестрам, — спокойствие.       Мне хотелось говорить об этом, но при всем я не чувствовал ничего. Неужели после всего, что произошло, мне стало так плевать? С каждым словом в душе наступало облегчение. Она будто забирала все мои эмоции себе. Это в ее глазах была боль. Зачем, солнечный человечек, ты это делаешь? Не стоит так переживать из-за какого-то незнакомца. — Ваш отец был уродом, — снова вырвалось.       Она резко вскинула голову, ища слова для оправдания, но я ее опередил. Как точно эта девчонка все подмечает. — Он действительно был таким. Бездушным уродом. — Но если он так не любил детей, зачем ему целых пять? — Семь. Нас было семь.       Ее брови сошлись к переносице от внутреннего гнева на такого нерадивого папашу. Да, милая, тяжело тебе придется среди людей. Чувствую, они запросто могут воспользоваться твоей добротой. От этой мысли мне почему-то стало не комфортно. — Это был эксперимент. Все наше детство — это большой сплошной эксперимент. — Эксперимент, — она тихо прошептала, сжимая пальцы в кулаки.       Я дал ей время переварить эту кучу информации, которой зачем-то поделился. Но мне стало легче, правда. Будто переложил ответственность и осознание того пиздеца еще на кого-то. Чтобы убедиться, что не спятил, и все это было реальностью. Так и было. — Это… это какое-то безумие, — практически шепот.       Безумие. А она жжет. Прям в точку. Никак иначе весь этот ад и не назвать. Алекс потерянно сглотнула слюну и обратила на меня пустые зелёные глаза. — Чем закончился его… эксперимент?       Я усмехнулся. — Правильнее спросить не «чем», а «как».       Она тяжело моргнула, не в силах произнести ни слова. — Хорошо закончился. Мы же все живы, — я улыбался.       Наверняка подумала о нас семерых, а не о мире в целом. Предотвратить Апокалипсис было тяжело, но еще тяжелее было принимать то, что в мире есть и такие бездушные безумные уроды вроде моего папаши, верно? А то отчего ее глаза сейчас померкли. Она меня поняла — я это знал. А еще я знал, что впервые встречаю такого хорошего человека, от которого так эгоистично получаю тепло, отдавая холод.       В ту ночь я долго не мог уснуть, коря себя за то, что все вот это дерьмо вылил ей прямо на голову, как ушат с холодной водой. За те короткие полчаса общения в кофейне, она испытала весь спектр эмоций, что и я за все детство. По всему, и стал таким же бездушным засранцем, как и он. Нет. Я искренне переживаю за свою семью, в отличие от него. Я — не он.

***

      На следующий день в кофейню мне удалось попасть только под вечер, ибо Диего вернулся на службу в полицию и уж очень настойчиво просил меня помочь поймать им одного засранца, что ставит на двери мощные замки перед уходом после ограбления. Появиться неожиданно у полиции, соответственно, не получается. А я умею проникать внутрь без отмычек и болгарки. Все бы действо не заняло бы и нескольких минут, но мы же еще искали его по всему городу, верно? Потому что кто-то не побеспокоился об этом заранее.       Оставалось полчаса до закрытия, и успел. Пропустив даму с ребенком, которые покидали это прекрасное место, я в него вошёл. При виде меня, как мне казалось, у Алекс на лице должно было возникнуть отражение печали, но все было несколько иначе. Она была рада и ждала меня словно старого друга, тут же отправившись варить крепкий Американо без сахара. Девушка выудила откуда-то еще теплый круассан с персиковым джемом и протянула мне в руки. — Приятного аппетита, Пятый, — ее улыбка не была фальшивой, что меня несказанно удивило.       Посетителей уже не было, когда она сварила мне мой драгоценный напиток. Поэтому девушка смогла позволить расслабиться и себе, сев рядом со мной и взяв в руки бутылочку газированной воды. — Я ждала тебя с самого утра, — теперь ее лицо освещали бордовые лучи закатного солнца.       Она была красива в свете любого из них. — Правда? Извини, были… дела, — при воспоминании о тупоголовом братце с его кретинами в погонах, я другого слова не нашел. — Ничего, я все понимаю. Просто, с того дня, как мы открылись, все дни были однообразные. А потом пришел ты, и каждое утро стало, м, разным.       Я рассмеялся. Так красиво еще никто не завуалировал мысль о том, что я устроил ей те еще эмоциональные качели. — У тебя сильная энергетика, Пятый. Мне нравится заряжаться ей с самого утра.       Она словно опомнилась от собственных мыслей и с неловкостью в глазах посмотрела на меня из-под лобья. Внутри приятно кольнуло от слов Алекс, хотя они и показались странным бредом. А еще я сумасшедший… — Сильная энергетика?       Ее щеки снова стали как красные яблоки, хотя по прежнему пахло персиком от рыжих густых волос. — Ты посмеешься надо мной, но мне хочется с тобой поделиться.       Ей хочется со мной чем-то поделиться. Вау. Не ожидал, что внутри меня будет такой эмоциональный отклик на ее желание быть со мной искренней и доверить секрет. — У каждого человека есть характер, воспоминания, мысли, эмоции — все это формирует его особенную энергетику. Одинаковых в мире нет. Это как отпечаток пальца. По нему можно безошибочно определить насколько человек сильный морально и эмоционально. Иногда, это формирует даже запах.       Ее слова теперь не казались мне бредом. От нее пахло персиками. Я представил их. Красивые рыженькие с виду, мягкие, сочные и сладкие внутри. Да, я понял. Призадумался, а как пахнет от меня? Алекс словно прочла мои мысли. — От тебя, Пятый, исходит запах крепкого кофе. Ты — очень сильный, как и это зернышко. Казалось бы — такое маленькое, но попади оно в какую-нибудь систему из шестеренок, ее работа может остановиться. Первое, что ты чувствуешь — горечь, но потом приходит весь спектр послевкусия, и ты наслаждаешься. А потом и бодрость. Вот почему мне нравится заряжаться твоей энергетикой — она как кофе.       Я смотрел в ее искренние зеленые глаза и не мог поверить, что это я сижу здесь, что это я вот так просто откровенничаю и открываю душу, позволяю себя читать. Мне нравилось ее общество и ее слова тоже. Мне было приятно с кем-то просто вот так общаться впервые за столько лет. — Нет, не посмеюсь, — говорил это практически сокровенным шепотом.       Она благодарно улыбнулась. — Ты первый после бабули, кто воспринимает мои слова всерьез.       И тут до меня дошло. Я же ничего не знаю о ней, но сам вылил ей практически все про себя. — Расскажи о своей семье.       Но рассказать девушка не успела. В кофейню зашел молодой парень, как раз по возрасту Алекс. Не сказать, что и она выглядела слишком взрослой. Так, лет восемнадцать, может девятнадцать. По всему, просто подрабатывала летом. Его странно самоуверенная походка тут же вызвала у меня подозрения. Уж какой-то он больно напыщенный с виду. Я и не ошибся. Парень, словно не замечая, что я здесь сижу, бортанул меня плечом и подошел вплотную к Алекс. — Ауч, — небольшая порция горячего кофе вылилась мне на руку.       Урод. Здесь и энергетику определять не нужно. Невоспитанный мужлан, он и в Африке такой. — Ох, извини, мальчик, — его рука по собственнически легла на талию девушки, отчего ей стало неудобно, и она даже попыталась отодвинуться, но он ей не позволил.       Мальчик… Ему конец. Закрой-ка глазки, солнышко, сейчас здесь будет мясо. — Ничего, дядя. С Вашим то лишним весом, я вообще удивлен, как Вы протиснулись в эту прекрасную кофейню.       Зелёные глаза с мольбой посмотрели на меня. Она просила не ссориться. Милая, извини меня, но он обязан извиниться. Его же очи наполнились гневом, а рука еще сильнее прижала к себе девушку. Омерзительно. Все в нем омерзительно. И то, как он себя ведёт с ней, тоже. — Алекс, не пора ли тебе закрыть на сегодня этот притон, чтобы наш дорогой посетитель смог отправиться наконец-то домой. А то порция горячего молока на столе остывает, да и мама, наверное, уже заждалась. — Фрэнк, перестань хамить моим клиентам.       Но продолжил я. — В таком случае и Вам, мистер, пора домой. А то, не приведи Небо, пропустите вечерний выпуск новостей по сарафанному радио.       Один: один, засранец. Алекс явно была не в восторге от разворачивающихся событий и решила вмешаться, закрыв меня спиной. — Фрэнк, мы уходим.       Она развернулась ко мне лицом. — Пятый, спасибо за хороший вечер и теплый разговор. Буду рада видеть тебя завтра, если надумаешь прийти.       Я по-доброму улыбнулся. — Обязательно приду, — специально выделил последнее слово, чтобы этот идиот услышал.       Видел, как его лицо скорчилось в отвращении ко мне, но в то же время в глазах промелькнул нехороший огонек, который предназначался Алекс. Чего это он удумал? Но разбираться в этом — означает влезть в их отношения, чего я делать точно не собирался. И почему такие хорошие девушки выбирают таких идиотов? Мне пришлось покинуть кофейню, но я четко видел, как он крепко сжимал ее руку, когда они уходили прочь. Сжимал слишком крепко. Придурок.

***

      Следующий день выдался отвратительным. С самого утра мы искали по городу Клауса, который позвонил мне в три часа ночи, что-то пробормотал в трубку и отключился. Я мог бы и не переживать, все-таки такое поведение для него норма, но вот совесть под именем Лютер поспать мне не дала. В итоге, уже несколько часов мы объезжаем все самые ужасные места города, от которых развратом и алкоголем пахнет за километр. Ну, теперь я хотя бы знаю, где умирает все хорошее. Опять вонь, опять залитые глаза, даже есть запах наркоты. Конечно, почему я вообще думал, что ее здесь не будет? Глупо. Нашли братца только к вечеру, в самом конце города, практически у черта на куличках. Про его состояние и внешний вид, пожалуй, промолчу.       Кофейня вот-вот должна была закрыться, и я молился всем Богам, чтобы успеть. Но, сегодня фортуна явно была ко мне не расположена. Алекс уже закрывала замок на двери, когда я притаился в тени. Это вовсе не слежка, но чутье подсказывало, что этот сучий Фрэнк не просто так активно жестикулирует возле девушки, что-то ей высказывая. И оказался прав. Парень обвинял ее в чем-то и очень грубо хватал за руки, раз за разом разворачивая к себе. Она явно не хотела с ним разговаривать, а тем более смотреть ему в глаза, поскольку… плакала. Твою мать. Не знаю, что там такое у меня внутри случилось, но что-то неприятно кольнуло. Просто… просто я подумал, что такой хороший человек, как она, не заслуживает слез. Тем более от такого идиота, как Фрэнк. Ну что я сделаю? Вмешаюсь? это же глупо. Я ей никто, она мне тоже. Просто посетитель, просто работница кофейни. Я не имел право вообще ни на что. Все случилось слишком быстро, я уже было собрался уйти, но остановился на месте, услышав звук сильной пощечины. Оглянулся. И, твою мать, лучше бы это она его ударила. Алекс стояла посреди улицы вся в слезах, прикрывая еще горячую от удара щеку и тихо всхлипывала. Он замахнулся еще для одного удара, но я не позволил. Использовав силу перемещения в пространстве, мое тело сию секунду же оказалось между ними, и я оттолкнул придурка подальше от девушки. Такого поворота событий, конечно же, не ожидал никто. Алекс ошарашено округлила красные от слез глаза, все еще прикрывая щеку. — Пятый, — она тихо прошептала мое имя.       А вот ее болван времени зря на приветствия не терял и тут же кинулся в драку. Знаете, что я ненавижу больше всего в этом грёбаном теле? Правильно — его слабость. Пусть он и биологически старше меня всего на год или два, все равно его физическая сила превосходила мою. Благо, в отличие от этого кретина, я хорошо изучал физику и мог спокойно рассчитать необходимую траекторию ударов. Давно уяснил — в бою важны не мускулы, а техника. Девушка закричала: — Фрэнк, не надо! — он занёс кулак над головой, и я просто отошел в сторону.       Только вот бедняга не рассчитал, что мы находимся на улице, и упустил из виду то, что по бокам от проезжей части имеют место быть такие элементы тротуара как бордюры. Споткнулся, дядя. В этот момент выглядел он до жути нелепо. Как большой зверь, что не может совладать с собственным весом. Я даже знаю, чем бы закончилась эта драка (трепкой Фрэнка), если бы не вмешался Диего, что возвращался с вечернего дежурства. — Брейк, все, — братишка скрутил идиота по обе руки и держал его так, пока он не успокоился.       Я же в это время подошёл к Алекс, что тихо плакала, потирая щеку, и протянул белый платок. — Ты как? — я и сам удивился, сколько беспокойства было в моем голосе. — Спасибо за помощь, Пятый. Теперь все в порядке, — она благодарно улыбнулась, но я слышал, что в ее голосе были страх и ложь.       Значит, не все в порядке. Только вот говорить она об этом явно не хотела. Что ж, настаивать я права не имел, хотя все еще продолжал волноваться. Она попыталась взять под руку своего кавалера, но он нервно вырвал свою руку из ее осторожной хватки. Ой, знали бы вы, каким недобрым взглядом он меня смерил… Аж смешно стало. Просто интересно, много ли может двадцатилетний парень против самого опасного киллера Комиссии? В прошлом, разумеется. Он демонстративно пошел впереди Алекс, а та ели за ним поспевала. И как она могла начать отношение с… этим? Фу.

***

      На следующее утро я наконец-то смог пойти в кофейню с самого утра. Почему-то на душе было неспокойно за Алекс после вчерашнего инцидента. Мало ли что еще мог выкинуть этот тупорылый долбонос? Мысль о том, что он мог навредить ей, когда они были наедине, я сразу же нервно отогнал прочь. Но внутри все равно неприятно все сжалось. Нет, чтобы успокоиться, мне определенно нужно с ней увидеться. Хотя бы визуально я смогу понять, что с ней происходит. Девушка совершенно не умеет контролировать свои эмоции, так что оценить ее состояние не составит особого труда.       Кофейня открывалась рано. И сегодняшний день не был исключением. Но когда я вошёл внутрь и сел за свой любимый стул, чтобы сделать классический заказ, принимать его вышла вовсе на Алекс. То была тоже рыжая девушка с похожими чертами лица, но выглядела явно старше. Я опустил глаза на бейджик — Вивьен. Сестра, что ли? А где тогда Алекс? — Доброе утро, сэр, — она улыбнулась дежурной улыбкой.       Совсем не так, как она. — Что будете заказывать?       Я опомнился. — Здравствуйте. Мне, пожалуйста, Американо. И без сахара, если можно.       Она кивнула, что-то пометив у себя в блокноте, и отправилась варить напиток. В общем-то, Вивьен делала все тоже самое, что и Алекс, но вкус у кофе был другой. Да, определенно кофе, который готовила Алекс, мне нравился больше. Девушка продолжила заниматься привычными делами, когда я все же решился поинтересоваться. — Простите, мисс, но где Алекс?       Вопрос явно застал ее врасплох. По всему, она точно не ожидала такого прямого удара в лоб от незнакомца таким ранним утром. Она еще несколько секунд совладала с собой, но потом все же придумала отмазку, причем до ужаса стандартную. — Она приболела, сэр. Не думаю, что в ближайшие несколько дней стоит ее ждать.       А вот это мне совсем не понравилось. На душе и так было не спокойно, а теперь я уже точно волновался. Ну, если этот идиот что-нибудь выкинул, то ему крышка. Так, стоп. А почему, собственно, меня это так волнует? Вот и ответ — просто я не люблю, когда обижают слабых. Да. Дерись только с тем, кто может тебе ответить. И все бы меня устроило, но противный голосок внутри говорил, что это вовсе не так.       Домой пришел в ужасном настроении, чему семья совсем не удивилась. Клаус хоть и продолжил пить, но делал это хотя бы дома. Диего праздно шатался из угла в угол, ибо сегодня ему в участке делать нечего, чем тоже несказанно меня раздражал. Я попытался найти себе занятие — поиграл в шахматы. Сам с собой, разумеется. Не думаю, что эти кретины продержались хотя бы полчаса. Но меня по-прежнему все раздражало. Нет, сидеть на месте я не мог. Надо ее увидеть. Хотя бы издалека, чтобы убедиться, что она и вправду просто приболела. А для этого мне нужен был адрес. — Диего!       Я спускался по лестнице дома, надеясь, что ору достаточно громко, чтобы он меня услышал. — Диего, мать твою!       Но вместо метателя ножей мне навстречу вышел Клаус, держа в руках уже не первую бутылку виски. Как всегда его видок оставлял желать лучшего, ибо полотенце на бедрах сложно было назвать полноценным комплектом одежды. — Хватит орать, Пятый, — он завалился на диван. — У меня и так голова болит.       Я приблизился к нему. — Меньше пить надо. Глядишь, сможешь сохранить в своей черепной коробке то, ради чего человечество эволюционировало тысячи лет. — В чем дело? — наш герой решил таки показаться на свет. — Слушай, а ты в этом костюмчике денно и ночно ходишь?       Клаус прыснул от смеха. — Я тоже не видел, как он его снимает.       Диего закатил глаза. — Закончили дебаты. В чем дело, Пятый? Чего ты орал на весь дом, как рожающая баба? — У меня для тебя плохая новость, Диего. У тебя отвратительное чувство юмора. Советую тебе в больших компаниях помалкивать.       Тот развернулся, чтобы уйти. — Я пошёл. — Стой, — он повернулся. — Мне нужно найти адрес одного человека. Сможешь?       В глазах Диего мелькнул огонек интереса. В принципе, я ожидал подобной реакции, поскольку не каждый день я прошу кого-то отыскать, но и отвечать на их сотни уточняющих вопросов не собирался. — Смогу. Только мне надо знать кого искать. Имя там, возраст. Может, еще что-нибудь поконкретнее.       Я тяжело выдохнул. — Зовут Алекс, по возрасту не старше девятнадцати. Работает в кофейне Рeach&Сoffee. — Ох, вот ты и забыл бедняжку Долорес, — труп на диване стал подавать признаки жизни. — Прямо нож в сердце. — Если не заткнешься, Клаус, то нож в буквальном смысле окажется в твоем сердце, — я прошипел ему это чуть ли не в самое лицо, а он выдохнул на меня своим перегаром. — Фу, Боже. Ты хоть иногда чистишь зубы? — Так, я понял. К вечеру будет у тебя адрес.

***

      Как и сказал Диего, вечером адрес был уже у меня. Кстати, всего несколько улочек разделяли наши с ней дома. По дороге я зашёл в магазин и купил персиков, ибо будет неудобно заявляться к ней вот так, с пустыми руками, а тем более, если она действительно болеет, то фрукты пойдут на пользу.       Миленький скромный домик ограждал невысокий белый забор. На лужайке росли цветы, а в окнах виднелись цветастые занавески. Свет горел только на верхнем этаже, из чего я сделал вывод, что ее комната находится там. Вивьен сейчас на работе, как оказалось, это и вправду была ее сестра. Так что кроме Алекс там никого быть не должно, конечно, если не брать в расчет того идиота, который сейчас, на что я очень надеялся, далеко отсюда. Возможно, если рядом никого не будет, то ей будет проще со мной разговаривать. Деликатно постучав в дверь, я стал терпеливо ждать. И вот, через пару минут дверь открылась, и меня встретила пара удивлённых глаз, в которых уже в следующее мгновение промелькнул ужас, и она закрыла дверь прямо у меня перед носом. Странно. Неужели ее так испугало мое вчерашнее неожиданное появление? Мне стало неловко. Если я ее чем-то обидел, то хотел это выяснить и, возможно, извиниться. Но постучать второй раз мне не дали. Дверь открылась раньше, только вот теперь Алекс стояла в плотном махровом халате, который ее полностью от меня скрывал, и она всячески натягивала на лицо капюшон. — Привет. Проходи, — девушка постаралась фальшиво покашлять, но получилось дерьмово.       Голос был вполне здоровый, так что версия о болезни отпала автоматически. Значит, что-то другое. И еще она всячески пыталась от меня отвернуться, что тоже было весьма странно. — Ты только близко не подходи, а то заразишься.       Боже, какое же глупое ничем не прикрытое враньё. Но я решил ей немного подыграть и передал пакет с персиками. Всего на секунду, но она была приятно удивлена и рада, что я остановил свой выбор именно на этом фрукте. Всего на секунду, она не удержала капюшон. Синяки. По всему лицу. Разбитая губа. Не знаю, что на меня нашло, но сердце как будто упало в пустоту. Я резко развернул ее к себе и ужаснулся. Господи, да на ней же живого места нет. Девушка поспешно отвернулась и пошла мыть персики. Сомнений, кто это сделал, у меня не было. Сучий ебучий Фрэнк, идиотскую его задницу! — Как ты меня нашел? — ее голос дрожал, но объяснять она мне, похоже, ничего не собиралась. — Это не важно. — Нет, важно, — она закрутила кран, все еще стоя ко мне спиной. — Там, в переулке. Пятый, тебя же не было рядом. А потом, раз — и ты появился. — Не думаю, что сейчас самый удачный момент для такого откровения.       Она выдохнула, и я видел как тяжело опустились ее плечи от усталости. Да, она правда устала. — Извини, Пятый. Но я бы хотела побыть одна.       Знакомое чувство. В детстве я тоже любил быть один. А потом попал в Апокалипсис и стал ненавидеть одиночество. И тем не менее, настаивать на своей компании я не стал. У меня еще были дела поинтереснее. И один взбалмошный кретин так и ждал моего удара под зад.

***

      В такие моменты я обожал наличие пожарных лестниц в темных переулках и мусорные баки, которые там стояли. Фрэнк самозабвенно нёс в руках пакет с отходами и не замечал никого и ничего вокруг. А походочка то так и осталась идиотской, как у напыщенного павлина. Омерзение — вот, что я почувствовал, когда он приблизился к помойке. Захотелось спихнуть его туда, чтобы его мозг наконец-то понял, что именно здесь ему самое место с прочими биологическими отходами. Но это было бы слишком просто, слишком. Наказание в полной мере должно соответствовать вине. Он избил — его изобьют. Только вот делать я буду это не здесь, а то наш кретин еще на помощь успеет кого-нибудь позвать. Деревянная бита отлично легла в руку, дожидаясь вместе со мной той минуты, когда наконец-то ударит по его пустой голове. Деревяшкой по деревяшке не страшно, выживет. Надеюсь.       Мра-ак, он еще и присвистывал на ходу. Как только парень отвернулся от бака и пожарной лестницы, я спрыгнул прямо ему за спину. Как и ожидалось, с реакцией у него так себе, поэтому смачный удар по тупой головке был точным и быстрым. — Фрэ-энк! Какая встреча, — парнишка уже лежал лицом в асфальт. — Но поболтаем мы с тобой в другом месте, ладно?       Тишина в ответ. — Рад, что ты согласен.

***

      Не сказать, что мне самому нравились заброшенные здания. В свое время я насмотрелся на них вдоволь, так что по телу непроизвольно снова пробежали мурашки. А еще здесь было очень сыро и холодно, несмотря на то, что солнышко сегодня припекало. В общем, прекрасное место обитание для крыс и тараканов, думаю, и этому говнюку здесь понравится. Сородичи же все-таки.       Сия картина не могла не радовать. Парнишка сидел, прикованный к стулу по рукам и ногам, а во рту держал самодельный кляп из его же рукава курточки. Свежая кровь все еще сочилась из его небольшой ранки на голове. Не всё тебе бить людей, дядя. Я наблюдал за ним, пока тот сидел в отключке. Худощавый, светловолосый, с острыми, несколько неприятными чертами лица. Внешность — на любителя, характером тоже не вышел. Хотя, возможно, ты не сразу показал всю свою суть. Вы же, абьюзеры, сначала миленькие и пушистые, добрые и ласковые. Делаете все, чтобы ваша жертва съела наживку. А потом начинается — крики, бессмысленные обвинения, нелепые подозрения. Все заканчивается побоями на теле невинной девушки, которой вы и без того уже успели потрепать нервы. Они худеют, теряют осанку и блеск, появляются синяки под глазами, но продолжают упорно молчать, ибо знают, что сделают только хуже. Я видел ее — яркую, солнечную девочку, которая несёт добро в этот мир. Для таких энергетических вампиров, как вы, они — самая лакомая пища. Из них можно много и долго пить. Но пока что она не похудела и не осунулась, так что это даёт надежду, что я все-таки успел. Я не позволю такому идиоту, как ты, забрать первого в мире человека, благодаря которому мне захотелось жить. Это рыжее солнце только мое, и никто его не затмит. Не нравится наслаждаться ее лучами по-доброму, проваливай.       Он очнулся. Я очень ждал этого момента. Сейчас этот кретин начнёт брыкаться и бессмысленно мычать. Потом, когда я вытащу у него изо рта кляп, он начнет мне угрожать, приговаривая, какой я слабак и мелкий идиот. Я ударю его первый раз — Фрэнк будет храбрым. Затем еще разок и еще. Постепенно, с каждым ударом, даже в его пустую голову будет доходить мысль о том, что ему никуда не деться, и я никуда не уйду. Он попробует торговаться, что, естественно, закончится полным фиаско. Ну и последняя стадия — мольба. Поганец будет молить меня прекратить, обещая, что он сделает все, что я захочу. А я хочу одно — его отсутствия в жизни Алекс. Довольно понятно, я полагаю. — М-м-м, — парнишка дернулся на стуле, но крепления удерживали его достаточно сильно.       Я спрыгнул с подоконника, поправляя пиджак. — Значит так. Меня, конечно, очень беспокоит то, что ты называешь своим мозгом, но хотя бы попробуй понять то, что я сейчас буду тебе вещать.       Вынул кляп из его рта, он закашлялся. — Мелкий засранец! Да я на тебя полицию натравлю! Тебе конец!       Первая стадия в действии, Дамы и Господа. Угрозы. Я терпеливо выдохнул и наклонился чуть ближе к его лицу. — Ты даже не представляешь, скольких я убил, — в глазах парня промелькнуло удивление. — Одним придурком больше, одним меньше — не имеет значения.       Фрэнк дернулся, попытавшись ударить меня своим лбом по носу, но моя реакция куда быстрее, чем его. Идиот. Я ударил его по лицу первый раз. Боже, какой же азарт меня захватил с первых же секунд. Давно я так не веселился, надирая зад конченному имбицилу. Наш мальчик сплюнул на пол кровь. — Чего ты хочешь? — его злое шипение еще больше меня позабавило.       Надо признать, он не настолько глуп. Сразу решил выяснить, что мне нужно. Оно и правильно, сбережём его и мое время. — Правильный вопрос, — я обошел его со спины, крепко схватив за волосы и оттянув их назад до его болезненного шипения. — Раз мама тебя не научила, как нужно обращаться с девочками, то это буду делать я, — оттянул голову еще сильнее. — М-м-м, — он сжал губы в тонкую полоску. — И первый урок — нельзя бить тех, кто заведомо слабее тебя. Повтори. — Да пошел ты, — усмехнулся.       Нет, все-таки он очень глупый. Я отпустил его волосы и встретился с ним лицом к лицу, а потом снова ударил. Вау. Мне определенно нравится исполнять роль рыцаря сегодня, как бы пошло это не звучало. — Повторяй, — мой тон все так же оставался спокойным.       Но Фрэнк снова предпочел боль словам. Хорошо. Последовал ещё один удар, а за ним ещё один. И так до тех пор, пока парень не взвыл от мучений. Надо признать, он продержался целых полчаса. Смешно. Думаю, Алекс он избивал дольше. — Она сама виновата! — Фрэнк неожиданно выкрикнул.       Я заставил смотреть его мне в глаза, грубо схватив его лицо одной рукой. — Ты избил девушку, тупой ты имбицил. Девушек, детей, стариков — трогать нельзя. Это урок номер два, — сжал рукой его сломанный нос. — А-а, — он зажмурился от боли. — Ладно! Я не буду больше ее трогать. Обещаю!       Ложь. Этот парнишка врёт, чтобы прекратить мучения, а не потому, что он действительно раскаялся. Поймите и меня, я не ждал от него исповеди, мне лишь нужно было, чтобы Фрэнк сам от нее отказался. Так будет спокойнее. А я привык добиваться того, чего хочу. — Я тебе не верю, — абсолютная правда.       Он тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. — Хорошо. Чего ты хочешь тогда?       Да. Время. Странно, я думал, что буду дольше с ним тут возиться. Слабенький оказался. Я протянул парню его же телефон, чуть ослабив узлы веревок, а сам взял в руки биту, чтобы тот не стал дурить. — Ты пишешь Алекс, что между вами все кончено, или что там пишут обычно в сопливых мелодрамах. И больше никогда, — я приблизился, а парень вжался в стул. — Никогда, ты понял меня? Не подходишь к ней, не говоришь с ней. Ясно?! Потому, что если я узнаю, а я обязательно узнаю, если это будет так, что ты нарушил свои грёбаные слова — тебе конец.       Фрэнк еще сильнее вжался в стул, судорожно мотая головой в знак согласия. — Ну, а теперь давай, пиши идиотское сообщение. А то, боюсь, со сломанными пальцами это будет делать сложнее, — на моем лице расползлась улыбка настоящего маньяка. — Вздумаешь идти в полицию, не забудь указать, что тебя пытал в каком-то заброшенном подвале мальчик в шортах, чьи ножки в кюлотах едва касаются пола, — подмигнул.

***

      Уж не знаю, что там было с ней в тот вечер, но это явно было ей на пользу. Лучше одной, чем с таким парнем-абьюзером. Конченным кретином. Вшивой псиной. Я могу долго продолжать, как вы могли заметить.       Пару дней я не виделся с ней. Просто бродил вечерами возле ее дома, попивая вкусный кофе из знакомой нам уже кофейни. Ее сестра готовила его вполне сносно, но Алекс все равно делала лучше. Похоже, именно она и была любимицей у бабули, о которой так тепло отзывалась. Ночное небо было безоблачным, приятный прохладный летний ветер обдувал мое лицо и трепал каштановые волосы. Пахло летним зноем и пыльцой от городских клумб с цветами. Хорошо это — жить. Знать, что живы и те, кто тебе дорог. В этом и заключается семейный парадокс — ты одновременно любишь их и хочешь прикончить при любом удобном случае. Они раздражают тебя, когда слишком близко, но когда они далеко — тебе плохо. Все в этом мире находится на грани чего-либо. За время в одиночестве понял, что нужно ловить каждый момент этого времени. Жизнь поистине бесценна.       Рано утром я по обыкновению пришел в кофейню, ожидая увидеть там Вивьен, но к моему восторгу за барной стойкой протирала стаканы Алекс. Ее все также непослушные волосы торчали в разные стороны, а сама она опять что-то тихо напевала себе под нос. Странно. Я полагал, что девушка будет страдать от разрыва отношений с этим кретином. По всему, очень рад, что ошибся. Она меня сразу же заметила. Вот этот так знакомый мне блеск в глазах. По лицу расползлась миленькая улыбочка, и Алекс тут же бросилась варить крепкий Американо без сахара. — Пятый! — девушка снова тепло улыбнулась. — Я так рада тебя видеть. Прости, что тогда выгнала тебя, просто… — Все в порядке. Я рад, что ты хорошо себя чувствуешь.       Были еще видны небольшие следы от синяков, которые она закрасила тональным кремом, но даже они пройдут. Всему нужно время. Куда больше меня интересовало ее душевное самочувствие, ибо расставание с парнем не самая простая вещь на земле. — Это точно, — Алекс поставила кружку с кофе прямо передо мной и протянула еще горячий круассан. — Знаешь, я рассталась с Фрэнком.       Вот. Это уже интересненько. — Он написал мне какую-то глупую SMS-ку, как из сопливых мелодрам, — идиот. Ну не в буквальном же смысле надо было воспринимать мои слова. — Я поплакала, конечно, день. А потом мне стало легко, что больше не придется… ну… — Я понял.       Она положила свою теплую нежную руку поверх моей, и в ноздри снова попал так знакомый мне запах персиков. — Спасибо за твою поддержку. Те персики были для меня отрадой в тот вечер.       Ее зелёные глаза светились искренней благодарностью. Мне. Мне впервые в жизни за что-то говорят «спасибо». Это ужасно приятно, оказывается, делать людям добро. Я улыбнулся. — Я рад, что все благополучно закончилось.       Закончилось. Она как будто услышала сигнальное слово и глубоко выдохнула. Все только начинается…

***

      Следующие несколько дней я провожал ее после работы до дома. Она делилась со мной своей жизнью, смеясь, как маленький ребенок. Рассказывала, как бабушка пекла ее любимые круассаны с шоколадной начинкой, как они с сестрой купались в речке, которая протекала недалеко от сельского дома, где она проводила все свое лето. Ей нравилось там. А потом бабушка умерла, и для нее это был словно удар в самое сердце. Я тоже делился с ней своим прошлым, в разумных пределах, конечно. Не готова она пока что услышать всю правду, но скоро, очень скоро, я расскажу. Алекс пыталась узнать поподробнее, но я искусно уводил разговор в сторону. Ее родители тоже погибли в автокатастрофе два года назад, и они остались вдвоем с сестрой. Сама девушка учится на первом курсе университета на факультете истории. Поэтому тем для разговоров и дискуссий у нас было множество. Я мысленно улыбался каждый раз, когда она мечтательно грезила попасть в прошлое и стать реальным очевидцем событий, что канули в Лету.       Я помог донести пакеты с продуктами до ее дома и уже было хотел попрощаться, но Алекс неожиданно поцеловала меня в щеку. Твою мать. У меня словно земля ушла из-под ног. Господи, да это же просто поцелуй, какого черта? Но глупый голос внутри говорил об обратном. Значит, не просто поцелуй. Она засмущалась и побежала в дом, забрав у меня пакеты. — Мне пятьдесят восемь лет, а меня поцеловали в щеку. В щеку, мать вашу. Тупое подростковое тело.       Я еще какое-то время смотрел на дверь ее дома. Мыслей не было совсем. И, она открылась. — Зайдешь на кофе, Пятый?       А, может, и не такое тупое.

***

      Мы сидели на кухне, молча смотря друг на друга. Никто не решался сделать первый шаг. Боялся ее спугнуть, она — из-за неопытности. Пространство вокруг накалилось до предела возможного, и я не выдержал первый. — Мне пятьдесят восемь. К черту, — последнее вырвалось словно рык. — Чт… — но договорить я ей не дал, впившись в ее губы.       Жадность — вот что будет преследовать теперь меня, когда я буду с ней. Всегда буду желать больше этой сладости на губах, коже, одежде. Во времена Апокалипсиса попробовал чертов батончик, и после ненавидел сладкое. Но сейчас все по-другому. Мне этого хотелось. Мне до дрожи в костях хотелось ее. Маленькое рыжее солнышко, что позволяет греться в лучах доброты и тепла. Я неистово покрывал нежными поцелуями прекрасное девичье лицо, и моя осторожность граничила с безумием. Ты только скажи, и я остановлюсь. Но она не говорила, не отталкивала. Только еще сильнее нежные ручки прижимали меня к себе в надежде спрятаться от всего мира. Никому я не позволю поднять на тебя руку. Сам не подниму, обещаю. Я не сделаю тебе больно, только не оставляй меня в этом жутком холоде снова одного. Без тебя мне теперь не выжить. Ее учащенное дыхание и попытки поцеловать меня забавляли. Еще успею тебе надоесть своим вечным присутствием и запахом, милая. Я прижал ее к себе покрепче и переместился в комнату. Честно, действовал наугад. Я помнил, что она на втором этаже, но вот где, сейчас это не имело значения. Ее такое хрупкое худенькое тело как рыжая волна легла в объятия шелковых прохладных простыней, а запах впитался в каждый миллиметр этой комнаты. Точно ее. Она закрыла глаза, откинув голову, оголяя тоненькую шею, которая уже через мгновение была во власти моих губ. Спускался ниже не спеша. Мне хотелось слышать ее тихие молебные стоны. Слышать, как персик тонет в эйфории приятных ощущений. Вкусная до жути. Поцелуи спустились к ровному животику, и я ловким движением расстегнул ремень на ее джинсах. Мокрая. Эта мысль меня почему-то привела в дикий восторг. Ей тоже этого хотелось — попробовать меня. — Пятый, пожалуйста… — тихий шепот во тьме комнаты.       Просить меня дважды было не нужно. Сам еле сдерживался от такого количества гремучего коктейля в крови — серотонин, эндорфин, адреналин. В этот момент благодарил швейный цех, что пошил нам эту форму, ибо ширинка на этих шортах расстегивалась до прекрасного легко. Я погружался в неё не спеша, осторожно. Сделать ей больно — последнее, чего бы мне хотелось. Она тихо застонала снова, обвив мою шею руками, пока наши губы слились в очередном диком поцелуе. Вкус и запах персиков, и жар внутри ее лона. Я зарычал от удовольствия. Моя. Теперь вечность не отвертится. Приятно будет получать от нее кофе с самого утра и не идти для этого в кофейню. Постепенно вошёл до упора и дал ей немного времени привыкнуть ко мне. Жарко. Сладко. До умопомрачения хотелось владеть ей без остатка. Видеть ее улыбку, вдыхать ее стоны, целовать каждую частичку бронзовой кожи. Медленные движения перерастали в более интенсивные и дикие. Раз за разом ее близость сводила меня с ума, если такое еще возможно. Сколько могло длиться это чёртово безумие рядом с ней? Всегда. Она такая же как и мы — сумасшедшее горячее рыжее солнышко. Ее финальный громкий стон в мои губы и мой пик, рык которого я заглушил в ее сладких губах. Запахи смешались воедино — персик и кофе.

***

      Утро поистине было добрым. Меня радовала даже пасмурная погода, ибо теперь у меня было свое личное солнце. Алекс шла впереди меня, кружась и смеясь в лёгком летнем платье. Я и не заметил, как мы быстро дошли от ее дома до счастливой кофейни. Здесь самый вкусный кофе, ибо его готовит самая-самая.       Я резко дёрнул ее на себя, и уже через мгновение мы оба тонули в нежном поцелуе. — Мне надо работать. Я и так из-за кого-то пришла на два часа позже. — Подождут и еще полчасика.       Очередь недовольно возмущалась, но я уже увел Алекс по направлению к своему дому. Здесь все было по-прежнему. Пахло богатством, холодом и бездушием. Но теперь все будет по-другому. Теперь она рядом. — Семья! — я крикнул так громко, как только смог. — Знакомьтесь. Это — Алекс.