(не)видимость

      «Смотри только на меня в этот вечер», — губы Анжелы решительно сжаты, линия подбородка жёстко обозначена, а глаза блестят, как у взбудораженной предстоящей охотой гончей.       И Тао смотрит на неё.       В тот вечер и далеко после.       Он смотрит, как размеренно она дышит, прикрыв глаза и едва подрагивая ресницами, пока присоски ИИ, вразброс расположенные по её полуобнажённому телу, чутко считывают каждый удар сердца и шорох каждого вдоха.       — Ты таращишься на меня, точно извращенец, — не открывая глаз, замечает Анжела, и Тао, не теряя самообладания и не отводя взгляда, криво усмехается дёрганым движением уголка губ.       Они договариваются, что он будет смотреть на неё только в вечер финала конкурса, и понятия не имеют, что таким образом разблокировывают новый игровой уровень.       Вскоре Анжеле становится неуютно под пристальным взглядом, и она неопределённо передёргивает плечами, поднимаясь с кресла и небрежно сдёргивая с себя провода с присосками.       — Мы не закончили, — ровным тоном произносит Тао, не двигаясь с места и оставаясь стоять у стены, скрестив руки на груди. Выгнув с вызовом бровь, Анжела оборачивается.       — Закончили, раз ты продолжаешь пялиться на меня. Чёртов извращенец, — она неприкрыто смакует на языке обзывательство и подтверждает это широкой ухмылкой, растягивающейся по губам. Несколько секунд они смотрят друг на друга, бессловесно разыгрывая партию сражения, и затем Анжела в пару шагов приближается к Тао, обвинительно утыкая палец ему в грудь. Чтобы посмотреть на него, Анжеле приходится запрокинуть голову, однако это ни капли не уменьшает яростности в выражении её лица: — Я тебе не объект для влажных фантазий.       — Стоило всё тщательно взвесить перед тем, как просить меня смотреть только на тебя, — губы Тао вновь трогает усмешка, и в следующую секунду он перехватывает руку Анжелы, летящую пощёчиной ему в лицо. Рука подрагивает в слабом сопротивлении. Они неотрывно смотрят друг другу в глаза через пласт напряжённо сгущающегося между ними воздуха. — Завтра приходи позже на сорок минут. У меня ещё запланированы дела.       — Я и есть все твои дела, — Анжела выдёргивает руку из его хватки и машинально прижимает к груди, словно раненную.       — Тебе не идёт строить из себя больше, чем ты представляешь на самом деле.       Анжела не находится — фыркает и отворачивается, хватая валяющиеся рядом с креслом рубашку и джинсы, надевая их рваными неуклюжими движениями. Молния на джинсах заедает, и Анжела, рыча от злости и стыда за своё нелепое положение, судорожно дёргает её, каждый новый раз чувствуя рискованное натяжение ткани ширинки.       Тао смотрит на её пальцы, до просветлённого натяжения кожи стискивающие язычок молнии.       Анжела растерянно забывает значение всех имеющихся в её голове слов и как складывать их в связные предложения, когда Тао в несколько широких шагов уничтожает расстояние между ними и опускается перед ней на одно колено, плавно и изящно, так же отточено, как он обращается с ИИ, перехватывает язычок и второй рукой сводит друг ко другу зубастые края ширинки, застёгивая джинсы.       — Посмотри на меня, — ей настолько не по себе произносить это, что собственный голос царапает горло.       Тао медленно запрокидывает голову. Его глаз не видно за бликами света, которые ловят стёкла очков.       Анжела сглатывает, опуская руку и обхватывая очки — средний палец проскальзывает за стальную перемычку, а указательный и безымянный ложатся прямиком на стёкла, и когда Анжела снимает с него очки, то первое, что видит — это рефлекторно прикрытые глаза и тени от длинных, практически девичьих ресниц, лёгшие на щёки.       Тао смотрит на неё снизу вверх прежде, чем Анжела успевает повторить просьбу.       Без очков его лицо выглядит беззащитно.       Анжела не знает, зачем просит его вновь смотреть на неё, будто это нечто важное.       От его взгляда она покрывается мурашками, хотя в лаборатории тепло.       Когда Тао смотрит на неё, она чувствует себя важной.       — Ты вообще что-нибудь чувствуешь, когда смотришь на меня? — собственный голос снова болезненно оцарапывает гортань. Слюна кажется вязкой и склеивающей язык с зубами и нёбом.       Мышцы каменеют, когда ладонь Тао ложится с обратной стороны её колена, ведёт вверх по бедру, ягодице и останавливается на пояснице. Затем Тао мягко касается губами середины живота Анжелы — чуть выше пупка.       — Я чувствую, как ты делаешь вдох, — тихо произносит он, и горячее дыхание бархатно щекочет кожу. И в это же мгновение Анжела не находит сил вдохнуть. Она смотрит на затылок Тао — чистый чёрный шёлк волос, матово переливающийся под лампами, и Анжеле иррационально хочется зарыться в них пальцами. Мерещится, что пряди на ощупь будут прохладными, как алебастровая — каменная — точёность черт лица Тао.       Раньше Анжела ни секунды не верила, что Тао живой человек. Он был таким же, как и компьютеры вокруг него — точным до скрипа и абсолютно равнодушным.       Его пальцы на её пояснице по-человечески тёплые.       — Мама ждёт меня на обед, — выдавливает из себя Анжела.       Тао отпускает её легко, и, когда двери лифта разъезжаются перед Анжелой, запоздало добавляет: «Ещё я чувствую, как вибрирует звук в твоём горле».       Анжела готова поклясться, что, не убегай она по-заячьи трусливо, он бы сказал это, держа пальцы на её шее.       За обедом она отсчитывает горошины, вылавливая их вилкой в салате и собирая горсткой на краю тарелки. Далия наблюдает за этим и молчит. Она всегда молчит, когда дело не касается рабочих вопросов. Анжела собирает все горошины и замирает, глядя на белоснежный край тарелки — такой же белоснежной, как кожа Тао.       — Как прошла сегодняшняя репетиция? — Далия делает глоток вина и смотрит на Анжелу поверх стеклянного края.       Тао чувствует, как Анжела делает вдох, и смотрит на неё — думать выходит только об этом.       — Нормально.       Анжела и сама бы выпила вина. Лихо и залпом. Несколько бокалов подряд.       Она уходит из ресторана пораньше — счёт, как всегда, оставляет на Далию, доедающую десерт и довольствующуюся обычным и до тошноты формальным «устала, хочу пораньше лечь спать». Анжела не думает о том, как будет оправдываться, когда, вернувшись домой, Далия не обнаружит её всамделишно лежащей в кровати.       У Анжелы на уме только кокетливо и безразлично перемигивающиеся огни ночного города и плотная тишина в салоне машины.       Двери лифта разъезжаются бесшумно, что впору досадовать: в её воображении Тао оборачивается на уведомляющий о посетительнице звонок и хотя бы вскидывает удивлённо брови.       Двери лифта разъезжаются, а Анжела видит только его склонённую над экраном голову и трогательную оголённость шеи над воротником пиджака.       — Мы не договаривались о встрече в это время, — не оборачиваясь, замечает Тао. Анжела останавливается и делает глубокий вдох. Кончик языка прикусывается с досадой. Они не договаривались о встрече, но её необъяснимо злит невозможность без приглашения приехать сюда, зная, что Тао буквально двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю проводит в своей лаборатории.       Тончайший перламутр пуговиц на её рубашке скользит между пальцами. Тао чуть поворачивает голову, вслушиваясь в шорох. Анжела молчит вплоть до того момента, когда расстёгнутыми оказываются все пуговицы. Обнажённого живота тёплый воздух касается совсем по-особенному — не так, как через ткань, даже самую лёгкую и продуваемую.       — Что ты видишь, когда смотришь на меня? — рубашка щекотно сползает с плеч, локтей, костей и оседает на полу.       Тогда Тао, наконец-то, оборачивается.       И прикосновение его взгляда, ощупывающего её тело сверху вниз, мягкое.       — Я вижу тебя.       Сказанное вызывает вспышку злости, потому что её не видит даже собственная мать.       Её не видит даже сама она.       Только Тао другой — не такой, как Анжела, Далия и любой окружающий человек. Анжела прикусывает губу, чувствуя себя беззащитно без рубашки. Покрытая мурашками кожа воспроизводит ощущение его губ, касающихся её живота.       «Я чувствую, как ты делаешь вдох».       — Врёшь, — отчеканивает Анжела. Уголки губ Тао насмешливо дёргаются.       — Тем не менее, это ты ворвалась в мою лабораторию и стоишь перед мной полураздетая, опрометчиво и эгоистично требуя, чтобы я смотрел на тебя, потому что никто больше этого не делает. Больше никто не видит тебя, когда смотрит, потому что как красивая конфетная обёртка ты им нужнее всего. А меня интересует исключительно то, что у тебя внутри, — каждое слово вбивается в Анжелу, точно гвоздь. С каждым словом Тао делает шаг к ней и, оказавшись в считанных сантиметрах напротив, опускает ладонь ей на шею, ловя нервное сглатывание. — Буквально, — с ухмылкой выдыхает он.       Пальцы Тао на горле Анжелы ощущаются тяжело и комфортно-тепло. Он наклоняется и касается губами её уха, мягко выдыхая:       — Не волнуйся, Анжела, я правда тебя вижу. И для этого тебе не нужно раздеваться.       — Я не хочу… — Анжела не успевает закончить, хватаясь за руку Тао, спускающуюся ниже. Его пальцы бережно поглаживают её ключицы.       — Можешь остаться. Я прикажу ИИ приготовить тебе место для сна.       Анжела признательна Тао за то, что он посмотрел на неё.