ванильный латте на кухне в пятницу

У Ёнхуна есть невероятная способность выглядеть и вести себя так, будто он только закончил школу, и весь мир для него - нечто невероятное и новое. Он смеется с мультиков, делает глупости и самое главное - делает вид, что ничего не произошло. Ёнхун все еще пьет по утрам ванильный латте и умиляется кошечкам из молочной пены. - Ты опоздаешь, - устало говорит Канхён и ставит перед ним чашку с кофе. Ёнхун радостно улыбается, чем бесит прямо с самого утра. - Сегодня понедельник. Имей совесть. - Я просто озаряю твой день своей прекрасной улыбкой и милейшим голосом. - Мой день озарил бы Дончжу, а ты просто нахлебник. - Ауч, я ранен в самое сердце, - наигранно-расстроенно вздыхает Ёнхун и в каком-то благоговейном трепете прикасается к чашке. Словно там как минимум амброзия. Канхён качает головой и думает вызвать скорую. В конце концов какой нормальный человек будет ехать за полчаса до работы, да еще и в понедельник, чтобы просто посидеть на кухне своего знакомого из универа и попить кофе. Даже не смотря на то, что этот знакомый профессиональный бариста. И даже не смотря на то, что почему-то Ёнхун считает его лучшим другом. С этим Канхён уже устал спорить - все равно этого придурка ничто не исправит, - но в каком месте они хотя бы даже просто друзья? Они же не знают друг о друге почти ничего. Точнее - уже ничего. Разве что тот факт, что нет ничего лучше ванильного латте. Ёнхун со стуком ставит чашку на стол и улыбается: - Спасибо за кофе. - Иногда я думаю, что ты ко мне приходишь только, чтобы сэкономить. Пустая чашка одиноко стоит на деревянном столе, и это почему-то ощущается очень грустным зрелищем. Незавершенным. - Ты правда думаешь, что я прихожу только ради этого? Канхён молчит. И даже не смотрит вслед уходящему Ёнхуну. * Они не могут быть лучшими друзьями, и в этом-то и проблема - у друзей есть некоторые правила, и они Канхёну не нравятся. Он не хочет слушать пьяные бредни в три часа ночи, спасать из неловких ситуаций и обязательно говорить обо всем на свете. Ёнхун ему звонит после работы и - неизменно радостно и ласково - зачем-то рассказывает про коллег и очередной проект, что надо сделать вчера. - Я кладу трубку, - устало говорит Канхён, но даже не пытается нажать на кнопку сброса. Он слушает громкое возмущение, мягкий смех и приятный голос. Он думает, что Ёнхуну бы петь, а не руководить отделом. Это у него получалось точно лучше. - Пойдем в пятницу в бар? У Канхёна в пятницу утренняя смена и иногда стоит высыпаться. И вообще, он не любит шумные и незнакомые компании. - Там будет Дончжу, - добавляет Ёнхун с непонятной интонацией. В разговоре повисает пауза - тишину можно резать ножом, и Канхён действительно не хочет даже думать, в чем причина ее появления. - Ну раз будет Дончжу, то я пойду. Ёнхун неловко смеется в ответ и скомкано прощается. И Канхён все еще не хочет разбираться в этой херне. * Где-то на третьем коктейле он понимает, что что-то не так. Ёнхун его сторонится, хотя обычно липнет как школьница, а Дончжу смотрит на него насмешливо и с глубоким сочувствием. - Мой дорогой хён, ты такой еблан, - с ухмылкой говорит он, и у Канхёна дергается глаз. Он ненавидит это “хён”, особенно от Дончжу, потому что оно всегда звучит с издевкой. - Вот как? А я между прочим пришел сюда только из-за тебя. - В этом-то и проблема, - фыркает Дончжу и оглядывается - Донмён громко смеется над очевидно несмешной шуткой Харина и виснет на Ёнхуне. Тот заботливой мамочкой отбирает у него явно лишний шот и пытается удержать другой рукой рвущегося к бару Киа. - Кажется, твоего брата пора уводить в постельку. - Знаешь, я все понять не могу, - задумчиво тянет Дончжу и выпивает одним глотком остатки своего коктейля, - ты и правда ничего не замечаешь или тебе страшно? - Не понимаю, о чем ты. - Все ты понимаешь. И почему-то боишься. И это очень тупо, знаешь ли. - Вау, Дончжу, - язвительно говорит Канхён, расплываясь в улыбке. - Какой ты умный, черт подери. Иди и лучше брата от глупостей останови. - Я с Донмёном сам разберусь, в конце концов у меня яиц хватает не врать самому себе и уж тем более ему. А ты бы свою кукуху в порядок привел. - Пожалуй, я тебя на недельку разлюблю, - отмахивается от него Канхён и возвращается к своему коктейлю. Дончжу еще минуту стоит рядом, а потом громко фыркает и уходит. Как будто он что понимает. Он заказывает себе еще один коктейль и замечает, как Ёнхун все же садится рядом - почти падает на стол и устало ноет: - Ну почему они такие? - Потому что ты притащил их в бар, а они уставшие студенты. Чего ты вообще хотел? - А как дела с Дончжу? - невпопад спрашивает Ёнхун, и Канхён аж замирает - он медленно ставит бокал на стол и уточняет: - Дела? - Ну да. Вы же с ним весь вечер болтали. Донмён все злился, что пришли мы вшестером, а ощущения, что вы словно и не с нами. Канхён молчит. Он долго рассматривает Ёнхуна - усталый профиль офисного работника, что даже в баре не может расслабиться, белую рубашку и темные круги под глазами. И почему-то угадывает детскую обиду и легкую злость в его выражении лица. Как будто Канхён ему что-то должен. - Он нынче злой, поэтому я с ним неделю не буду говорить. - Он тебе что-то сказал? - Скорее влез куда не надо. И как обычно - не церемонясь. - Вот в этом они с Донмёном точно близнецы, - мягко смеется Ёнхун и душераздирающе зевает. Канхён прикрывает глаза и вздыхает: - Пошли спать, тусовщик. А то скоро начнешь ныть, что у тебя кости болят. - А помнишь, как мы в институте… - тихо говорит Ёнхун и замолкает. Он испуганно моргает, а потом извиняющееся улыбается. - Я не хотел. - Пойдем, - снова повторяет Канхён и тянет его подняться со стула. Ёнхун неловко облокачивается на него и почти неслышно выдыхает “прости”. Только вот эти слова набатом отдаются в голове еще долгое время. * Когда Дончжу ему пишет что-то в духе “я думал, что ты умнее”, то Канхён ни секунды не думая блокирует его. Когда ему пишет Донмён - то он даже не пытается читать сообщения. Он только громко вздыхает и медленно бредет на кухню, замирая в дверном проеме, когда понимает, что там стоит Ёнхун - почему-то в его толстовке и спортивных брюках. Канхён моргает - он даже открывает рот, чтобы разозлиться на такую наглость, но молчит. Молчит так долго, что уже становится неловко - перед самим собой. - Мои вещи на тебе выглядят ужасно. - Зато тебе мои всегда шли, - тихо говорит Ёнхун, не оборачиваясь. Он продолжает что-то мешать в сковородке, и Канхён даже не видит - ощущает, как у него трясутся руки. И это так глупо и мило одновременно, что хочется просто уже что-то решить. - Дончжу говорит, что я идиот. А я думаю, что идиотом был ты. И не очень понимаю, что делать сейчас. В конце концов из нас двоих по-мудацки поступил не я. Ёнхун вздрагивает и замирает. Он как-то потеряно опускает голову и молчит. - Мы с тобой не можем быть друзьями. Особенно лучшими. И я никак не могу понять, почему ты этого не понимаешь. - Я просто хочу быть хоть как-то. Мы же не чужие друг другу лю… - Чужие, - Канхён почти скрипит зубами и делает шаг вперед. Ёнхун напрягается, но поворачиваться к нему не спешит - все также стоит у плиты и смотрит на подгорающую яичницу. - Мы стали чужими ровно в тот момент, когда ты ушел. Вот и вся правда. - Я не хотел… - Ты решил, что тебе важнее попробовать съездить в тур по стране с какими-то парнями с улицы, чем послушать меня. - Я правда не думал… - Ты вернулся и сделал вид, что ничего не было. Что все было херней на три месяца, а я снова буду тебе улыбаться и тусить, будто все так и делается. - Канхён… - И ты через день приходишь ко мне и делаешь вид, что мы с тобой друзья не разлей вода. И что я должен все это принять. - Канхён, я правда… - И почему-то, с какого-то мать твою перепугу, считаешь, что можешь злиться на мое общение с Дончжу. Когда единственное, что ты можешь… - Хёнгу, пожалуйста, - с надрывом говорит Ёнхун и наконец-то поворачивается. И Канхён срывается - он за доли секунды подходит ближе, вжимает его в край столешницы и сжимает пальцы в его волосах. У Ёнхуна взгляд испуганный, и он вцепляется пальцами в предплечья Канхёна, хотя и не пытается вырваться. Со стороны, наверно, это все выглядит по меньшей мере странно - Ёнхун выше его на целую голову, но сейчас он словно весь сжался. Смирился со своей участью, какой бы она не была. - Какого хуя, а? Почему ты вообще… - Я люблю тебя, - тихо говорит Ёнхун и закрывает глаза. Он закусывает дрожащие губы и шепчет. - Прости. Я просто люблю тебя. Канхён сильнее сжимает пальцы в волосах и почти рычит: - И поэтому ты уехал? И поэтому ты вернулся и ничего не сказал? - Я испугался. - Чего? - Нас! - кричит Ёнхун и дергается. Он стонет от боли в затылке, и Канхён разжимает пальцы, опуская их на шею, и нащупывает пульс - он бьется с дикой скоростью, и это ощущается чем-то привычным. Чем-то из прошлого. - Ты все еще учишься, у меня взрослая жизнь. Работы, кредиты, неисполненные мечты. Я просто испугался, что мы с тобой этого не выдержим и разбежимся. И больше никогда не сможем думать друг о друге. Я просто испугался и сбежал. - Какой же ты ублюдок, - говорит Канхён и качает головой. Он хочет сжать сильнее пальцы на чужой шее, причинить боль, может потом еще и высказать все то, что копилось в нем долгие годы. Он хочет плюнуть ему в лицо и выгнать к чертям - и из квартиры, и из своей жизни. Он хочет вжать его в стену и слушать извинения вперемешку со стонами. - Я очень по тебе скучаю, - шепчет Ёнхун, и Канхён его целует. Так, как когда-то раньше - нежно и мягко. * Дончжу щурит глаза и говорит: - Ты меня заблокировал. На месяц. И после этого я твой любимый младший? - Мой любимый младший в этом месяце Киа, - пожимает плечами Канхён и улыбается. - А ты больше не влезай не в свое дело. - Как будто я сделал что-то плохое, - закатывает глаза Дончжу и улыбается краем губ. Канхён почему-то только сейчас понимает, что он всегда так улыбается, когда он видит брата - словно прячет счастье за маской равнодушия. - Проехали. Вслед за Донмёном в кафе заходит Ёнхун, и Канхён чисто из вредности расплывается в настолько яркой улыбке, что Дончжу морщится. - Ты счастливым меня реально пугаешь. - За собой следи. Ёнхун подходит к кассе и с улыбкой говорит: - Латте, пожалуйста. Ванильный. Донмён качает головой и фыркает: - А может что-то новенькое уже? - Ни за что. Я его ни на что не променяю. Канхён закатывает глаза, но ничего не говорит. В конце концов он сам на это все заново подписался.