Долг

— Ты не можешь так со мной поступить. Она едва могла заставить свои дрожащие губы произнести эти слова, не желая, не веря, что после всего пережитого они закончат… вот так. Её ладони охватывали впалые щеки Кейфла, ласково обводя любимые черты. Даже без сознания её принц выглядел серьёзным, утратив ту неуловимую игривость, которая так крепко ассоциировалась у Ифе с ним. Отведя прядь отросших волос в сторону, она осыпала горячее лицо хекау невесомыми поцелуями. Лихорадка не спадала уже третий день, и ни жрецы, ни лекари не могли найти причину. — Ты обещал мне. Обещал показать все чудеса этого мира. В тишине их спальни бывшая аментет позволила слезам бессилия вырваться наружу. Отчаянье подтачивало, шёпотом пробиралось под кожу и в мысли, предлагая воспользоваться столь редким, но опасным шансом. В конце концов, что дурного может быть в спасении жизни? Разве любовь не самая естественная, правильная вещь на свете? Разве она не стоит риска? Ифе задыхалась, трясла головой, отказываясь вновь вступать на тёмный путь. — Вернись ко мне, любовь моя. Вернись к нам. Она взяла его ладонь, с рваным вздохом прислонив ту к выпуклому животу, в то время как взгляд невольно упал на изображение Гора. — Почему? Почему он допустил это? Было ли прощение Царя Богов ложью? [Да. Вам не было спасения — всё иное обман.] [Ты думала, оно возможно?] [Жалкая смертная, тебя обвели вокруг пальца, а он догадался. Смелый, умный. Проблемный.] — Что? [Долг перед богами, Ифе. Всё ещё веришь в них?] В ту ночь ни один человек во дворце не спал, не находя себе места из-за скребущего душу беспокойства. На следующее утро по всему сеппату пролетели две равные по значимости вести: наследный принц Кейфл выздоровел после тяжёлой болезни, но от тревоги его жена Ифе потеряла вынашиваемого ребёнка.