Stranger

***

      Холод пробирает до мурашек. Поношенная куртка с меховой подкладкой уже сквозит морозом. Мышцы то и дело сводит судорогами, а суставы скрипят, будто ножки у старого кресла. Руками едва удается двигать: они онемели, а ладони покалывает — обморожения ждать долго не придется. Пальцы на ногах болят и опухают, и с каждым километром остается все меньше надежды, что Чону удастся обнаружить хотя бы старую лачужку и согреться. Умереть из-за собственной глупости — что может быть хуже?       Ветер обдувает открытые участки кожи, касаясь острыми иголками нежного молодого лица. Дрожь захватила все тело и контроль вернуть никак не удается. Чонгук судорожно оглядывается по сторонам. Надежда не покидает его. Никогда не покидала, сколько бы препятствий на своем пути он ни встречал. Каждые несколько минут он одергивает себя, пытаясь ускорить темп, но силы на пределе, а каждая попытка не венчается успехом.       Выглядывая по округе любой намек на жилище, можно отвлечься. Гигантские ели и ёлочки поменьше покрыты охапками снега. Он настойчиво летит в лицо, блестящими пушинками закрывая обзор, из-за чего провалиться в сугроб становится еще проще. К слову о сугробах. По вершинкам прыгают маленькие белочки с хитрыми глазами, то и дело насмехаясь и убегая по стволам деревьев, когда в них попадает очередной снежок.       — Чертовы крысы! Я выберусь отсюда! — один неосторожный шаг и нога проваливается в яму. Вскрик разлетелся эхом по округе. — Нет, нет, нет...       Злясь и проклиная все вокруг, Чон ковыляет к месту, где снега чуть меньше. «В рюкзаке есть спирт...» Как он раньше об этом не вспомнил?       Из закромов сумки парень достал маленький бутылек спирта и кусочек засохшего хлеба. Еле как открутив пробку, он бесцеремонно сделал несколько глотков. Стало тошно, но Чонгук сдержал эти порывы, отгрызая сухарик. Вдох-выдох. Горечь и жар расплылись внутри, и через парочку подобных манипуляций Чон был снова в строю, согревшийся и энергичный. Вот только, как и после любого крепкого алкоголя, появились побочные эффекты. Мозг опьянялся и мыслить ясно было с каждой секундой все труднее. Но, так или иначе, нужно двигаться дальше.       На правой ноге, судя по всему, растяжение, а может и что-то более серьезное. Однако градус, стукнувший в голову, дал возможность забыть о боли. Потому медлить Чонгук не мог. С новыми силами он направился в сторону города, в котором, судя по карте, они с группой должны были остановиться.       Прошло около получаса, как он блуждал по лесу. Бесконечные хвойные лапы раздражали не по-детски, и Чонгук дышал чаще, пытаясь отвлечься уже от того, чем отвлекался ранее. Спирт кончился почти сразу, и сейчас мучало вовсе не переохлаждение, а опьянение. Мысли спутывались, гнев множился, а выхода все так же не было. Идти было невозможно: поврежденная нога вызывала острую боль, которая уже ничем не унималась, а глаза закрывались, грубо намекая Чонгуку, что его путешествие серьезно затянулось. Спать хотелось жутчайше, а бороться с этим не было ни энергии, ни желания.       Вдруг среди безмерного морозного воздуха Чонгук почувствовал каплю надежды — запах горящей хвои. Он никогда так не радовался дыму раньше. Теперь главной задачей было найти его источник, ведь где есть огонь, там всегда найдутся и люди.       Еще десяток минут скитаний по округе. Ему могло показаться? Конечно, под действием алкоголя и усталости возможно все. Похоже, собственный организм сыграл с ним злую шутку. Надежда практически иссякла. Такого опустошения Чон еще никогда не испытывал. Что ж, если выхода и правда нет, может просто поспать?       Чонгук вынул из рюкзака небольшой кусок полиэстера и расстелил на один из тех сугробов, что поплотнее. Парень еще раз оглянулся вокруг. Ему уже нечего терять. А потому он уложился сверху, подкладывая рюкзак под голову, и не сопротивляясь закрыл глаза, что так долго давили на мозг.  

***

      Из-за соседней двери доносилось шумное побрякивание металлической посуды. Кажется, кто-то готовил. Вот только запах стоял премерзкий, аж воротило.       Чонгук с трудом раскрыл глаза. Свет в комнате был приглушен, что не могло не радовать. Парень потянулся рукой к своей голове, что так нещадно гудела, и обнаружил бандаж. Сейчас его мозг будто выжатая губка, в которой нет ни капли воспоминаний о последних часах, или, может, даже днях жизни. Сколько он вообще здесь находится?       Правый висок зудел, и какая-то влага под бинтом доставляла дискомфорт. Чонгук снял его, пытаясь унять неприятные ощущения, но нащупал нечто мокрое на волосах. На пальцах остались мазки крови.       — Что за... — в его памяти пропасть, как бы он не старался вспомнить хотя бы что-то произошедшее.       Чон попытался встать и пройти к двери, однако головокружение и больная нога не позволили уйти далеко, и он с грохотом рухнул на пол.       — Сука! — парень зашипел, корчась от боли и сгибаясь пополам. Некто из соседней комнаты явно это услышал: звуки за дверью прекратились. Но послышались шаги.       — Что же тебе не лежится? — приятный низкий голос донесся до слуха. Тревога чуть поутихла, и волнение сменилось смирением. Мужчина легко поднял Чона на руки и вернул в кровать. Скомкав бинты, откинул те на тумбу с беспорядочно разбросанными тряпками и открыл сервант, что-то выискивая. — Ким Сокджин.       — Как я здесь оказался? Я совсем ничего не помню...       — На тебя упала ветка, ты чудом не попал под дерево, которое я спилил. Не знаю, что ты забыл в этой глуши, но, раз судьба распорядилась именно так, я оставлю тебя здесь до восстановления, — мужчина сел на край кровати, пододвигаясь к Чонгуку. — Сам завяжешь? — усмехнулся он, заметив, как парень нахмурился, недоверчиво пялясь.       Вопросы отпали и Чонгук, размеренно выдохнув, позволил мужчине сделать свое дело.       — Сокджин...       — Просто Джин, милый.       — Джин. Мне нужно позвонить.       — Извини, но сейчас это невозможно. Накануне была сильная метель, ты наверняка помнишь. Телефон и без того работал с помехами, но в ближайшую неделю я постараюсь все починить. А пока что располагайся. Тебе принести чего-нибудь горячего?       — Да, пожалуй.       Ким утвердительно кивнул и скрылся за дверью.       Спустя несколько минут он вернулся с кружкой чего-то ягодно-горячительного.       — Выпей. Это поможет расслабиться, унять боль и реабилитироваться.       — Что это?       — Брусничная настойка. Я нагреваю ее, так эффект заметен намного быстрее.       — Извини за вопрос, но... Здесь такой паршивый запах, что я еле сдерживаюсь. Ты что-то готовил? — Чон понимал, что это не тот момент, когда стоило блистать вежливостью, раз он себя так погано чувствует и имеет расположение хозяина.       Сокджин громко захохотал, хватаясь за живот. Чонгуку стало неловко от заданного вопроса. Он ожидал любой реакции, но явно не этой. Мужчина прекратил смеяться так же резко, как и начал, выдыхая.       — Я хотел приготовить нам стейки на ужин, но, кажется, мясо испортилось. Давно пора было от него избавиться. Сам понимаешь, я живу далеко, и не часто выпадает шанс словить бегающую по лесу тушку. Я бы мог съесть и это, но тебе нехорошо, я не стану рисковать твоим здоровьем.       — Спасибо. Чон Чонгук, — парень протянул руку. Сокджин пожал ее в ответ.       — Допивай и ложись.       Мягкий голос Кима ласкал слух и Чон повиновался, проглатывая крепкую из-за температуры жидкость. Горло обжигало, но долгожданное тепло приносило больше удовольствия, в отличие от свежих воспоминаний его предсмертных скитаний на морозе.       Как и обещал Ким, напиток подействовал быстро: мышцы понемногу расслаблялись, боль ослабевала и уходила на дальний план, перед глазами все плыло, а мысли были столь простыми и ясными, что Чонгук бы мог назвать себя гением, начни он размышлять прямо сейчас о чем-нибудь высоком.       И тишина, и пустота, и спокойствие...       Утро началось рано и не очень приятно. Чон проснулся от холода. В комнате разгуливал сквозняк и падал снег, прямо в разбитое окно. Сон как рукой сняло, и парень на автомате попытался встать, чтобы сделать хотя бы что-нибудь, но боль распространилась по ноге, полосуя невидимым лезвием. Самочувствие его было совсем неважное и голос почти пропал. Позвать хозяина дома он не сможет. Голова от мороза немного прояснилась, Чонгук потянулся к табуретке и кинул ею в кочергу, что стояла у нетопленной печки. Ни через минуту, ни через пять Сокджин не пришел. Оставалось лишь закутаться в перьевое одеяло с головой и согревать себя дыханием, ожидая помощи.       Часов не было, но Чонгуку казалось, что прошло достаточно много времени, пока в комнату не прибежал Ким, матерящий все вокруг и нервно бегающий по дому. Несколько постукиваний и окно было исправлено. Точнее, заколочено совсем. Несколькими досками снаружи и куском фанеры внутри, между которыми находилось немного шерсти для утепления. Сокджин потер переносицу и подошел к парню, кладя ладонь на лоб.       — Черт, у тебя снова жар, — озабоченно выдал он, сводя брови.       — Что это было?       — Эти рамы очень старые и уже не спасают от холода. А разбитое окно и ранее было треснутым, так что это было делом времени. Я утеплил его немного, будет даже лучше, чем прежде, — Джин как-то с грустью улыбнулся. — К вечеру я дам настойку еще раз. Сейчас я принесу тебе пару тряпок и теплую дубленку. Мне нужна помощь, но на улицу сегодня я тебя не выпущу. Умеешь делать эфирные масла?       — Умею только использовать, — Чонгуку не было стыдно. Это не то, что обязан уметь любой.       — Я научу, это не трудно. Вчера я нашел тебя, пришлось отложить все дела. А норма сама себя не выполнит, сегодня я должен напилить еще больше древесины. Поэтому тебе нужно быть способным и сразу понять принцип работы, чтобы я смог оставить тебя.       Мужчина отлучился, чтобы принести одежду. Нет, пожалуй, он верно выразился, назвав ее тряпками. Потертые и поношенные, разодранные и кое-где залатанные, они не были грязными, но пахли странно. Старьем и каким-то непонятным естественным кондиционером. Чонгук принюхался еще раз, но не зная запаха, сложно предположить, что его издает.       — Я вымачиваю одежду в растворе пихты. Так запахи куда приятнее. Из нее же делаю и масла, — Сокджин оглядел парня, что смущенно отводил взгляд. — Извини, ты, похоже, стесняешься. Я буду ждать тебя за дверью. Только поспеши, у нас много дел.       Как только закрылась дверь, Чонгук стремительно начал переодеваться. Хотя он и болен, но сейчас находиться совсем не в своей теплой, регулярно отапливаемой анкориджской квартире, а потому следует соблюдать порядки дома, чей хозяин смог приютить и позаботиться о тебе.       Чонгук не видел, как выглядит это жилище снаружи, но внутри находилось много темных комнат, довольно просторных, не будь они захламлены ненужными тряпками и железом.       Комната, куда привел его Джин, отличалась от других. Как и в его спальне, здесь довольно светло, а основными составляющими этого помещения были пустые склянки, крышечки и несколько неизвестных Чону приборов.       — С этой стороны подсолнечное масло, его хватит еще на несколько недель. В мешке, что стоит в углу, лежат пихтовые побеги. Тебе нужно хорошенько их измельчить и разложить по флаконам, оставляя немного свободного места. Сверху с помощью колбочки зальешь масло. Каждую закроешь крышечками и поставишь здесь, у двери. Будь осторожнее с посудой, сам видишь, все стеклянное, а возможности достать еще почти нет. Я вернусь к вечеру и принесу ужин. Ты все понял? — Сокджин мягко улыбнулся, ожидая ответа. Его рука слегка скользнула по талии парня, но тот не придал этому значения.       — Да, кажется.       — Тогда я оставляю тебя. Мне пора поспешить, — мужчина махнул рукой и скрылся за дверью.       — Что ж, Чонгук, ты ведь справишься, это не сложно, — успокоил себя парень, шумно выдыхая.       Около двух часов Чон безостановочно работал, как ему и сказали. Тишина длилась долго, а любопытство росло. Что, если пройтись и осмотреться? Идея не такая уж и плохая: неизвестно, как быстро он выберется отсюда, а Ким придет к вечеру, так что времени и причин на прогулку по дому достаточно.       Отворив скрипучую дверь, Чонгук ступил вперед, шикая от боли в ноге. Глаза снова оказались во тьме. Наощупь пробираясь по коридору, он нашел еще две двери, помимо выхода на улицу и кухни. В первой, более светлой, с приоткрытой дверцей и окошком внутри была свалка металлолома: части машин, поломанные бытовые приборы, обломки часов. Парень прошел внутрь. Возможно, удастся найти что-нибудь дельное. И, похоже, не зря. На полу среди множества разбросанных мелких деталей стоял стационарный телефон. Все части были на месте, а тонкий проводок пропадал под автомобильной дверью. Чонгук прислонил трубку к уху и услышал гудки. Ему понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить номер диспетчера и позвонить.       — Добрый день, слушаю вас.       — Это Чон Чонгук, участник одной из туристических экспедиций здесь. Моя группа должна была добраться до Валдиза вчера, но я потерялся. Сейчас нахожусь, похоже, недалеко от города, в доме Ким Сокджина. Кажется, он занимается лесопилением и производством пихтового эфирного масла.       — Как хорошо, что вы нашлись! Участники вашей группы осведомили меня о вашей пропаже, но шансы были невелики уже спустя несколько часов. Я пробью по базе Ким... Сокджина?       — Да, верно.       — Мы определим ваше местоположение. К завтрашнему утру к вам прибудут наши люди. В каком вы состоянии?       — Растяжение на ноге и небольшое повреждение головы. Я чувствую себя лучше, чем вчера.       — Принято. Я сообщу о вашем звонке. Ждите утра, всего доброго!       — Благодарю.       Сердце затрепетало. Парня тешила мысль о скором возвращении к команде, а позже и домой. Но звонок он сделал без спроса, потому Сокджин никак не должен был узнать, что тот отлучался. Но его любопытство не удовлетворено до конца. Поднявшись с пола, он собирался покинуть комнату, как вдруг споткнулся об одну из ржавых гантель. Раненая нога вновь пострадала, но все внимание сразу же переключилось, когда рядом на полу Чонгук обнаружил тонкую цепочку с медальоном. В груди защемило и кинуло в жар. На обратной стороне надпись «Ли Джунсо». Около трех месяцев назад его приятель отправился в такую же экспедицию, и пропал без вести. Полицейские Валдиза сказали, что, скорее всего, он был съеден медведями, несколько его вещей нашли недалеко от берлоги. Возможно, Джунсо гостил здесь и Сокджин был последним, кто его видел.       Огорченный своей находкой и воспоминаниями, Чонгук поспешил к выходу.       Вторая комната находилась ближе к углу, за огромным шкафом. Дверь была поменьше и сделана из металла, в отличие от всех остальных. Нащупывая ее, Чонгук споткнулся о полено, которое служило вместо сломанного засова. Отложив его, Чон приоткрыл дверь. Противный едкий запах тухлого мяса сразу же оттолкнул парня. От такой резкой вони можно было ослепнуть. Мысли о том, чтобы продолжить свою прогулку, сразу же отпали. Чонгук и так потратил много времени, еще и получил такой неприятный эффект. Сейчас все, что ему действительно стоит сделать — вернуться в светлую комнату и закончить работу.       После осмотра дома на душе остался неприятный осадок. Хотя Чону и удалось связаться с внешним миром, но неожиданная находка подбила его настрой. Ему следует спросить Сокджина, возможно он что-то знает.       Вдруг из угла послышались приглушенные звуки. Там стояла старая вешалка с балахонами и овечьими шубами, и что находилось за ними можно было узнать лишь отодвинув. Кажется, кто-то прятался там, шурша чем-то. Чонгук как можно тише, ступая на носочки, продвигался в ту сторону. Кто бы то ни был, ему тут не место. Чонгуку показалось, что в затемненном месте, за одной из черных дубленок сверкнули чьи-то зрачки. Сердце пропустило удар, но выяснить, кто же там скрывается и подглядывает, было жизненно необходимо.       Из-за небольшого мешка прямо под ноги вылетела огромная черная крыса. Чон вскрикнул от неожиданности и, отпрыгнув назад, врезался в стол. Все бы ничего, но большая стеклянная бутыль с подсолнечным маслом от такого шатания с грохотом разбилась о пол. Большие куски стекла, литры масла на полу и убегающая через щель незакрытой двери крыса. Момент адреналина был не единственным. Чонгук пришел в себя только когда развернулся и увидел содеянное во всех красках. Нецензурные слова сами кричали в голове о том, что можно подписывать смертный приговор. Хозяин дома доверил ему такую простую работу, и даже с ней он не справился.       Чтобы не испачкать флаконы с пихтой, Чонгук переставил их на полку, уже не разделяя на свежие или готовые. Снаружи около двери стоял небольшой ящик, относительно новый и без отверстий. В него, осторожно вышагивая по маслу, парень начал собирать осколки.       Покончив со всеми доступными ему стеклышками, Чон снова отошел, чтобы осмотреть масштаб проблемы, оставляя ящик в другом углу, подальше от этого безобразия. Идей о том, как убрать масло, не было. Остается лишь дождаться хозяина, один он не справится. Вытерев об истасканный коврик ботинки, Чонгук сел на порог и, уложив голову на колени, уснул.       Скрип входной двери разбудил его. За окном было уже темно, и лишь несколько маленьких лампочек освещали комнату. Через несколько секунд в коридоре появился высокий широкоплечий силуэт.       — Чего ты тут сидишь? — поинтересовался мужчина, попутно снимая сумку с плеча.       Чонгук охнул и прикрыл глаза ладонями, тихо отвечая.       — Джин, прости...       Ким прошел вперед, поднимая парня с порога и заглядывая внутрь. Он увидел. Дыхание Сокджина вдруг стало шумным, а взгляд пронзительным, будто разрезающим бумагу вдоль. Он не сводил с Чона глаз. Указывая на разлитое масло, Джин едва контролируемо произнес:       — Что это? Что ты натворил?       — Это случайность, я испугался и задел ее...       Внимание мужчины пало на ящик с осколками. Резко развернувшись, он начал со всей силы пинать его ногами, издавая звуки, характерные ярости. Неужели это так его задело? Чонгук не в силах сдвинуться с места, молча наблюдал за этим. Подняв тяжелый ящик, мужчина с размаху швырнул тот в дальнюю стену, разбивая все старания парня еще сильнее. Дыхание Кима, учащенное и громкое, напоминало загнанное животное. В течение нескольких минут они просто стояли и дышали, застывшие на месте. Широкие плечи поднимались все медленнее и Чонгук понимал, что Ким успокаивается. В один момент мужчина просто сорвался с места и скрылся за входной дверью.       Чонгук снова опустился на порог, ожидая его возвращения. Сбиваясь, он насчитал около часа с того момента, как мужчина ушел. Дверь вновь скрипнула, а тяжелые глухие шаги пронзили тишину. Сокджин появился в поле его зрения с чем-то большим, завернутым в пленку.       — Пойдем. Позже сам все уберу. Я принес ужин, — невозмутимым тоном сказал Ким, шагая в кухню.       Чонгук поднялся и, прикрывая дверь, последовал за Сокджином. Тот взгромоздил на стол большой кусок мяса, разворачивая пленку.       — Что это?       — Одна из моих овец. Она была старой и не такой активной в последнее время, так что это лучший исход для нее. Как твоя нога?       — Еще болит, но хожу чуточку лучше. Голова иногда кружится.       — Ничего, это пройдет. Извини, я был резок. Масло настаивается три недели, я занимаюсь этим регулярно, а в первую половину дня занимаюсь распиливанием древесины. Раз в месяц рабочие все это забирают и в качестве оплаты привозят продукты, немного денег и пустые флаконы. Это все мое время, потому я был зол. Что тебя так напугало?       — Это очень глупо...       — Говори, раз уж это случилось.       — Крыса.       Мужчина рассмеялся и груз вины казался уже не таким тяжелым.       — Как легко тебя напугать. Неужели крысы так страшны? В мире есть вещи и пострашнее...       — Знаю. Но сначала она подозрительно по-человечески шуршала, а после выскочила так резко... Я совсем не ожидал. Прости, я понимаю, что это убытки. Возможно чуть позже я верну тебе деньги или продукты, когда буду в Валдизе.       — Ты собираешься в Валдиз?       До парня дошло, что, возможно он сказал лишнего, поскольку без позволения шарился по дому.       — М-м-м, да. Я созвонился с диспетчером, завтра меня заберут.       — Вот как, — Сокджин задумчиво отвел голову, продолжая жарить стейк. Его лицо казалось очень задумчивым, и Чонгук не стал его тревожить.       — Будет очень жаль отпустить тебя, — первым прервал минутное молчание мужчина. — Не поверишь, но, я, кажется, привык к тебе.       Чонгук смущенно усмехнулся в ответ.       Время близилось к ночи, когда они покончили с трапезой и пришли в гостиную.       — Я принесу тебе еще настойки, чтобы к завтрашнему утру ты был почти здоров. Ах, да, раз уж ты покидаешь меня так скоро, предлагаю завтра после пробуждения отправиться на охоту. Разомнем кости и развлечемся напоследок.       — Никогда не бывал на охоте. Я согласен! — радостно ответил парень и лег на кровать, прикрываясь шерстяным пледом.       Ким принес ему подогретую настойку, аккуратно передавая в руки.       — Джин, я нашел кое-что, – взгляд мужчины метнулся стрелой и ожиданием. — Медальон одного моего приятеля Ли Джунсо. Он был здесь?       — Ли... Джунсо... Не припомню.       — Он, как и я, был в одной из экспедиций и пропал. А потом полицейские вашего округа нашли несколько вещей в месте, где были медведи.       — Ах, да, тот несчастный. Он был у меня за неделю до того, как одежду обнаружили. Я отправил его с картой, показал, как добираться до города, но, похоже парень плохо разобрался и ушел прямо навстречу смерти. Он не долго гостил у меня. Пришел, когда его искали уже несколько суток, если не ошибаюсь.       — Почему вы не позвонили диспетчеру?       — На тот момент мой телефон был сломан, поэтому дать ему карту было единственной возможностью. Я отогрел его и накормил, все что мог сделать — сделал. А теперь допивай, и я пойду в постель.       Чонгук смирно допивал настойку, которая в этот раз казалась еще крепче, и мысли разлетались мгновенно. Джин объяснил это тем, что добавил немного спирта, чтобы эффект был лучше, и завтра парень окончательно выздоровел.       С каждым глотком Чон чувствовал себя расслабленнее. Мужчина вытер скатывающиеся по чужому подбородку капли, пока парень довольно закатывал глаза, наслаждаясь напитком. Сокджин не отрывал от него взгляда, выжидая чего-то, будто хищник.       Свет фонаря, пролившийся на кровать, становился все тусклее, пока и вовсе не растворился. Чонгук уже не чувствовал контроля ни над своими конечностями, ни над мутной, забитой едким дымом головой. Эффект сильно отличался от предыдущего вечера, но подумать об этом Чонгук был не в состоянии. Глаза невольно смыкались, а губы шептали что-то невнятное. Сердце замедлялось, но исправно делало свое дело, разгоняя брусничную жидкость по телу.       Всего несколько секунд, и комната погрузилась в мертвую тишину. Ненадолго. Дыхание Кима отяжелело, а в глазах сверкнула искра. Чонгук же мирно посапывал, растянувшись на матрасе.       Большие руки опустились на чужую талию, поглаживая вдоль ребер, тянулись к пижамной рубашке и с треском разорвали ненужную ткань, обнажая безупречную широкую грудь. Медлить было уже невозможно. Выдержки и так едва хватало. Сокджин проводит кончиком носа по шее, спускаясь ниже, вдыхая запах Чонгука. Вместе с бельем стягивает тонкие штаны, отбрасывая на холодный пол. Чон целиком в его власти. Аккуратно касаясь подкаченных бедер, мужчина развел те в стороны, сгибая в коленях.       Старые джинсы больно давили на разгоряченную плоть. Джин провел ладонью по выпирающему через ткань члену, создавая еще большее давление, и гортанный звук, подобный животному рычанию, разнесся по комнате.       — Как прекрасно, что родители не научили тебя правильно вести себя с незнакомцами, — он ухмыльнулся и потянулся к большому деревянному ящику, на котором помимо кучи затхлого одеяния лежал флакон с эфирным маслом.       Капли растекались по ладони от кончиков пальцев до запястья, насыщая воздух вокруг хвойным ароматом. Мужчина дотронулся кончиками пальцев до внутренней стороны бедра, касаясь нежной кожи. Наклонившись ближе, он провел языком, оставляя мокрую дорожку. Слегка покусывая, не оставляя следов, он опустился к узкому проходу. Не церемонясь он просунул два пальца внутрь, немного лаская парня изнутри. Без сопротивлений и ужимок Сокджину гораздо быстрее удалось растянуть мягкие стенки ануса, и тот расстегнул ширинку, наконец освобождая член от давления. Налив еще немного масла, проводит ладонью по стволу, тихо шипя и надрачивая. Пожирает глазами молодое безвольное тело, сжимая свободной ладонью ягодицы. Проводит пальцем по головке, смешивая эфир с естественной смазкой, придвигается вплотную и, направляя член рукой, внедряется в тело Чонгука. Ким рычит от узости и давления, но не останавливается, проникая до конца. Колени немного сдвигаются, но мужчина разводит их в стороны еще шире, подавляя малейшее сопротивление. Подхватив под поясницей, он укладывает ногу Чона себе на плечо, меняя угол, под которым член скользил еще плавнее. Слышит тихое мычание и больные стоны, что издает спящий Чонгук, и довольно скалится, резче притягивая его к себе. Еще и еще, устанавливает свой ритм, вбивает в постель, с силой шлепая ладонью по ягодицам и бедрам, оставляя красные пятна. Наклонившись к ключицам снова мазнул языком, чувствуя подступающий оргазм. Нужно что-то еще. Повернув голову парня вбок, Сокджин прокусил кожу. Металлический привкус на языке пустил еще одну волну возбуждения и, покинув тело, мужчина несколько раз провел по члену, извергаясь в ладонь.         На утро Чонгук проснулся от шума. Несколько гильз упали со стола, где Сокджин чистил ружье. Отложив шомпол и оружие, мужчина наклонился, что поднять их.         — Проснулся?       Чон утвердительно промычал. Голова еще не прояснилась, а поясницу необычно тянуло и неприятно покалывало. Разве удар о стол был таким сильным?       — Зачем тебе гильзы?       — Я собираю их после охоты. Животные могут случайно проглотить их и напрасно умереть. Да и неэкологично как-то, — снова усмехнувшись, Ким отложил гильзы в коробку.       Мужчина прошел к дивану у противоположной стены, попутно снимая свитер.       — Если ты хочешь успеть, советую поторопиться. Я выхожу через несколько минут, — Сокджин отвернулся, открывая вид на широкую спину. За несколько секунд, пока мужчина выворачивал залатанную водолазку, Чон разглядел странные полосованные шрамы на правом плече. Стало не по себе, когда на мгновение ему привиделось начало пятой полосы.        — Откуда они?       Ким в недоумении повернулся, но увидев, куда падает взгляд парня, продолжил одеваться.              — Собака. Бешенство подхватила и напала, — тон стал холодным, а движения резкими. Сокджин накинул фуфайку, повесил ружье на плечо и быстрым шагом покинул комнату. Сегодня он вел себя странно и отчужденно... Или показалось?       Переодевшись Чонгук вышел следом, прихватив свой рюкзак из комнаты.       — Зачем ты его тащишь?       — Я не хотел задерживать тебя, когда за мной приедут. Мы идем на охоту не в сторону города?       — Глупый, как ты будешь с ним по лесу бегать? Животное ждать не будет, оно попытается спастись, — пренебрежительно бросил он, снимая рюкзак с плечей парня. — Раз уж за тобой приедут, то за рюкзаком смогут добраться тоже быстро.       Утеплившись и захватив ружье, они вышли в путь. Ясное небо, слепящее солнце и мороз. Чонгук вдохнул глубже, наслаждаясь чистым горным воздухом. Сокджин остановился, наблюдая за парнем. От былой мягкости и дружелюбия мало что оставалось. Заметив застывшего Джина, Чон поспешил за ним, направляясь вглубь леса, оставляя первые следы, не считая звериных. Похоже, ночью был снегопад.       — Часто ты выходишь на охоту? — Сокджин шел быстро и Чонгуку пришлось ускориться, чтобы не отставать от угрюмого мужчины.       — Нет. Последний раз три месяца назад. Я не нуждаюсь в ней так часто, среди продуктов, что мне привозят, есть тушенка. А мяса с охоты хватает на эти несколько месяцев, если не питаться им каждый день. Хотя готов признаться, соблазн есть. Согласись, свежий стейк с кровью куда лучше непонятной каши из консервов.       — Да... А город далеко отсюда?       — Тебе больше не понадобится это знать. Ты останешься здесь, — Сокджин резко остановился, распрямившись и выжидая.       Повисла тишина. Дыхание Чонгука перехватило. Что-то щемящее в груди застряло, а избавиться не получалось. В голове прокручивались слова Кима, а воспоминания коршуном нависли над головой. Сказать хотя бы что-нибудь мешал ком в горле. Слышались лишь звуки, подобные скулению щенка.       — Что же ты замолчал, милый? — мужчина медленно развернулся, продемонстрировав оскал. Рот был искажен в кривой улыбке, а глаза не блестели на солнце, лишь прожигали черные дыры своим безумием.       Чонгук попятился назад, пытаясь сообразить, насколько реально происходящее с ним сейчас. Сокджин медленно вышагивал к нему, держа ружье опущенным.       — Прости меня... Я заплачу за то, что испортил. Только прошу, не надо. Отпусти меня, умоляю...       — Даю тебе десять секунд, чтобы уйти.       — Зачем ты это...       — Девять.       Чонгук сорвался с места. Ноги несли сами, а думать времени уже не было. Сейчас он поддавался инстинктам, а они буквально кричали ему «бежать!».       Позади эхом раздавался зловещий смех. Он звенел в ушах, раздражая барабанные перепонки. Страх окутывал с ног до головы, но позволял двигаться еще быстрее. Стволы огромных елей сменялись один за другим и проносились темными размытыми линиями где-то сбоку. Трели птиц звенели так же сильно, наводя еще большую панику. Чонгук бежал изо всех сил, но есть ли конец у этого леса? Может и город совсем в другой стороне...       Выстрел.       Пуля прилетела аккурат в ель, мимо которой только что пробежал Чон.       — Испугался? — Сокджин снова рассмеялся, двигаясь следом. Его огрубевший голос разносился по округе, настигая. — Твой друг был не таким проворным!       Сердце колотилось, а каждый вздох резал горло изнутри. Нога отдавала острой болью вплоть до колена, а голова кружилась. Стиснув зубы, парень продолжал изо всех сил бежать как можно дальше. Искать надежду среди густого леса, который вполне может стать его могилой.       — Ты прожил бы дольше, не будь таким любопытным. На день или два...       Тело потряхивало, но Чон не мог остановиться. Желание жить превосходило даже его человеческие возможности, и он двигался так быстро, как только мог. Трое суток. Почти трое суток он находился с опасным для него мужчиной. С человеком, который сейчас охотится на человека.       — Я люблю таких, как ты. Стремящихся жить. Куда веселее ловить вас и рушить надежды, видеть, как угасает огонь в глазах, как мутнеют зрачки и глаза стекленеют на последнем воздыхании.       Паника накрывала с головой. Чонгук бежал уже довольно долго и практически выдохся, чего, судя по голосу, нельзя было сказать о его преследователе. Ким говорил громко и ровно, будто гоняться за добычей по нескольку километров для него обычное дело.       — Ты достаточно побегал, — тихо произносит Сокджин, направляя ствол на убегающего парня.       Еще один выстрел. Крик.              Чонгука отбрасывает чуть вперед, а ноги будто врастают в землю. Но он не может сдаться. Парень поднимается с колен, ковыляя вперед, но от былой скорости совсем ничего не осталось. Лишь сейчас он почувствовал обреченность. Он умрет. В прекрасном снежном холодном лесу.       Одним толчком со спины Чонгук оказался на земле вновь. На затылок давила грубая ладонь, вжимая щекой в снег, а чужие бедра давили на больную поясницу, не позволяя двигаться. Как бы Чонгук не упирался, мужчина был сильнее.       — Ночью ты был более податливым... Я дам тебе еще минуту. Посмотри на солнце в последний раз, прежде, чем твои глазки станут кукольными, — задорно произнес Ким, переворачивая парня на спину.       Выжить. Выжить. Выжить. Не думать о постороннем.       Несколько секунд Чонгук прожигал дыру в Сокджине, пока тот с насмешкой упивался беспомощностью Чона.       — Минута истекает, милый. Насладись последними мгновениями жизни, — Ким расстегнул дубленку и разорвал водолазку, оголяя чужое предплечье. — Пока я попробую...       Огнестрел. Сносит с ног, а боль острая, накатывающая волнами сильнее и сильнее. Выжить возможно, спастись вероятно. Пуля, что проникла внутрь, уничтожила ткани, подвергла тебя опасности, находясь внутри спасает жизнь. Или же оставляет калекой до конца дней.       Что же ты чувствуешь, когда человек, обычный, такой же, как и ты, вдруг впивается в плечо, пытаясь оторвать от тебя кусок? Все, что ты можешь — кричать от дикой боли и жуткого страха, с ужасом ожидая его следующих действий.       Выжить. Выжить. Выжить.       Его зрачки были до невозможного расширены. Ногтями он впивался в только что укушенное плечо, оставляя отметины. Его дыхание было похоже на хрипы и чавканье человеческой плотью буквально выворачивало Чонгука. Капли крови стекали по его подбородку, после капая на одежду парня. Он упивался этим видом. Видом загнанного зверька с зашкаливающим пульсом, от чего кровь еще быстрее течет по сосудам. Он мог бы вспороть аорту сразу же при желании, но предпочитал не лишать себя возможности понаблюдать за тем, насколько живучими бывают люди.       — Животное... — все что смог прошипеть Чонгук, срывая голос криками.       Выжить. Выжить. Выжить.       — Смотри, кажется нас нашли, — Чон собрал остатки энергии, чтобы сыграть эту роль, указывая головой за спину Кима и насмехаясь. Мужчина на мгновение пришел в себя, оборачиваясь назад.       Резким движением Чонгук освободил руки от оков отвлеченного мужчины и из последних сил вывернул его голову в совершенно неестественное для человека положение, вкладывая всю ярость и отчаяние. Мерзкий хруст разрезал воздух. Бездыханное горячее тело всем своим весом придавило сверху. Глаза Сокджина остекленели быстро, направляя свой взор куда-то сквозь деревья, глядя в пустоту безжизненными темными радужками.       Теплые лучи пробирались сквозь кроны, согревая щеки Чонгука. Слезы ручьем покатились и заблестели. Чон наконец смог посмотреть на все то же ясное небо, слепящее солнце, вдохнуть морозный воздух с легким ароматом его собственной крови. Теперь в этом лесу бьется лишь одно сердце.

***

      — Мистер Чон, в приемной вас уже ожидают, мы скоро прибудем. Вы в порядке? Вы слышите меня? — девушка донимала вопросами, пока водитель забирал Чонгука из того злосчастного дома.       — Да, — ответил он коротко и равнодушно, упираясь лбом в стекло прибывшего за ним автомобиля.       Водитель вернулся через несколько минут, бледный и взбудораженный:       — Сурён, кажется там... Тела... — испуганный тон выдавал его тревогу, а глаза были переполнены страхом. — Много тел...