Огонь, пылающий в груди

      Через несколько дней после возвращения из Ланьлин Цзинь, Ваньинь заподозрил неладное. Шисюн начал его избегать. Покидал Пристань всё чаще, иногда один, иногда с группой адептов, обедал и ужинал в городе, возвращаясь в резиденцию только чтобы провести тренировки и поспать. Хотя насчёт последнего были определённые сомнения, поскольку согласно разговорам среди адептов — он не подслушивал, просто у него острый слух, а адепты не следят за громкостью голоса — он выглядит так, словно не спит уже дней семь. О чём свидетельствуют заторможенность, чёрные круги под глазами и даже один обморок.       Со дня свадьбы А-Ли прошло как раз семь дней, — подметил Цзян Чэн, утверждаясь в подозрении, что что-то в поведении шисюна нечисто.       В кабинете практически не бывал. А если бывал, то только в отсутствие Главы Ордена. Рабочие вопросы решал через старейшин, или адептов с записками. Последний способ был особенно возмутительным, но на все вопросы ответ был один — шисюн умчался в город, или же отправился с адептами тестировать новое изобретение.       Вэй Ин от него даже в резиденции умудрялся ускользать. Кого не спросишь, они только что его видели на полигоне, или рядом с беседкой. Но когда он шёл туда, не заставал там даже тени тёмного заклинателя. Что происходит?!       Выяснение причин столь странного поведения шисюна пришлось отложить, поскольку приближался день, на который было назначено мероприятие по уничтожению Стигийской Тигриной печати. Адепты были предупреждены о том, что какое-то время их шисюн будет отсутствовать во время тренировок. Ученики были взволнованы, ведь знали, что без веской причины Глава Ордена не велел бы им не докучать Вэй Усяню.       Сюрпризы начались, когда они прибыли в выбранное для проведения место. Это была равнина, с небольшим возвышением в центре, где и будет находиться Вэй Усянь со свидетелями. — Что за? Мы так не договаривались! — прошипел Вэй Усянь, и его глаза вспыхнули опасными угольками.       Он так отреагировал на присутствие Ханьгуан-цзюня, который прибыл вместе со своим братом и отрядом адептов. Последним предстояло обороняться от наплыва нечисти, которая хлынет к месту уничтожения артефакта. — Шисюн, послушай. А-Сянь, посмотри на меня, — аккуратно взяв тёмного заклинателя за руки, Ваньинь успешно перехватил его взгляд, заворожённый пульсирующей в глубине зрачков тьмой. Светлая ци кольнула в виске, позволяя быстро прийти в себя. — Он здесь лишь ради усиления обороны. Его роль второстепенна. Не обращай на него внимания. — Ты… что-то вспомнил? — напряжённым голосом спросил Вэй Ин, вглядываясь в его глаза и стискивая пальцы. Благодаря тому, что Цзян Чэн всё ещё удерживал его за руки, он смог ощутить, как ладони внезапно стали влажными и слабо задрожали. — Что я должен был- — Ничего, — быстро проронил Усянь, скривив губы в улыбке. Потом вдохнул и твёрдо кивнул, взглянув в глаза. Тем самым говоря, что он в порядке и можно отпустить руки.       Однако Цзян Чэн с подозрением смотрит на шисюна и не торопится выпускать из рук холодные ладони. Напротив, переплетает их пальцы и смотрит прямо в округлившиеся от шока глаза, уже вернувшие свой природный цвет. — После этого… мероприятия мы поговорим. И ты никуда от меня не сбежишь. А попробуешь… ноги переломаю. — Тебе стоит поменьше общаться с Цзюэ-гэ, — испустил смешок Вэй Ин, судорожно сглатывая и кидая взгляд на их сцепленные руки. Замолкает, задумчиво жуёт губу, а потом, придя к какому-то решению, поднимает глаза. — Хорошо. Мне… нам действительно стоит обсудить это. Только сперва я должен поговорить с шицзе. Это… мне важно узнать, что она скажет.       Не понимая, о чём таком им предстоит поговорить — помимо странностей поведения шисюна, что решил его по какому-то поводу избегать — и почему об этом должна узнать сперва цзе-цзе, Ваньинь тем не менее кивает, соглашаясь с условием. И видит, как напряжённо сжавшийся А-Сянь расслабляется, опускает плечи и даже улыбается. Как давно, оказывается, он не видел улыбки этого придурка. И как, оказывается, скучал по ней. Да и не только по ней... — Сянь-ди, мы закончили с построением, — Глава Не подходит к ним как раз в тот момент, когда они расцепили руки. — Спасибо, Цзюэ-гэ, — улыбнулся Усянь, а после кланяется подошедшему Главе Лань. — Цзэу-цзюнь. Ханьгуан-цзюнь решил, что отпускать вас на встречу с тёмным заклинателем небезопасно?       Его тон удивительно ровный, однако вопрос задан с сарказмом во взгляде, который он даже не пытался прятать. — Вэй Усянь, — цыкнул на своего брата Глава Цзян, но всё же поддержал тему: — Глава Лань, возможно я что-то путаю, но имени Лань Ванцзы не было в присланном вами перечне адептов. — Вы правы, Глава Цзян. Ванцзы хотел сопроводить меня по пути на Ночную Охоту, на которую он отправится сразу после. И уверяю вас, молодой господин Вэй, помыслы моего брата… — Прошу меня извинить, Цзэу-цзюнь, мне ещё нужно начертить письмена в центре, — не слишком вежливо перебил Главу Лань тёмный заклинатель, а после поклонился и направился к холму, размашисто шагая. И пробормотал едва слышно: — Будто я не знаю его помыслы. Хотя лучше бы не знал. — Как Глава Ордена Цзян приношу свои извинения за слова и действия Вэй Усяня. Сегодняшний день очень важен, все мы немного взволнованы, и он не исключение. — Не стоит извиняться, Глава Цзян. Всё в порядке.       И тем не менее Лань Сичэнь смотрел на тёмного заклинателя, что присел на корточки и принялся что-то чертить с помощью… своей крови. При виде этого многие могли поморщиться и отвернуться, однако Глава Лань не мог себе этого позволить. Потому что его младший брат, чьё поведение изменилось после облавы на горе Байфэн, не сводил глаз с первого ученика Ордена Цзян. И произошедшие изменения беспокоили. Потому что чем-то напоминали... одержимость. Но этого же не может быть. Они с дядей непременно бы заметили. — Цзюэ-гэ, Глава Цзян, Глава Лань, у меня всё готово. Прошу вас подойти ближе и стать свидетелями процесса уничтожения артефакта по имени Стигийская Тигриная печать.       Главы трёх Великих Орденов приблизились, и посмотрели на рисунок. Главы Лань и Не смотрели на иероглифы, а вот Глава Цзян был больше обеспокоен состоянием шисюна, который стал ещё бледнее. Всё из-за того, что для начертания письмен пришлось пролить кровь? Неужели обязательно нужно было себя резать? Звериная не подошла бы? — Для эффективности нужна кровь создателя артефакта. Причём свежая, — поняв причину внимания шиди, дал пояснения Вэй Усянь и вздохнул. — Быть может стоит повременить с проведением? — обеспокоенно спросил Лань Сичэнь, видя, что тёмный заклинатель едва не качается. И не мудрено, ведь письмена покрывали почти всё возвышение. Помимо мест для самого Усяня и печати, было ещё довольно большое защитное поле, чтобы тёмная энергия не навредила свидетелям. — Нельзя. Уже сейчас кровь понемногу теряет силу. Меньше, чем через кэ придётся начинать всё заново. Так что давайте начнём. Сделаем всё здесь и сейчас, чтобы больше ни у кого не возникло соблазна-       Вэй Ин прикусил язык и поджал губы, недовольно хмурясь. Он был недоволен собой. Последнее определённо не стоило озвучивать. — Я начинаю, — тряхнув головой, первый ученик Ордена Цзян и единственный живой заклинатель, идущий по тёмному пути, шагнул в центр. — До тех пор, пока письмена не закончат светиться, никто не должен вмешиваться. Особенно обладатели светлой ци, если не хотят меня прикончить. — Всем приготовиться! — велел Саньду Шэншоу, позволяя Цзыдяню заискриться. Для этого не пришлось прикладывать усилий, потому что заклинатель был достаточно взволнован. Потому как услышал такое предупреждение в первый раз, наравне с остальными. — Быть начеку! — рявкнул Не Минцзюэ, сам готовый в любой момент выхватить саблю. Как же он рад сейчас, что А-Сан всё ещё не привык достаточно к своему новому оружию. — Твари могут хлынуть на нас в любой момент! — Всё начнётся сейчас. Смотрите в оба.       Цзэу-цзюнь бросил ещё один взгляд на младшего брата и в очередной раз отметил, что Ванцзы смотрит на тёмного заклинателя излишне… долго. А сейчас почему-то алел ушами, глядя на центр, а вовсе не по сторонам, как должен бы.       Переведя взгляд к центру, Лань Хуань и сам затаил дыхание. А всё потому, что Вэй Усянь, подняв руки на высоту груди, что-то быстро шептал, не сводя алых глаз с зависшего в воздухе артефакта. Щурился из-за возникшего вихря тёмной энергии, но решительно продолжал шевелить губами, постепенно вкладывая больше сил в слова. Одновременно с этим послышались первые вскрики — адепты заметили спешащую к центру равнины нечисть.       Слова, произносимые Усянем, звучали громче, сильнее, настойчивее. От властности, звенящей в его голосе, бегущие в первых рядах тёмные твари припадали к земле, начиная биться в конвульсиях и пытаясь уползти. Те же, кто был либо глух, либо послушен печати, что определённо не хотела быть разрушена, ускорялись и вскоре достигли преграды в виде отрядов заклинателей. Послышалось «пение» струн, тут и там вспыхивали талисманы, засвистели мечи и сабли, выкашивающие поголовье тёмных созданий. — Злоебучая пиздоёбина, кончай брыкаться! — рявкнул вдруг Вэй Ин, заставив вздрогнуть от испуга некоторых заклинателей.       Задрожала земля и от кромки леса к ним направились ходячие мертвецы. Нечисть накатывала волнами, истощая силы, выматывая и раня тех, кто недостаточно бдителен. Начало казаться, что отряды слишком маленькие и стоило взять с собой больше людей. Возможно, нужно было всё же привлечь заклинателей из Ордена Цзинь? — Почему так долго?! — взволнованно вскричал Не Минцзюэ, который умудрялся оказывать посильную помощь, отправляя Бася в гущу сражения. И при этом не отворачиваясь от центра.       Словно в ответ на его вопрос произошёл всплеск тёмной ци, вырвавшейся за пределы защитного поля и сметающей на своём пути нечисть. Твари замерли на местах, а после вдруг повалились на землю, как подкошенные. Адепты были настороже, ожидая от мертвецов чего угодно, но поняв, что опасность миновала, выдохнули.       И стоило им только расслабиться, как раздался крик Саньду Шэншоу, после которого все обернулись: — А-Сянь!       Центр холма, где стоял Вэй Усянь, вдруг покрылся трещинами и… начал разрушаться. Земля проваливалась вниз, грозясь обвалиться под ногами ослабленного и пошатывающегося тёмного заклинателя, который только слабо дёрнулся, не поняв причины, по которой выкрикнули его имя. Самостоятельно он явно не мог сделать ни шага.       Застрекотал Цзыдянь, и Глава Лань дёрнулся для вмешательства — ему показалось, что Саньду Шэншоу решил ударить своего шисюна так сильно, чтобы тот отлетел и тем самым покинул опасную зону — но ошарашенно замер, увидев, что всё вовсе не так, как ему подумалось. Как только конец кнута обвил талию тёмного заклинателя, не причиняя ему никакого вреда, Цзян Ваньинь дёрнул его на себя, ловя в объятия.       Но всё пошло немного не по плану, поскольку Вэй Усянь навалился на него безвольной куклой, тем самым опрокидывая их обоих на землю. Айканье и сдавленный стон ознаменовали конец проведения мероприятия, заставив адептов Ордена Цзян захихикать. Они уже видели подобное, когда шисюн накидывался на Главу и ронял его на землю, превращая спарринг в какое-то барахтанье в пыли.       С кряхтением соскользнув с шиди, тёмный заклинатель сел рядом и посмотрел на шипящего ругательства Саньду Шэншоу, который приподнялся на локте, потирая грудь. — Ты спас меня, А-Чэн, — улыбнулся Вэй Ин, что в сложившейся ситуации выглядело почти как насмешка. — Чёрт тебя подер-       Ваньинь подавился своими словами, когда изо рта шисюна вдруг хлынула кровь, заливая подбородок и пачкая одежды. Тёмный заклинатель содрогался, словно в приступе тошноты, выплёвывая тёмную, практически чёрную, кровь. Хуже всего то, что такого же цвета жидкость потекла из носа, вызвав волнения среди заклинателей Ордена Цзян. Те искренне переживали за шисюна, который многих из них учил ещё в те времена, когда была жива госпожа Юй. — Вэй Ин! — к ним подоспел Лань Ванцзы и хотел поддержать начавшего заваливаться назад заклинателя, но… — Не смей! Не тронь! Проваливай! — отшатнувшись, Вэй Усянь неловко завалился на правый бок и пополз к Главе своего Ордена. — А-Чэн… А-Чэн…       Ваньинь, видевший такое поведение шисюна лишь когда рядом была замечена собака, опешил на мгновение, а после наконец поднялся. Приблизившись к Вэй Ину, коснулся рук и шокировано охнул. Если до начала ритуала ладони были холоднее льда, то теперь кожа горела огнём. — А-Сянь.       Притянув к груди шисюна, он хотел поднять его на руки, когда тот сбивчиво зашептал, изо всех сил цепляясь за ворот клановой мантии: — А-Чэн, не позволяй… не дай ему взять… не хочу… — Хорошо, хорошо, я не позволю. Он не подойдёт, не заберёт тебя. Успокойся, я рядом, — поднимаясь на ноги со своей ношей, Ваньинь бросил взгляд на Ханьгуан-цзюня, который смотрел на Вэй Ина глазами побитой собаки. А после, заметив на себе взгляды Саньду Шэншоу и Чифэн-цзюня, вернул на лицо спокойное выражение. — Мероприятие подошло к концу, нам пора возвращаться. Цзян Шен, проследи за тем, чтобы все раненные адепты получили необходимую помощь и благополучно добрались до резиденции. Я полечу вперёд с Вэй Усянем. — Слушаюсь, Глава Ордена. Кто отправится с вами? — Никто. Я полечу так быстро, как смогу. Вы все устали, а я практически не участвовал в обороне. — Я полечу с вами, Глава Цзян, — подал голос Минцзюэ, подойдя ближе. — Сянь-ди обещал мне разговор об успехах А-Сана. Я подожду, когда он очнётся, в вашей резиденции? — Почту за честь принять вас, Глава Не. Тогда мы полетим прямо сейчас. Глава Лань, Ханьгуан-цзюнь.       Распрощавшись, Ваньинь встал на Саньду и направил его в сторону Юньмэна, бросая обеспокоенные взгляды на шисюна. Тот тяжело дышал и что-то едва слышно шептал, но явно пребывал в сознании. Об этом так же свидетельствовали трепещущие ресницы, который поднимались и демонстрировали красные глаза с полопавшимися капиллярами. — Интересно, что вызвало такую реакцию? — буркнул Саньду Шэншоу, — Сандал… мерзко… насильник… — словно в бреду, пробормотал Вэй Ин.       Цзян Чэн вздрогнул и бросил взгляд на Главу Не, проверяя, слышал ли тот, но Чифэн-цзюнь смотрел вперёд, чему-то хмурясь. Это вовсе не значило, что он ничего не слышал, но давало на это надежду. — Что же там такого произошло, на этой треклятой горе Байфэн? — шепнул Ваньинь, крепче прижав свою ношу к груди.       Не только этот вопрос терзал его. Почему шисюн начал избегать его после свадьбы А-Ли? О чём говорил, когда спрашивал, вспомнил ли он что-то? Что он должен был вспомнить такого, что отсутствие воспоминаний об этом успокоило А-Сяня?