В любви захлебнуться

ты не успеешь проснуться

кричали ей птицы вдали

дайте хоть раз в любви захлебнуться

вздохнула и ринулась вниз

Неровная поверхность моря тонет в отражении постепенно алеющих солнечных лучей. Море манит к себе ледяной прохладой, ей же и отталкивая. Кира зябко ведёт плечами, посильнее укутываясь в пальто и ступая до маяка всё более размашистыми шагами. Она делает вечерний обход, в котором совсем нет смысла, но скука доходит до предела, и ничем иным себя занять Медведева попусту не может. Она хоть и сбежала от суеты обычного мира сюда, в самую отдалённую точку планеты, потому что устала от людей или скорее монстров под их масками, в которого сама же чуть и не превратилась, к одиночеству привыкнуть так и не сумела. Она проходит мимо пригорка, на котором, где-то в высокой траве, вдали от всех глаз, находится маленькая давно заброшенная могила, которую Кира предпочитает именовать таковой лишь номинально, ведь её существование здесь выдаёт лишь почти сгнивший невысокий деревянный колышек без надписей и имён. Рядом с ним нет ни засохших, ни свежих цветов, но Кира об этом не догадывается, ведь никогда не может себя заставить ступить к могиле ближе, чем на десять метров. Она недолюбливает смерть, хоть сама долгое время о ней мечтала. Но вовремя от подобных мыслей избавилась, убежала. Смогла скрыться здесь, сменив прежнего хранителя маяка, и теперь с утра до позднего вечера оберегает этот важный островок надежды для путников, ставший и ей путеводной звездой. Медведева облизывает губы, когда подходит ко входу в маяк и оборачивается, чтобы в последний раз за этот день взглянуть на море, почти утопившее в своих водах огненный небесный шар, и краем глаза замечает на пригорке женский силуэт. Она заинтересованно поворачивает голову, ведь знает, что кроме неё тут никто и никогда не появляется, и принимается наблюдать. Девушка вдали, кажется, наклоняется над могилой и, стоит Кире потянуться к карману, чтобы достать сигарету, исчезает, словно её и не было там вовсе. Кира оглядывается, от безысходности даже трёт глаза, но смахивает видение на усталость за день и, быстро докурив, заходит внутрь, плотно закрывая на собой дверь и совсем не догадываясь, что ждёт её дальше.

×××

На следующий день, снова ближе к вечеру, Кира курит у входа и уже собирается уходить, как внезапно видит незнакомку вновь. Бросая бычок на землю и затушив его носком кеда, закрывает входную дверь, а затем поворачивает голову, мысленно благодаря всех, кто сможет услышать, за то, что незнакомка не растворилась в воздухе. В наступающих потихоньку сумерках девушку становится тяжело рассмотреть, но Медведевой всё же удаётся увидеть, что её тяжёлое по виду платье в цвет догорающего заката с трудом развевается от носящегося туда-сюда ветра, а длинные чёрные волосы с каждой секундой запутываются ещё сильнее. Девушка держит в руках скромный букет голубых цветов и шепчет что-то отдалённо напоминающее молитву. Кира срывается с места и бежит к ней. Со страшной силой отталкиваясь от земли с каждым бешеным шагом-бегом приближается к незнакомке, а та, на удивление, не двигается вовсе. Она лишь поворачивает голову на бегущую ей навстречу Медведеву и упирается взглядом холодных зелёных глаз, вызывая мурашки тут же, стоит Кире наконец с ней поравняться и встать напротив, роняя тяжёлые вздохи-всхлипы и чуть ли не загибаясь от боли в боку. — Ты кто такая? — наконец срывается с её губ. Лёгкая улыбка украшает лицо напротив — девушка кажется настолько миловидной и не от этого мира, что Кире и впрямь начинает казаться, что она спит. — Никто, — выдыхает она. Её голос, к удивлению, не мягкий, не нежный, он тяжёлый и даже слегка грубоватый. Проникает прямо под кожу, всё там разворошив, и выходит обратно, оставляя блондинку с алеющей дырой в груди. — Чё тогда тут ошиваешься? И шмотки у тебя какие-то, — Медведева её с ног до головы оглядывает, впервые понимая, что наряд явно подобран не по сезону и едва ли соответствует времени, — старомодные. — Старомодные? — удивлённо шепчет незнакомка и действительно начинает рассматривать своё платье. От её невинного тона Кире хочется провалиться сквозь землю — наряд пусть и не совсем в её стиле и совершенно не похож на то, что за моду выдаёт современное общество, хорош. Даже очень хорош. Подчеркивает тонкую талию, контрастирует с бледной кожей и тёмными волосами, вызывая в голове сравнение с вампиром, от которого Кира едва не пускает смешок, но, подтянув руку к лицу, сдерживается. — Да, старомодные. Попробуй другой стиль. Не знаю… Толстовку себе купи что ли, — бросает, мысленно в голове прикидывая, что может подойти черноволосой. — Давно тут тусуешься? Никогда тебя не замечала, — продолжает Кира, когда замечает непонимание во взгляде напротив. Она как удивлённый ребёнок смотрит на неё, ловит каждый жест и ужимку. — Каждый день, — просто отвечает незнакомка. — Странно, что ты не видела меня раньше. Кира хмурится. — Да потому что не было тут тебя раньше, — мотает она головой. Без особого желания ворошит в голове все воспоминания последних двух месяцев и не может вспомнить ни одного подобного случая — незнакомка не появлялась тут при ней ни разу до вчерашнего вечера, а сейчас пытается её за дуру принять. — Ты кажешься не особо настроенной на беседу. Мне следует уйти, — произносит она и скрывается прочь, оставляя Киру со странным чувством в груди. За ней следует шлейф из приятного ванильного аромата с нотками чего-то кисловатого, и Кира, обожающая подобное, в наслаждении прикрывает глаза, а когда открывает их вновь, не видит незнакомки ни рядом, ни на расстоянии от себя. И это очень её пугает.

×××

Потихоньку нервы начинают сдавать. Кира боится, что галлюцинации вернулись и что именно поэтому она видит странную особу, одетую на манер дамы из девятнадцатого века, каждый вечер рядом с маяком. Она бы с радостью рассказала об этом кому-нибудь из деревни поблизости, поинтересовалась, нет ли у них странных местных жителей, но нежелание прослыть чокнутой убивает всякое стремление делать что-то подобное. Она мечется по кровати этой ночью — не может уснуть, глупо поглядывая на календарь и пытаясь убрать из головы грустные мысли. Ровно год с их смерти справлять бы совсем не здесь, а в кругу семьи — ненавистной, но всё же родной, — для которой они были своего рода спасательным кругом и которую держали вместе несмотря ни на что. Но стоило им этот мир покинуть, как всё, что они сохранить пытались, развалилось на части, а следом развалилась и сама Кира. Не в состоянии больше уснуть, она поднимается с постели, укутывается в тёплый плед и выходит на улицу. Чайки горланят над морем, туман загораживает вид на медленно выходящее из воды солнце, а на берегу сидит та, кого Кира совсем не ждала сегодня увидеть. — Эй, — она окликает её. Та оборачивается на голос и машет ей рукой, подзывая подойти. Кира собирается с мыслями, думает, что обычно её галлюцинации с ней не разговаривали, поэтому разрешает себе ступить вниз. Она спускается к морю с лёгким волнением в груди. В тапочки набивается песок, и она чертыхается, делая каждый шаг, но всё равно идти продолжает. — Привет, — наконец выйдя к берегу и поравнявшись с девушкой, приветствует её Кира. — Здравствуй, — улыбается девушка в ответ и кивает на бревно под собой, приглашая присесть. Медведева, ни на секунду не задумываясь, плюхается рядом. Сама не понимая для чего, предлагает незнакомке свой плед, но та отказывается, ссылаясь на любовь к понурой погоде, и складывает руки на коленях. Несмотря на отказ, у Киры по телу всё равно разбегается тепло, и в голове возникает лёгкое головокружение от внезапно возникшего ощущения уюта. Они сидят в тишине, поглядывая лишь на волны и пытаясь не утонуть в шуме прибоя и криках приморских чаек, которые как будто назло летают лишь над их головами. Кира на сей раз не имеет желания спрашивать что-то, не хочет даже пытаться распознать, игра ли это её разума, или реальная девица решает наряжаться под стать участнице бродвейской постановки. Она молча смотрит рядом с ней на восход, а когда солнце наконец открывается взору полностью во всей своей красе, заставляя обеих неприятно поморщиться и отвести взгляды, они расходятся, всё также продолжая молчать. На этот раз Кира даже не чувствует страха, лишь необузданное желание встретиться с незнакомкой снова и, возможно, наконец нормально поговорить.

×××

Она спит без снов всю свою жизнь, и, к сожалению, ей никто объяснять не собирается, почему это происходит. Сны не приходят к ней и в маяке, лишь глупые навязчивые мысли атакуют каждый вечер, привнося в и без того тяжёлую жизнь новые причины подкашивающихся коленей и мандража во всём теле. Она поднимается с кровати и намеревается до завтрака выполнить дела, которые не успела закончить прошлым днём. Проводя тряпкой по книжным полкам, она прикидывает, что вскоре ей снова понадобятся новые книги, ведь последняя привезённая Сашей почти ею дочитана. Она без энтузиазма заканчивает с уборкой и возвращается к своей непосредственной работе: проверяет приборы, докладывает береговым службам об отсутствии происшествий. Настраивает всё, что нужно, а затем вприпрыжку бежит на кухню, намереваясь сварить свою любимую кашу. Как только с кашей покончено, а тарелка уже находится в кухонном ящичке, в дверь раздаётся стук. Но когда Кира подходит, чтобы её отворить, за ней никого не оказывается, и она, с удивлением потирая затылок, пытается осознать, не показалось ли ей. А когда возвращается обратно в дом, то вскрикивает от неожиданности — незванная гостья стоит прямо за её спиной, с интересом осматривая интерьер, который со времён постройки претерпел значительные изменения. — Какого чёрта, — ругается Кира, вовсе не сдерживаясь. Она кладёт руку на грудь в области сердца и мягко поглаживает, пытаясь умерить его быстрые хаотичные удары. — Ты как это сделала вообще? — Красиво тут у тебя, — пропуская мимо ушей звенящий полным непониманием вопрос, произносит незванная гостья. — Да уж, — подытоживает Медведева, вздыхая. Она запускает пальцы в блондинистые локоны, взлохмачивая причёску, и чертыхается еле слышно, а затем растягивает губы в улыбке и предлагает: — Может чай тебе налить? Незнакомка мотает головой, отворачивая свои внимательные омуты от Киры и продолжая осматривать помещение. Тут не то, чтобы очень красиво, тут совсем обычно, но для неё это почему-то всё равно вызывает интерес, и она смотрит и не может налюбоваться картинами на стенах, полкой с книгами и диваном с давно требующей замены обивкой. — Ты не находила здесь никаких фотографий? — спрашивает она, смотря своими зелёными глазами так невинно, что моментально возникает желание ей поддаться. — Да не, вроде ничего такого, — задумчиво отвечает Кира, пытаясь прикинуть, было ли что-нибудь подобное за последние дни. — А чё? — Если найдёшь тут старые фотографии, не выбрасывай их, пожалуйста. Я бы хотела на них взглянуть, — отвечает незнакомка, как всегда невпопад. Кире остаётся только кивнуть, а затем проследить взглядом, как черноволосая идёт к двери. — Уже уходишь? — глупо спрашивает Кира, по уверенным движениям незнакомки сама прекрасно понимая ответ. — Не буду стеснять тебя своим присутствием. Спасибо за гостеприимство. Я буду ждать твоего ответа, — прощается и скрывается за дверью. На этот раз Кира за ней не бежит, только глупо хлопает глазами от абсурдности происходящего. Она правда не понимает, что творится в голове у этой девушки, но и что творится с её головой она тоже не понимает, ведь каждый раз отчего-то поддаётся её влиянию, болтает с ней и даже впускает в дом. Кира мотает головой, пытаясь отогнать эти мысли, и, сама для чего не ведая, идёт искать те самые фотографии, чтобы умерить своё любопытство.

×××

Фотографии она так и не находит, да и с чего бы, раздумывает она про себя, уже укладываясь в постель. Дела закончены, ужин съеден, посуда вымыта, теперь можно дать себе время отдохнуть. Она выключает лампу, укладывает руку под подушку и отправляется в путешествие по бескрайним просторам сна, как всегда не надеясь получить что-то большее, чем пустоту в ответ, но, к своему большому удивлению, она впервые видит сон, который даже запоминает на утро. Ей снится незнакомка, но разум рисует её чуть иначе: волосы короче и пребывают в полном беспорядке, а на теле куча татуировок и забавная пижама на пару размеров больше, тёмно-синего цвета. Она стоит возле книжного шкафа, пока Кира спускается с круговой лестницы вниз. — Убираться не любишь? — интересуется незнакомка, указывая на пыль всюду, кроме книжных полок, которые тут находятся, по ощущениям, уже лет сто. — Не люблю, — подтверждает Кира и оглядывается. Она впервые ощущает себя неуютно, потому что чувствует, что находится во сне, но словно может им управлять. Однако больше всего её пугает то, что она вообще его видит, ведь все двадцать три года до этого присутствовала лишь пустота. Кира мнётся на месте, волнуется, следит заинтересовано, когда незнакомка отходит от книжного шкафа и подходит к ней, потянувшись к её руке. Она хватается цепкими пальцами, мягко поглаживая ладони, приближается почти вплотную и делает маленький вздох, заставляя Киру сглотнуть вязкую слюну и прикрыть глаза. Но вопреки тому, о чём думает Кира, незнакомка только наклоняется к её уху и шепчет, едва шевеля губами, «увидимся», а затем Кира просыпается. Ей кажется, что с момента её погружения в сон и пробуждения проходит не больше пяти минут, но на деле проходит вся ночь. На часах уже почти семь утра, и ей бы впору встать и заняться делами, но в груди разрастается интерес, который ужас как хочется утолить. Однако встать всё же приходится. Делая свою работу весь день, она смотрит в окно почти каждые полчаса, выглядывая там тонкую фигуру, желая выполнить просьбу из сна, но наяву они так в этот день и не встречаются.

×××

Вечером, когда Кира засыпает, она снова видит сон. В нём она вновь в маяке в компании загадочной незнакомки, но в отличие от её живой версии, версия из сна, которую старательно её мозг вырисовывает, более разговорчивая и раскрепощённая. Она сидит у неё на кровати, болтая ногами, и рассказывает какую-то ерунду, будто они всю жизнь знакомы. Кира тоже чувствует тепло от её компании, но всё же не позволяет себе отпустить себя окончательно. Она ведь даже имени её не знает. — Как тебя зовут? — спрашивает Медведева, когда незнакомка замолкает после очередной истории, которую ей сегодня поведала. — А тебя? — интересуется в ответ, хлопая зелёно-карими глазами — из-за приглушенного света они кажутся намного темнее. — Я первая спросила, — обижено тянет Кира, складывая руки на груди и очерчивая незнакомку недовольным взглядом. — Детский сад какой-то, — бурчит чёрноволосая в ответ. Она подтягивает ноги к груди и хмурится своим мыслям. — Лиза. Можно Елизавета, если хочется. — Не хочется, — смеётся Кира подобранному Лизой выражению. — Не нравятся мне полные имена. Да и не похожа ты на Елизавету, максимум на Лизку тянешь. — Вот уже спасибо, звёздочка, — цокает Лиза, но смотрит на неё всё равно беззлобно. Кира щурится, не понимая к чему это прозвище. — Звёздочка? — Звёзды указывали путникам дорогу в ночи, а ты смотритель маяка. Проведи логическую цепочку, — улыбается Лиза. И Кира осознаёт, что это имеет смысл. — Хорошо придумала, — кивает Медведева. — Меня Кира зовут. Лиза шёпотом повторяет её имя на пробу, а затем отвечает уже в полный голос: — Красивое. Тебе идёт. — Как и тебе твоё, — не зная, что сказать, потому что принимать комплименты не умеет, глупо произносит Кира в ответ. — Найдёшь меня, когда проснёшься? — интересуется Лиза, склонив голову на бок. Кира прищуривает глаза, не понимая, что от неё хотят. — Я пыталась, но ты не пришла, — с волнением отвечает она. Её голос дрожит, и глаза бегают по чертам лица Лизы, таким красивым, словно перед ней не девушка вовсе, а произведение искусства. Её кожа, в отличие от реальности, здесь отливает бронзой, а не серебром, улыбка играет на губах чаще, и волосы выглядят в сто раз симпатичнее. А одежда на ней всегда едина — тёмно-синяя пижама из шёлка. — Я приду, только найди меня, — осторожно шепчет ей Лиза, и Кира просыпается. Пробуждение отдаётся горечью и разливается едким по телу разочарованием. Хочется взвыть и заплакать. Во сне ей так уютно, так хорошо. Во сне она в шаге от того, чтобы стать по-настоящему счастливой, чувствуя солнечную улыбку новой знакомой на себе. Во сне она не чувствует себя одинокой. И оттого пробуждение становится адской пыткой. День проходит спокойно: она докладывает в штаб об отсутствии происшествий, чинит выключатель на входе и к вечеру, как обычно бывает, выходит покурить. Стоя на улице и наблюдая за медленно тонущим в неспокойном море солнцем, она видит на пригорке Лизу и смело делает шаг к ней. — Привет, — задорно произносит, протягивая ладонь для приветствия, как происходило в её сне. — Здравствуй, — глухо произносит в ответ, ладони ей вовсе не подавая. Киру это напрягает, но она тут же себя одёргивает — настоящая Лиза имеет право не быть точной копией Лизы, что выдумал её отбитый мозг. Но она вообще ни капли на неё не похожа, разве что лицом и частично цветом глаз, а в остальном лишь тень от того солнца, что она видит во снах. — Тебя ведь Лиза зовут? — неожиданно даже для самой себя бросает Кира, не обдумав до конца, а нужно ли так сразу кидаться на амбразуру. Но отступать уже поздно, потому она говорит и поднимает глаза. — Елизавета, — шепчет в ответ. Её глаза как-то необычно поблёскивают словно огоньком надежды, и она оживлённо спрашивает: — Ты наконец нашла фотографии? Кира громко сглатывает и напрягается — во снах просит её найти, наяву же спрашивает про какие-то фотографии. Всё это вызывает нервную реакцию. — Я не искала. Не было времени, — оправдывается Медведева. — Тебе совсем не интересно, откуда я знаю твоё имя? Девушка мотает головой, а затем с напряжением в голосе произносит: — Мне всё равно. Я прошу тебя, найди фотографии, иначе и ты покинешь этот маяк, — угрожающе, но с ноткой пафоса протягивает Елизавета. Кира хмурится, ей хочется осадить новую знакомую, протянуть, мол, меня таким не возьмёшь, но от того, как меняется её взгляд с незаинтересованного на устрашающий, становится как-то не по себе. — Спроси у предыдущего хранителя, почему он сбежал, — безэмоционально произносит она. — А лучше просто найти фотографии. И уходит, оставляя Киру с быстро-быстро стучащим в груди сердцем, которое по ощущениям вот-вот выпрыгнет наружу.

×××

Рутина изо дня в день не меняется, прибавляют только две задачи: избегать Лизу из реальности и бежать со всех ног к Лизе из своих снов. Лиза из снов нравится ей намного больше. Эта раскрепощённая пигалица кричит во всю глотку тяжёлый металл, танцует отвязно, как будто в последний раз, и вовсе не стесняется к ней прикасаться. Заденет то тут, то там, задержит мягкую ладонь на талии, когда обходит её стоящую посреди комнаты, чуть дольше положенного, то слишком откровенно будет пялиться и при этом облизывать губы. Эта Лиза каждый раз доводит её до греха, которому Кира почти сдаётся. В очередной сон, кажется, пятый на её памяти, она сидит на её постели, постукивая пальцами по откуда-то взявшейся гитаре, словно перед ней барабан. Она тихонько тянет слова на немецком, крайне плохо, чтоб Кира восхитилась, но достаточно разборчиво, чтобы узнала и потянулась к стоящему в дальнем углу магнитофону с рядом лежащими кассетами. Лиза посмеивается раритету, но Киру вовсе не отговаривает, лишь внимательно наблюдает, как блондинка смахивает пыль со старинных предметов рукавом толстовки и включает песню, которую Лиза сразу же узнаёт и подпрыгивает с постели. — Моя любимая! — восклицает Лиза, хватая Киру за руку и подтягивая на середину спальни, где есть место для того, что она собирается провернуть. — Только не говори, что ты собираешься танцевать под это, — неодобрительно тянет Медведева. Подобная музыка ей тоже нравится, но для танцев вдвоём, как ей думается, она совершенно не годится. — Танцевать можно под всё, было бы желание, — оспаривает Лиза и укладывает ладони Кире на талию. Чёрноволосая приближается к ней чуть ближе и делает маленький шаг вперёд, призывая её начать движение. Кира послушно, что ей вовсе не свойственно, повторяет, как и последующие разы, поддаётся лёгким касаниям своей партнёрши и наконец расслабляется. Они танцуют так пару минут, за которые Медведева успевает позабыть все свои переживания и отдаться моменту, прикрыв осторожно глаза. Она ощущает горячие ладони будто всюду: на талии, на спине, на руках, на шее и на лице. — Ты сегодня слишком весёлая, — улыбается Кира. — Тебе что-то не нравится? Продолжая двигаться под музыку, она ведёт руками выше по крепкой спине Киры и мягкими коготками надавливает, выпуская из партнёрши лёгкий вздох, от которого становится дурно обеим. — Я более чем довольна, кошка, — подыгрывает ей Медведева, игриво ухмыляясь. Мурашками покрывается всё её тело от макушки до пят, когда покрытое румянцем лицо Лизы приближается к ней достаточно сильно. Её алые губы застывают в миллиметре от приоткрытых губ блондинки и, ловя разочарованный выдох, шепчут прямо в них: — Найди меня, Кира, пожалуйста.

×××

Кира не понимает, что Лиза каждый раз подразумевает под её поисками, но желания искать своенравную и пугающую особу, на основе которой она выдумала себе идеальную Лизу из своих снов, ей совсем не хочется. Хочется разве что не выползать из постели, бегло оглядывать протекающий потолок и беззвучно материться данной картине. На самом деле, всё, чего Кире сейчас хочется, это сжать тёплую ладонь Лизы в своей руке, притянуть к себе ближе и поцеловать. Мягко, волнующе, вытягивая из девчонки вздох за вздохом. Хочется сильно, до одури и подкашивающихся коленей, которые как некстати мешают латать дыру в крыше, но всё же не являются огромным препятствием — Кире всё-таки удаётся закончить работу. После обеда ей привозят еду и медикаменты, несколько бочек керосина, которые старательно заносят в хозяйственную пристройку маяка, а позже доброжелательно с ней прощаются. На вечерней прогулке Кира даже не пытается высмотреть Лизу, ведь снова даже не пробовала искать фотографии, наоборот старается идти быстро, дышать глубоко и оглядываться, лишь бы не наткнуться на эту чокнутую. И сегодня бог её милует и позволяет без происшествий вернуться домой, вкусно поесть и лечь спать точно по расписанию, дочитав перед сном крайне занимательную книгу.

×××

— Ты не нашла меня, — шепчет Лиза. На этот раз они ещё ближе, чем были все сны до этого — лежат совсем рядом друг с другом, почти соприкасаясь носами. Рука Киры спрятана под подушку, а вот рука Лизы покоится на её талии. Слегка задранная майка открывает вид на нетронутую татуировками белоснежную кожу, по которой бегают тёплые пальчики Лизы, рисуя непонятные узоры. Кира содрогается от контакта всякий раз, с наслаждением прикрывая глаза, и дышит тяжелее. Лиза выглядит до чёртиков довольной и улыбается больше, чем обычно. — Я пыталась, — в очередной раз оправдывается Кира. Ей уже осточертела эта фраза, эта отговорка, эта пустота, что повисает в воздухе каждый раз, стоит недовольству слетать с губ Лизы. И, честно, она устала это терпеть, поэтому с придыханием произносит то, что от неё точно услышать не ожидают: — Ты позволяешь прикасаться к себе. Она соскакивает с темы намерено — слишком ей не хочется выслушивать что-то про реальную жизнь в очередной попытке её избежать, уж лучше решить вопрос, который закрадывается в голову почти с самого начала этого странного общения. — Ты тоже, — шепчет Лиза. Кира кивает — она и в жизни так делать готова, просто кто-то всё время её касаний старательно избегает. — Мне стоит остановиться? Кира замирает вслед за замершей рукой Лизы. Черноволосая поднимается на локтях, нависая над Кирой и высматривая в карих глазах напротив ответ на свой вопрос. Но проблема Киры всегда была в том, что глаза у неё нечитаемые, поэтому обычно приходится ждать устного ответа. — Нет, не останавливайся. Лиза продолжает, двигаясь пальцами вверх уже по ткани её хлопковой рубашки. Пушистая ткань приятно ощущается под ладонью, а вид Киры с прикрытыми глазами, едва способной контролировать себя в тщетных попытках не вздыхать слишком громко, и вовсе заставляет наслаждаться каждой минутой. Сердце Киры бьётся с бешеной скоростью. Она окончательно закрывает глаза, чувствуя, как ладонь Лизы поднимается с талии, вскользь задевает грудь и оказывается уже на шее, но не спешит продолжать. — Дальше? — вновь спрашивает Лиза. Медведева не знает, что ей ответить. Стоит ли ей действовать дальше, играясь на выдержке? Или всё же следует прекратить и не подталкивать их обеих к краю, с которого они будут не готовы сорваться? Кира вряд ли сумеет сдержать себя, потому отвечает первое, что приходит на ум: — Как хочешь, кошка, — произносит, оставляя Лизу решать, что будет происходить дальше. Кира чувствует, как цепкие пальцы Лизы крепче хватаются за шею, и она приближается к её лицу, опаляя горячим дыханием покрасневшие щёки. Впервые за долгое время кто-то заставляет её краснеть, как жалкую малолетку. Кира не может сказать, что на сто процентов довольна тем, что это происходит, но то, как реагирует её тело на почти детские прикосновения Лизы, действительно завораживает. Лиза приближается к её губам, мягко дотрагиваясь и тут же отстраняясь в ожидании реакции. Кира терпит, пытается понять, что последует дальше. Тогда Лиза целует ещё раз, через секунду вновь отстраняясь. Она перемещает ладонь с шеи на затылок и, подключив вторую, водит большим пальцем по нижней губе, пока наконец не получает ту реакцию, которую жаждет. Кира отодвигает от лица её руку, рьяно целуя уже сама. Она проталкивается разрезанным языком глубже в податливый рот, очерчивая им нёбо. Лиза давится тихим стоном, когда Кира слегка прикусывает её губу, тут же слизывая маленькую капельку крови и пытаясь усмирить быстро-быстро бьющееся сердце. Учащённое сердцебиение остаётся с ней и на утро, когда её глаза открываются и вместо появления счастливой улыбки с губ слетает лишь разочарованный стон — она снова была счастлива во сне и вновь вынуждена просыпаться разбитой.

×××

Жить несколько месяцев на две реальности уже входит в привычку. Кира выполняет свою непосредственную работу, готовит себе вкусную еду, вынужденная поглощать её в одиночку, вечерами наслаждается шумом моря, которое с каждым днём становится всё беспокойнее от смены времени года, наслаждается горячим чаем под чтение привезённых недавно Сашей книг. На этот раз она читает какой-то детектив Агаты Кристи и кусает локти от волнения как раз перед раскрытием убийцы. Она мало задумывается о том, что такая жизнь не приведёт ни к чему хорошему, но когда такие мысли всё же посещают её голову, для себя решает, что счастье во сне для неё пока единственное, которого она может добиться. Так ей становится легче отпустить и плыть по течению, совсем как тот маленький бумажный кораблик, который она запускает в море с наступлением весны.

×××

Их отношения развиваются так стремительно, что Кира не успевает заметить, как Лиза укладывает её на лопатки в спальне на маяке и как сегодня вновь перенимает контроль на себя. Лиза валит нуждающуюся Киру на плед, наслаждаясь шумом прибоя и попутно спуская вниз фланелевые шорты, замечая под ними тонкую полоску белья. Она хитро ухмыляется, наклоняясь за поцелуем и поглаживая бёдра своей девушки. Кира бессознательно стонет ей в губы, усиливая хватку на бёдрах и притягивая Лизу к себе теснее. От мягких поглаживаний её распаляет окончательно, становится сложно дышать. — Ого, — хмыкает Лиза удалённо, отстраняясь. — Так сильно меня хочешь? — Хочу, — отрывисто шепчет Кира. Это происходит далеко не в первый раз, но всегда заканчивается одинаково — Кирой, начинающей с хаотичных поцелуев всюду, куда может дотянуться, и Лизой, не имеющей сил это терпеть. Лиза не дразнит, она не любит дразнить — просто берёт и делает. Стягивает с неё последний элемент одежды, бывший до сей секунды её единственной преградой, и осторожно проводит пальцами по половым губам, ощущая их влагу, и почти давится довольной улыбкой. Она разносит смазку по коже, ловя губами тихий стон, когда дотрагивается подушечками до чувствительной точки. Кира с шумом выдыхает, когда ощущает давление пальцев на вход, и мечется по пледу, изнывая от желания. — Ты же ненавидишь песок? — вдруг протягивает Лиза, приостанавливая движения. Кира жалобно стонет — Лиза не любит дразнить, но вот изводить, изводить она умеет. — В данный момент я ненавижу только тебя, — ругается Кира, подтягивая её за шёлковую ткань к себе ближе. Песок она ненавидит и даже скрывать этого не собирается, но вряд ли кто-то из них двоих готов в таком состоянии переместиться в дом, поэтому с обстановкой приходится нехотя, но мириться. Кира укладывает свою руку поверх руки Лизы, не оставляя ей даже шанса себе не подчиниться, и возобновляет движения. Кира умело управляет её ладонью, неотрывно смотря в её зелено-карие глаза. Сказать честно, им обеим это нравится. Киру невероятно заводит эта хрупкая девица, которая выглядит как та, кого можно подчинить одним словом, но на деле это она каждый раз подчиняет её себе. — Я поняла, звёздочка, можешь дать мне закончить с тобой самостоятельно, — всё так же смотря в глаза, говорит Лиза. И Кира кивает, отпуская её руку. Она ощущает на своих пальцах липкую влагу и тянется к пледу, чтобы вытереть их насухо, но Лиза опережает её — бесцеремонно хватает пальцы губами, всасывая их в рот, а чуть ниже продолжает лёгкие толчки. Кира задыхается в своих ощущениях, но не позволяет себе закрыть глаза. Она наблюдает за действиями возлюбленной из-под прикрытых ресниц и это становится той точкой, что подталкивает её к краю. Лиза вытягивает изо рта её пальцы с влажным звуком, наклоняясь за поцелуем. Кира чувствует свой вкус у неё на губах, а ещё как морской воздух обдаёт её голое тело, заставляя покрываться мурашками ни то от вечерней прохлады, ни то от совершенно бесстыдных действий. Пока её язык исследует податливый рот, пальцы не прекращают держать размеренный темп. Киру хватает ненадолго, прежде чем тело начинает дрожать. Она сжимается вокруг тонких пальцев и роняет до ужаса громкий стон, тут же растворяющийся в морском шуме. Долгие секунды спустя Лиза укладывается на плед рядом и слушает, как дыхание Киры постепенно восстанавливается и она подползает к ней, укладывая голову на мягкую грудь. — Я могу? — интересуется с явным намерением помочь, чувствуя себя всегда чересчур неуютно, когда не возвращает в ответ те эмоции, что ей подарили. Но Лиза мягко отказывает — ей хорошо даже без чёртовых губ Медведевой на своём теле. Та же в ответ недоверчиво щурится, но всё же не протестует, в голове определённо уже выстроив план, как отплатит ей следующий раз, и, она знает, что Лиза с нетерпением этого ожидает.

×××

Просыпаться утром, чтобы прожить совершенно пустой день в мечтах, становится каждодневным ритуалом. Казалось бы, это явная причина отказаться от подобного времяпровождения, но для Киры это наоборот является причиной улыбок, смеха и желания жить. Она рада, что хоть что-то сейчас вызывает в ней эти эмоции, пусть даже если это «что-то» — плод её больного воображения. Она живёт подобным образом почти полгода и с того самого дня не видит больше реальной Лизы ни секунды. И совсем этому не расстраивается. Но сегодня в очередную прогулку перед сном она вновь замечает её на пригорке и чертыхается, решая пройти мимо, лишь бы не заговаривать с ней. Однако Лиза сама её окликает, с нечеловеческой скоростью нагоняя её и оказываясь рядом через секунду. — Отвяжись от меня, — бросает Медведева, не прекращая шаг. — Я знаю, что ты видишь сны, — срывается тихо с губ Елизаветы. На сей раз Кира заинтересованно оборачивается, осознавая, что ничего ей об этом не рассказывала. Она вскидывает бровь, заставляя Лизу свой рассказ продолжить, но та наоборот замолкает. — Ну? Не молчи, иначе я ухожу. — Я знаю, что ты видишь кого-то в своих снах. Я понимаю, тебе хорошо с этим человеком, но я просила лишь об одном, — продолжает давить на жалость Лиза, и Кира глаза закатывает. — Опять заладила про свои фотографии? — шаг. — Да что в них такого? — ещё один. — На кой чёрт они тебе сдались? — заканчивает Кира, наконец поравнявшись со своей собеседницей. Лиза вспыхивает, втягивая ртом воздух, и заносит руку для удара, заставляя Киру вздрогнуть от неожиданности и закрыть глаза. Но даже спустя время она не чувствует ни намёка на касание к своей коже. Это пугает пуще прежнего. Кира пугливо отворяет веки, и тогда к ней наконец приходит осознание, которое должно было возникнуть в голове уже очень давно, но не возникало, словно что-то блокировало эту информацию. — Ты грёбаный призрак, — на выходе резюмирует Кира свою догадку, и в ответ получает сдержанный кивок. — Ты поэтому приходишь в мои сны и просишь найти тебя? Непонимание отражается на бледном лице напротив, и моток головы оказывается Кире ответом, которому она, по разумению своему, не верит. — Я не посещаю твои сны, — вновь возвращает голосу мягкость, не забывая о его тяжести, проговаривает Елизавета. — В маяке должны быть фотографии. Я прошу от тебя лишь их. Не более. Мне пришлось оставить попытки очень давно, но сейчас я вновь чувствую в себе силы закончить это. — «Это»? — цепляется Кира. Она всё ещё ничего не понимает, её маленький мир рушится, разрывается на крупицы, но она продолжает держать лицо. — На фотографиях должны быть мои инициалы и инициалы адресата. Я знаю, что мир сегодня совсем другой, но, возможно, у тебя получится найти тех, в чьей памяти ещё осталось место для меня. Кира потирает переносицу, постепенно осознавая, какую задачку ей подкинула судьба. — И что они сделают? — Отпустят меня. Меня интересует только это, — Лиза мечтательно оборачивается себе за спину, и Кира сразу понимает, что та смотрит на место, где покоится её тело — маленькую могилу на пригорке, которую она сама всегда так старательно обходила стороной. — Самоубийцам необходимо прощение, чтобы покинуть этот мир. Я долгие годы желаю его получить. И Кира нервно вздыхает, понимая, что сегодня ночью она совершенно точно спать не ляжет.

×××

Так оно и выходит. Кира всю ночь и всё следующее утро ищет фотографии. Роется по всем укромным местам маяка, смотрит буквально повсюду: в подсобке, в спальне, на кухне, в технических помещениях. Но ничего найти так и не удаётся. Это выбивает почву из-под ног. Она даже не хочет погружаться в сон, потому что, едва увидев улыбающуюся Лизу из своего сна, осознание накатит с новой силой и её точно вывернет из-за слишком ярких эмоций. Кира и сейчас едва держится, но там, рядом с ней, лицом к лицу, она не сумеет с собой совладать. Злоба атакует моментально, и она разбивает костяшки в кровь, нанося удар по ни в чём не виновному книжному шкафу. Старинное дерево трещит и пошатывается, а затем и вовсе с шумом падает вниз, попутно растеряв все книги. Кира чертыхается и с недовольным видом присаживается на колени, чтобы всё поднять. Взгляд карих глаз падает на одну из самых старинных книг, которая из-за падения потеряла пару листочков, валяющихся сейчас где-то поблизости, и её прошибает внезапным осознанием — фотографии могут быть в одной из них. Она принимается штудировать каждую книгу, попавшуюся ей на глаза, и спустя долгие сто два фолианта в её руках наконец находятся две жалкие фотографии, вытрепавшие ей все нервы.

×××

Кира закуривает вторую сигарету за последние полчаса, дожидаясь Лизу на берегу. Она провожает закат в полном одиночестве, отмечая, что почти день без сна отражается на ней хуже, чем она могла бы подумать. И всё же, как бы страшно это не звучало, она выполнила то, что стоит этой жертвы. Смахивая пепел прямо в ненавистный песок, она разглядывает фотографии. На одной из них счастливая по меркам того времени семья. Дочь, являющаяся тем самым призраком, что привнёс в её жизнь кучу новых проблем, на снимке выглядит до ужаса отчуждённо: у неё грустные глаза, болезненный вид и слишком закрытая поза. На второй фотографии её и вовсе нет, но есть кто-то до боли на неё похожий — её брат, догадывается Кира. Он стоит в окружении своей семьи, но Киру это мало волнует, она переворачивает снимок, чтобы выяснить адрес, который несмотря на возраст фотографий — почти сотня лет — можно идеально разглядеть. Час спустя компанию ей составляет Елизавета. Она скромно подходит, молча встаёт у Киры за спиной и принимается ждать. Кира прокашливается пару раз, не имея настроя на эти игры, и тогда девушка молча обходит её и присаживается на голый песок. Выглядит она сегодня чересчур поникшей и разбитой, но такой впору быть самой Кире, а никак не ей. — Адрес есть. Я, конечно, не особо разбираюсь, но попробую выяснить, проживает ли кто-нибудь там сейчас, — делая очередную затяжку, поясняет Кира. Лиза кивает. — Нам надо, чтобы они приехали, да? Очередной кивок служит ей ответом. Это даже кажется Кире забавным — несколько месяцев назад эта девица угрожала ей тем, что выживет её из маяка, а сейчас так невинно хлопает зелёными глазами, на дне которых лишь пустота. — И тогда ты уйдёшь? — Я надеюсь. Кира тоже надеется и, затушив последнюю за вечер сигарету, уходит в дом, подальше от накрапывающего дождя. Она производит пару махинаций с компьютером, даже звонит своему знакомому из береговой службы, но всё же узнаёт, что по указанному адресу до сих пор проживает семья из трёх человек. Одному из них она и отправляет письму, в тайне надеясь, что её проигнорируют, ведь всё это становится выше её сил.

×××

Кира отсылает емейл в тот же день, но ответ получает только через неделю, за которую уже сто раз успевает пожалеть о том, что во всё это ввязывается. Она переминается с ноги на ногу, дожидаясь гостью у тропинки к маяку — та в двух километрах от основной дороги и в трёх от маяка, отгороженного от дороги густым лесом. Наконец в поле её зрения возникает женский силуэт. Чёрная макушка виднеется сразу, а затем появляются тонкая фигура вся в тёмном, и мир Киры, кажется, рушится на части. — Привет, — улыбается девушка. Её глаза светятся радостью и переливаются в лучах солнца, кажутся сейчас ни то зелёными, ни то светло-светло-коричневыми. — Андрющенко Лиза. Она не тянет руку для приветствия, замечая недобрый настрой, и потому отступает назад, едва встречается с безумным взглядом блондинки. — Какого чёрта? — ругается Кира, опешив. Она глядит на гостью и видит в ней точную копию Лизы из своих снов: всё те же короткие волосы, тот же оттенок кожи, а самое главное, она кажется по-настоящему живой, а не плодом её воображения. Такую Лизу она не видела уже большие недели, как раз с того дня, когда нашла фотографии. — Я тоже видела тебя в своих снах, — выдыхает Андрющенко. Она кажется такой спокойной и умеющей сохранять лицо, в отличие от Киры, у которой от переизбытка волнения едва ли получается своё тело сдерживать — её потряхивает. — Думала, ты знаешь об этом. Но не думала, что встречу тебя здесь. — Каких снах? Ты издеваешься? — кричит Кира, уже не стараясь сдержаться. Сны были плодом её воображения, переносом суровой реальности в более милое и спокойное русло, её мечтой, но никак не реальной действительностью. — Какого чёрта вообще происходит… Она хватается руками за голову, пытаясь понять, но ничего у неё не получается. Лиза видит всё это, и в душе разливается огромное волнение, а ещё страх за свою, если она может её так величать, возлюбленную. Девушка перехватывает её ладони, опуская их вниз, и берёт лицо — влажное от нахлынувших слёз — в свои руки, мягко трогая щёки. — Родители должны были рассказать тебе. Сны — как проводник души. Во снах мы видим человека, которого нам суждено полюбить, а катализатором становится любое событие в нашей жизни, — успокаивающим голосом доносит она. Смотрит жалобно, как на котёнка в пургу, её хочется притянуть к себе и обнять. — Твоим, кажется, стала встреча с местом, где давным-давно обитали мои предки. — И ты веришь в эту чушь? — выдыхает Кира по наитию. Она наконец вспоминает, как об этом без умолку щебетала бабушка, а дед вечно глаза закатывал. Наташа всегда отмалчивалась — Кира уверена, что сны без картинок та видит и по сей день, потому что жизнь свою привыкла прожигать, а не гнаться навстречу счастью. — Ещё год назад не верила, — мотает головой Лиза. Она отпускает её лицо и делает маленький шажок ближе, стирая слезу с щеки Киры. — Но, увидев тебя, я наконец смогла.

×××

Лиза рассказывает ей, что полгода назад, как раз в тот же вечер, что и Кира, она впервые увидела сон, который и стал началом их истории. Поясняет, почему не могла назвать ни своей фамилии, ни адреса — ни единого опознавательного знака, — чтобы Кира сумела найти её, ведь никто не может — таковы правила их мира. — Я в детстве часто читала такие истории. Полный бред, как я тогда думала, но всё-таки ошибалась, — путано объясняется Лиза, когда сидит уже на кухне в маяке, а Кира рядом нервно докуривает сигарету, выпуская дым в приоткрытое окно. Медведева хмыкает. Ей всё ещё тяжело признать, что случившееся с ней — реальность, а не очередной трип, от которых она избавилась больше полугода назад. — Паршивая, конечно, установка — не позволять поделиться почти ничем о себе. Так ведь свою родственную душу можно всю жизнь искать, — добавляет Лиза. Кира с интересом наблюдает за причитаниями возлюбленной, отмечая, что настоящая Лиза и по манере речи, и по мимике точь-в-точь повторяют Лизу из её снов. На недовольство она лишь неоднозначно пожимает плечами — её тоже эта система не устраивает, но Кира решает, что раз всё у них обернулось отлично, то смысла думать о плохом совсем нет. — Ты свою уже нашла, так что прекращай бурчать, — устало потирая виски, отвечает Медведева. Она ощущает себя по-настоящему счастливым человеком, познавшим наконец истинную любовь, но осознаёт, что сейчас ей придётся нарушить их маленькую идиллию, добавив в мёд ложку дёгтя. — Я сейчас покажу тебе снимок. Ты только не сильно пугайся, хорошо? Лиза с опаской кивает, прикусив изнутри щёку. И тогда Кира кладёт на деревянную столешницу чёрно-белое фото столетней давности, с которого на Лизу смотрит её почти точная копия. Андрющенко округляет глаза, поднося ладонь к это рту. — Мы как две капли, — на выдохе произносит она. — Я думала, так бывает лишь в фильмах. Кира прыскает, кивая. Она ведь тоже так думала, пока её жизнь сама не стала походить на дешёвый проходняк для домохозяек. — Её тоже зовут Елизавета, — продолжает Кира. — Твоя двоюродная бабушка, как я поняла. В честь неё тебя видать и назвали. Её могила тут неподалёку, — кивает на вид за окном, — можем сходить до неё чуть позже. Простишься с бабкой, отпустишь в мир иной, — витиевато старается донести свою мысль Кира, лишь бы Лиза не приняла её за сумасшедшую. И ей, кажется, это удаётся, когда Лиза дарит ей скупой кивок и тянет ладони к фотографии, разглядывая чёрно-белый снимок. Краем глаза Кира замечает призрак Елизаветы и, попросив дать ей пару минут, выходит из маяка, спускаясь к морю. Она ровняется с ней почти у самого берега, ощущая, как кросовки намокают от солёной влаги. — Она твоя точная копия, ты знала? — первое, что говорит ей Кира, вздохнув прохладный морской воздух. — Надеюсь, она намного счастливее, — на выходе шепчет Елизавета. Кира запоздало кивает — она тоже очень на это надеется, а если надежда не сумеет оправдаться, то сама собирается ей это счастье обеспечить. — Я рассказала ей о тебе, — поворачивая голову, произносит Кира. Она смотрит на Елизавету на сей раз с большей теплотой, чем все предыдущие разы до этого, и это почти заставляет ноги призрака подкоситься. — Сейчас мы поднимемся к могиле, и она простит тебе твои грехи, а потом ты отправишься в свой Диснейленд. Кира отпускает короткий смешок, находя свою шутку забавной, но вот ни один мускул на лице Елизаветы наоборот не дёргается. — Почему ты сделала это с собой? — наконец решает поинтересоваться Кира. Она хранила этот вопрос долгие дни у себя под сердцем, не позволяя любопытству поддаться, но всё же ему сдалась. — Я полюбила, — мягко произносит Елизавета, улыбаясь своим мыслям. — Но наша любовь была запрещена. Я тоже увидела её в своих снах. Прекрасного ангела среди раскидистых гор, что манили своим величием. Я рассказала отцу с матерью не сразу, лишь тогда, когда сумела выдумать план побега, но воплотить его так и не смогла. Я точно как и ты не знала, где искать свою возлюбленную, но верила, что сумею разыскать её в любой точке мира, лишь бы только покинуть золотую клетку, в которой меня так долго держали. — Но ты не смогла? — подталкивает Кира, когда её речь прерывается. Елизавета останавливается, утирая призрачные слёзы со своих бледных щёк, и улыбается пустоте. — Но я не смогла. Они заперли меня здесь, — она брезгливо осматривает окрестности маяка и трясёт головой, — и не дали мне выбора. Мы встретились во сне и решили, что раз нам не суждено быть вместе в этом мире, то нам лучше его покинуть и встретиться в другом. И тогда я ступила в пропасть. Родители не простили мне этого, похоронили здесь, — она кивает на свою могилу вдали, — как жалкого пса, а не человека. Покинуть золотую клетку у меня так и не получилось. Кира мотает головой от абсурдности былых нравов, отмечая, что сейчас всё ненамного иначе, но у неё хотя бы есть шанс не лишить себя жизни, полюбив кого-то «неправильного». — Пообещай, что она никогда не испытает ничего подобного, — серьёзно добавляет Елизавета. И Кира твёрдо кивает, а потом добавляет «обещаю» и для своего успокоения тоже — она обязательно будет стараться. Их разговор заканчивается также бы быстро, как начался. И тогда Кира наконец возвращается к своей Лизе, которая сидит на подоконнике и болтает ногами. Кира вытягивает из лежащей на столике рядом пачки сигарет одну, которую не докурила утром, и поджигает любезно протянутой зажигалкой. Сделав пару затяжек, она предлагает её девушке напротив, на что получает отрицательный моток головы и маленькую полуулыбку. — Не курю и не пью, — подытоживает Лиза. Ей не впервой объяснять людям свои принципы, и как бы не было смешно всем остальным, следовать им не намного тяжелее, чем делать обычный вздох. — Не трахаюсь, — хмыкает Кира, бросая фразу в тему и показательно проводит языком по нижней губе. От провокации хочется взвыть. Лиза трахается, да ещё как. Все полгода во сне самодовольная улыбка блондинки была причиной её стараний и сейчас, видя ту наяву, сдержаться становится крайне сложно. — Хочешь со мной переспать? — смеётся Лиза по-доброму. Кира бросает в ответ хитрый взгляд и задумчиво поднимает глаза к потолку, будто осмысливает вопрос, но на деле тупо издевается. Она делает ещё одну затяжку, выпуская стайку дыма в противоположную от Лизы сторону и наконец оборачивается на неё, вынося свой скромный вердикт: — Для начала позвать на свидание, — полушепотом отвечает Кира, мурашками покрываясь — звать на свидание это давно забытое умение, которое ей вновь придётся вспомнить и обрести волнение на чёртовы пару секунд. — А если я не соглашусь? Видит же, как грудь блондинки вздымается от беспокойства и страха услышать отказ, но всё равно оказывается не в силах сдержаться — слишком такое любит — бродить по тонкому льду. Ей это от Мишель передалось воздушно-капельным и надолго въелось под кожу, что больше не отодрать. Кира нервно хмыкает, вытаскивая сигарету изо рта. Она подходит ближе и расставляет руки по правую и левую стороны от бёдер брюнетки, вдыхая ванильный запах её тела и заставляя Лизу ненадолго прикрыть глаза от тепла женского тела рядом, которое без толики стеснения сейчас ворвалось в её личное пространство. — Кошка, ты полгода смотрела влажные сны с моим участием, а стоило мне написать письмо, как тут же приехала. Думаешь, я тебе поверю? — шепчет Медведева почти в губы. Лиза расплывается в улыбке, из чего Кира делает вывод, что победила, смогла взять главный приз. — Ладно, раскусила, — кивает она. — Но только если это будет свидание у моря, я тебя лично в нём утоплю. Она не отталкивает Медведеву, только укладывает ладони ей на талию и подталкивает подойти ближе, приблизиться почти вплотную, не переживая о том, что слишком рано, ведь для них это уже почти пройденный этап. Это Кира хочет сделать всё красиво, поиграть в детский сад, сама же Лиза с радостью сейчас стянула бы следом за её самодовольной улыбкой её безразмерную белую футболку, приспустила бы штаны и запустила бы горячие пальцы ей под резинку трусов, доводя до края и ловя губами каждый жалобный стон. — О чём думаешь? — вклинивается в её фантазии Кира, заставляя нервно хохотнуть и, проведя пальчиками по верхнему краю её футболки, ответить едва слышным шёпотом: — О том, как прекрасно было бы разложить тебя на этом подоконнике, — без стыда выдаёт Лиза. И Кира только и успевает, что схватить ртом воздух и округлить от удивления глаза. — Вот только не надо на меня так смотреть. — Во снах ты не была такой, — шепчет Кира. Она проводит руками по волосам Лизы, взъерошивая любимую причёску. — Во снах я была точно такой же, Кир, — парирует Лиза. Она получает превеликое удовольствие, видя, как Кира едва стоит на ногах от выбранной ими темы и как изнывает от желания, но вопреки всему продолжает ломаться. — Я же вижу, как ты этого хочешь… — Через пару дней я вся твоя, — на вздохе говорит Кира. — Во снах всё намного проще. И Лиза понимает без дополнительных вопросов. Сначала улыбается уголками губ, а затем, видя, как Кира больше не может сдерживаться, начинает хохотать в голос вместе с ней. — Ты дурная, — ругается Лиза. — Завела меня и стоит довольная. — Ну, если мне повезло не так сильно, я всегда рада протянуть руку помощи, — улыбается Кира, успокаиваясь. — Или язык, если тебе так больше нравится. Лиза прыскает, колотя Медведеву руками по груди. Мягко, едва дотрагиваясь и, на самом деле, имея огромное желание согласиться. Она берёт руку Медведевой и сплетает их пальцы в замок, поднимая взгляд на Киру. Она невинно хлопает зелёно-карими глазами, смотря на Медведеву, и, изнывая от желания, тянется к её губам за поцелуем. Но получает грубый отказ. Хочется заплакать от невыносимости этого места, этой девчонки и всего, что свалилось на голову за эти полгода, но Кира лишь делает маленькую затяжку, а затем, грубо хватая Андрющенко за затылок, выпускает дым ей в рот. Ей хватает секунды перед тем, как почувствовать мягкие губы Киры на своих и забыть о дыме, о проблемах, обо всём, и просто отдаться приятным ощущениям. Не прекращая поцелуй, Кира расцепляет их руки, быстро поглаживая большим пальцем потерявшую тепло ладонь, и тянется к застёжке штанов. Она расстёгивает их, не прекращая умело целовать брюнетку и вытягивать из неё лёгкие, тешащие её эго, постанывания. Она отрывается неожиданно, из-за чего между их губами тянется ниточка слюны. Зацелованная Лиза с растрёпанными волосами и потемневшим взглядом сейчас невероятно заводит. — Точно хочешь этого? Я же не остановлюсь, — заглядывая прямо в её горящие глаза, спрашивает Кира. Лиза находит в себе силы только легонько кивнуть, а затем губы Медведевой вновь накрывают её уста. Она целуется рьяно, вытягивает из неё маленький стон прежде, чем оторваться и потянуть вверх края чёрной футболки. Она стягивает её, припадая губами к ключицам и ладонями спускаясь ниже, чтобы стянуть лямки спортивного топа, прикрывающего красивую маленькую грудь. Лиза мурлычет, когда Кира коготками проходится по горошинке соска, и притягивает её ближе своими ногами. Кира тихо смеётся ей в кожу, вызывая лёгкие покалывания и стайки мурашек. Она ещё пару раз оставляет поцелуи на ключицах и, покрутив сосок между пальцами, отрывается от Лизы, делая шаг назад. Видеть с трудом дышащую Лизу вживую становится для неё в сто раз приятнее, чем все предыдущие разы до этого, и Кира с наслаждением обводит её жадным взглядом. Она стягивает штаны рывком, вслед за ботинками. Кружевные трусы, ухмыльнувшись, приспускает тоже, смотря на блестящую от смазки кожу. — Скажешь, что во снах я не была такой, я тебя ударю, — шепчет Лиза, недовольно осматривая Киру с этим хитрым огоньком в глазах. — Посмотрим, захочешь ли ты побить меня, когда я закончу, — отвечает Кира и, опустившись на колени, припадает губами к мягкой коже между её ног. Раздвигая половинками языка половые губы, она размазывает естественную смазку вверх-вниз, останавливаясь на клиторе. Несколько лёгких движений уже доводят Лизу до жалобного стона и заставляют ухватиться за блондинистые локоны, притянув ещё ближе. Она направляет её сама, поскуливая, когда ей нравится, и тянет назад, когда становится слишком чувствительной. Кира не подключает пальцы, вылизывает её языком, на пробу пару раз толкаясь, но предпочитая вернуться к стимуляции чувствительной кожи. Кира лижет, наслаждаясь несдержанностью Лизы, вслушиваясь в каждый томный вздох, мат и полукрик, что слетают с её губ. Она чувствует маленькую дрожь в коленях, когда наконец отстраняется. Лиза кончает с её именем на устах и сводящими на ногах мышцами, которые заставляют неприятно поморщиться и состроить недовольную гримасу. Кира всё понимает, потому без слов, поднявшись, подхватывает Андрющенко на руки и несёт в знакомую ей из их общих снов спальню, укладывая на мягкие подушки и тянется к ногам, чтобы их размять. — Что скажешь, кошка? — вкрадчиво интересуется Кире ей прямо на ушко, пока ладони продолжают ощупывать сводящие икры. Лиза мычит и поворачивает на неё голову, проводя языком по сухим губам. — Это лучше, чем было в наших снах, но я бы хотела, — она замирает, видя довольную улыбку расползающуюся по лицу блондинки. Она хватает Киру за подбородок, чтобы не сбежала раньше времени, и говорит прямо в губы, — трахнуть тебя первая. Кира смеётся и покрывается мурашками от её настроя. — Всё будет, кошка, я отдамся тебе как в первый раз. Лиза притягивает её ещё ближе, томно шепча на ухо, как пару секунд назад делала сама Кира: — Ты всегда будешь мне так отдаваться. И Кира знает, что никогда не посмеет её разочаровать.

×××

Когда вечерние сумерки опускаются на просторы близь маяка, Кира с Лизой выходят на улицу. Давно привычный для Киры тёплый ветер вновь ударяет в лицо, вынуждая непривыкшую к подобному Лизу поморщить курносый нос. Они подходят к могиле, и Лиза со вздохом выдавливает из себя горькую улыбку. Медведева ведь рассказала ей о нелёгкой судьбе её предка, и той лишь осталось своей тёзке посочувствовать и ни на секунду не осудить. Дорожки слёз прокатываются по розовым щекам. Лиза оставляет сухой поцелуй на кончиках пальцев и прикладывает ладонь к деревянному кресту, шепча слова сочувствия и сожаления за нелёгкую участь и прощения за поступок, что на небесах принято называть греховным. Кира улыбается совсем слабо, пока в груди потихоньку начинает отпускать беспокойство, зародившееся там больше недели назад с того самого дня, как она узнала правду. Она оборачивается на шум волн, пока её Лиза стоит у могилы, разглядывая сухие цветы и продолжая шептать какие-то милые фразы. На берегу вновь стоит Елизавета, готовая сделать шаг в морскую бездну. Кира не знает, как так получается, что ей позволяют видеть больше, чем она видеть обязана. Однако, в данный момент она, наверное, этому впервые становится благодарна — осознание, что ей удаётся хоть кому-то помочь, успокаивает. Пока её Лиза продолжает шептать успокаивающие слух прощальные речи, Кира видит у моря белый свет и через секунду светлую макушку девушки — того самого ангела из рассказа Елизаветы. Её миниатюрная ладошка крепко хватается за руку девушки в багровом платье, и они обе, бросив полный благодарности взгляд на Медведеву, растворяются в воздухе, словно героини той сказки Андерсона, принимают облик морской пены. Холод тянется по ногам. Кира крепче сжимает ладонь Лизы, что наконец поднимается от земли, и улыбается алому солнцу, тонущему в неровной поверхности беспокойного моря. — Надеюсь, она будет счастлива, — тихо бросает Лиза, укладывая голову Медведевой на плечо. — Будет, — хмыкает Кира и впервые за долгое время осознаёт, что она тоже обрела наконец своё счастье.