Особенность

      Эфир отпинывает подальше ботинки, а потом как бы случайно проскальзывает коленом по паху Моракса, и тот стонет в поцелуй, рефлекторно подаваясь тазом навстречу. По мягкой лежанке, в такие моменты напоминающей чуть ли не гнездо, тихо шуршит кисточка хвоста, а от выдолбленных в камне стен глухо отражаются весьма откровенные стоны: выходные Эфира очень удачно совпали с гоном Моракса, а потому провести время они решили в его пещере в горе Тяньхэн.       Ни посторонних ушей, ни чужих глаз.       Только Эфир и Моракс.       Возбуждение накатывает смывающей всё на своём пути волной, и хочется только целовать-целовать-целовать, прижиматься всем телом, касаться, любить. Эфир расстёгивает рубашку Моракса, пока тот воюет с пряжкой ремня на шароварах. Недовольное урчание вызывает усмешку, а потом Эфир всё-таки опускает руки и в одно короткое движение расстёгивает ремень. Пауза длится недолго: руки возвращаются выше, оглаживают сильные плечи нависающего сверху Моракса, затем переходят на шею. Пальцами одной ладони Эфир начинает медленно стягивать с волос резинку с кор ляписом, а второй зачёсывает тёмную чёлку, чтобы потом снова пощупать бархатную текстуру рогов…       Но ладонь проскальзывает до затылка, так и не наткнувшись на них.       Моракс опять принял человеческую форму в самый ответственный момент.       Эфир отвечает на очередной жадный поцелуй, перебирая пальцами пряди, стонет Мораксу в рот, когда тот забирается ладонью под топ и прищипывает сосок, но затем ловко сдвигает чужое колено и перекатывается, оказываясь сверху. Он тут же перехватывает запястья и уверенно удерживает чуть выше головы, садится на живот, как будто специально едва-едва касаясь ягодицами чужого возбуждения. Моракс ухмыляется, скаля зубы – ему нравится, что Эфир может даже в сексе проявить силу, – но затем заглядывает в глаза внимательнее, и улыбка постепенно испаряется, сменяясь почти озадаченностью.       Ведь Эфир просто сидит и, чуть прищурившись, ждёт, пока на него обратят внимание. И ничего не делает.       Когда Моракс непонимающе приподнимает брови, заглядывая в глаза, Эфир спрашивает:       – Почему ты никогда не занимаешься со мной сексом в переходной форме?       Моракс дважды моргает, словно не понял вопроса, а потом ведёт плечом, намереваясь высвободить руку, но Эфир держит крепко: когда надо, он и Архонта в бараний рог свернёт. Несмотря на то, что похоть из глаз Моракса не особо спешит пропадать – ещё бы, у него ведь гон, – улыбка сходит окончательно.       – Мне не обидно, просто… интересно, – Эфир говорит так, чтобы максимально не обидеть, ведь у такого поведения должна быть весомая причина. – Просто я ведь знаю, насколько тебе нравится проводить гон в ней. Знаю, что ты себя чувствуешь так спокойнее и свободнее. Но как только доходит до секса, хвост и чешуйки – пуф. Я, может, хотел бы хвататься за твои рога, шлюшно выкрикивая твоё имя, или пересчитать все чешуйки на хвосте поцелуями.       Эфир говорит абсолютно без претензии, но он правда совсем не понимает, что такого в том, чтобы во время секса где-то маячил хвост. Мораксу наверняка и удобнее было бы: уравновесить позу проще.       Моракс вдыхает, словно собирается ответить, но потом выдыхает, ещё раз двигает плечом и… отводит взгляд.       – Ты… – осторожно говорит Эфир и хмурится, заглядывая в лицо. Моракс вновь смотрит в ответ, но как-то странно, и это даже в какой-то степени пугает: неужели Эфир нечаянно задел какие-то струны, которые задевать не стоило? – Ты стесняешься?       – Нет, не стесняюсь, – вздыхает Моракс, прикрывая глаза. Судя по лицу, он бы явно предпочёл, чтобы этот разговор состоялся как минимум в другое время и в другом месте. Он не раздражён и точно не злится, но это как раз-таки и путает Эфира больше всего. – У меня есть, – Моракс на секунду закатывает глаза, а потом вперивает взгляд в Эфира, – особенности, которые… не нравились подавляющему большинству партнёров, которые о них знали. С некоторыми я вообще из-за этого очень неприятно расстался. Поэтому с некоторых пор я просто предпочитаю их не демонстрировать, чтобы лишний раз никого не пугать.       Моракс поджимает губы, мол, как-то так, а Эфир непонимающе моргает. Особенности? Расстался?       Пугать?       – Секс в человеческой форме по ощущениям почти не отличается от переходной, – с какими-то просящими нотками в голосе качает головой Моракс. – Правда. Если ты беспокоишься за меня, то не стоит. Правда, Эфир, всё в порядке.       Моракс ведёт тазом, намекая, что можно вернуться к тому, на чём они остановились, и Эфир сползает чуть ниже, начинает плавно потираться пахом о пах, чтобы не растерять всё возбуждение. Однако из головы теперь никак не лезет пресловутое крохотное «почти», проскользнувшее в описании Моракса. «Почти» не отличается. Значит, зная Моракса, можно предположить, что разница на самом деле большая и в переходной форме явно приятнее, но это именно то место, где забота о мнении партнёра всё-таки превалирует над собственными желаниями.       Но почему?       – Ну… Я чего только не повидал за годы жизни, – с лёгкой растерянностью отвечает Эфир, не торопясь отпускать запястья, но и не прекращая тереться пахом. – Ты уверен, что это что-то из ряда вон выходящее даже с поправкой на мой опыт путешествий?..       Не сказать, что Эфир в каждом новом мире трахает все диковинки, которые повстречаются на пути, но личный опыт и опыт наблюдения за различными особенностями у него крайне и крайне богатый. Он даже не особо представляет, чем таким Моракс может его… напугать. Ну честное слово, ну не Эфира.       Моракс чуть хмурится и снова вздыхает, а затем прикрывает глаза и толкается тазом навстречу: Эфир понимает, что время для разговора и впрямь оказалось не очень удачное. Однако с другой стороны, желание Моракса поскорее втрахать Эфира в любую поверхность в любой позе – а лучше во всех по очереди – сыграет на руку.       В конце концов Моракс заглядывает в глаза, и на его лице ясно читается: «Я уже знаю, что ты пожалеешь, что спросил».       – Ты не успокоишься, да? – тянет он, и Эфир в ответ виновато вскидывает брови.       Потому что внутри разгорается интерес и всколыхивается жажда экзотики. С кем-нибудь в человеческом обличье Эфир может где угодно потрахаться. А вот найти кого-то интересного и доставить ему удовольствие с учётом особенностей – вот задачки, которые Эфиру нравится решать на личном фронте. Конечно, секс с Мораксом в полной драконьей форме всё-таки слегка чересчур – благо, они оба сошлись на этом, – но вот переходная…       Моракс ещё несколько секунд пытливо смотрит, давая шанс отказаться от своих слов, но кто такой Эфир, чтобы сдаваться так быстро, и ему приходится уступить:       – У меня два члена.       Глаза Эфира расширяются, а Моракс уязвлённо кривит губы.       Да уж. Два члена. Эфир и правда может понять, почему это кого-то смущало, но…       – И ты молчал? – вкрадчиво интересуется Эфир, и теперь настаёт очередь Моракса озадаченно пялиться. – То есть ты всё это время мог получать в два раза больше удовольствия и позволять мне наблюдать твои шикарные чешую, рога и хвост, но боялся, что я испугаюсь?       Эфир даже не может решить, что нелепее: то, что его не смутила такая «особенность», или то, что Моракс переживал за его – бывалого, мать его, путешественника – психическое состояние.       – А ещё у них немного другой внешний вид… – осторожно добавляет Моракс, но Эфир закатывает глаза и впивается в губы поцелуем, отпуская наконец запястья и принимаясь дорасстёгивать рубашку.       – Покажи уже, – выдыхает Эфир, нетерпеливо пытаясь чуть ли не вытряхнуть Моракса из рубашки. Перспектива потрахаться, твою налево, с партнёром с двумя членами необычайно и очень неожиданно кружит голову: едва не растерявшееся за разговором возбуждение возвращается, да ещё и с новой силой. К Мораксу, кажется, тоже: он порыкивает в поцелуй, задирает топ, начинает играться с сосками, при этом стараясь не мешать Эфиру раздевать себя, но их возня начинает ощущаться неудобной.       В конце концов, они кое-как садятся, беспорядочно и горячо целуясь, Эфир таки стаскивает рубашку, а Моракс – топ. Влажные поцелуи спускаются с губ на шею, и Эфир ахает, запрокидывая голову и прикрывая глаза; его укладывают на спину и в пару нетерпеливых движений стаскивают шаровары.       Когда Эфир снова открывает глаза, голову Моракса венчают рога, на скулах проступают полупрозрачные чешуйки, где-то на периферии маячит хвост, а в голое бедро упирается топорщащаяся ширинка, по ощущениям более… каменная, чем обычно.       – У этой формы есть правило, – проникновенно проговаривает Моракс, склонившись к лицу, и по-драконьи клекочет. И от того, как от него веет силой, Эфир благоговейно замирает. – Я сверху.       – Я согласен на всё, кроме, может быть, попыток впихнуть в меня сейчас оба члена разом, – даёт карт-бланш Эфир, бессовестно обхватывая головку своего члена и начиная надрачивать. – Мне вот терпения не хватит на достаточную растяжку. А тебе?       Эфир лукаво улыбается, когда ромбовидные зрачки уменьшаются практически до точки, потому что уж кому-кому, а Мораксу терпения точно ни на что уже не хватит. Он шумно выдыхает, прищуриваясь, а затем отстраняется, расстёгивает ширинку брюк и с тихим «ах» спускает пояс вместе с боксерами, обнажая два почти вставших члена.       – Я тебя в следующий гон без секса оставлю, ты обалдел такое от меня прятать? – практически осуждающе говорит Эфир, рывком садясь.       Помимо того, что членов два, они приятные банально с эстетической точки зрения. Даже факт, что они и часть паха тоже тёмные и покрытые мелкими мягкими чешуйками, как руки, не смущает. Привычные короткие лобковые волосы теперь заменяет геометричный узор, как на руках, а из головок медленно вытекают капли золотистого предэякулята, и у Эфира в животе колет от возбуждения.       И ведь самое приятное вовсе не это.              Находящиеся друг над другом, приятные для Эфира по длине и толщине, с небольшим изгибом, оба члена покрыты наростами и пупырышками, от одного вида которых поясницу прошибают мурашки, а в паху начинает сладко ныть.       – Официально заявляю: это лучшая реакция на мою анатомию, которую я вообще видел, – усмехается Моракс, пока Эфир закрывает открывшийся от восхищения рот так, что аж зубы стучат, и наконец полностью освобождается от брюк.       Одежда оказывается где-то по сторонам от лежанки, Моракс плавно ведёт кистью и светящиеся кристаллы в сводах пещеры слегка тускнеют, создавая более интимную атмосферу.       – И какой из них тебе больше по нраву? – рокочет Моракс, одной рукой плавно ведя по длине обоих членов разом, а второй зачёсывая чёлку Эфира.       – Кажется, мне понадобится немного времени, чтобы распробовать, – тянет Эфир, привередливо прищуриваясь, а потом поднимает нарочито невинный взгляд: – А ты не мог бы мне пока немного помочь?       Моракс приподнимает бровь, но Эфир, продолжая изображать святую невинность, отводит руку назад, отодвигает ягодицу и стучит пальцем по основанию плага. На осознание требуются доли секунд: янтарные глаза вспыхивают огнём желания, и Моракс берёт за шею, собственнически утягивая в поцелуй. Он мягко скользит руками вдоль спины, какое-то время мнёт ягодицы, а затем обводит пальцем основание пробки и медленно, очень осторожно её слегка вытаскивает – Эфир сладко стонет, вцепляясь в чужие плечи, и чувствует, как в животе становится горячее.       Моракс плавно ложится на спину, утягивая Эфира следом, и ещё какое-то время они целуются. Плаг, конечно же, сделан из Гео, и Эфир вздрагивает, когда Моракс напитывает его маной и слегка меняет форму.       – Повернись-ка, – шепчет он, мягко поглаживая свободной рукой вдоль спины, и Эфир слушается: пересаживается, прогибает спину, предоставляя Мораксу лучший вид и доступ, а сам наконец-то касается двух тёмных членов.       Эфир призывает бутылёк со смазкой, выливает на пальцы и греет, одновременно обхватывая губами головку ближайшего члена и втягивая щёки. Они явно покрыты чешуйками, а не кожей – по ощущениям они прочнее, твёрже, – но, судя по томному вздоху Моракса, едва ли теряют от этого в чувствительности. Эфир добавляет смазки на оба члена, принимается надрачивать один и сосать второй. Такая многозадачность поначалу требует немного контроля, но Эфир достаточно быстро втягивается, пока…       Пока Моракс вновь не меняет форму плага, не доливает смазки и не начинает плавно вставлять и вынимать его.       Каменные своды услужливо множат звонкий стон Эфира, выпустившего член изо рта с крайне неприличным звуком. Со стороны Моракса слышится усмешка: его всё явно более чем устраивает. Плаг сейчас по ощущениям длинный и узкий, меняющийся в толщине, потолще-поуже-потолще-поуже: отлично подойдёт, чтобы раззадорить, а также придать мышцам нужную степень эластичности. То и дело Эфир ощущает горячий шершавый язык Моракса, и от каждого его касания по спине прокатываются волны мурашек, совсем не способствующие концентрации при сосании.       Когда плаг вдруг заменяет язык, Эфир пытается заглотить член поглубже, но быстро понимает – и Моракс намекающе слегка тянет за косу, – что это плохая идея: наросты мешают, и Эфир, скорее, повредит себе горло, чем сумеет доставить хотя бы подобие удовольствия. Очередной вздох срывается с губ: сфинктер пульсирует, практически требуя большего, шершавый язык едва щекочет простату, которой явно хочется прочувствовать каждый нарост и каждую пупырышку драконьего члена.       Моракс вытаскивает язык и мягко перекатывается – разморённый ласками Эфир оказывается снизу. Ещё пара движений, шелест хвоста по лежанке, и вот Моракс уже нежно выцеловывает и вылизывает дорожку от паха выше, выше, до рёбер, к груди. Он облюбовывает оба соска, уделяя им особое внимание: мягко катает в пальцах один, вылизывая раздвоенным языком и прихватывая губами второй, а затем наоборот. Затем Моракс следует дальше, к ключицам, шее, которую Эфир моментально подставляет: сейчас можно и нужно быть уязвимым.       Эфир касается, гладит, сжимает сильные руки и прощупывает мышцы – но не переусердствует. В такие моменты он очень радуется, что его партнёр – Архонт, способный легко выдержать случайное движение в порыве страсти, которое обычному человеку вполне сломало бы какую-нибудь кость.       Губы снова накрывают чужие, языки снова сплетаются: Моракс добавляет смазки и скользит головкой вдоль ложбинки, пока что не входя, но иногда слегка надавливая на вход – Эфир цепляется за плечи и зарывается пальцами в волосы. От предвкушения практически сводит живот.       Моракс отстраняется, ещё раз легко целует в уголок губ и выпрямляет спину. Плавными движениями он берёт обе ноги Эфира и устраивает на плече, а Эфир снова любуется. Чешуёй с узорами на руках. Крупными чешуйками на щеках. Светящимися янтарными глазами.       Нежным любящим взглядом.       – Сожми, пожалуйста, бёдра, – рокочет Моракс и нежно целует в икру.       Такой план Эфиру по душе.       Он устраивается поудобнее, напрягает бёдра и кивает, показывая, что готов. Моракс ещё раз проскальзывает головкой вдоль ложбинки, а затем обхватывает второй рукой поудобнее ноги и медленно входит.       Эфир в восторге от ощущения наростов и пупырышек внутри. Они чувствуются даже ярче, чем он ожидал. Пах Моракса касается ягодиц, между бёдер выглядывает тёмная головка, и Эфир поднимает взгляд. И тут же снова обхватывает собственный член, так сладко затребовавший ласки лишь от одного вида Моракса: красивого, словно даже умиротворённо прикрывшего глаза, слегка наклонившего голову к плечу. Однако Эфир знает: он внимательно смотрит, следит за реакцией и каждым движением, чтобы не навредить, не переборщить. Потому что знает: в гон нужно контролировать себя особенно чутко.       Эфир ещё раз кивает, давая понять, что можно начинать двигаться, и Моракс начинает: пещеру заполоняют звуки учащающихся шлепков и пронизанных рокотом стонов. Как хорошо, что они не в городе – снующим по улицам зевакам не объяснишь – и не в чайнике – туда может вообще кто-нибудь из знакомых нагрянуть. А вот укромное, тёплое и сухое местечко под горой Тяньхэн, годами обустраиваемое Мораксом в том числе для проведения гона, подходит идеально.       На лице Моракса – удовлетворение, блаженство и благодарность. И пусть ещё хоть раз скажет, что в человеческой форме секс так же приятен, как в переходной, – Эфир не поверит ни на йоту. Моракс слегка хмурится, поглаживает бёдра и то и дело целует икры на плече, при этом неотрывно глядя в глаза. Темп ускоряется, шлепки учащаются – ускоряется и Эфир, внутренности которого кипят от получаемых ласк.       Кажется, помимо прочего, ему ещё и начинает по-своему нравиться межбедренный секс…       Бёдра начинают подрагивать, живот сладко-сладко колет – на глаза практически наворачиваются слёзы, настолько приятно ощущать каждое малейшее движение членов. То, как они синхронно проезжаются по простате и яичкам, Эфир, наверное, не забудет никогда.       Кажется, тем, кто пожалеет о раскрытии этой маленькой тайны, будет именно Моракс.       Моракс срывается на утробный рык, темп снова ускоряется, а Эфир принимается быстро-быстро тереть уздечку и от перенасыщения ощущениями кончает раньше, чем ожидал: его прошивает судорога, а движения Моракса становятся из-за сверхстимуляции мазохистично приятными, и Эфир протяжно стонет, сжимаясь и напрягая бёдра сильнее. Моракс входит на всю длину, и из выглянувшей между бёдер головки выстреливает сперма.       Белая, с золотистыми вкраплениями.       Моракс ещё дважды толкается, хотя Эфир уже расслабился и обмяк, предаваясь послеоргазменной неге. Золотистого семени много, больше, чем обычно при разрядке Моракса, но Эфиру хватает сил, только чтобы пялиться как заворожённому. Он собирает пальцами несколько капель, сводит и разводит пальцы, глядя, как растягиваются и блестят в полумраке нити.       Медленно и осторожно, чтобы не доставлять дискомфорт и уже практически болезненные ощущения сверхстимуляцией, Моракс вытаскивает член, ещё раз мягко целует икру и опускает ноги. Он ложится рядом, тут же любовно обвивая Эфира хвостом, подкладывает под голову руку. Он дышит протяжно, а смотрит любовно-любовно, и его очень хочется…       Поцеловать.       И Эфир целует. Нежно, томно. Обнимая и прижимая к себе. Позволяя обнимать и прижиматься.       – Я больше не буду трахаться с тобой в человеческой форме, – шепчет Эфир, надеясь, что Моракс расслышит в этом угрозу.       Но тому, похоже, особо нет дела до угроз.       – Будешь, – шепчет Моракс в ответ, притираясь нос к носу, – потому что иначе привыкнешь и будет уже не так приятно даже со всеми моими особенностями. Но зато в следующий раз позволю тебе хватать меня за рога и шлюшно выкрикивать моё имя.       Эфир смешливо фыркает. А ведь Моракс прав. И про рога он ещё долго припоминать ведь будет...       – Убедил, – отвечает Эфир и снова целует.