Маска

— DSM у вас? — Так точно, сэр. — Хорошо, это на один свободный конец меньше.       Следующее, что он помнит, — он на земле, его руки пытаются дотянуться до товарища по команде, адреналин движет его почти бесполезными руками.       Гоуст слышит, как звук лопастей вертолета медленно начинает затихать, и он не может сказать, действительно ли техника улетает или это он умирает. Вероятно, последнее. Он слышит, как Прайс кричит по связи, но Гоуст действительно не обращает внимания на то, что тот говорит. Итак, где, черт возьми, Роуч?       Его руки находят жилет его товарища по команде, и он начинает подтягивать свое тело, чтобы встретиться с его лицом. Кофта и живот Гоуста теплые от крови, текущей из застрявшей там пули, и он действительно не может нормально дышать. Как только он достигает лица своего товарища по команде, он теряет сознание. — Гоуст! Роуч! Каков ваш статус? Мы в полукилометре от вас, держись там!       Пара рук поднимают его. Гоуст может чувствовать каждый маленький бугорок и впадину на поле, когда они пробираются к трапу самолета, он может чувствовать ветер, дующий от лопастей, он может чувствовать, как его сердце колотится в попытке восполнить кровь, покидающую его тело. Однако единственное, чего он не может чувствовать, — это своего возлюбленного.

***

      Звуковой сигнал пробуждает его от искусственного сна. Гоуст борется с этим чувством, но как только он просыпается, он не может снова заснуть. Болит все, особенно живот. Рука медленно пробирается к его лицу, обнаруживая, что оно без маски. Черт, где она? — Гоуст? Ты не спишь? — Гоуст, должно быть, издал шум, потому что он слышит шарканье, а затем знакомое тело стоит рядом с его больничной койкой. Его глаза, наконец, привыкают к яркому свету над головой, и он видит, что Прайс смотрит на него с эмоцией, которую он не может точно определить. — Где... — Гоуст начинает кашлять, вызывая мучительную боль в животе, из-за чего у него перехватывает дыхание. К его лицу подносят соломинку. — Пей, ты был без сознания несколько дней. — Сказал Прайс. Ему грустно? Гоуст слышит это в его голосе, но его мозг все еще перезагружается. После нескольких мучительных минут, с помощью Прайса, Гоусту удается сохранить вертикальное положение. — После того, как Шепард облажался с нами, он застрелил тебя и Роуча после того, как получил в свои руки DSM. — Объяснил Прайс. — Повезло, что мы уже были в пути, когда это произошло, иначе ты был бы мертв. — Прайс подождал реакцию Гоуста. — А как насчет Роуча? — Ему удалось выбраться. Прайс просто опустил голову и покачал ею.       Гоуст проигнорировал боль в животе и выбежал из комнаты. Этого не могло быть, Роуч не мог быть мертв, во всяком случае, они оба должны были быть мертвы, их застрелили в одном и том же месте! Он слышал, как Прайс выкрикивает его имя. Хотя его мозг мог блокировать боль, его тело не могло, и он потерял сознание прежде, чем смог добраться до выхода из больницы.       Когда он проснулся, то почувствовал, что его руки и ноги скованы наручниками. Он вздохнул и приготовился к долгому ожиданию.

***

      Гоуст наконец-то был свободен и мог покинуть больницу. Он нетвердой походкой направился ко входу, все еще испытывая сильную боль от выстрела, но уже не мучительную. Он перестал говорить после того, как узнал о смерти Роуча. В любом случае, было очень маловероятно, что он будет отдавать приказы в ближайшее время. Первая ночь, проведенная в его комнате, показалась чужой. Гоуст попытался уснуть, но его будили воспоминания о смерти Роуча.       Он чувствовал, что с каждой минутой становится все более нервным. Он теребил нож, который держал под подушкой, это был довольно симпатичный складной нож, подаренный ему Роучем....       Гоуст обнаружил себя в морге, этажом ниже больницы на базе, в которой он находился во время своего выздоровления. Просматривал номера и названия на табличках, висящих снаружи дверей. Сержант Сандерсон, Гэри, бинго.       Нож был зажат в его руке мертвой хваткой. Он не мог позволить им сжечь тело его возлюбленного дотла, прежде чем он доберется до той части, которую любил больше всего. Его лицо.       Он расстегнул мешок для трупов, в котором был заперт его возлюбленный, и уставился на бледное лицо. Слегка осунувшееся от разложения, но, по мнению Саймона, все еще красивое.       Осторожно, руки начали очерчивать лицо его любимого, просто запоминая его на ощупь. Все, что он делал, это восхищался тем, каким умиротворенным он выглядел. Когда был удовлетворен, он начал резать.

***

— Что ты имеешь в виду, говоря «одно из тел пострадало»? — Прайс стоял перед очень травмированным работником морга, который торопливо пытался объяснить, что он видел, осматривая тела. Идя по коридору, Прайс спросил: — С кем, по-твоему, что-то случилось? — Сержант Сандерсон, сэр. Сержант Гэри Сандерсон. — Прайс замер как вкопанный. Его глаза расширились, когда он понял, кто это сделал. Он развернулся на каблуках и практически выбежал из коридора. — Лейтенант Райли! Ты открываешь эту чертову дверь сию гребаную секунду! — Прайс колотил в дверь с такой силой, что табличка с именем Гоуста, которая была на его двери, упала на пол. Другие солдаты начали собираться по углам, чтобы посмотреть, почему капитан разозлился. — Нет. — Из-за запертой двери послышался приглушенный ответ. — Что, черт возьми, ты сделал с Гэри?! — Никакого ответа. Прайс пинал дверь до тех пор, пока она не сломалась и свободно не слетела с петель. Он заглянул внутрь, и его чуть не вырвало.       Гоуст сидел на полу, его руки и колени были покрыты запекшейся кровью и осколками костей. Ему удалось проделать отверстия по краю кости и пришить ее к простой черной балаклаве.       Вот он, смотрит на своего начальника налитыми кровью глазами и носит череп своего бывшего сержанта. Голос Гоуста дрожал из-за слез, застилавших его глазные отверстия. — Прайс, что я сделал?