Чудо Господне

      Ранним утром пошел снег. Мелкий, похожий на крупу, он все же покрыл словно кружевным тонким покрывалом темную, пропитавшуюся водой землю, голые клумбы, где уже срезали цветы, дорогу и ее плавные изгибы, и холмы вдалеке. Сквозь это легкое покрывало снега проглядывала пожухлая трава и грязь. Снег ложился на подоконник, у самого стекла, и таял, оставляя влажный след из мелких бусинок воды.       Роза улыбнулась, когда теплые мужские губы коснулись ее шеи. Тело откликнулось приятной истомой, мурашки приподняли невидимые легкие волоски на предплечьях. Томас позади нее уткнулся носом в ее шею, глубоко вздохнул.       — Я обожаю твой запах…       Она откинула голову назад, потершись затылком о его грудь, Томас прижался щекой к ее щеке, скрестив на ее животе свои руки.       — Ты слишком много времени проводишь в этой спальне наедине со мной, — сказала Роза с улыбкой. — Это неприлично. Твоя мама уже многозначительно на нас посматривает.       — Будь у меня такая возможность, я бы из этой спальни не вылезал, — тихо рассмеялся Томас. — Не переживай, мама все понимает. Да и времена меняются, Роза.       В этом он был прав. Роза мельком подумала о том, сколько бы ей пришлось выслушать от матери нравоучений по поводу частых визитов жениха в спальню. А уж если бы Рут узнала, что произошло в лесном домике… Роза почувствовала, как краснеют ее щеки. Вдали на холме показался черный автомобиль, пополз лениво вниз, оставляя на свежем снеге черные следы шин.       — Кажется, это дядюшка Ричард, — сказал Томас. — Он всегда приезжает первым. Он поцеловал еще раз ее плечо и спросил:       — Нервничаешь?       — Немного, — Роза положила свои ладони на его руки, погладила крупные выступающие костяшки. — Сплетни будут неизбежны.       Томас вздохнул.       — Увы. Еще не поздно отказаться от всего этого. Тебе необязательно с ними знакомиться.       Роза покачала головой, чувствуя кожей щеки крохотную щетину на подбородке жениха.       — Нет, Томас. Твоя мама явно расстроится. Надо соблюсти приличия, даже в нашем положении.       Томас усмехнулся, его дыхание опять защекотало ей шею.       — Приличия… Хотя, большинство из них весьма тактичные люди. Есть, конечно, парочка противных дам, которые не преминут поупражняться в остроумии, но я буду рядом и сумею осадить их.       Он говорил о своих многочисленных родственниках. Эндрюсы, следуя давней традиции, пригласили родных в предрождественские дни в свой дом, а тетушки, дядюшки, кузены и кузины стремились лично поздравить Томаса и Розу с помолвкой. Наверняка сгорая от любопытства и желания поглядеть на внезапную невесту. И, конечно, они не упустят возможность почесать языками в уголках дома о столь быстрой скандальной связи. Томас предложил ей уехать в Белфаст и переждать там, но Роза отказалась. Раз она решила стать его женой, познакомиться с родственниками рано или поздно придется. Как и выслушать смешки и сплетни. Для нее в этом не было ничего нового, мама тоже часто в таком участвовала. Теперь Роза сама стала объектом сплетен и вымыслов, только и всего.       — Пусть судачат, Том, — она повернулась к Томасу и погладила его ладонями по щекам. — От этого еще никто не умирал.       Томас прикрыл глаза от удовольствия, и Роза улыбнулась. Каждую минуту, проведенную наедине с ним, ее переполняла нежность. Хотелось все время его касаться.       — Я не хочу, чтобы тебе было хоть сколько нибудь неприятно.       — Не будет, — ответила Роза. — Мне все равно на мнение окружающих. Все равно на сплетни и кривотолки. Я сделала свой выбор.       Томас кивнул, посерьезнев.       — Нам просто надо пережить это. А потом все успокоится.       Роза кивнула. Томас взял ее руку, отнял от своего лица и поцеловал ладонь.       — Послезатра мы поедем посмотрим дома. Мне не терпится показать тебе один, он находится прямо рядом с парком, там тихо и красиво, но центр города рядом и до верфи удобно добираться.       Роза кивнула, улыбаясь.       — Мне уже нравится.       — Белки из парка гуляют прямо по подоконникам, представляешь? — Томас по-мальчишески улыбнулся.       — Это так здорово, — засмеялась Роза, главным образом из-за его улыбки. — Ты сделаешь им кормушки, и их можно будет приручить.       Автомобиль лениво дополз до кованых ажурных ворот, которые загодя открыл садовник, подъехал к дому, утробно рыча двигателем. Из него вышел лысый старичок, маленький и суетливый, подал руку даме, которая, напротив, крайне медленно и даже торжественно вылезла из машины, подняла вверх красивое, но уже одутловатое лицо. Даже сверху было видно, как много на нем пудры и румян.       — О, мадам Помпадур, — сказал Томас, понизив голос, как будто кто-то мог его услышать. — Дядюшка Ричард не успел даже толком погоревать по своей почившей жене, тете Скарлетт, как вдруг женился на некой мисс Келлер, неизвестно откуда взявшейся. Лиз прозвала ее мадам Помпадур. По сути, она взяла дядюшку Ричи в оборот — командует его фабриками, переписала на себя поместье и отослала его дочерей дяди куда подальше, в Штаты. Они, впрочем, не сопротивлялись. И, о ужас, она даже не взяла фамилию мужа.       «Мадам Помпадур» пристально разглядывала окна, пока старичок поправлял ее манто.       — Наверняка ее недолюбливают остальные родственники? — Роза слегка вздрогнула, когда глаза женщины посмотрели прямо на нее.       Томас вздохнул.       — Это мягко сказано. С дядюшкой Ричи пытались поговорить — все тщетно. Она его словно околдовала. Впрочем, это их дело. Все остальные ее еле терпят, но мне лично все равно, с кем мой дядюшка решил провести остаток жизни, если он счастлив.       Пара внизу направилась к входной двери.       — Пойдем встретим их и спасем маму, — Томас потянул ее за руку. — Я не имел чести тесно общаться с миссис Келлер, но Элизабет считает ее очень умной и уважает за смелость.       Роза направилась за ним к двери, думая о том, сколько же скрытого осуждения пришлось вытерпеть миссис Келлер, и сколько придется вытерпеть ей самой. Но в самом деле, разве это слишком большая цена за счастье?

***

      На удивление, все оказалось не так страшно, как ей представлялось. Она была уверена, что кто-то из многочисленных родственников Томаса не были в восторге от их помолвки и скандала, который ее сопровождал, но виду никто не подал. Все были доброжелательны, беседовали с ней о ничего не значащих вещах, навроде погоды или французской моды, поздравляли с помолвкой. Томас все время был рядом, напряженный и сосредоточенный, оглядывался на нее, держа за руку, будто готовый закрыть от всех, как только увидит на ее лице недовольство. Роза улыбалась всем и отдельно ему, особой, успокаивающей улыбкой. Она почти никого не запомнила — просто вереницу лиц, мужских и женских, молодых и старых, говорящих что-то, и их чужие глаза, изучающие ее. Ничего, это все было ерундой.       Томаса наконец позвал отец, стоявший в кругу остальных мужчин, и Роза, сжав руку жениха, шепнула ему, что он может идти. Томас неуверенно оглянулся, Роза чуть не прыснула — таким сосредоточенным у него было лицо. Но, несмотря на веселье, подумалось, что неспроста он не доверяет всецело своим родственникам. Надо быть начеку.       Она взяла с подноса у прислуги бокал с охлаждённым шампанским. Элизабет увлеченно смеялась с полноватой красивой девушкой ее возраста, миссис Эндрюс что-то объясняла прислуге у дверей на кухню… Некоторые дамы заинтересованно посмотрели на нее, явно намереваясь подойти ближе, но их опередили.       — Наконец-то Томми снял осаду, — хриплый низкий голос раздался позади нее, и Роза быстро оглянулась. Перед ней стояла миссис Келлер, державшая в одной руке длинный мундштук с сигаретой, в другой — стакан с виски. Горностаевый воротник висел на ее шее, усыпанный пеплом, но на это миссис Келлер явно было все равно. Роза приветливо улыбнулась.       — Миссис Келлер, рада познакомиться с вами поближе.       Серые водянистые глаза женщины с интересом бегали по ее лицу.       — А к вам так просто не подобраться.       Роза пожала плечами.       — Многие этого хотят?       Миссис Келлер улыбнулась. На толстом слое пудры на ее щеках появились трещинки.       — О, разумеется. Поближе познакомиться с той, кто потеснила корабли в сердце самого завидного жениха Ольстера. Ну, и конечно, ваша крайне романтичная история помолвки играет роль.       Роза заметила, что остальные, увидев, что к ней подошла миссис Келлер, теперь не спешили приблизиться. Та тем временем взяла Розу за локоть и повела в сторону балкона. Роза увидела, как Том выглядывает из-за плеча отца, следя за ней.       — Боже, он похож на сторожевого пса, — фыркнула миссис Келлер. — Неужели вас это не раздражает, прелестное дитя?       — Нисколько, — ответила Роза. — Мне это приятно.       Мельком она подумала вдруг, было бы это на самом деле так, если бы на месте Томаса сейчас был Кэл. Стало холодно даже от одной только мысли.       — Спрошу у вас это через полгода, — миссис Келлер затянулась сигаретой. — Пойдёмте посекретничаем.       Они вышли на балкон. Воздух был прохладным, но еще не морозным, опустился на оголенные плечи, заставив поежится. Миссис Келлер намотала на шею манто.       — Проклятый ларингит. Не дай бог будет обострение, мой голос станет еще противнее.       Роза издала смешок, наблюдая за ней. Миссис Келлер была забавной. Но что же ей было нужно?       — Не буду вас здесь долго держать, дабы не заболели. Томми будет зол, а он, хоть и милый малый, может и придушить ненароком.       Миссис Келлер оглянулась на дверь.       — Знаете, мне бы не хотелось становиться этакой жеманной старухой, раздающей банальные советы. Вы мне очень нравитесь, Роза. Как только я услышала об этой истории, а ее Бог знает как приукрасили, то подумала, что эта девочка заслуживает уважения своей смелостью.       Миссис Келлер улыбнулась ей, и эта улыбка была неожиданно теплой и искренней.       — Вы молодец. Вдобавок, я благодарна вам за то, что эти расфуфыренные поклонницы павлиньих перьев, ну что за мода, ей-богу, перестанут так тщательно мусолить мне косточки и примутся за ваши. Скажите мне, дитя мое, вы готовы к этому?       Роза пожала плечами.       — Что они мне сделают? Пусть судачат.       Миссис Келлер покачала головой. — Да, мы можем делать вид, что нас это не трогает. Что сплетни и шушуканья за спиной не причинят вреда, что нам все равно на людей, которые подобным занимаются. Но это не так. Рано или поздно они начнут разъедать вам душу.       Миссис Келлер потушила сигарету о мраморные перила балкона. Роза обхватила свои плечи руками, ее собеседница заметила это, и торопливо продолжила:       — Когда-нибудь кто-то умудриться вас задеть, и вы впустите в свое сердце эту пакость. И вам будет противно до мурашек. Я умею с этим справляться, но я старая циничная стерва.       — Я тоже справляюсь, — Роза посмотрела в темнеющий зимний сад. Внизу белели поздние цветы какого-то кустарника, ставшие от холода будто хрустальными. В лепестках блистали отблески фонаря.       — Дай то Бог. Но не хотелось бы, чтобы вы превращались в циничную стерву. Вы очень светлая девочка, Роза.       Миссис Келлер вновь улыбнулась ей и погладила по руке.       — Томми будет вам хорошим мужем, хоть и полностью повернут на своих кораблях. Думаю, это даже хорошо для семейной жизни — не будет мозолить вам глаза целыми днями. Хотела бы я, чтобы Ричард больше внимания уделял фабрикам, но он ленив, как раскормленный кот.       Роза рассмеялась. Миссис Келлер улыбнулась ей в ответ.       — Роза, ты в самом деле любишь его? Ты хотела сбежать от жениха, я это понимаю, но то, куда ты сбежала — оно тебя полностью устраивает?       — Да, — Роза кивнула. — Я уверена.       Она уже не могла представить свою жизнь без Томаса. Раньше она стремилась к свободе, теперь — к нему. Он и был ее свободой.       — Роза! Здесь же холодно!       Она обернулась — на балкон входил Томас, на ходу снимая пиджак.       — Это моя вина, мистер Эндрюс, — миссис Келлер достала из сумочки портсигар. — Не ругайте девочку.       Томас посмотрел на нее настороженно, накидывая на плече Розе пиджак.       Миссис Келлер закурила, щелкнув зажигалкой.       — Боитесь, что я научу вашу юную невесту плохим вещам? Что там про меня рассказывают — может быть, дошло уже до ведьминских полетов на метле и варки зелий?       Томас несколько мгновений рассматривал миссис Келлер и вдруг прыснул со смеху, Роза присоединилась к нему.       — Если вы и ведьма, то весьма очаровательная, миссис Келлер, — весело сказал Томас, расслабившись и обнимая Розу за плечи. — Кстати, не найдется у вас подходящего эликсира для Лиззи? Что-нибудь, чтобы она повзрослела и посерьезнела.       Миссис Келлер выпустила струю дыма и покачала головой.       — Лиз — самая здравомыслящая девушка из всех, кого я знаю. Лучше я сварю эликсир для вас, мистер Эндрюс, отважу приворот к кораблям, который кто-то навел на вас еще в детстве.       — Не надо, — сказала Роза со смехом. — Я люблю в нем все, миссис Келлер, и эту одержимость тоже. Без нее это будет уже не Том.       — Будь я менее циничной, то растеклась бы лужицей прямо тут от умиления, — буркнула добродушно миссис Келлер.       Вечер прошел лучше, чем она думала. Элизабет призналась потом, что «высказала пару ласковых своим рафинированным кузинам», да так, что те, если и хотели что-то съязвить, так и не решились. Конечно, Роза видела как на нее посматривают, прячась за веерами и бокалами с шампанским, и слышала шепотки, но почувствовала вместо смущения и раздражения странное слегка нервное веселье. Хотелось даже подразнить этих чопорных тетушек и кузин — и она нарочито громко смеялась над остротами миссис Келлер и слишком близко, по меркам приличий, прижималась к Томасу, держа его под локоть. Весело было видеть, как напудренные лица пытаются скрыть недоумение. Кажется, Томасу передалось ее настроение, и Элизабет вволю веселилась. Роза даже представить не могла, какими впечатлениями обменяются наутро многочисленные родственники семьи Эндрюс. Но оно того стоило.       Старший Эндрюс, может быть, и был не в восторге от поведения невестки и сына, но виду не подавал, а миссис Эндрюс как всегда была добродушна и приветлива.

***

      Гости разошлись далеко за полночь, а Роза Бьюкейтер почувствовала себя ужасно уставшей, вдобавок, выпитое шампанское гудело в голове. Сил едва хватило, чтобы принять ванну. Но все же перед сном она спустилась вниз, закутавшись в теплый халат. Томас сказал, что ему надо разобрать корреспонденцию, которую он прихватил с верфи, и она знала, что он наверняка до сих пор сидит в библиотеке. Так и было — из-под двери виднелся свет. Роза тихо зашла, стукнув в дверь и оглянувшись на лестницу — весь дом уже спал. Томас поднял на нее взгляд от пачки писем, которую разбирал на круглом журнальном столике и коротко зевнул.       — Ты почему не спишь?       Роза уселась в кресло напротив, разглядывая его с улыбкой. Он снял бабочку и расстегнул сорочку, пиджак был накинут на спинку кресла.              — Боюсь, что просплю твой отъезд. И опять не увижу тебя целую неделю.       Томас виновато улыбнулся.       — Я постараюсь вырваться.       — Вырваться к своей невесте из стальных объятий «Титаника». Знаешь, я все же начинаю ревновать…       Правая бровь Томаса иронично поползла вверх. Он нагнул голову вбок, улыбаясь.       — Можешь быть спокойна, дорогая, мое сердце навеки принадлежит тебе.       Он взял из стопки очередное письмо.       — Так много почты…       Его глаза вдруг потемнели, с лица слетела улыбка. В сердце у Розы кольнуло — уж очень резко поменялось у Тома лицо, губы поджались, взгляд стал холодным.       — Что там?       Томас хмыкнул.       — Письмо. От Хокли.       Укол в сердце растекся беспокойной ноющей болью. Роза подавила в себе желание подойти и резко выхватить из его рук этот лист бумаги, словно он мог причинить ему вред, словно он был пропитан ядом, который сейчас проникал через кожу рук ее любимого мужчины в его кровь.       — Здесь еще банковский чек.       Томас поднес зелёную бумагу с банковским гербом к глазам.       — Ого, что это он расщедрился. Однако, что за ерунда?       — Томас, можно я прочту?       Она не узнала свой голос — севший, будто простывший. Томас поднял на нее взгляд.       — Роза, там наверняка какие-нибудь гадости. Я сам, не нужно. Тем более, письмо адресовано мне.       — Нет, — замотала она головой. — Том, пожалуйста, разреши мне.       Томас нахмурился.       — Роза, что бы он ни написал, это не имеет значения. Забудь о нем. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась.       Она встала и молча ждала. Томас вздохнул и протянул ей письмо.       — Ладно. Я иногда забываю, какая ты упрямица.       Он привлек ее к себе, погладил плечи, успокаивая. Роза быстро поцеловала его в щеку и отошла к камину, развернула лист бумаги. Да, это была рука Кэла. Кажется, письмо даже сохранило запах его одеколона, и ее передернуло. Томас сел в кресло позади нее, не сводя с нее глаз, держал спину прямо, а руки — на коленях, словно на уроке у строгого учителя. Она начала читать.       «Мистер Эндрюс, высылаю вам средства, которые ваш отец потратил на покупку моей бывшей невесты. Лично я считаю, что вышло слишком дорого для этой дешевки, даже с учетом инфляции. Передавайте привет отцу, я восхищен его деловой хваткой. Теперь следует попрощаться, но это было бы слишком лицемерно даже для меня. Посему — будьте вы оба прокляты».       Роза глубоко вздохнула, слегка смяв бумагу пальцами. Хотелось разорвать письмо в клочья, сделать все, чтобы Томас его не увидел.       — Роза? Все в порядке?       Она оглянулась, Томас смотрел на нее беспокойно, на лбу проступили морщины. Ее пальцы жгло холодом от тонкого листа бумаги, несмотря на близость камина, только от карих глаза Тома шло тепло. Стало стыдно, невыносимо стыдно. Он заслуживал того, чтобы знать правду. Но как он отреагирует? Как он посмотрит в глаза отцу?       — Томас, если я попрошу тебя не читать это, ты… — она покачала головой. — Нет, это будет нечестно.       — У меня много вопросов, не скрою, — Томас ободряюще улыбнулся ей. — Но я не Лиз, я усмирю свое любопытство, если ты не захочешь рассказывать. Только скажи мне, он не угрожал тебе, не причинил вред?       Роза подошла к нему, взяла в ладони его лицо. Том встал, захлопал темными ресницами, когда она ласково провела ладонями по его щекам.       — Я расскажу тебе все, Томас. Я знаю, что ты будешь расстроен. Но обещай, прошу, умоляю тебя, обещай мне, что не поссоришься с отцом.       — Да что такое происходит? — сильнее нахмурился он.       — Просто обещай.       Томас покачал головой.       — Я не могу, Роза. Я не могу дать тебе обещание, не зная, о чем речь.       Роза вздохнула, уткнувшись лбом ему в грудь.       — Отец сказал тебе что-то неприятное? — спросил Томас холодеющим тоном.       — Нет, что ты, — Она вновь вздохнула. — Том, твой отец старается сделать так, чтобы эта ситуация разрешилась как можно лучше для всех.       Правая бровь Томаса опять изогнулась вверх, но уже не иронично — обеспокоенно.       — Для всех?       Он взял ее за руки и подвел к креслу.       — Садись. Рассказывай. Я вижу, что это тебя мучает.       Роза сжала кулаки и вновь глубоко вздохнула, собираясь с силами. И начала говорить. Она рассказала все. И про ту встречу в Белфасте с Кэлом, и про то, как они с Элизабет ездили к Патриции Мюррей, и про свой визит туда уже в одиночестве, и про то, как Кэл направил на нее пистолет.       С каждым ее словом Томас мрачнел. Она видела, как у него ходили ходуном челюсти, раздувались крылья правильного носа. Когда она начала рассказывать о сделке, которую его отец устроил с Натаном Хокли, Томас скрипнул зубами, сжал кулаки. Она опустила взгляд в пол.       Наконец, она замолчала. Тишина библиотеки словно давила на уши, только камин тихо потрескивал и было слышно тяжелое дыхание Тома.       — Он мог тебя убить, — сдавленно сказал он наконец.       — Нет. Он никогда бы…       — Роза! — взорвался Томас и рванул на своей шее воротничок сорочки, пуговицы полетели на пол. Он задыхался. — Он мог тебя убить, неужели ты этого не понимаешь?! Почему ты мне не сказала, ну почему? Господи!             — Прости меня, — тихо сказала она, не поднимая взгляда. — Я знаю, что должна была рассказать тебе все, но так вышло, Том.       — Так вышло? Ты пошла в какой-то притон одна, этот ублюдок оскорблял тебя, наставил на тебя револьвер! Так вышло — это все, что ты хочешь сказать?!       Роза прикрыла глаза, стараясь дышать глубже. Надо дать Томасу время, дать возможность успокоиться.       — Я думал, ты доверяешь мне, — горько сказал Томас. — Мне не верится, что это все правда…       Роза подняла голову.       — Томас, я не умерла, меня не убили. Я сделала ошибку, да. Я клянусь тебе, что не буду больше ничего скрывать, но на тот момент я запуталась. И боялась за тебя, боялась, что он причинит тебе вред. Все ведь разрешилось.       Томас остановился у камина, взъерошил свои волосы.       — О да, разрешилось. Самым удобным образом. Отцу правда, пришлось потратиться, — в его голосе зазвучало отвращение. — Об этом ты тоже не собиралась рассказывать, если бы не это письмо?       Роза промолчала. Томас покачал головой, упершись руками в каминную полку, смотрел на огонь.       — Том, — Роза подошла и осторожно положила руку на его плечо. — Скоро все это кончится, помнишь? Ты сам это говорил. И ты понимал, что все будет сложно.       — Ничего сложного нет, — отрывисто бросил он. — Когда люди доверяют друг другу, ни в чем нет ничего сложного.       Роза провела рукой по его спине, постояла немного позади и вышла из библиотеки. Надо было дать ему время побыть одному, подумать над всем. Она уже знала его, знала, что он успокоится, но переживала о том, как Томас будет общаться с отцом. Скажет ли о том, что все знает? Или промолчит? Сон не шел, она только ворочалась в постели без конца, прислушивалась к звукам ночного дома и задремала только под утро.

***

      Не прошло и часа, как ее будто кто-то окликнул, Роза села в кровати, чувствуя неприятное головокружение от резкого движения. За окном серело раннее осеннее утро.       Томас уже должен был собираться к отъезду в Белфаст. Надо было увидеть его, поцеловать, обнять, доказать, что между ними по прежнему все хорошо, убедиться в том, что он успокоился и простил ее. Она спустилась по лестнице вниз, как и несколько часов назад. Босые ноги обдало прохладой. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и Роза остановилась, услышав мужские голоса - они говорили вполголоса, но явно на повышенных тонах. Ее обдало жаром от ужасного предчувствия, она подошла ближе, чуть не споткнувшись о дорожный саквояж Томаса, который стоял прямо перед дверью в библиотеку.       — Ты не имел права делать все это за моей спиной! — она разглядела Томаса в узкой дверной щели. Он стоял боком к камину, сжав кулаки, очень бледный, в дорожном костюме.       — Ты не имеешь права говорить мне, на что я имею право, а на что нет, — спокойно ответил сдержанный голос Эндрюса-старшего. Роза не видела его.       — Имею! — буквально взвился Томас. — И хватит так говорить со мной!       — Как?       — Словно мне до сих пор пятнадцать! Ты не можешь вмешиваться в мою жизнь, ясно? — Томас выставил вперед указательный палец, дрожа от гнева. — Не таким образом! Расплачиваясь за мою невесту, устраивая сделки за моей спиной!       Он дернул галстук, словно ему опять не хватало воздуха.       — Ну, раз ты не смог избежать проблем, начиная свой внезапный роман, кому их решать, как не мне? И да, Томас, иногда мне кажется, что тебе до сих пор пятнадцать — порой ты не способен брать на себя ответственность за все, что ты делаешь.       Спокойный голос Эндрюса-старшего даже не изменил интонации.       — Хватит! — Томас с досадой фыркнул. — Я беру на себя ответственность за все, всегда! Тебя никто не просил лезть!       Роза наконец увидела главу семейства — его сухопарый профиль появился напротив Томаса.       — Не смей так разговаривать со мной в моем доме, — ледяным тоном сказал старик, вперив тяжёлый взгляд в сына.       — Не смей делать вид, что ты поступил правильно, и выставлять меня виноватым, — Томас вытянул вперед шею, ответив отцу таким же взглядом. — Ты до сих пор злишься, на меня, да? Никак не можешь успокоиться?       — О чем ты?       — О твоей драгоценной фабрике! «Томас, ты должен, это семейное дело! Четыре сотни лет наши предки занимались этим делом, ты не имеешь права!», — он передразнил спокойный выверенный тон отца. — А когда я все же настоял на своем, когда пошел своей дорогой, ты разочаровался во мне до глубины души. Думаешь, я этого не вижу? Ты всегда, во всем ищешь повод показать, что я недостоин тебя!       — Прекрати нести эту чушь, — размеренно сказал Томас Эндрюс-старший. — И, повторюсь, не смей повышать на меня голос.       — О, Господи! — Томас быстро покачал головой. — Хоть раз в жизни дай волю чувствам, отец. Скажи правду, ну же! Я же вижу, что ты думаешь обо мне, о Розе, я ведь опять тебя подвел, опозорил!       Томас Эндрюс-старший покраснел, крылья тонкого носа затрепетали — это было странное зрелище. Она привыкла к тому, что на лицо Эндрюса-старшего всегда походило на маску.       — Да, я надеялся, что ты проявишь благоразумие в выборе спутницы жизни, и это не вызовет таких… неудобств.       Томас оскалился.       — Ах, неудобств! Наконец-то ты искренен! Ну извини, что я вызвал столько неудобств в твоей жизни, больше этого не повторится!       — Неблагодарный щенок! — вдруг прогремел Эндрюс-старший незнакомым голосом. — Замолчи немедля, пока я не выгнал тебя! Ты не имеешь права даже заикаться о моей вине перед тобой, ты всегда делал то, что хотел, невзирая на последствия! Я оплатил тебе колледж, оплатил обучение на верфи, я плачу за то, что ты увел невесту у своего делового партнера, и ни слова тебе не сказал!       У Томаса вытянулось лицо.       — Так дело в деньгах?       — Дело в том, что ты никогда не ценил то, что я делаю для тебя, — словно выплевывая слова, ответил Эндрюс-старший.              — Я верну тебе все до последнего пенни! — Томас потянул узел галстука вниз дрожащими пальцами. Его отец покачал головой.       — Повзрослей уже наконец, Том.              — Чтобы стать похожим на тебя? Упаси Боже.       Эндрюс-старший как-то странно вытянулся, подобрался и сделал резкий шаг навстречу к сыну. Роза, осознав, что сейчас произойдет что-то страшное, что уже ничем нельзя будет исправить, рывком открыла дверь. Оба мужчины повернули к ней головы, и она шагнула внутрь.