Esper

«Белая рубашка… юбка и чулки… — Барбатос стоит перед зеркалом, рассматривая свой внешний вид. — Кажется, этот образ ему хотелось видеть на мне ещё раз…?» Поправив чулки, Венти уселся на кровать, а затем опустился на спину, согнув ноги в коленях. «Глупо выгляжу… глупая затея… стыдно как… — он поворачивает голову и смотрит на пустую корзинку. — Зря только Двалина отдал Лини и Фреми… еле успел до комендантского часа… и все ради того, чтобы расхаживать перед Сяо в таком виде… какой же стыд…» Перевернувшись на бок, он прикрыл глаза краем подушки. «Сяо вернется уставшим… ему точно будет не до этого… ещё и Редо… Точно, Редо!» Жрец тут же схватил одеяло и укутался так, чтобы со стороны не было видно ни клочка одежды. «Теперь я похож на гусеницу. Очень эротично… — вздыхает. Он медленно переводит взгляд на стол около кровати, где в ящике лежит подарок от Чайльда, о котором Сяо не знает. — Всё-таки глупая затея…» Интерес берет свое, рука сама потянулась к ящику и он достал оттуда тюбик оральной смазки. Прокручивая его в руке, он нервно кусает себя за щеку и нижнюю губу, пытаясь собраться с мыслями. Дверь в комнату открывается, и Сяо тут же забегает внутрь, прислоняясь спиной к стене и держа в руках рюкзак. — Фух… Почти попался… — вздыхает. — Сяо? — Венти растеряно хлопает ресницами. — Я думал, Редо перенесет вас сюда… а где он? — Заставил его пойти к своему милому ангелочку, — усмехается, проходя в комнату. — Почему не спишь? — А… ну… — Венти с некой опаской осматривает Сяо, желая убедиться, что тот в порядке. — Я тебя ждал… — он кутается в одеяло сильнее. — Как сходили? — Событий хватает, — Алатус потирает затылок, растрепав хаос на голове ещё больше. — Ты замёрз? — А, понимаешь, я просто хотел тебя встретить как-то необычно… — еле слышно говорит Венти, чувствуя себя ужасно глупо. — Эм… ты, наверное, очень устал…? — Да не особо, на удивление, успел там вздремнуть… Только в душ я там не ходил, поэтому я сбегаю быстро… Но зайти в комнату и увидеть милый клубочек, мне понравилось, — улыбается. — Да, хорошо, иди в душ, — Венти кивает, сильнее кутаясь в одеяло. Проводив Алатуса взглядом, жрец вновь упал на кровать на спину. Где-то в одеяле он от испуга успел зарыть тюбик смазки, и искать его сейчас совсем не входит в планы, ведь, пока Сяо в душе, нужно успеть собраться с мыслями и наконец осуществить это маленькое желание эспера. «Хочу… ему точно будет приятно… как минимум, я старался, да…» Убеждая себя в том, что Алатус хотя бы оценит старания и неважно, если эти «потуги» вызовут у него смех, а не возбуждение. Шум воды за дверью ванной стих. Венти на носочках подошел к стене и выключил свет. Он зажег несколько свечей, которые пахнут цветами, и оставил их на столе у постели. Сам же уселся на краю кровати, немного раздвинув ноги, и уставился на дверь. Сидеть в таком положении смущает, но одновременно с тем — возбуждает. Даже этот, как ему кажется, нелепый вид не мешает ощущать желание наброситься на Сяо. Выходя из ванной, Сяо не ожидал, что свет будет выключен. Он трёт полотенцем волосы и замирает, заметив свечи и Барбатоса в юбке. Эспер ощущает как во рту начинает собираться слюна, а низ живота тянет. Он в открытую рассматривает Венти, а полотенце из его рук падает на пол. — Это… Это… В-Венти…? — Алатус жутко краснеет, не зная, может ли шевелиться. — Да, так меня зовут, — томно шепчет тот, вставая с кровати. Отбросив страх и сомнения, он делает несколько уверенных шагов навстречу Сяо, смотря в янтарные глаза высокомерно и слегка надменно, будто бы сверху-вниз. — Нравится? — без единой мысли он положил ладонь Алатусу на пах и сразу сжал. — Мм… нравится. Эспер вздрагивает, роняя тихий стон, более похожий на скулёж. Положив руки на бёдра Венти, Сяо осознал, что юноша в юбке. Разум тут же мутнеет, заполняясь желанием. — Очень… Это та юбка с Хэллоуина? — шепчет, закусывая губу. — Она самая… хочешь под неё залезть? — Венти обводит ушную раковину Алатуса языком, будто считая серьги. — Если будешь хорошим и послушным мальчиком, я тебе разрешу. — Х-хочу… Очень хочу… — скулит Сяо, сжимая чужие бёдра. Тело одолевают мурашки, а из головы улетучились все мысли. Возбуждение растёт с каждой секундой, и Сяо медленно сокращает дистанцию между ними. — Успел соскучиться? Я тоже… — положив ладонь на щеку Сяо, Венти придвинулся к царапине. — Кто посмел… — он осторожно целует уже почти затянувшуюся отметину и ведёт дорожку из мокрых поцелуев вниз. — Д-да… — нервно сглатывает эспер. Сяо опускает руки ниже и медленно ведёт вверх, задирая юбку. Ладони ложатся на ягодицы. Осознание того, что Венти без белья вновь бьет по Алатусу, заставляя того чуть ли не скулить от желания. — А помнишь, что ещё было на Хэллоуин? — Венти прижался вплотную, и теперь нога Сяо находится меж его ног, и бедром Алатус упирается в пах. — Я уже твёрдый, — шепчет, выдыхая Сяо на ухо. — Как же сильно я хотел касаться тебя везде, особенно… особенно, когда делал зубами те стрелки на твоих бёдрах, — скуля, произносит Сяо. — Знаешь, на этих чулках стрелок нет. Сделаешь? — он ехидно улыбается и кладет ладонь Алатусу на голову. — Ты сводишь меня с ума… — шепчет Сяо. Юноша хватает Венти под бёдрами, усаживая его к себе на талию и медленно идёт к кровати. Он чувствует, как в его живот упирается член Венти и это заводит ещё больше. — Сяо, от тебя так приятно пахнет… — Венти уткнулся носом в его шею. — Тебя не было всего-ничего, а я ужасно соскучился… Оглаживая чужую спину, Барбатос пробирается пальцами под футболку и немного царапает кожу Сяо короткими ноготками. — А я то как соскучился… — шепчет эспер. Опустив Венти на кровать, Сяо отбрасывает одеяло, чтобы оно не мешало, и его взгляд цепляется за небольшой тюбик. — Это…? — Сяо тянет руку и надпись на предмете даёт понять что это. — Оу… — А… ой… — жрец поспешил в смущении прикрыть лицо ладонью. — Я не знаю… я не думал… то есть… я думал, но это не значит, что ты должен… — Я ведь хотел к тебе под юбку… — тихо усмехается Сяо, опускаясь перед Венти на колени. — Хозяин, я заслужил, чтобы вы положили свои прекрасные ноги на мои плечи…? — Ого… — юноша давится воздухом от неожиданности. Даже так просьба Сяо не осталась без ответа. Венти подобрался к краю кровати и поставил стопы на плечи Алатуса, открывая тому вид на свой пах. — Если обещаешь быть хорошим мальчиком и доставить хо… кхем, хозяину удовольствие, то можешь делать, что хочешь, — хихикает. Подыгрывать немного сложно, ведь это до жути смущает, но и выходить из роли желания нет, поэтому Венти пытается выдерживать планку надменности и доминирования, когда, по факту, уже и сам готов умолять Алатуса о ласке. — Обещаю доставить хозяину удовольствие, — повторяет эспер, разглядывая юношу. Осквернённые ладони ложатся на голени Венти. Сяо мягко гладит их утыкается носом в чужие ноги. Оставив мягкий поцелуй, Сяо пробивает клыком аккуратный чулок и ведёт по нему пальцем, делая длинную стрелку. Возбуждение достигло пика. Сяо покрывает поцелуями худые ноги Венти, медленно идя все выше. «Какой стыд…» — жрец сквозь смущение наблюдает за Алатусом. В голове вдруг всплыло воспоминание о подготовке к Хэллоуину — и тогда подобной неловкости он не испытывал. Ему было почти что безразлично, и подобные действия со стороны Сяо не воспринимались никак иначе, кроме помощи с образом. Ладонь опустилась Алатусу на голову. Пальцы перебирают длинные влажные спутанные пряди. Барбатос накручивает волосы Сяо вокруг своей кисти и тянет, отрывая голову эспера от ноги. — Прекрасное зрелище, — комментирует Венти, рассматривает затуманенный, но жадный взгляд Сяо. Пальцы пробираются под чулки, немного стягивая их, пока глаза Алатуса прикованы к бирюзовым глазам Венти. Юноша роняет тихое мычание и закусывает губу. — Хозяин… Разрешите доставить Вам удовольствие… — молит эспер. Стянув резинку со своей косички, Венти наспех собрал длинные волосы Сяо в небрежный пучок. Жрец упирается ладонями в кровать и подбирается немного ближе к Алатусу. Скрестив ноги за его спиной, Венти давит, заставляя эспера наклониться, и тот послушно утыкается носом в пах. — Разрешаю. И это, — Венти кивает на тюбик смазки, — тоже используй. Сознание Сяо плывёт. Редо был прав. Ему жутко нравится быть для Венти «слугой». Судорожно хватая тюбик, Сяо обильно выдавливает смазку на член Венти. Алатус оставляет укус на внутренней поверхности бедра и начинает рукой распределять смазку по всей длине. — Так сильно соскучился? — надменно произносит Венти, наблюдая за Сяо. — Какой хороший мальчик… Тепло чужой ладони контрастирует на фоне с прохладной смазкой. Кожа Венти медленно покрывается мурашками. Дыхание сбилось уже давно, стук сердца эхом стоит в голове, а взгляд прикован к Сяо: такой сильный, такой «страшный», и такой покорный. — Давай, милый, хозяин разрешает тебе взять его в рот… Возбуждает. Безумно возбуждает. Член Сяо истекает влагой, будто юноша готов кончить от одних лишь слов похвалы Венти. Скуля от желания, Алатус послушно берет в рот головку и начинает медленно насаживаться на член Барбатоса. — Мм… Какой умница… — Венти гладит его ладонью по голове. — Постарайся для меня немного, ладно? Я скучал… а ты, ты скучал? Покажи мне, как сильно. Уши дергаются слыша такую желанную похвалу. Сяо закрывает глаза и сжимает руками чужие бёдра. Юноша двигает головой, стараясь брать как можно глубже. Из глаз потекли рефлекторные слёзы, а щеки и подбородок пачкаются в смазку. Хочется доставить как можно больше удовольствия, чтобы услышать похвалу ещё. — Не торопись, Сяо… мы никуда не спешим, — томно произносит Венти. — Посмотри на меня… Эспер послушно поднял взгляд, и Барбатос тут же расплылся в улыбке. Слишком завораживающее зрелище. — Тебе так идёт, Сяо, — улыбается. — Быть у меня между ног и с моим членом во рту. Алатус мычит, пытаясь ответить «угу» в знак согласия. Не отрывая взгляд от бирюзовых глаз, Сяо медленно насаживается на член Венти, утыкаясь лицом в пах и показательно вдыхая чужой запах. — Какой хороший и послушный мальчик. Ты заслужил награду, но придётся постараться, чтобы её достать, аха… — Венти кладет ладонь ему на затылок, запускает пальцы в волосы и сжимает. — Давай, милый, хозяин хочет кончить тебе в рот. Сладкий скулёж вырывается из уст Сяо, так мягко проходясь вибрацией по члену Венти. Эсперу действительно нравится быть инструментом для получения удовольствия в его руках. Юноша водит языком по стволу и, двигаясь, давит на отверстие уретры самым кончиком языка. Не в силах больше сдерживаться и играть эту роль, Венти просто падает на спину, толкаясь бёдрами глубже в узкое горло. Из груди вырвался стон. Такой высокий, несдержанный и пошлый, а вслед за ним, Венти начал ёрзать на кровати. Хочется скорее получить разрядку, но Алатус так мучительно долго тянет, явно наслаждаясь каждой секундой. — Не могу больше, — крепко схватив Сяо за волосы, Венти буквально начал двигать его головой. — Вот так… — выдыхает. — Мой хороший, вот так… я скоро… я очень скоро… ещё немного… Все эти нежные слова, эти сладкие стоны, кричащие о том, что Сяо делает все правильно, будоражат. Юноша ускоряет движения головой. Ладонь ложится на яички Венти, слегка сжимая, пока тот продолжает толкаться в его горло. Дрожь сильной волной пронеслась по всему телу. Из-за скверны Венти чувствует жжение на бедре. Оральная смазка немного охлаждает, а язык Алатуса мягкий и тёплый, что вызывает довольно яркий контраст температур. Теряясь в ощущениях, Барбатос просто извивается на кровати, комкая простыни. — Ещё немного… — стонет. — Сяо, хороший мой, чуть-чуть… быстрее… чуть-чуть… И тот послушно ускоряется, стараясь брать полностью. Тело Алатуса сходит с ума, каждая похвала отзывается дрожью и приливом возбуждения. Не заметив когда, Алатус кончил прямо в белье, не отрываясь от того, чтобы доставить удовольствие парню перед собой. Громко простанывая имя Сяо, Венти ещё раз толкнулся бёдрами. Член во рту эспера пульсирует, и уже через секунду юноша ощущает на языке горячую и вязкую солоноватую жидкость. С глубоким выдохом Барбатос просто замер, приподняв голову, чтобы иметь возможность увидеть Сяо. Хочется ещё немного поиграть и выдать что-то по типу «не пророни ни капли», но после оргазма воздуха не хватает, а конечности дрожат. Алатус не отстраняется. Он ждёт пока все до единой капли стечёт в его горло. Проглотив все, без остатка, Сяо медленно отстраняется, проводит языком по головке члена и облизывает губы. — Хозяин доволен…? — словно щенок, спрашивает Сяо, сжимая ноги вместе от оргазма. — Иди ко мне, — возбужденный и разгоряченный, Венти тянет руки вперёд, приглашая Сяо забраться на кровать. — Хозяин хочет почувствовать тебя внутри себя. Послушно заползая на кровать, Сяо ставит руки возле головы Венти и опускается с поцелуем к его лицу. Алатус мягко сминает чужие губы в своих, проводит языком по ровной дорожке зубов и отстраняется, глядя в его глаза. — Хозяин уверен…? — шепчет, опустившись к уху Барбатоса. — Да… да, я уверен, — Венти пошире раздвигает ноги, чтобы Алатусу было удобней. — Хочу сделать это с тобой, Сяо. Только… будь осторожнее, ладно? Я тебе доверяю, но мне всё немного страшно… Будь нежен со своим господином. — Я сделаю все предельно осторожно, — шепчет Сяо, вжимаясь пахом в пах Венти. Алатус целует жреца в щеку и медленно спускает поцелуями к шее. Расстёгивая рубашку, эспер покрывает поцелуями каждый участок кожи, к которому получает доступ, продолжая спускаться ниже. — Мой хозяин самый красивый, самый вкусный и самый прекрасный… — с нежностью шепчет Сяо. Венти тихо стонет, растворяясь в ласке, заботе и нежности. Алатус максимально старается расслабить его, и он это чувствует. — Да, я верю… — Барбатос гладит его по волосам. — Мой хороший Сяо позаботится обо мне. С облегченным выдохом Венти повернул голову вбок, чтобы подставить Алатусу шею. «Паук?!» От неожиданности жрец подскочил на месте. Схватив с кровати подушку, он бросил её в угол комнаты, где стоит рюкзак Сяо. Именно там, как ему показалось, он и увидел паука. Возбуждение как рукой сняло, на его место пришел страх. — Там… там… — дрожащей рукой Венти указывает на подушку, которая, почему-то, подозрительно шевелится. Сяо ошарашено смотрит на парня, не понимая, что происходит. Он оборачивается туда, куда юноша бросил подушку и осознание приходит сразу же. — Ой… Венти, спокойно… Только не переживай, я ведь рядом. — Убери его, убери его, Сяо, убери его, — Венти топчется на кровати, боясь даже на пол ступить. — Конечно, не переживай… «Ну… Я знал, что будет сложновато…» — мысленно усмехается Сяо. Юноша поднимается с кровати и подходит к подушке, рядом с которой стоит дрожащий от страха паук. — Аметист, иди сюда, не бойся… — Алатус тянет к пауку руку, закрывая его спиной от Венти. — Аметист? У него имя есть? За эти несколько секунд, пока Сяо дошел до паука, Венти уже закрутился в одеяло, будто гусеница, и стоит на кровати, нервно переступая с ноги на ногу. Пряча паука в руках, эспер поворачивается к Венти, но не подходит. — Мм… Как тебе сказать… В общем Аметист из мира демонов… Он маленький демон… И он приглядывал за одним моим знакомым очень долгое время, пока тот не ушёл на перерождение… А Аметиста я обещал другу забрать… Когда тот уйдёт… Вот… Приди мы позже, Аметист мог погибнуть, он очень скучает за другом… — как можно мягче старается рассказывать Сяо. — Только не подноси «это» ко мне, — Венти уже вжался спиной в стену. — Не могу… не хочу… убери его куда-то… пусть у Сайно в комнате пока живет… или давай отдадим его профессору Бай Чжу? Или… или ещё куда-нибудь его… — Венти, я не могу… Я бы очень хотел, чтобы вы подружились… И думаю, наш с ним друг тоже… Аметист очень умный и послушный паук… Он тебя никак не обидит… Аметист, помашешь Венти лапкой? — мягко спрашивает Сяо, делая шаг назад от Венти. Паук послушно поднял лапку, и Венти опустился на кровать и накрылся с головой. — Сяо… — стонет, стараясь сдержать слёзы. — Я не могу… я не смогу с ним… Подожди, — высунув голову, он вопросительно смотрит на Алатуса: — У тебя в том мире кто-то был? — Венти, дыши… Я его держу, и пока мы не успокоимся, я его никуда не отпущу… Аметист, не бойся, я не оставлю тебя одного… — шепчет Сяо, слегка улыбаясь на этот милый жест от Аметиста. — Не совсем у меня… Ох… Кажется, день для этого разговора настал… Паук сползает с ладони Сяо, бежит по руке вверх и прячется где-то в длинных волосах. Видя это, глаз Венти нервно дернулся. Юноша смотрит на Алатуса сквозь слёзы, откровенно не понимая, что ему делать. — К-какой разговор… только не подходи ко мне с этой штукой… — Не подхожу, — Сяо поднимает руки, словно сдаётся. — Мм… Когда мы пришли в мир демонов за заколкой, нам очень помог один безумно милый юноша, который дружил с Аметистом… Этим… Этим юношей был… Был Энджи… Мир будто рухнул в ту секунду, как с уст Сяо слетело имя брата. Уже через мгновение бирюзовые глаза загорелись жизнью, ведь он знал, что Энджи там, знал и верил, что его душа ещё в зоне досягаемости, а значит его можно вернуть. Но не успел он открыть рот, как осознание напрочь лишило его последней надежды. «Аметист приглядывал за знакомым». «Он был другом». «Душа ушла на перерождение». Венти замер, смотря в пустоту. Если б только он не тянул так долго, если б учился усерднее, если б не отвлекался на личную жизнь, то, возможно, ему хватило бы времени успеть выучить ту часть алхимии, что помогла бы вернуть брата к жизни. — Почему ты не сказал мне сразу… почему не сказал, что видел Энджи… — Энджи не хотел этого… Он не хотел тянуть тебя за собой… Честно, я спрашивал у Рэйндоттир чего стоит вернуть человека к жизни… Но с людьми это очень сложно и очень неравноценно… Они не вернулись бы надолго, и они бы страдали, ведь мертвым нет места среди живых… Так говорил и Энджи… Он приглядывал за тобой, наблюдал за тобой в зеркало и не отвечал, чтобы ты перестал гнаться за ним… Он не хотел, чтобы ты зацикливался на этом всем, потому что знал, что это слишком опасно и не стоит этих усилий… — Почему ты не взял меня с собой… Потом… зная, что мой брат там… почему молчал… — Тебе нельзя в мир демонов… Это тяжело было даже для моего организма… Я лишь уважал решение Энджи не говорить тебе о том, что он смотрит за тобой… Прости меня… Я не знал, как поступить, и мне было страшно рассказывать… Но я поговорил с твоим братом, обнял его, показал ему то, как ты улыбаешься, и он был очень этому рад… — То есть, вы с Энджи сами всё решили, — холодно и сухо констатирует жрец. — Я не хочу тебя видеть, Сяо. И разговаривать с тобой сейчас я тоже не хочу. И убери эту штуку из комнаты, пожалуйста. В груди больно кольнуло. Алатус знал, что, возможно, так бы и было, но он до сих пор не знает, что было бы правильным решением. — Я понял… Энджи очень не хотел, чтобы ты жертвовал так много, ради того, чтобы видеть его мучения в мире живых… Прости… Я Эм… Буду в комнате Сайно и Тигнари… Алатус берет рюкзак, в котором лежит подушка Энджи и осколок зеркала. Глянув на Венти, Сяо толкает дверь из комнаты и ненадолго замирает: — Та заколка нашлась у Энджи в волосах… Ему она шла так же… Ничего не ответив, Венти вновь спрятался под одеяло. Уткнувшись головой в подушку, он шмыгнул носом, а после — разрыдался. От наволочки пахнет Сяо, и даже сейчас, будучи слишком раздраженным, он нуждается в том, чтобы чувствовать Алатуса рядом. Жрец не взглянул на дверь, не прислушивался и не знает, действительно ли эспер ушел, или до сих пор стоит в проходе. Обида, злость, одиночество, грусть, боль — всё смешивается воедино, напрочь лишая Венти возможности взять себя в руки. Не сдерживаясь, он довольно громко заплакал, всё больше и больше вжимаясь лицом в подушку. От волнения сердце завелось, как сумасшедшее, в груди тут же неприятно закололо. Дыхание стало прерывистым, а всхлипы не стихают ни на секунду. Эспер все же не осмелился выйти за дверь. Он медленно закрывает ее обратно и тихо ставит рюкзак на пол. — Аметист, я пока спрячу тебя в ванной, извини, — шепчет Сяо, забирая корзинку Двалина с кровати. Юноша ждёт, пока паук заползёт внутрь и тихо уходит в ванную, ставя того на тумбу. — Я вернусь за тобой, не переживай… Алатус возвращается в комнату, берет стакан воды и садится рядом с Венти, ведь слышать, как прерывисто тот дышит, слишком страшно. — Венти… Венти, посмотри на меня, пожалуйста… Полностью игнорируя чужой голос, который он даже не слышит из-за своих же всхлипов, Венти жмется к подушке, будто сейчас она — единственная, кто может хоть немного поддержать его. Алатус неуверенно стягивает с Барбатоса одеяло и просто обнимает, прижимая к себе и утыкаясь лицом в его макушку. — Дыши медленней, пожалуйста, дыши, Венти, — тихо просит, гладя юношу по спине. — Эта штука… она у тебя в волосах…? — вздрогнув, спрашивает тот. — Нет, я унёс Аметиста… Венти, ты можешь винить во всем меня, только дыши ровнее, прошу… Почувствовав облегчение оттого, что хотя бы паука уже рядом нет, Венти немного приподнялся на кровати и уселся на колени. Он вытирает слёзы рукавами белой рубашки, растирая их по и без того красным щекам. Дыхание никак не выровняется, и каждые несколько секунд оно прерывается всхлипом. В груди неприятно давит и колет настолько, что хотелось бы вырвать себе сердце и выбросить его, чтобы не болело. — Почему не сказал… почему вы все решили за меня? Почему вы так поступили со мной… — вцепившись в ворот футболки Сяо, Венти трясет его за плечи. — Какое вы имели право… какое… Как я должен верить тебе после этого? Не хочу. Не нужна мне эта академия… и турнир, и агат. Ничего не нужно! — слабыми кулаками он бьет Сяо в грудь. — Ничего… Эспер лишь поддаётся, позволяя Венти выпустить все эмоции. Он с болью смотрит на то, как любимый человек плачет и чувствует, что виноват, ведь не нашел правильного варианта в этой ситуации. — Энджи хотел позаботиться о тебе… Я посчитал это его последним желанием и решил сделать так, как хотел он… Я не знаю, как должен был поступить, правда. А когда только понял, что это твой брат, сразу хотел рассказать, тоже хотел вернуть его… Но и он, и Рэйндоттир дали мне понять, что это слишком тяжело было бы для всех… И для Энджи в том числе… Прости… — Где… Сяо… где эта заколка…? — юноша поднимает на Алатуса заплаканное лицо. — Думаю, она у профессора… Когда мы вернулись, я сразу отдал ее ему, чтобы снять проклятье… Шмыгнув носом, Венти опустил голову Сяо на плечо. — Я всё ещё на тебя злюсь. — Злись… Имеешь полное право… — Сяо мягко гладит его по волосам. — Мы с Энджи не хотели, чтобы ты страдал или погиб ради того, чтобы он недолго прожил здесь в мучениях… Он тебя очень любит и ни в чем не винит… Он встретил и проводил нас с улыбкой, попросив забрать Аметиста, когда он уйдёт… Прости… — Из всех возможных животных он выбрал именно паука… — юноша печально усмехнулся, прерывисто выдыхая Сяо в шею. — Сяо… расскажи мне, какой он? Как он выглядел? Какое впечатление произвел…? — Я так испугался, увидев его, думал, что это ты в своём плохом состоянии очутился здесь… Но, когда понял, что это не так, то удивился ещё больше. У него кончики волос отличаются от твоих… И глаза… Они были синими. Энджи был таким лёгким и ласковым на вид, таким же и в общении. Вы оба очень милые… Не знаю, есть ли в нем твой сучий режим, — усмехается Сяо, — но вы явно родные братья… И он самый настоящий старший брат… Слишком заботился о тебе, приглядывал и он знал, что ты так отреагируешь на Аметиста… Рассказывал мне об этом с улыбкой… — Это похоже на него… — вздыхает. — Наверное, ещё и на голове был беспорядок… — юноша слабо усмехнулся, вспоминая образ брата. — Был лёгкий хаос, в котором иногда сидел Аметист… Кажется, что он лапками приглаживал его волосы… Они с Аметистом понимали друг друга, помогали друг другу, и он вместе с нами тогда искал заколку… А ещё, я, вроде, говорил тебе, в том мире есть наша академия, но отзеркаленная. И Энджи жил получается в твоей комнате… Когда мы пришли, Аметист лежал на подушке Энджи, почти не шевелился и грустил о его уходе… Кажется, он лежал так все то время, что Энджи не было… — Ну, что за человек… почему нельзя было завести себе котёнка… — вздыхает. Вспыхнув быстро, словно спичка, он так же быстро и погас. Сил не осталось, слёз больше нет, эмоций тоже — ни сожаления, ни злости. Он будто просто выгорел. Обессилено лежа в руках Сяо, склонив голову ему на плечо, Венти глубоко дышит, пытаясь успокоить заведенное сердце. — Как думаешь… он был рад уйти на перерождение…? — Он говорил об этом с улыбкой… Немного печальной, но выглядел счастливым… — тихо произносит Сяо, целуя Венти в макушку. — Извини, что нашипел на тебя… я совсем не «не хочу тебя видеть»… мне больно, но… это уже не имеет смысла. Ситуацию не исправить… откровенно говоря, не думаю, что у меня получилось бы его вернуть… я не Рэйндоттир… создать жизнь… у меня даже цветы не растут, — вздыхает. — Энджи… надеюсь, его новая жизнь будет длиннее и счастливее. — Ты нашипел на меня заслуженно. Я до сих пор не знаю, правильно ли поступил… Я бы сам его вернул, но даже Рэйндоттир говорит, что это слишком нецелесообразно, потому что Энджи простой человек… Редо и Альбедо-души, которые она вытащила из бездны и это души не людей… Энджи был рад видеть, как ты улыбаешься, был рад тому, что я ради его брата пришёл в мир демонов… Он даже испугался, что я погиб, точнее испугался не моей смерти, а того, что я оставил тебя одного… Он очень хороший, и он точно заслужил хорошую жизнь. Верю, что новая жизнь у него будет прекрасной… И ты верь, Энджи бы этого хотел… — Почему-то чувствую себя так, будто бы снова переживаю его смерть, — вздыхает. — Ох… но… я рад, что вы знакомы… хоть так. — И я очень рад… И рад, что смог обнять его, после того, как обнимал тебя, — неловко произносит Сяо, прижимаясь к Венти. — Энджи живет новую жизнь, и он надеялся, что ты тоже будешь счастлив… — Буду… обязательно буду… мы будем. И его паука я тоже приму, — вздыхает. — Главное, не умереть от страха. — Аметист очень умный и ласковый… И жутко скучает по Энджи… Я уверен, что вы сможете подружиться… — улыбается Сяо. — Хочешь принесу его и будем пробовать знакомиться? — Ох, неси… Подняв голову, Венти вытирает глаза, размазывая слёзы по щекам. — Ты милашка, — Сяо целует его в щеку. Юноша хватает одежду, ведь все ещё не сменил штаны и белье, и уходит в ванную. Умывшись, Сяо переоделся и закинул вещи в стирку. — Аметист, пойдём знакомиться с Венти, — Сяо склоняется над корзинкой, протягивая к пауку руку. Тот послушно заползает, но двигается крайне неуверенно и медленно. Мягко улыбнувшись, Сяо прикрывает паука рукой и возвращается в комнату. Он становится перед кроватью в паре шагов от неё, не решаясь подойти ближе, и медленно опускает руку, поднимая взгляд на Венти. — Смотри, какой он красивый, Венти… Барбатос кутается в одеяло ещё больше, с опаской выглядывая из своего убежища. Паук на руке Сяо настолько большой, что практически закрывает собой половину ладони. Его лапки толстые и пушистые, три пары аметистовых глаз смотрят на Венти, который с ужасом рассматривает существо перед собой. Вжавшись спиной в стену, юноша ни на сантиметр не продвинулся навстречу Сяо. — Ох… Думаю, тебе стоит относится к нему, как к человеку. Точнее, демону. Он всё-таки оттуда и очень разумный малыш… Кстати, не знаю, умеет ли он принимать человеческий облик. Аметист? Паук несколько секунд просто смотрит на Сяо, затем осторожно сползает с его ладони. Лапка за лапкой он ступает на кровать, и Венти вжимается в стену ещё больше, если такое вообще возможно. Лишь полностью оказавшись на постели, паук светится светло-фиолетовым, а после — принимает облик человека. — М…? — Венти с опаской выглядывает из-под одеяла. — Это… Аметист? На краю кровати сидит хрупкого телосложения девушка. Её аметистовые длинные гладкие волосы рассыпались по нагому телу и постели. Светло-фиолетовые глаза, обрамленными пушистыми темными ресницами, смотрят то на Венти, то на Сяо, то на свои собственные руки. Судя по растерянному выражению лица, подобный облик она не принимала уже давно. — У-ме-ю, — по слогам повторяет девушка, будто пытаясь вспомнить, как разговаривать. Ее ногти длинные и черные, будто когти, пальцы тонкие и костлявые, а вокруг запястья сомкнулось металлическое кольцо, кандалы, явно потрёпанные временем. Оно выглядит, будто к нему когда-то была приделана цепь, но сейчас от неё лишь несколько звеньев. — Девушка… — не веря своим глазам, повторяет Венти. — Не видел раньше девушек-демонов… — он с осторожностью выбирается из-под одеяла. — У демонов нет пола, — проговаривает она, и ее голос ломается из-за сухости в горле. Закашлявшись, она перевела взгляд на Сяо, будто безмолвно спрашивая у него, что делать с кашлем. Алатус несколько секунд ошарашено смотрит на девушку, а потом, спохватившись, хватает стакан с водой и садится рядом с ней. — Нужно попить, я помогу, — неловко произносит Сяо, подставляя стакан к губам девушки. — Я… я найду для неё одежду… — стараясь не смотреть на нагое тело девушки, Венти сползает с кровати. — Спасибо, — сухо отвечает она. Уткнувшись в стакан, она не без помощи Сяо смогла его осушить. В горле почувствовалась долгожданная влага, и раздраженные стенки отдаются неприятной болью. Уловив приятный запах ароматической свечки, она принюхивается и вертит головой по сторонам. Живот заурчал, будто давая знак, что она была бы не против съесть эту свечку. — Есть хочу. — Чего бы ты хотела поесть? — не веря в реальность происходящего, спрашивает Сяо, ставя стакан на стол. — Я не помню, что есть в мире людей. А червяков, наверное, это тело здесь не примет, — она хмурится. — А вы? Кхе-кхе… — опустив голову, она вновь сухо кашляет. — Чем вы питаетесь? Алатус поднимается, набирает ещё воды и вновь поит девушку. — Венти, у нас ещё есть яблоки? — Да, были… — юноша на носочках подходит к девушке и протягивает ей свой бирюзовый вязаный свитер. — Ты меня боишься? — она переводит взгляд на Венти. — Немного есть… совсем чуть-чуть… — Я могу снова стать маленькой. — И я буду бояться ещё больше, — немного нервно смеётся тот. — Сяо, поможешь ей одеться? Я схожу переоденусь в ванную и заодно яблоки помою. — Да, конечно, иди, Венти, — Сяо берет свитер и провожает парня взглядом. Алатус собирает волосы Аметист и аккуратно натягивает свитер на ее голову, помогая просунуть руки. — А Энджи видел этот твой облик? — Нет. Он понимал меня без слов, поэтому мне не нужно было становиться такой, — вздыхает. — Холодно. — Сейчас найду тебе что-то на ноги, посиди… Алатус отходит к шкафу, находит мягкие носки и домашние штаны на резинке. — Женского нижнего белья не имеем, так что, хотя бы так, — усмехается, натягивая на женские ноги носки. — Встанешь? Я помогу со штанами? — Я могу сама. Этот облик мне непривычен, но, если ты придержишь меня, чтобы я не упала, я могу одеться сама. Стоять не могу. Это тело слабое. — Придержу, давай руку, — Сяо берет девушку за руку и придерживает за талию. Вес её тела едва ли ощущается в руках Алатуса, отчего в голову невольно побираются мысли, что ее природа может быть схожа с природой Редо, который тоже почти не ощущается. Она неловко и неуклюже натягивает штаны, постоянно шатаясь и, если б не руки Сяо, точно свалилась бы на пол. Мотнув головой, чтобы убрать прядь с лица, она лишь заставила длинные волосы соскользнуть с плеч. Сейчас, когда она стоит на ногах, пусть и немного неровно, длина её волос достигает пола. По росту она ниже, чем Сяо, примерно на полголовы. — Оделась. — Ух ты… Давай заплету твои волосы, чтобы не мешали? — помогая девушке сесть обратно, спрашивает Сяо. — Угу. Усевшись на краю кровати, она болтает ногами и несильно вертит головой, рассматривая комнату. — Похожа на комнату, где жили мы с Энджи, — на его имени её голос слабо дрогнул. — Я готов, — держа яблоки в руках, Венти, уже одетый в спортивный костюм, уселся на соседнюю кровать. — Сейчас почищу. — Можно не чистить? — она вопросительно смотрит на него. — П-пожалуйста… — дрожащей рукой жрец протянул плод ей. — Угу. Пока Аметист отвлекалась на яблоко, Венти поднял взгляд на Сяо. В бирюзовых глазах до сих пор стоят шок и страх. — Понимаю, — улыбается тот с таким же шоком в глазах. — А ведь это ещё не все новости, что я принёс, аха… Юноша берет с полки резинку и расчёску, и принимается аккуратно расчёсывать длинные волосы девушки. — Не все? Хотя… для тебя там ведь не один день прошел… Под звуки хруста яблока Венти уселся на кровать и обнял подушку. — Давай… удиви меня. — Одна из новостей это то, что суккуб, с которым я знаком, дал мне артефакт от верховного демона, который снимает печать с моей силы, которую наложила тётя, — на одном дыхании произносит Сяо, начиная заплетать волосы в косу. Глаз Венти в который раз за эту ночь нервно дернулся. А вслед за ним дернулся и уголок губ. — Даже не знаю, с чего начать… с твоего знакомства с суккубом? Или… личная озабоченность верховного демона? Или печать госпожи Рэйндоттир… — Так, с суккубом ничего не было, — смеётся Сяо, — но, мы с Редо пришли к выводу, что он один из приближенных верховного. И то, что мы стащили ангела из их мира с выставки так легко, это, по словам суккуба, потому что нам позволил верховный, хоть мы и сами так думали… И Верховному нужно, чтобы я пробудил силу и встал на их сторону… Если я использую артефакт, обратной дороги не будет… А печать, думаю, нужна, чтобы спрятать от отца? Не знаю… Но из-за этой печати я не могу использовать свободно свою силу, и поэтому я раньше забывал все, что происходило и сходил с ума. — То есть… чисто теоретически, Рэйндоттир знает, кто ты…? Имею в виду не то, что ты частично демон, а то, что ты очень сильный демон… — В нём бежит кровь Верховного демона, — Аметист смотрит на хвостик от яблока, не понимая, надо ли его есть, ведь косточки и огрызок она съела, но хвостик выглядит невкусно. — Давай, — Венти протягивает ладонь, чтобы забрать мусор. — И возьми со стола ещё яблоко, если хочешь. — Хочу. — Думаю, Рэйиндоттир знает многое, это ведь она помогала моей матери бежать из мира демонов со мной. И значит наша с Редо догадка верна, точнее, его. Венти, мой отец верховный демон Моракс, аха. — … — Венти смотрит в глаза Сяо, пытаясь понять, шутит тот или нет. — Вот и я так подумал. Не знаю, что удивляет меня больше. То, что верховный демон влюбился в человека; то, что верховный демон мой отец или то, что Аякс пытался стать моим отчимом, ахаха. — Аха… ой… последнее, конечно, огонь… — А ты не знал? — Аместист протягивает второй хвостик от яблока Венти и смотрит через плечо на Сяо, который всё ещё копошится в ее волосах. — Я сразу почувствовала от тебя его ауру. Хотя, в этом мире она ощущается слабее. — Не знал, мама не рассказывала и не то, чтобы мне было интересно. Я боюсь этого артефакта и боюсь своей силы… — Интересно, а если просто призвать Моракса и спросить…? — Венти нервно крутит в пальцах хвостик от яблока. — Не знаю, хочу ли я этого… — вздыхает Сяо. — А последняя новость это то, что у Редо 4 пары ангельских крыльев. — Ого… а такое бывает?! Кажется, он говорил, что три — это максимум? — Да. Но, видимо, у падших другая градация. Перед падением у него было только две пары… — Оу… Хотя, наверное, про падших ничего нигде не найти, — вздыхает. — Аметист, будешь ещё яблоко? — Буду. — Тебе бы нормально поесть, конечно… но сейчас ночь… Хотя, может, у Лини и Фремине что-то есть, — задумывается. — Сяо, я схожу к ним? Тут два шага… не думаю, что попадусь. — Сходи, только аккуратней, — мягко просит Сяо, понимая, что Венти не хочется оставаться с Аметист один на один. Кивнув, жрец сбежал из комнаты. Девушка повернула голову на Сяо, смотря на него через плечо. — Зеркало. — Секунду… Алатус быстро подходит к рюкзаку и достаёт осколок, замотанный в ткань. Развернув его, Сяо подносит его к девушке, боясь дать ей в руки. — Только не порежься. — Угу. Несколько секунд она просто смотрит в осколок, видя там лишь свое отражение: большие глаза, приподнятые брови, пухлые губы, кусочек яблока на щеке, и собранные в косу волосы, что лежат через плечо. А после — в зеркале наконец появляется прошлое. Энджи. Этот день Аметист хорошо помнит, как и каждый прожитый с ним. В тот раз ему надоели слои пыли, поэтому он решил прибраться во всей академии разом. Конечно, все ограничилось лишь уборкой в комнате и недовольным ворчанием на протекающую крышу. — Энджи, — она накрыла ладонью отражение в осколке и вздохнула. — Тебе грустно, да…? — тихо спрашивает Сяо. — Да. И больно. Но из-за того, что мне больно, у меня ощущение, будто он никуда не ушел. Будто сейчас, как обычно, откроется дверь, а там он с кучей странных вещей, вдохновленный очередной идеей что-то делать. По вашей системе исчисления он провел в мире демонов больше восьмидесяти лет, дожидаясь своей очереди. И каждый день он придумывал какое-то занятие. Мне его не хватает. — Прости… Не знаю что я могу сказать… Венти тоже по нему скучает… Но Энджи любит и его, и тебя… — Мне нравится коса, которую ты сделал. Спасибо. Тебе нужен этот осколок? — Нет… Мы брали его для тебя… — неловко отвечает Сяо, потирая затылок. — Когда-то давно я делала ювелирные украшения. Я бы хотела сделать из него медальон и носить с собой всегда. Этот осколок большой. Я могу сделать что-то и для тебя. — А ты сможешь сделать из него четыре медальона? — раздумывает, глядя на осколок. — Думаю, да. На четыре, если делать в диаметре по три с половиной сантиметра, хватит. Останется ещё на что-то. Можно как камушек в кольцо, браслет или серьгу. Но будет совсем маленькое, так что вряд ли можно будет что-то рассмотреть. — Тебе что-то достать для этих медальонов? — Я могу сама. Но в этом мире, наверное, не могу. Это тело хрупкое, а если я приму демонический облик, то испорчу одежду и останусь в неглиже. У людей так не принято. Кажется. Тогда можем сделать это вместе. Мне нужен металл и огонь. Много огня. — Огонь без проблем… А вот металл нужно найти… Какой тебе нужен? Или, может, ты видишь что-то в комнате из нужного металла? — Золото, серебро, платина и палладий. Обычно ювелирные украшения делают из них. — Ага. Я понял, хорошо, постараемся тебе достать это… — Подойдет и что-то одно. Я могу рассчитать, сколько конкретно нужно. — Фух, — Венти влетел в комнату, держа в руках бумажный пакет. — Тут идти 2 секунды, и надо было профессору именно сейчас оказаться в коридоре. Надеюсь, не заметил… — Сядь, отдохни, — Алатус подходит к юноше и забирает пакет. — Хорошо, сколько тебе нужно? — спрашивает Сяо, открывая бумажный пакет и протягивая его Аметист. — Я не могу считать в уме, я не очень умная, — она опустила зеркало к себе на колени и накрыла его ладонью. — Мне нужно сделать чертеж, рассчитать сколько нужно зеркала, сколько оно весит, придумать рамку для него и, наверное, крышечку, чтобы не царапалось. Посчитать сколько нужно материала и только потом смогу сказать точно. — Ого, — Сяо растерянно хлопает ресницами. Юноша поднимается с места и принимается перебирать свои тетради и блокноты в поисках чистого листа. Спустя пару минут поисков Сяо нашел небольшой альбом. Достав разной канцелярии, Сяо сложил все перед Аметист. — Вот, можешь пользоваться, когда захочешь. — Спасибо, — уловив из пакета вкусный запах, она осторожно заглянула внутрь. — Там пирожки с мясом и какие-то булочки. Можешь есть всё, что захочешь. Сяо, а ты не голоден? — А я уже поел, — спокойно произносит тот, ухмыляется, а потом, залившись краской, отворачивается, не выдержав этой «роли». — Ой… — Венти опускает голову. — Кхем, Сяо, как думаешь, что будем делать…? Нужно доложить про неё профессору? Кстати, Аметист, у твоего имени есть сокращение? — Энви навивал меня Аметивт, — жуя, отвечает девушка. — Понятно… можно сокращать твое имя как-нибудь? — Мне все равно. — Учитывая, что мы узнали, думаю Аметист самая понятная и приятная новость, ахах… Конечно, профессору сообщим, но позже… Сначала хочу показать ему часы. Аметист, как тебе «Тиси»? — Или Иса, — улыбается Венти. — Хорошо, — она смотрит в пакет, где осталась всего одна булочка, и протягивает её Венти. — А ты поел? — Не успел, хи-хи… Но я плотно поужинал, так что не голоден. Ешь. — Угу. — Я думаю, профессор побьет тебя палкой, Сяо. — Да, каждый наш поход в мир демонов заканчивается палкой от Альбедо. — Интересно, сколько раз он уже проклинал свой отряд, — Венти слабо усмехнулся. — Послезавтра начало финального испытания, а у нас Двалин и Аметист, которых, похоже, придётся оставить здесь… — Уверен, он это делает чаще, чем дышит. Хм… Двалина можно оставить на Кадзуху, а вот Аметист… Иса, ты сможешь остаться здесь одна или хочешь пойти с нами? — Я могу остаться одна. Закроюсь в комнате и не буду выходить. Или могу пойти с вами. Только, наверное, не в этом облике. Или в этом? — Бррр… ну почему именно паук… — Я не против взять тебя с собой. Венти? — улыбается Сяо. — Паук, да? — Барбатос вздыхает. — Если будешь сидеть у Сяо в кармане… — Буду сидеть, где скажете. — В моих волосах ей сидеть нельзя? — улыбаясь, уточняет Сяо. — Можешь положить их себе в карман тоже. — Почему ты боишься меня? — Потому что пауки страшные. — Голубой цвет помогает людям чувствовать себя лучше. Он успокаивает, снижает мускульное напряжение и кровяное давление, понижает пульс и замедляет ритм дыхания. Если хочешь, можно присыпать мою паучью форму сухой голубой краской. — …. Не сдержавшись, Сяо позволяет себе посмеяться вслух. — Иса ведь разумный паук. Вроде как боязнь пауков обозначает страх неожиданности… А Аметист ничего такого делать не будет. Да и она довольно милая, у неё мягенькие лапки, щекотно, когда она по коже ползала. — Брррр… ты говоришь, и у меня мурашки. — Можно еще розовым. Хотя аметистовый цвет близок к розовому… — задумчиво продолжает она. — Розовый паук? — Венти роняет смешок. — У меня большие глаза в той форме. Это вроде мило, нет? В сочетании с розовым я буду как милый паучок. Можно даже надеть какое-то странное платьишко. Вроде, люди такое любят. — Звучит как план, но я за голубой цвет, если мы будем этим заниматься, — смеётся Сяо. — Венти, что в ней страшного, посмотри на неё, это наш очередной ребёнок. — Мы ещё даже не… кхе-кхе… откуда у нас столько детей? — Непорочное зачатие. — Сяо, завязывай там непорочно рожать, — смеется. — Я ещё к Редо полностью не привык… ну, ты понял. — Оно само. Архонты избрали меня как великую роженицу. Я должен нести жизнь в этот мир, — Сяо складывает руки в молитве и закрывает глаза. — Мы так не договаривались. Снимай матку, Сяо. — Как скажешь, мой господин. — Всё, — Аметист передала пустой пакет Венти. — Может, ляжем спать? — жрец зевает. — Думаю, мы уже все устали? — Да, надо отдохнуть… Завтра, точнее сегодня, много дел. Иса, тебе в каком облике удобней будет спать? — Ты старался заплетал. Не хочу, чтобы оно распалось. И завтра вы отведете меня к профессору, да? Значит снова придётся принимать облик человека. Останусь так. — Хорошо, давай помогу тебе улечься. Алатус убирает блокнот, канцелярию на тумбу рядом с кроватью и помогает Аметист лечь, накрывая ее одеялом. — Тепло? — Тепло. А можно мне подушку? Ту… подушку. — Она в пыли, ты уверена? Я бы постирал ее для тебя сначала. — Уверена. Я без неё не смогу спать. Если вы не хотите пачкать кровать или одежду, я могу лечь на полу, а одежду постираю. — Я не переживаю ни за одежду, ни за кровать, я переживал за твой комфорт, — мягко отвечает Сяо. Вытащив подушку из рюкзака, Сяо аккуратно хлопает по ней, чтобы убрать ещё хоть немного пыли и отдаёт ее девушке. — Спасибо. Обняв подушку, она зарылась под одеяло, свернувшись в клубок. — С утра пойдём к профессору? — Венти устроился на второй кровати, кутаясь в одеяло. — Да, — Алатус выключает свет и ложится рядом с Венти, обняв его обеими руками. — Насыщенный вечерок… *** Уже наутро, пропустив завтрак и наспех переодевшись в форму академии, они покинули комнату, уводя Аметист с собой. Чтобы девушка не привлекала слишком много внимания, Сяо набросил ей на плечи свою мантию, но черные спортивные штаны, что на её ногах выглядят слишком широкими, и комнатные тапочки все же не остались незамеченными. — Ой-ой, Скарик-комарик, снова на меня шипит! — звучит громкий голос Чайльда. И уже через секунду из-за поворота вышел Аякс. Он практически врезался в Венти, будучи полностью увлеченным общением со Скарамуччей. Судя по всему, парни уже возвращаются в комнату из столовой после завтрака. — И вам доброе утро, — здоровается Сяо, ловит Венти и поправляет на нем одежду. — На дорогу смотреть надо, — хмыкает Скарамучча. — Оу, а кто это? — взгляд синих глаз тут же цепляется за девушку. — Здравствуйте. Меня зовут Аметист, — она довольно вежливо наклоняется вперёд, приветствуя Чайльда. — Оу-оу, привет. А я Аякс, — он манерно берет её руку и подносит к лицу. Она смотрит на него с непониманием, а затем её взгляд перемещается на Скарамуччу, который, кажется, сейчас закипит. — Привет, Аметист, я Скарамучча, а это рыжий идиот, — фыркает юноша. Он обходит Чайльда, аккуратно «отдаёт» девушке ее руку и тут же с силой хватает Чайльда за галстук, наклоняя того к себе и утаскивая в комнату. — А? — Сяо провожает друзей с растерянным взглядом. — Ревнивый комарик, — только и успевает бросить Аякс прежде, чем дверь за ним с грохотом захлопнули. — Помним, любим, скорбим, — усмехнулся Венти. — В нём тоже течет кровь Верховного демона, — проговаривает Аметист, смотря на дверь. — В каком смысле? — Сяо с сомнением смотрит на девушку. — Чувствую от этого юноши кровь Верховного демона. — Может, из-за фамильяра? — Венти хмурится. — Не могу поверить. Не похож он… Вот, Сяо — есть немного. Тут уж Бука куда больше подходит. — Ну, Моракс по какой-то причине отзывается к Чайльду, наверное, поэтому ты и чувствуешь это, — задумывается Сяо. — Чайльд? Это его второе имя? — Да. А ещё рыжик, ну или идиот. Только не называй его идиотом, а то за это могут убить, — смеётся Сяо. — Рыжик? — она хмурится. — Рыжик и рыжий идиот, — кивает. — Поняла. — Умница, — смеётся Сяо. — Пойдёмте, возможно, после этого похода меня придётся хоронить. — Не надо, — она вцепилась Алатусу в руку. — Не позволю. — Сяо шутит, Иса, — Венти неловко улыбается. — Ну, по голове я точно получу, — усмехается эспер. Из-за сторонних взглядов, что сейчас прикованы, на удивление, не к Сяо, а к странной девушке рядом с ним, Венти чувствует себя странно. Он уже привык, что на Алатуса постоянно смотрят, и был готов к тому, что после сражения на турнире его персона будет привлекать ещё больший интерес, но идти вот так, сопровождая девушку, что, судя по одежде, явно ночевала у них в комнате, немного смущает. — Давайте ускоримся, — шепчет, будто боится, что его просьба прозвучит странно. — Хорошо, — с вопросительный ноткой отвечает Сяо и ускоряет шаг, уводя за собой Аметист. Оказавшись около кабинета Альбедо, они даже не успели постучать, как услышали строгое «входите» от профессора. — Я любил тебя, Сяо, — шепчет Венти. — И я тебя, Венти, позаботься о наших детях, — тихо произносит тот и толкает дверь, заходя внутрь. — Здравствуйте… Альбедо отходит от стола и изучающе осматривает студентов. Его леденящий взгляд задержался на девушке, и та непроизвольно вздрогнула. — Я слушаю, — скрестив руки на груди он опирается поясницей о столешницу. — Проходите, садитесь, располагайтесь. Думаю, у вас здесь уже будто второй дом. Выдохнув, Сяо проходит внутрь и усаживается на диван, слева от него садится Венти, а справа Аметист. — Если вкратце… Аметист это демон, который приглядывал за братом Венти, и я обещал ее забрать, когда тот уйдёт. Я сын Моракса, а моя сила запечатана тетей, и у меня есть артефакт, который может ее распечатать. У Редо 8 ангельских крыльев, а демоны хотят смерти вашей и тети… Вот… Вроде все… — Справедливо, — Альбедо кивает. — И где этот артефакт сейчас? — Вот, — Сяо вытаскивает из-за пазухи карманные часы и кладёт профессору на стол. — Мне сказали, если я его использую, обратной дороги не будет. И отец хочет видеть меня в своих рядах… Альбедо смотрит на часы, не решаясь прикоснуться, затем — переводит взгляд на Сяо. — Они утверждают, что эта вещь способна разрушить печать, которую, по их словам, на тебя поставила моя мама. Все верно? — Да, профессор. — Я могу взять это? — он кивает на часы. — Открывать мы его не будем, конечно. Такие риски ни к чему. Но изучить хотелось бы. — Да… Я их боюсь, на самом деле… Но демоны сказали, что мне нужно будет использовать… К-… Если Венти придут забирать… — Я отдам тебе его, когда вернетесь с гор. Я думаю, этого времени нам с Рэйндоттир хватит, чтобы полностью изучить ее. Так, с часами разобрались. Идём дальше. Брат Венти был в мире демонов, где ухаживал за демоном, — он переводит взгляд на девушку, — и вот, собственно, и он? То есть, она? — Да… Она паук… Что-то вроде тарантула, если быть точнее. Зовут Аметист. — Приятно познакомиться, Аметист. Меня зовут Альбедо. В стенах академии — на «вы» и «профессор Альбедо», за стенами академии требовать подобного не могу. — Хорошо, профессор Альбедо. — Понятливее некоторых, — усмехнулся, вспомнив Скарамуччу. — Что там про крылья Редо? — Их 8. Мы не знаем градацию падших, но ведь у Редо их было 4… — Понятно. И про то, что ты сын Верховного демона, ты теперь тоже знаешь, и сказал тебе об этом один из демонов. Что-нибудь еще? — Мне показали будущее Академии… Она была полностью разрушена, ива умирала… Знаю, что демоны во всю готовятся к войне… — Тебе не называли никаких сроков, планов? Постарайся вспомнить до мелких деталей. Любая информация будет важна. — Сроков не называли… Ива была сожжена, вода в пруду непригодна, граница барьера уменьшена… Это все, что я знаю… Может вы просто посмотрите сами? — Сяо протягивает руку. — Не могу. То есть, не сейчас. Редо был с тобой? — Нет, нас разделили. Суккуб, который все это показывал мне не смог перенести такого, как Редо. — Понятно. Неудивительно, ведь суккубы одни из слабейших демонов. Весьма странно, что он так близок к Мораксу, будучи при этом точно не в почете у других демонов, хм… Я заберу артефакт и передам всё, что узнал от тебя, Нёвиллету и Рэйндоттир. Если Аметист вам не мешает, пусть останется с вами. Не хочется тащить её к себе, где Сайно и так мучается от демонической энергии. — Да, хорошо, спасибо вам, профессор… — Алатус поднимается, но замирает. — Ой, а вы видели ссадину Редо на спине? — Да, жить будет. Хотите к нему сходить? Заодно можете навестить Сайно. Завтра начнется финальное испытание, так что минимум неделю вы не увидитесь. — Я бы хотел, да. — Хорошо. Если это всё, то не смею задерживать. Можете быть свободны. Я подумаю, как поступить, и дам вам знать позже. — Ещё вопрос… У вас не найдётся палладия? Или серебра? Или другого металла для ювелирных украшений? — Найдется. Сколько и зачем? — Аметист хочет сделать медальоны… А сколько… это нужно у неё спросить, она все утро чертежи строила, — улыбается Сяо. — Будет даже лучше, если она с вами не пойдет. Сайно и так плохо. Хватит ему Вас, Алатус. Тогда вы двое можете идти, а мы с Аметист пойдём в кабинет алхимии. У меня лекция через час, так что подберём всё необходимое, и я закрою её там. Зайдите за ней потом. Это понятно? — Да, понятно, Иса, возьми с собой перекусить что-то. Профессор, покажете ей столовую? — просит Сяо, чувствуя, что ещё немного, и Альбедо его просто выпнет из кабинета. — Не хотелось бы, чтобы она разгуливала по академии. Будете идти на выход, пригласите «рыжего курьера с едой» заглянуть в кабинет алхимии. — Рыжик, рыжий идиот, рыжий курьер, — перечисляет Аметист. — У вас тут много рыжих? — Один за всех, — хмыкает Альбедо. — С удовольствием сходил бы вам за едой, не будь моя нога травмирована. А так, подождём Аякса. Надеюсь, от голода вы за это время не умрете. — Сяо, ты вернешься за мной? — она смотрит на него с надеждой во взгляде. — Конечно, Иса, мы навестим друзей и вернёмся за тобой, можешь со спокойной душой заниматься медальонами… Хм… Держи… — Алатус призывает огненного птенчика, который легко усаживается на плечо Аметист. — Составит тебе компанию и с огнём поможет. — Хорошо, — кивает. Как и попросил профессор Альбедо, по пути на выход из академии они заглянули к Аяксу и попросили того занести в аудиторию алхимии немного еды. Тот согласился, не расспрашивая, но брошенное напоследок «это для Аметист» заставило Чайльда ехидно улыбаться, а Скарамуччу — хмуриться. Аякс демонстративно прихорашивается перед зеркалом, причесывая волосы, а затем направляется на выход из комнаты: — Пошел. Негоже заставлять девушку ждать. — Катись, — фыркает Скарамучча. Как только дверь за Аяксом закрывается, юноша со злости кидает в нее подушку и откидывается на кровать. «Придурок. Идиот. Чертов извращенец. Думает членом. Как же бесишь меня, — ерзает на кровати, ворочаясь из стороны в сторону. — Одна милая мордочка, и ты побежал. Придурок. Просто придурок!» Кадзухи в комнате нет. Демон ушёл в библиотеку за новой порцией книг и чтобы пообщаться с кем-то из студентов. Поэтому Скарамучча не сдерживается и позволяет своей злости выходить. «Каков же идиот. И какого черта я вообще о тебе думаю, катись отсюда, просто катись к каждой юбке, под которую ты залез!» Эмоции берут верх, Скарамучча кидает вторую подушку с их с Аяксом кровати в пол и пинает ее. Пожалев о своём поступке, Скарамучча поднимает подушку, отряхивает и кладёт обратно на кровать, потому что это подушка Аякса. «Идиот. Просто идиот. Ты идиот. И я идиот, не смей сюда возвращаться, Чертов Аякс!» — Скарамучча со всей злостью бьет кулаком в чужую подушку и рассматривает эту вмятину. Дверь тихо приоткрылась, и взгляд Аякса сразу упал на подушку на полу. Юноша специально быстро сходил, практически сбегал, в столовую, чтобы скорее вернуться. — Что за погром? — он поднимает подушку с пола. — Не твоего ума дело. — Кто на этот раз разозлил моего хозяина? — Чайльд бросил подушку на кровать и подошел ближе. — Или, может, это был я? — По-моему в женском общежитии не хватает тестостерона. Тебя зовут, катись. — Думаешь? Надрочу им в баночку, — улыбается. — Бука меня ревнует? — Ты меня бесишь. Вали к Аметист, кажется, ее мордашка тебя очень заинтересовала, — шипит, уйдя на кровать Кадзухи. — Оу… у неё и правда милая мордашка. Да много у кого в мире милая мордашка, — пожимает плечами. — А знаешь, кто милее всех на свете? Одна раздраженная и злая Бука. — Не знаю, о ком речь, о какой-нибудь очередной юбке? — хмыкает, скрестив руки на груди и отвернувшись от Аякса. — Пока что юбку он не надевал, но, когда наденет, я кончу от одного его вида. Это самый искренний и настоящий человек, которого я когда-либо. Может, это меня в нём и заводит? Он не боится не соответствовать ожиданиям общества, открыто проявлять недовольство и всегда говорит то, что думает. Хоть это и не всегда приятные вещи. — Не помню, чтобы этому кому-то принесли не ношеную его подружками юбку, — голос Скарамуччи стал мягче, хоть он и продолжает всем своим видом показывать раздражение. — Я не успел, — стонет. — Обязательно принесу. А чулки наденешь? — А ты заслужил? Чулки с радостью наденут твои дамы. — Как заслужить? Хочешь, поцелую твои прекрасные ножки? — В женском общежитии спроси, как же это заслужить. — Но меня интересуют твои ножки. А они обитают в мужском общежитии. — Поэтому ты так легко ускакал к Аметист? — поднимает одну бровь, с сомнением смотря на Аякса. — Она будет весь день закрыта в кабинете алхимии, поэтому Венти попросил занести ей еды, а то они с Сяо спешат к Сайно. Вот я и ускакал быстренько, чтобы так же быстренько вернуться к тебе в комнату. — Мм. А с утра? Только она показалась, так ты и диалог со мной прервал, и к ней тут же кланяться прибежал. Раздражаешь. — Просто манеры. Я прервался из-за того, что в Венти влетел. А потом забыл… хехе… у меня же дырка в голове, — пожимает плечами. — Теперь ты бесишь меня ещё больше. Сколько можно себя унижать, идиот. — Да я же правду говорю. Не понимаю, почему тебя это так злит. — Потому что я так сказал. Ты не тупой. Я не общаюсь с тупыми людьми, придурок. — Скар, мне приятна твоя своеобразная забота, но… если быть объективным, я ведь и правда не особо умный. Как говорят родители, у нас это семейное. У нас только девочки умные. — Значит то, что ты решил письменный тест идеально, не твоя заслуга? То, что ты первым понял, что контракт Венти с Сяо принесёт обоим вред — это не твоя заслуга? Да, я знаю. И то, что, по сравнению с Венти и Сяо, ты был в дисциплинарном гораздо реже, чем они, и то только из-за того, что тебя ловили в женском общежитии, тоже не твоя заслуга? И то, что ты сдал индивидуальное, тоже не твоя заслуга? — А… эм… наверное, мне просто повезло, хехе… — он неловко чешет затылок. — Так часто везти не может. И будь ты везучим, ты бы не встретил меня. Все, не хочу с тобой говорить, ты раздражаешь, — вздыхает, бросая взгляд на Аякса. — Прости, я не хотел тебя злить, — Аякс уселся на пол около ног Скарамуччи и склонил голову ему на колени. — Я тебя обидел? Тебя обижает, когда я говорю на себя подобное? — Да. Мне это не нравится. Будь ты таким тупым, каким считаешь себя сам, я бы в жизни в твою сторону не посмотрел. — Хорошо, я постараюсь не говорить на себя такого в твоём присутствии. Это тебя порадует? — Нет. Это звучит как: «я буду так считать, но не буду говорить конкретно тебе». Издеваешься надо мной? — Но я не могу просто взять и перестать считать себя тупым, когда мне всю жизнь твердили, что я идиот… — вздыхает. Он трется щекой о колено Скарамуччи. — Я плохо учился в школе, много пропускал, еле-еле на тройки закончил… да и дома всегда был самым тупым. Как-то тяжело сейчас просто взять и перестать. Скарамучча берет Аякса за подбородок и поднимает его голову к себе, чтобы смотреть в глаза. — Кто называл тебя идиотом? — Ну… Дома так повелось. В школе тоже… — Хочешь я убью каждого, кто посмел? — тихо спрашивает, поглаживая большим пальцем Аякса по щеке. — Что?! Нет, конечно! Это же мои родители, мои друзья… — Друзья? Какие они тебе друзья, если только и делали, что унижали? — А что тут унизительного? — хмурится. — Ты правда не понимаешь? Любое оскорбление, даже в шутку, действует на тебя, даже если ты этого не замечаешь, Аякс… — Скарамучча, не моргая, смотрит в синие глаза парня, будто ища в них что-то. — А… ну… но ведь ты называешь меня идиотом? — Потому что я идиот, — ровным тоном отвечает юноша. — Я был не прав и больше не буду тебя так называть. — Почему не будешь? Мне нравится, когда ты так меня называешь, — он опускает голову и утыкается лицом в чужие колени. — Это не так, как с другими. — Я не хочу, чтобы ты считал себя таковым, — Скарамучча запускает руку в рыжие волосы. — Разве я не могу называть тебя по имени? — Можешь. Но и «идиот» от тебя звучит слишком ласково, чтобы отказываться от этого прозвища. — Я подумаю. — А я обещаю подумать над твоими словами. Все же, ты прав. Раз я до сих пор учусь здесь, значит, я не такой тупой, как мне твердили… Извини, что расстроил тебя этим, — бубнит, выдыхая Скарамучче в колени. — Какой хороший мальчик. Так бы сразу, — хмыкает Скарамучча, начав поглаживать Аякса по голове, чего сам не заметил. Если бы у Чайльда был хвост, то сейчас он уже во всю вилял бы, ведь столько заботы и нежности, пусть и своеобразной, юноша, кажется, не получал ни от кого. Хотя мысль о том, что он сидит на полу у чужих ног и вот так утыкается чуть выше колен лицом забавляет, ведь со стороны их могут неправильно понять. Благо, Кадзуха ещё не вернулся. В последнее время демон стал гораздо активнее чем раньше. Прочитав немало книг, он решил общаться с людьми и узнавать их природу на практике. Правда, видят его не все студенты, отчего иногда возникают сложности. — Слушай, Скар… тебе нравится твоя жизнь сейчас? — Мне не с чем сравнивать, я не знаю, как я жил раньше. Но, меня все устраивает. Хотелось бы вспомнить что-то, потому что дыра в моей голове есть, но я не особо спешу с этим, — задумывается юноша. — Ты так и не носишь браслет… всё ещё не считаешь себя полноценным членом нашего отряда? — Как будто, да… Как я могу быть полноценным членом отряда, если я даже как человек неполноценный, не помню какую-то часть своей жизни, — слегка усмехается Скарамучча. Юноша опускает взгляд и ловит себя на том, что все ещё гладит Аякса по голове. Вздрогнув, Скарамучча отводит взгляд и ворчливо произносит: — Тебе нужно встать с пола. — Ты несправедлив к себе, — Чайльд нехотя поднимается на ноги. — Несмотря на твою амнезию, ты полноценный человек и член нашего отряда. Кадзуха, вон, во время нашей первой встречи исполосовал нас всех, а Тигнари и вовсе на неделю в облике фенека застрял, а Венти в медпункте лежал. Профессор Альбедо нас постоянно ругает и бросается в нас чем-то тяжелым. Сяо и Венти вообще друг друга ненавидели в самом начале… И по итогу мы все стали одним отрядом. Дружным и сплоченным. И ты часть этого отряда, неважно, помнишь ты прошлое или нет. Тут как черная дыра, — усмехается. — Отсюда невозможно выйти нормальным. Поднявшись с кровати Кадзухи, Скарамучча берет Аякса под руку и усаживает его на их кровать. Опустившись на колени, юноша вытаскивает из-под кровати коробку, открывает и достаёт оттуда светлую подарочную коробочку, которую ему подарил Чайльд на Новый год. Усаживаясь рядом с другом, Скарамучча опирается спиной о стену и вертит коробочку в руках, поднимая взгляд на Чайльда. — Ой, при мне… — тот неловко смеётся. — Я там тебе… ну… да. — Не открывать? — Открывай. Я там просто тебе нацарапал кое-что… Неловко потянув ленту за конец, Скарамучча развязывает бантик и медленно снимает крышку коробочки. Взору предстаёт аккуратный браслет с белым камнем и чёрными трещинами, которые бегут, словно паутина. — Красивый… Вытащив браслет, Скарамучча кладёт его на свой живот и замечает два листа пергамента. Достав первый, юноша видит красивый рисунок. На нем Чайльд с искренней и светлой улыбкой обнимает Скарамуччу, который закатывает глаза, но явно не со злости. Усмехнувшись, Скарамучча кладёт этот рисунок рядом с собой и берётся за следующий пергамент, на котором будто детская копия первого рисунка, на него смотрят корявые лица его и Чайльда. Юноша поднимает взгляд, с ухмылкой глядя на Аякса и немым вопросом в глазах. — Ну… совместной фотографии у нас нет… а как ещё запечатлеть воспоминание? Вот… и я попросил профессора нарисовать красиво, чтобы, если вдруг ты потеряешь память, то мог понять, что на рисунке мы… а сам нарисовал, как смог… просто, чтобы было… — Мне нравится твой рисунок, — улыбается Скарамучча. Заметив что-то на обратной стороне, юноша переворачивает пергамент. — Аха… особенно твои хмурые брови. Мне кажется, они получились идеально, — улыбается. — Эм… а на обратной стороне… там записаны мои воспоминания о тебе. Раскрыв пергамент, Скарамучча опускает взгляд в текст. В глаза сразу бросается формат написания — это похоже на выписки из дневника. Каждая запись имеет дату и обозначение в виде тире, чтобы как-то отделить начало мысли. Шумно втянув воздух, Скарамучча читает первую запись: «…Сегодня профессор притащил в наш отряд угрюмое нечто. Он сказал, что его зовут Скарамучча, хотя на вид он тот ещё бука…» Почерк Аякса немного неровный, местами буквы «скачут» или «падают», но даже так всё вполне читабельно и понятно. Усмехнувшись с написанного, он читает дальше: «…Как оказалось, на характер он тоже так себе. Я прозвал его Букой и Скарик-комарик, потому что он сосет нашу кровь, правда, он подобного не оценил и нашипел на меня…» В голове невольно вспылили воспоминания о том дне, когда Чайльд впервые прозвал его Букой. Скарамучча немного недовольно фыркнул, хотя в душе почему-то стало тепло. «…Забудь все, что прочитал выше. Ты, Скар, милашка…» Сердце подскочило. Обращение, написанное здесь, заставило юношу на мгновение запнуться. Чайльд писал этот «дневник» ему. Только ему. «Сегодня ты отругал меня за то, что мои родители назвали меня идиотом…» «…а сегодня меня назвали идиотом не родители, но и за это я получил от Комарика…» «…наверное у него какая-то больная тема с идиотами». Остановившись здесь, Скарамучча усмехается, не дочитав ещё с половину записей, и поднимает взгляд на Чайльда: — Угрюмое нечто, да? — Хе-хе… — тот неловко чешет затылок. Видеть подобные записи о себе вызывает внутри Скарамуччи весьма странные чувства. Кажется, здесь есть и что-то неприятное, либо непонятное, но вместе с тем, откуда-то берется такое тепло и уют, которого он не испытывал никогда. «…знаю, что ты не чувствуешь себя здесь, как дома, но этот отряд, эта академия, эта комната, я…» Предложение выглядит недописанным, но Скарамучча чувствует ком в горле, поэтому переспросить сейчас не готов. Аякс открытый, искренний, и эта его забота будто задевает какую-то глубокую рану в душе. «Сегодня я делал тебе браслет, пока ты сидел и ворчал над ухом. Услада для ушей». Юноша вновь усмехается, пока Чайльд сидит рядом, нервно кусая себя за губу. Скарамучча читает быстро и бегло, но последний абзац заставил его споткнуться и перечитать несколько раз, и даже так, как ему показалось, он не понял. «…может, я и правда идиот, что так навязываюсь тебе… но я хочу. Хочу, чтобы ты знал, что ты не один. И даже если ты забудешь, то я снова навяжусь к тебе, снова назову Букой, снова подружусь с тобой. Нестрашно. Я сделаю это столько раз, сколько нужно». Подняв взгляд, в котором нет привычного раздражения, напускного недовольства и даже капли надменности, Скарамучча спрашивает: — Обещаешь? — Обещаю! — не задумываясь, отвечает тот. — Надень мне браслет… Пожалуйста, — Скарамучча протягивает руку Аяксу. — Почти как на свадьбе, — улыбается. — Скарамучча, согласны ли вы, выйти замуж за «рыжего придурка»? — он ехидно смеётся и держит браслет на ладони. Возвращая себе привычный образ «угрюмого нечто», Скарамучча молча смотрит в лицо Аякса и с вызовом произносит: — Согласен. — Можно обменяться браслетами, — улыбается. Надев браслет на чужое запястье, он замер. Взгляд медленно поднимается с тонкой и хрупкой руки брюнета и перемещается ему в глаза. — А теперь… можете поцеловаться? — неуверенно произносит слова церемонии, будто бы спрашивает разрешения. Медленно, издеваясь, Скарамучча аккуратно складывает рисунки обратно в коробочку, накрывает ее крышкой и ставит на тумбу. Он садится напротив Аякса, тянет время, зная, что тот ждёт ответа. — Можете, — коротко отвечает. Скарамучча поднимается, кладет руки на плечи Аякса и давит, заставляя того опуститься на спину. Усевшись к нему на талию, юноша облизывает губы, глядя в синие глаза парня. — Ну же. Отрывая спину от постели, Аякс тянется за поцелуем. Сейчас он почему-то чувствует себя не так уверенно, как обычно, отчего поведение стало более робким и осторожным. Юноша мягко обнимает Скарамуччу за талию, и, уложив ладонь ему между лопаток, давит, чтобы тот опустился ниже. Удерживая зрительный контакт, он будто бы ещё раз спрашивает разрешения и только после немого согласия в виде мимолетной улыбки Аякс накрывает его уста поцелуем. Полусидя-полулежа долго быть не получается, спина затекает, и он падает обратно на постель, не разрывая поцелуй и утягивая Скарамуччу за собой. Тот, на удивление, легко поддается, наклоняется и практически укладывается сверху на Аякса. Сейчас Скарамучча чувствует себя не так, как обычно. Они не раз целовались с Аяксом или спали, но всегда это было порывами страсти или внезапным желанием. Но в данный момент юноша ощущает странное, покалывающее тепло и мурашки по телу. Приятное и мягкое чувство обволакивает его и опошлять этот поцелуй совсем не хочется. Оторвавшись, Скарамучча проводит рукой по мягким рыжим волосам, с интересом разглядывая лицо парня под собой. — Ты вызываешь во мне странные чувства, — честно произносит брюнет. — Что-то кроме раздражения? — усмехается, мягко смотря в глаза Скарамуччи. — Что-то кроме, — подтверждает, касаясь подушечками пальцев, усыпанной веснушками, щеки. — О, я помню, что в школе меня дразнили из-за них, поэтому я постоянно протирал кожу всякими отбеливающими средствами, типа перекиси, но веснушки не ушли, а кожа стала проблемной и сухой. Эх, дети бывают такими жестокими. — Глупые, мерзкие, недоразвитые идиоты, — ровным тоном отвечает юноша. — Мне они нравятся. Выглядишь с ними очень красиво. — Хех… больше не пытаюсь от них избавиться. А теперь, когда ты сказал, что тебе они нравятся, то и думать о подобном перестану. — Если кто-то что-то скажет плохого о тебе, я его убью, — так же спокойно отвечает Скарамучча, опускаясь с мягким поцелуем к чужому лицу. Юноша целует каждый участок чужого лица, хоть и не понимает с чего у него вдруг возникло такое желание. — Милашка… — Чайльд выдыхает. — Скар, ты такой хорошик. Прикрыв глаза, Аякс с удовольствием подставляет под поцелуи обе щеки, пока руки осторожно и мягко поглаживает чужую спину. Даже ворчать на него сейчас нет ни малейшего желания, хоть Скарамучча и делает это в основном из-за того, что не понимает своих чувств. Оторвавшись от чужого лица, брюнет тянется рукой к полке над кроватью и достаёт оттуда крем и влажные салфетки. Протерев руки, он выдавливает немного крема на свои пальцы и опускает обратно к Чайльду. Юноша с особой заботой втирает средство в кожу Аякса, и отчего-то ухаживать за парнем ему нравится. — Ой, что ты… что это? Приятно пахнет. — Всего лишь крем, — улыбается Скарамучча, кивая на тюбик, который поставил на тумбу рядом. — Чтобы мою кожу не сушило? Это мило очень. А прыщи мне будешь давить, когда повылазят? Они у меня каждую весну, как подснежники, — смеётся. — Выдавлю. И научусь заботиться о подобной коже, — спокойно отвечает тот, массажируя чужое лицо подушечками пальцев. — Это… мило. Но может быть мерзко, — смеется. — Но я не обижусь, если ты передумаешь. — Серьезно думаешь, что меня напугает какой-то гной, от которого можно избавиться? К тому же я сделаю так, что они перестанут у тебя появляться, — хмыкает. — Это даже звучит мерзко… — Какие мы неженки. Повезло тебе значит выйти замуж за меня. — Получается, повезло… Непривычно много заботы, нежности, ласки, которую дал Скарамучча, заставили слезы проступить в глазах Аякса. Приученный к тому, что он не должен плакать, юноша отвернул голову вбок и прикрыл глаза предплечьем, пытаясь скрыть от Скарамуччи свою «слабость». Немного ошарашенный взгляд брюнета прожигает Аякса. Словно кот, юноша опускается грудью на грудь Аякса и пытается поднырнуть под его руку. — Я сделал что-то не так? — Нет-нет, что ты… — шмыгнув носом, тот поднял руку, пропуская Скарамуччу под неё. — Просто ты не должен был этого видеть. Минута слабости. Удивившись ещё больше, Скарамучча тянет руки к щекам Аякса и мягко смахивает проступившие слёзы. — Почему слёзы-это слабость? — Ну, я так приучен… я старший, «большой и сильный», да и я же «будущий мужчина», я «не должен плакать», а особенно при ком-то… тяжело объяснить. — Я правильно понял, что мужской пол не должен плакать? — Скарамучча наклоняет голову. В его глазах сейчас нет и капли раздражения есть только непонимание, удивление и злость на тех, из-за кого Аяксу грустно. — Я бы так не сказал… лично моё мнение: любой человек… хотя, нет, любой, кто хочет плакать, имеет на это право. Я не вижу в этом ничего зазорного… Только, когда это не касается меня. Я не могу плакать, — он слабо улыбается, пытаясь выдавить из себя привычное выражение лица, но сейчас его губы нервно дрожат. — Почему…? Что-то в районе сердца Скарамуччи больно закололо, когда он увидел это выражение лица Аякса. Хочется сделать что-то, чтобы тот не чувствовал себя плохо, хочется, чтобы он искренне улыбался и вновь говорил всякие странности. Ладонь Скарамуччи спускается ниже по чужому лицу и мягко гладит пальцами его губы, будто это поможет унять их дрожь. — Потому что… потому что так я воспитан. Я должен быть сильным… Я ведь пример для своих младших. — А почему ты должен быть их примером? Ты вообще никому ничего не должен, Аякс. — Ох… родители всегда были заняты работой, так что иного примера у детей быть не могло. Если бы я был плаксой, то вряд ли они были счастливы… мои малыши, имею в виду. — Какого черта? Разве родители рожали этих детей для тебя? С чего ты вдруг стал им воспитателем. Ты такой же ребёнок, — шипит, но невесомо целует Аякса в щеку. — Они ведь мои браться и сестры, — вздыхает. — А я… иногда мама шутила, говоря мне, что я родился уже взрослым, аха. Думаю, так она оправдывала то, что полностью сбросила малышей на меня. — Меня раздражают твои родители. Ты не родился уже взрослым, ты не должен воспитывать их детей. Хоть ты и старший брат, ты можешь быть и плаксой, это не сделает тебя хуже. — Про родителей так говорить нельзя, но иногда они и меня раздражали… — шепчет, будто боится, что его кто-то услышит. — Они поступили с тобой плохо. Они не должны были скидывать на тебя заботу об их детях, Чайльд. — Возможно. В любом случае… в любом случае… — юноша отводит взгляд в сторону, ощущая, как больно сжимается сердце в груди. Вот так просто взять и признать, что родители больше любят других, слишком тяжело. Но Аякс не первый раз задумывается о подобном. — Аякс, твои родители поступили глупо, да. И, видимо, они до сих пор не понимают своей ошибки. Но ты это понимаешь. Ты не должен быть еще одной мамой или папой своим младшим… — Скар, а пойдём вместе на выпускной? Ты ведь будешь и дальше рядом с профессором, наверное… по сути, ты и в академии не учишься… но все равно… ты пойдёшь со мной на выпускной? — Пойду, — ни секунды не думая, отвечает. — Вот, теперь мне будет не так грустно. Хех… Родители сказали, что так как дата выпускного совпадает с днем рождения старшей дочки, то они поедут к ней… так что я думал, совсем один буду. — Что? Они это серьезно? Это твой выпускной. Который один раз будет, а дни рождения это постоянное событие. Тц, какого черта?! — Я бы хотел возразить, но отец сказал что-то вроде «ты ведь уступишь сестре», и, конечно, я уступлю. Пусть у малышки будет много хороших и приятных воспоминаний о её семье. — Нет, не уступишь. Это что за мерзость. Ты думаешь твои младшие, когда повзрослеют, не поймут как родители плохо поступили с тобой? Думаешь им будет комфортно от этого? Чайльд, думай о себе. Хватит думать о младших, да и о ком-либо вообще. Сделай, черт возьми, то, что нравится тебе! — Я не знаю, что мне нравится. Сказать родителям, что я хотел бы, чтобы они пришли? Я и так сказал… попросить их приехать? Они не приедут, ещё и отец отчитает меня за то, что я «ною». Не вижу смысла тратить на это силы и время… все закончится конфликтом, как и в детстве. — Ну и к черту их! Скарамучча не знает куда выплеснуть свою злость. Его до ужаса раздражает то, что к человеку, который ему не безразличен, кто-то относится вот так. Еще и его собственная семья. — Я не помню ничего. Ни семьи, ни друзей ни того, был ли у меня кто-то особенный. Но если они ведут себя так же, как твои, я не хочу их вспоминать. Аякс, как бы ты себя не вёл, ты можешь быть уверен, что я тебя жду и приму, — выпаливает Скарамучча, не осознавая того, насколько эти слова смущают. — Ой… — шмыгнув носом, он смотрит в глаза Скарамучче, растеряно хлопая ресницами. — Хочешь сказать… я тебе не безразличен? Вздрогнув, Скарамучча, кажется, впервые ощущает себя как-то неловко и неуверенно. — Да. Я хочу сказать именно это, — тихо отвечает, опуская взгляд. «Почему говорить такое так сложно…?» — Спасибо. Надо ли говорить, что ты мне тоже? — улыбается. — Учитывая мои потуги быть рядом и навязываться тебе 25/8? — Угу… Я понял, — неловко отвечает, впервые боясь посмотреть Аяксу в глаза. — А на кой черт ты издевался надо мной? — ворчит. — В каком плане? — Вся эта манерная показуха к девушкам. Что это? — злиться, но не смотрит в глаза. — Мне кажется, что это заставляет тебя ревновать, и тогда… тогда я чувствую себя нужным… — Ты… Тц, ты идиот, Чайльд, — Скарамучча прижимается всем телом к Аяксу и зарывается лицом в его шею. — Есть такое, — улыбается. — Высказался, и мне стало как-то легче на душе. Спасибо, что выслушал мои пиздострадания. — Зачем благодарить за это? И это не пиздострадания. Это то, что беспокоит. У любого есть подобное. — А тебя беспокоит что-то, кроме памяти? — Беспокоит. То, что мне иногда будет нужна кровь… — Имеешь в виду, что, как демон (или что-то в этом роде), тебе нужно питаться чьей-то жизненной энергией? — Да… Мне это не нравится… И я увидел что-то странное, когда профессор напоил меня своей кровью, потому что я боялся наброситься на тебя. — Я не бесконечный производитель крови, конечно, но я не против иногда с тобой делиться, — улыбается. — Только нужно прочитать, сколько там человеку надо на восстановление… — То есть ты серьезно не против, чтобы я делал тебе больно? — Я не против давать тебе столько, сколько могу. Неважно, если это больно. Я не уверен, но, думаю, со мной тебе было бы немного комфортней, чем с профессором… лично у меня было бы так, аха… — Я увидел что-то странное. Будто воспоминание, в котором Альбедо, будучи подростком, прощается со мной. Мне даже показалось, что ему было грустно, будто бы мы были близки. Я спросил у него, но он сказал, что это невозможно. — Наш профессор? — Чайльд удивлённо поднял брови. — Хотя, если это и правда так… я бы не хотел, чтобы ты это вспоминал. — Это ревность? — Наверное, да. Хотя… не наверное. Точно, да. — Это мило. Но я хочу вспомнить не потому, что он мне нравится, а из любопытства, всё-таки это мои воспоминания. — Если он есть в них… почему просто не скажет? Раз он сказал, что это невозможно, значит, может быть, такого не было? — Думаешь это было каким-то наваждением? Но когда я набросился на тебя, я не видел ничего подобного. — Хотя… если подумать… профессору же много лет уже… и тебе тоже… и вы оба не являетесь людьми… может, вы правда были знакомы… — блекло бубнит, явно не рад подобной новости. — Ты оказывается жутко милый, когда ревнуешь, — усмехается Скарамучча в чужую шею. — Ты, вообще-то, мой муж. Никакой ревности. Взаимное доверие. — Значит больше не бегаешь за милыми мордашками? — хмыкает. — Самая милая мордашка у тебя. За тобой бегаю. — Посмотрим что ты скажешь, когда выдастся случай знакомиться еще с какой-нибудь милой девушкой. — Буду снова изображать клоуна, чтобы ты ревновал, и я почувствовал себя нужным, — усмехнулся. — А просто так ты не чувствуешь, что нужен мне? — Хм… наверное, нет? Я не уверен… «просто так» я чувствую себя будто что-то из области «ну, есть и есть». — Как мне показать то, что я нуждаюсь в тебе? — шепчет юноша, поглаживая Аякса по щеке. — Ой… эм… думаю, после сегодняшнего разговора я должен это и так понимать. — Не должен. Я хочу быть убеждён в том, что ты чувствуешь это. Если тебе будет чего-то не хватать, скажи мне. — Ты тоже, Скар. Договорились? — Договорились, — выдыхает Скарамучча. Юноша пододвигается ближе и аккуратно целует Аякса в шею. Он мягко всасывает участок кожи как можно выше и оставляет яркий багровый засос. — Аха… пометил? — Да. Волнуешься из-за этого? — с недоверием заявляет юноша. — Нет, буду выставлять его напоказ. — Хороший мальчик.