Польза воздержания

Чонгук со своим парнем уже три года. Он проводит с Тэхёном всё свободное время, хотя нередко бывает занят: сначала подработка в строительной компании, потом университет, четвёртый курс, как-никак, ещё немного — и нужно будет защищать научную работу, и выпускаться. Омега нередко жалуется старшему, как ему не хватает тепла и любви, что Гук совершенно забыл о нём, но это не так и Тэ знает, просто капризничает. Вот и сейчас, пока Чонгук собирается на первую пару к восьми утра, омега стоит в проёме большой кухни, подпирая ногой косяк, скрестив руки на груди, и дуется, громко дыша, вот-вот ноздри лопнут. Гук ощущает это спиной, поэтому оборачивается, смотрит на каштановые взъерошенные локоны, мятую белую футболку и домашние чёрные штаны, которые подчёркивают бёдра. Усмехается. — Малыш соскучился? — Чонгук выпрямляется, языком проводя по кольцу в губе. У омеги десять проколов: три на лице, а остальные на тех местах, которые позволительно видеть только Тэхёну. Он каждый раз снимает их перед практикой и надевает обратно. В компании жестокий дресс-код, поэтому приходится идти на жертвы. — Я не малыш! — топает ногой Тэ, поднимая голову. — Конечно же малыш, — он скидывает ботинки, на каждый шаг громко выдыхая, окутывая своими феромонами разбушевавшегося Тэхёна. Тот не успевает и пискнуть, как оказывается запертым в клетку из рук, прижатым к дверному косяку. — Мой малыш, — ведёт носом по подбородку, чувствуя чужое сбитое дыхание и быстрый стук сердца. Приподнимает вопросительно брови, опуская взгляд вниз. — Я помню, Тэ. — Ничего ты не помнишь! — выпаливает омега. — Все мозги оставил за пределами дома, даже поцеловать меня забываешь! Неприятно. Тэхён никогда не позволял себе в его сторону таких грубых слов, приправленных злостью и раздражением. Кажется он и сам от себя такого не ожидал, поэтому поджимает губы и отворачивается, оголяя шею, в которую Чонгук без спроса тычется носом, реагируя усмешкой на чужую дрожь. — Я всё помню, — спускается ниже до ключицы. — Можешь взять пару моих футболок из корзины до белья. Обещаю, детка, я скоро приеду домой. Тэ сглатывает, представляя, как укутается в ткань, зароется носом в кофты, обязательно голым, перепачкает их все в смазке и будет лежать на кровати, ждущим и жаждущим. — Как скоро? — мямлит омега. — Не успеешь и кончить, — Чонгук по-хозяйски упирается коленом в пах омеги, раздвигая его ноги в стороны. — Только если с помощью этого, — и давит на пах, ловя изумлённый стон. — В-верю… Гук целует, стукается зубами об чужие, толкает язык глубже, громко сглатывает, пока Тэхён хватается за его затылок, усаживается на подставленное колено, выгибаясь в спине. Он не может так поступать с ним — возбуждать до изнеможения, а после уходить, словно ничего не было. Тэхён ведь тут с ума сойдёт, если уже не. — Сладкий, — шепчет Чонгук куда-то в скулу, и целует, — нежный, — спускается ниже, чувствуя пот под ладонями, — уязвимый, — взывает к телу омеге, которое и без того ярко реагирует на него. — Да ты изд… — пытается говорить омега, но его только крепче вжимают в стенку, продолжая настойчиво целовать. Феромоны Чонгука — тяжёлые, оседают комом в горле. К нему хочется прилипнуть, как свежая жвачка, и не отлипать ни на секунду. С ним всегда так легко и приятно. Чон только смеётся; всегда такой — противный и любимый Тэхёном одновременно. — Мне правда пора, — с влажным звуком отрываясь от любимых губ, омега выпускает Кима из своих объятий нехотя, будто и сам не против задержаться, но за прогулы по голове не погладят. Для него слишком важно образование. — Так я возьму? — Одежду? Ты ещё спрашиваешь. Она всегда готова для тебя, — оставляя мокрый след на лбу Тэхёна, Чонгук перед уходом посылает воздушный поцелуй, обещая скорее вернуться. Не может же он оставить Тэ в таком состоянии надолго. Тэхён обиженно стонет, соскальзывая по стене. Какой он всё-таки придурок, этот Чон Чонгук, ещё и пометил своим запахом, чтобы младший тут с ума сошёл в одиночестве. Но на самом деле, так омеге намного легче, и Чонгук это прекрасно знает. Он бы и рад остаться, но не может — работа и учёба не стоят на первом месте, но без них Чон не сможет радовать Кима жизнью на широкую ногу. Пусть Тэхён и говорит, что деньги не главное, радостно визжит, когда старший покупает очередные безделушки или новый, мягкий свитер с вычурным цветным принтом. В животе тянет. Омега не пьёт блокаторы, ведь у него есть самый прекрасный мужчина на свете, в одежду которого он сейчас тычется носом, забравшись на их кровать, сжимает футболку в комочек и скулит. Ему нужна разрядка, он уже не может дождаться, когда Чонгук вернётся и набросится на него, оставляя яркие, бордовые следы укусов на крепкой шее. Стоит Тэхёну зажмуриться — и перед глазами фиолетовые, красные брызги. Он перевозбуждён, но нужно потерпеть. Всего пара часов — и любимый мужчина будет рядом. Сам того не замечая, он укладывает возле себя десятки футболок и кофт, накрывается ими и сопит. Хоть какое-то облегчение. Член выглядывает из-под кромки домашних брюк, которые он тут же скидывает. Чонгук не будет ругаться, он и сам так пару раз делал, поэтому Тэхён бесстыдно трётся о кофту, елозя по кровати, опрокидывает голову и протяжно стонет. Перед глазами облик старшего омеги, с коротким ёжиком волос, слегка отросшей щетиной и блестящими от слюны губами (не всегда слюны, иногда Тэхёновой смазки). Скрип кровати расходится по всей комнате. Ким справляется сам, может быть, помощь Чона ему уже и не нужна. Устало падая на матрас, Ким заворачивается в одеяло, зажимая между ног футболку, пропитывая её выделениями. — Скорее бы ты вернулся, — шепчет он, засыпая, чувствуя изнеможение во всём теле.

***

— Кроха, я дома! — сквозь сон слышится крик, но омега на него не реагирует, отрывает голову от подушки, только когда слышит изумлённое «Вау». Вид не из лучших: Тэхён в окружении чужих вещей, весь липкий и пропотевший. Он уверен, что выглядит просто ужасно, но в глазах Чонгука ловит изумление. — Не смотри… — прикрывая промежность рукой, возмущается Тэ. — Что я там не видел, — омега аккуратно присаживается рядом, перехватывая руку Тэхёна, отодвигая её в сторону, а тот краснеет, и на каждую стыдливую мысль в голове член снова дёргается. — Гук… — глаза едва открываются, — я не могу… — Только в душ схожу — и я весь твой, — Чон целует его в макушку. — Нет! — противится Тэхён, удерживая омегу за плечи. Его запах успокаивает. — Хочу так. — От меня воняет, — не соглашается Чон. — Пожалуйста! — Обустроил себе гнездо, пока меня не было, — Чонгук кивает на свою одежду, свёрнутую рядом, а после опускает взгляд на футболку, зажатую между бёдер Тэхёна. — Я просто… — слова в предложения не складываются, омеге так стыдно, что он устроил грязь и вещи Чона пострадали. — Эй! — Чонгук утирает слюну с губ Кима. — Всё хорошо, ты можешь делать всё что захочешь и даже, — касается зубами мочки уха, прикусывая, — кончить во все мои трусы. Этот мужчина невыносим. Ударить бы его, да посильнее. Зачем он так… — Идиот! — выпаливает Тэ. — Детка, я ведь знаю, — Чонгук откидывает в сторону покрывало вместе с футболкой, роняет Тэхёна на кровать, укладывая руку под его голову, разводит чужие ноги в стороны, прижимаясь к чужому паху бедром, — тебе нравится. Ким вертит головой в протесте. — Тёрся о мои вещи, пока я был на работе, представлял, как оседлаешь мой член или лицо, как будешь довольно урчать от касаний? Признайся, — шепчет ровно в губы, слишком близко, чертовски горячо. — Я… Тэхён осекается. То, как Чон пристыжает его нарочно, знает о всех его слабостях и играет с ними, как настоящий виртуоз… — Что ты, малыш? — омега кусает его за нижнюю губу, но тут же зализывает — ему не нужны травмы на теле любимого. У Кима уже мокрые бёдра, тело покрыто липкими разводами пота и смазки. — Ты невыносим, — ворчит Ким, прижимаясь грудью ближе к омеге. Он ведь тоже хочет — это видно по расширившимся зрачкам, глубоким вздохам и стонам, которые Чонгук сдерживает, напрягая челюсть и стискивая зубы. Находясь вплотную к Тэхёну, он не торопится: собирает слюну с подбородка и опускает мизинец в его рот, давя на язык. Ким давится, сжимая губы, и посасывает палец, причмокивая. Со стороны он выглядит как кот, которого дразнят свежим мясом. Вот-вот не выдержит и сам накинется на добычу, повалит Чонгука на кровать и возьмёт своё. Мысль, конечно, интересная, но Тэхён привык отдаваться, а не брать контроль. Одна рука под талией Тэхёна, другая в его рту. Чонгук движется медленно, целует в подбородок, висок, прикусывает кожу и снова отступает. — Пожалуйста, хватит… — умоляет Ким. — Я слышу тебя, — шепчет Гук. И резко отстраняется, усаживаясь на ноги омеги, опускает взгляд на пах, и следом сжимает член возле основания головки, собирая смазку, размазывает её по уретре, мягко давит. Тэхён, жмурясь, выгибается в спине и делает первый толчок навстречу. — Ты, наверное, очень сладкий сейчас, — усмехаясь, Чонгук не даёт омеге сообразить и прийти в себя, соскальзывает вниз, разводя ноги в стороны и сгибая их в коленях. — Подержи вот так для меня, — подмигивает Чон, и Ким слушается, вцепляется в икры, краснея от позы, замечая макушку Чонгука где-то внизу, откидывает голову. Первое касание языком пробуждает Тэхёна, так, что тот чуть не подскакивает, но быстро ложится обратно. — Тише, — Чонгук заботливо гладит низ его живота, придавливая омегу к кровати, и снова лижет, напрягает губы, сосёт выступающую кожицу и толкается глубже, напрягая губы. Смазки становится больше, настолько, что Чон уже испачкал в ней свой нос и подбородок. — Люблю твой вкус. Боже. Он может просто заткнуться и вылизывать? Без своих комментариев? Тэхёну и так чертовски стыдно. Влажные звуки заполняют комнату, пока Чонгук сжимает его член у основания, а ртом собирает вытекающую смазку. Омега опускает руку на макушку Чона, тянет за волосы на себя, словно просит о большем. Снизу раздаётся довольное урчание, практически рык. Но всё это заканчивается так же быстро и неожиданно, как началось. Гук быстрым движением переворачивает Тэхёна на живот, шлёпает по бедру и ставит омегу в колено-локтевую. — Ты неотразим, — проталкивая сразу два пальца в омегу, Чонгук напрягает один из них, надавливая на мягкие стенки внутри. — М-ф… — Ким впивается зубами в подушку, виляя бёдрами. Этот омега просто ужасен, сам же знает, как у них всё происходит. Но Чонгук всегда таким был. Тэхён даже пытался угрожать, что уйдёт к накачанному альфе, который будет сразу делать дело, за что его тут же нагнули на стиральной машине. Больше тема ухода не поднималась. Ким понял, что никто не почувствует его так, как Чон. — Думаю, — снова давит, — ты уже готов. Отдёргивая руку, Тэхён ещё минуту чувствует, как Чон буравит его спину взглядом, и наконец касается раскрытого ануса головкой члена, проезжаясь по нему всей длиной. — Терпение, — командует Чонгук. Да какое там!.. Погружаясь медленно, зная, какой Ким сейчас чувствительный, омега примеряет позу, упираясь коленями в матрас, и делает первый толчок на половину. Тэхён стонет, задыхается в своих полувсхлипах и тихом мычании, выпускает наволочку изо рта — главное не прикусить себе язык — и снова стонет. — Такой громкий, — Чонгук проводит языком меж сведённых лопаток Кима, собирая капли пота, впивается в бёдра пальцами до красных отметин и толкается глубже, выходя на всю длину, разглядывает пульсирующий сфинктер, сочащийся смазкой. Усмехается: — Так хорошо? — Завали, — рычит Тэхён, желая приложиться кулаком по лицу своего парня. — Я могу, глядя только на твою спину, — Чонгук лижет выступы позвонков, — сказать, насколько ты сейчас возбуждён, так что не обманывай хотя бы себя. У Кима заканчиваются слова, чтобы возмущаться. Воздух плавит лёгкие, ему действительно тяжело собраться, желание, чтобы его продолжали брать всё грубее, нарастает. Почему во время течки всегда так? Он теряет разум под Чонгуком, и это невыносимо. Снова толчок, уже более грубый и рваный. Чонгук не может себя сдерживать, не сейчас, остаётся только поддать феромонов, чтобы расслабить Тэхёна, позволить ему раствориться в моменте. Ведь он такой жаждущий… Прижимаясь грудью к спине Кима, Чон стискивает его в объятиях, заставляя подняться и опереться на колени — так член входит на всю длину, упираясь в раздражённую простату. Ведёт рукой по животу, вверх, до сосков, цепляя их ногтями, и сжимает шею, вдавливая кадык. Омега теряется всего на секунду, лишаясь доступа к кислороду. Голова идёт кругом, воздух вокруг словно раскалён до предела. Двигаясь быстро и рвано, он скидывает визжащего омегу со своих колен, также резко опуская обратно. — Ещё немного, — предупреждает Чон, перехватывая член Тэхёна и сжимая его. — Стони для меня. — Мх-ах… — Тэ едва размыкает губы. — Вот так, — шепчет ему в шею Гук. — П-пожалуйста, хватит, — в уголках глаз щиплют слёзы и пот. — Ещё пару секунд, — Чонгук не даёт перевести дух. Невыносимый. Тэхёну хочется в душ, лучше со льдом, иначе он потеряет сознание от жары. Его руки блуждают по коленям Чонгука, то опускаются на покрывало, то тянутся к своей же шее. Он всё не может найти им место. — Скажи то, что я люблю, — резко останавливаясь, бросает Чон. Вот говнюк. Ким практически закончил, но всё откатилось обратно. Виляя бёдрами, он старается двигаться сам, но его держат на месте мёртвой хваткой. — Скажи, — уже более грубо. — Мне нравится, — запинается он, — когда ты во мне. Чонгук победно смеётся, срываясь на быстрый темп, отпуская Тэхёна, а тот, почувствовав свободу, падает на кровать. Неотразимый. Смотреть на него такого — подлинное удовольствие. Вокруг всё ещё вакханалия из испачканных простыней и футболок Чона, где-то сбоку мигает лампочка, а в воздухе повис тяжёлый сладко-горький запах, оседающий на языках. Стоны становятся всё тише, Чонгук сбавляет темп, тянет руку к макушке Тэхёна, вороша его влажные волосы, окольцовывает шею и утыкает носом в подушку, прижимаясь выбритым пахом к ягодицам омеги. — Г-гу… — едва поворачивая голову, чтобы вдохнуть, хнычет Ким. Но тот молчит, почти прекращая толчки, вжимается головкой в простату и снова подаётся назад. — Я-я… — Пару секунд, — давя на его затылок, Чонгук останавливается, выходит, шлёпает головкой по сжимающемуся сфинктеру, пачкая его в белых подтёках. А как же Тэхён, такой помятый и уставший?.. — Я помогу, — с присущей ему заботой омега соскальзывает вниз, проводя языком по мошонке без предупреждения, ещё раз и ещё, словно поранил и теперь пытается зализать ссадину. Ким не может держаться долго, кончает следом, куда-то в складки простыней. Совсем нет сил пошевелиться. Омега падает рядом, аккуратно убирая спутанные волосы с мокрого лица. — Ты молодец, хорошо держался, — игнорируя сопротивление Кима, он утягивает того в объятия, покрывая поцелуями его шею. — Невыносимый, — уже с привычной дерзостью шипит Тэхён. — Хочешь на второй заход? — наминая затёкшую спину, Чонгук выгибает бровь, вопросительно смотря на омегу. — Только если я в тебе, — стукнув Чона по груди, Ким прижимается в ответ. — Этого мы ещё не пробовали… — задумчиво тянет Чонгук. — Справишься? У Тэхёна загораются глаза. Он приподнимается, удерживая себя на руках, нависая над Гуком, смотрит. — Уж получше тебя, — закатывая глаза и хищно облизываясь, парирует Ким. — Проверим обязательно, но не сейчас. Им ещё нужно перестирать вещи, обязательно отмыть Тэхёна и чем-то перекусить. Чонгук знает, что омега от него не отлипнет ни на секунду, но этого и не нужно. Он готов целовать и греть его в объятиях, сколько потребуется, выполнять все капризы и даже подставить собственную задницу. Тем более, что у него самого скоро течка. Придётся приучать младшего брать на себя ответственность. От этого в груди распаляется азарт. Чонгук пойдёт на всё ради его удовольствия, даже кинет пресловутое начальство и руководителей в университете, как сделал это сегодня, но Тэхёну об этом знать не обязательно. Иначе тот сожрёт себя чувством вины.