Любовь разная бывает

      Для Маши Санкт-Петербург – спасение. Маленький мирок куда она сбегает от всех-всех проблем. От многочисленных встреч, куча отчетов и на короткое время просто забывает, что является столицей. С Сашей легко, она берёт его под руку и вместе идут по улице. Он читает ей классиков, та слушает внимательно не отводя взгляд от Романова. Мария много думает о судьбе России и о них.       Что будет дальше?       Смогут ли они через несколько дней, месяцев, лет так же беззаботно гулять кружиться в танце и вместе засыпать под фильмы. Московская не знает, сейчас хочется снова возвращаться в Питер и его теплые нежные объятья.       Хочется вернуться ради жаркого дыхания Саши на шее, руках на талии. Ощутить как он медленно входит шепча о том как Мария прекрасна. Она расплывается в чувствах, царапает спину ногтями и издаёт сладкий стон удерживая Романова за шею. Вместе валяться на кровать и лежат молча. Москва гладит его руку, а он целует в плечо.       — Хочу посвятить тебе все мои картины.       Мария смеется искренне, хоть и на следующий день неподвижно сидит для будущей картины. Красное платье идеально сочетается с внешностью Маши. Ей вообще идет всë красное. Вот поэтому у него даже машина красного бордового цвета. Несколько часов просто сидеть звучало как не самая лучшая идея. Но Московская не стала отказываться от собственного портрета, хотя у неё их много.       Самый первый был случайно увиден Марией во время занятий с Александром. Листок с её изображение случайно упал и она взяла его и выгнула бровь. То, что нарисовано было красиво – отрицать не стала. Только недовольно поджала губы замечая как автор портрета заметно краснеет. Льстило это безусловно, но слишком много чести для него чтобы Мария сказала "спасибо, очень красивый рисунок. "       В Советском Союзе всë стало иначе. Александр не писал ей портреты, он вообще с Московской не разговаривал. Его бросало в дрожь от одного еë взгляда. Холодного и жестокого. Родные голубые глаза, о которых он несколько лет назад готов был писать стихи и поэмы, стали чужими. И Мария стала чужой. Как будто это вообще не та Мария Московская, которую Саша видел в прошлом веке.       Распад никак не улучшил их отношения. Даже наоборот. Шуре Думскому стало глубоко плевать на Московскую и на всех в принципе. Рядом остался только Костя, но он стал не другом, а его бизнес партнером.       — Не поедешь к Московской? — Костя чистит пистолет, изредка поглядывая на Шуру считающего деньги. Тот фыркает и тихо смеется, не отвечая на вопрос. Никуда ехать он конечно не собирался, но было интересно послушать, что же такого скажет столица?       — Много чести, если надо – сама приедет.       Московская тогда приехала, на всех порах к нему в квартиру пришла. Стучала минуты и звонила минуты три, пока Шура с похмелья не мог понять где вообще находится. Разговор, скомканный и непонятный вылился в ссору.       — Видеть твою рожу не могу, Московская. Проваливай.       Прошло всего лишь шесть лет после того случая. Лихие девяностые наконец закончились и всë вернулось в мирное русло. Отношения стали крепче и сильнее, все испытания сделали их крепче.