Танцуй на своих чувствах, дорогая

Давным давно, когда на Земле и не было мысли о зле иль несчастье, жили на свете юноша и девушка небесной красоты. Они радовали весь лес своими песнями и улыбками. Сверкали они ярче любых цветов, что срывали на лугах. У них не было дома, не было цели, но было желание. Желание жить, быть рядом с близким человеком и сверкать в сказочных красотах леса. Но случилось непредвиденное: девушка влюбилась в юношу, влюбилась в его мягкие пшенные волосы, в ярко-голубые глаза и сверкающую улыбку. Она полюбила каждую его черту, не в силах бороться с неизведанными чувствами. Её сердце неустанно билось каждый раз, когда он брал её руку в свою, прежде чем пуститься в бег навстречу мягкой траве. Она не представляла что ей делать со своей любовью. По ночам девушка горько плакала. Луна наблюдала за звёздами, сверкающими на щеках девушки. Они резали нежную кожу, оставляя взволнованные вопросы юноши, что совсем не понимал, как его прекрасная подруга могла так ранить себя. А девушка умирала. Она не чувствовала ничего, кроме боли и сверкающих слёз на щеках. Зрение стало туманиться, и вскоре она и своего любимого видела плохо. Юноша всё пытался выяснить у старейшин леса, что происходит, но те ничего не могли сделать с девушкой, умирающей от неизвестной болезни. Только когда силы её были на исходе, девушка взяла тёплую руку юноши, непокидающего её покоев, и прошептала тихо-тихо: — Я люблю тебя, — и юноша обомлел, когда сверкающая звезда стекла из её опущенных век, а ладонь её ослабла, отпуская дрожащие пальцы. Он так и не успел ответить.

***

Маленькая Цисси со страхом слушала низкий мелодичный голос сестры. Это всё звучало так ужасно! Так больно было за девушку, не нашедшую приют во все обожаемой любви. Не смотря на то, как Андромеда прикусывала губу, говоря, что это всё неправда, что не существует такой болезни, Нарцисса всё равно качала головой, хмуря брови. Её руки сжимали одеяло, а голубые глаза темнели от бури непонимания. Белла пыталась пошутить, убедить, потому что сестра их слишком впечатлительная. Но маленькая Нарцисса видит лишь чёрные и белые краски. Именно поэтому она клянётся никогда не влюбляться и не подпускать себе никого. Маленькая Цисси не хотела бы страдать из-за каких-то глупых чувств, фальшивых, как у их родителей. — Милая, — аккуратно шептала Энди, поправляя павший локон пшеничных волос, — не нужно так. Это лишь сказка. Беллатрикс знала, что эти сказки стоит убрать от маленькой Цисси. Почему вообще родители должны были контролировать то, что читают перед сном её сестре? — Нет, — локоны тут же взметнулись, когда девочка резко покачала головой. — Я не пущу никого, кроме вас! Энди лишь отвела взгляд, надеясь, что вскоре маленькая Цисси всё забудет. Эта книжка должна была помочь заснуть, но помогли именно старшие сестры, что обняли маленькую Нарциссу, укрывая от всех опасностей.

***

Нарцисса молчит. Ей хочется сжать кулаки, зарычать, оскалиться, закричать, расплакаться, но она молчит. Лишь зубы крепче сжимает, потому что боль мурашками по коже бежит. Она и не знала, что её мама, та, кто её волосы в детстве заплетала, та, кто с улыбкой говорила, что дочка будет самой красивой принцессой… Она и не знала, что её мама может так сильно и больно бить. Что она может с такой яростью в глазах ударять её тело. Нарцисса всхлипывает от особенно больного удара, но боль меркнет, а голову мягкой ватой заполняет горькое чувство предательства. Она любила маму. Может даже сильнее всех. И оказалась ею предана. Оказалась ею избита за нарушение манер. — Ты опозорила весь наш род! — никогда ещё ласковый, слегка холодный голос не казалась таким звенящим, режущим слух. Нарцисса защищается от ударов как может, пока в голове лишь боль, боль, боль. Вспоминается девушка со сверкающими звёздами. Это ли предательство случилось с ней по вине сердца её? Такую ли горечь испытала она, когда поняла, что всё рушится? Цисси дрожит, не замечая громкой брани и криков матери и Беллы, что вместе с Энди ворвалась в комнату. Нарцисса смотрит враждебно в мертвенно-ледяные глаза мамы. Раньше она видела их самыми прекрасными. Сейчас ей больно. Но родные глаза перекрывают этот взгляд. И голубые глаза Нарциссы тут же смягчились. Она позволила прижать себя к Энди, что, кажется, дрожит сильнее её. — Всё хорошо, Цисси, — шепчет её сестра, ласково так, нежно. И Нарцисса пытается убедить себя, что не нуждается в объятиях. Что она уже выросла из этого. Она всё равно закрывает глаза, чувствуя покой в руках сестры. Она её не предаст как мать. Нет.

***

Цисси хмурится, совсем не понимая, почему её Беллу отдают какому-то Рудольфусу Лестрейнджу. Она не понимает, почему Белла должна быть с этим парнем, если она его не любит. Цисси вспоминает невольно девушку со сверкающими слезами и совсем не хочет любви. Не хочет новой стороны этой странной медали. Когда Белла позволяет обнять себя, стереть аккуратно слёзы с бледных щёк, Цисси клянётся оставаться только с сёстрами и не искать любви. Белла тихо улыбается, видя бурю волнения в родных глазах. — Всё хорошо, Цисси, — заверяюще шепчет старшая сестра, прикрывая глаза на миг. — Я буду рядом с тобой, даже когда перееду. Цисси не нравится мысль о том, что её Белла будет жить вдали, рядом с этим жуком. Она прижимается к ней сильнее, невольно вспоминая девушку со сверкающими глазами и заверения её сестёр. — Неужели всё же нет любви, Белла? — тихо спрашивает Нарцисса, чувствуя, как рука, перебирающая волосы, замирает на мгновение. — Нет, нет, Цисси, — ласково произносит Белла. — Любовь есть. Она кроется в самых краях твоего сердца в ожидании того человека, которого ты полюбишь больше всех. Просто подожди, просто не закрывайся, милая. Нарцисса не верит. Она поклялась не любить, она не будет этого делать. Не будет любить родителей, которые такие вещи с сестрой её делают. — Я люблю только Энди и тебя, — шепчет Цисси, сминая ткань безупречного платья её Беллы. — Да, милая, мы тебя тоже любим, — Белла целует её макушку, сглатывая слезы. — И будем любить вечно, Цисси. Но любовь бывает разной. Ты это поймёшь, обязательно поймёшь. Цисси не хочет этого.

***

Совсем уже не Цисси сидит напротив Андромеды. Совсем не её маленькая сестра смотрит мертвенно-острыми глазами сквозь неё. Андромеда видит боль. В сжатых губах, напряжённой челюсти, дрожащих пальцах. Андромеда Блэк любит. Всем сердцем любит Теда. И она будет отстаивать их честь до конца перед родителями. Но её плечи опускаются, когда она видит бледность Нарциссы, её секундные эмоции, тут же ворвавшиеся в её сердце. Это потрясение, боль, ядовитый скрежет злости и острые слёзы в уголках глаз. Перед ней Нарцисса Друэлла Блэк, чьё сердце, так долго сохраняемое сёстрами, разбито о роскошные ковры. Вдребезги, её же сестрой. Белла лишь ведёт взгляд в сторону. Она с самого начала была в этой истории, с самого начала знала об этом тайном романе. Но стоило ли так открываться? Нарцисса чувствует ядовито-острую боль и едкий вкус во рту. Её сестра врала. Врала столько времени. И… врала именно ей? Белла знала, это видно. А Цисси чувствует себя брошенной. Она не слышит ссоры Андромеды с родителями. Лишь смотрит пусто в стену, чувствуя слёзы в уголках глаз. Нарцисса клянётся никогда не пускать кого-то к себе. Она не хочет оказаться на месте звездной девушки. Она лишь вздрагивает, когда Андромеда уходит. Не взглянув на неё. Не попрощавшись. Ночью она собирает своё сердце в спальне, стараясь не отпускать слёз. Страшно почувствовать режущую боль от звёзд.

***

Нарцисса Блэк не ищет знакомств. У неё есть множество связей, всех тех людей, кто имеет власть, но она не ищет дружбы. Что бы там не говорила Белла, фыркая и хмурясь. Нарцисса не ищет людей. Ей это не нужно. Но люди находят её. Скорее… пытаются найти. Но ничего кроме льда им не суждено увидеть. Нарцисса — холод. Она точно не тот человек, кому стоит доверять свою дружбу. Все отступают. Но что не так с этой девушкой? Гермиона Грейнджер. Надо признаться: это очень красивое имя. Нарцисса никогда не видела, не встречала такого человека. Такого ума, точной мысли и умения анализировать. Гермиона слишком юная, но она уже стоит перед великим будущим. Но Грейнджер зацепилась именно за Нарциссу. Почему? Блэк никогда не подпускала её слишком близко к себе. Держала дистанцию, как это возможно. Но всё же Гермиона была рядом.

***

Кажется, это была обычная встреча Энди и каких-то студентов, которые, видимо, очень хорошо ладили с ней. Нарцисса и Беллатрикс пришли туда только по просьбе сестры. Все студенты интересовались ими, их открытиями и теориями. Но Нарцисса смотрела лишь на одну девушку. Ту, которая в её мыслях столько живёт. Гермиона Грейнджер стояла поодаль с бокалом в руке. Она общалась с Энди, улыбаясь и сверкая. Её платье безупречно, как и она сама. Когда янтарные глаза нашли взгляд леденистых, Грейнджер улыбнулась уголком винных губ и кивнула. Она никогда не любила шумные вечеринки. Гермиона вообще странный человек. Она притягивает людей, но ненавидит скопления более трёх человек; она обожает шоколад, но никогда не ест подаренный кем-то. Обожает только зелёный чай и не пьёт никакой другой. Её мозг постоянно забит всеми возможными знаниями, но она ещё держится и весела, спокойна и спит по восемь часов. У неё глаза очень интересные. Когда она общается с кем-то из одногруппников, они закрыты, мрачны и безэмоциональны. Когда просто смотрит на Цисси, они словно таят, становясь яркими янтарными, словно звёзды. Когда Нарцисса ловит себя на мысли о таком количестве небольших деталей о Гермионе Грейнджер, она сжимает бокал, резко замирая на месте. Она ведь не могла влюбиться? Ей приходится извиняться и покинуть зал, чтобы быстрым шагом уйти в ванную, ненавидя эти каблуки всем сердцем. Теперь она в тишине смотрит в своё отражение, прерывисто дыша. Она не могла влюбиться. Не могла отпустить защиту с этой девчонкой. Это просто наблюдательность. Которая никогда раньше не проявлялась… Нарциссе интересна Гермиона. Она ее влечёт, вызывает любопытство и… что-то ещё. Нарцисса с силой ударяет о раковины, рвано всхлипнув. Нет, мать вашу. Она не нарушит свою клятву. Не подпустит к себе никого! Что-то сильно сотрясает всё её тело, заставляя колени подогнутся. Каблуки невыносимую боль приносят, а глаза туманом скрываются. Она не могла влюбиться в какую-то девчонку, которой к черту не нужна она. Нарцисса и не чувствует, как опускается на пол. Лишь слышит стук сердца где-то в висках, лишь своё слишком громкое дыхание в тихой комнате. Кажется, что она слышит движение крови в жилах. Ее трясёт, как никогда. Только когда каблуки резко исчезают, а на плечах её оказывается собственный пиджак, Нарцисса чувствует присутствие кого-то ещё. — Дыши, Нарцисса, — слышится совсем рядом спокойный голос. Тихий, но звонкий, режущий по ушам. Блэк дёргается, понимая, кто позади неё. Она не позволит этой девушке захватить контроль. Гермиона лишь крепче обнимает её. — Надеюсь, ты знаешь эту технику, — тихо произносит Грейнджер. — Нарцисса, назови 5 вещей, которые ты слышишь. Блэк знает эту технику. Контроль. Надо взять над собой контроль. Почему-то именно тепло позади кажется успокаивающим, а не техника заземления.

***

Нарцисса боится любить. Это кажется таким страшным и неясным делом, что она предпочла бы ничего не чувствовать. Это поняла на своём опыте и наблюдении Белла. Помимо настороженности её сестры ко всему, что неровно дышит, Белла видела реакцию влюблённой Цисси. Гермиона Грейнджер? Да, чувства у неё были, пусть, по её мнению, не взаимные. Цисси влюбилась в эту девушку. И это ужасало её сестрёнку, как никогда. Нарциссе очень сложно далось простить Энди. Простить тот день, когда Андромеда бросила её, чтобы потом помочь ей уехать из дома. Как самая младшая, Нарцисса должна была дольше жить с родителями, но Энди и Белла все же спасли её от возможного брака и судьбы, подобной другим семьям. Но Нарцисса все ещё бывала той напуганной девочкой с книжкой о звёздной девушкой. Белла понимала, что её сестра, на самом деле, уже и не верит в эту сказку. Но когда ребёнок воспринимает любовь как такую ужасную вещь? Сложно восстановиться. И Нарцисса что-то чувствует к этой девушке. Студентка Энди, а умнее многих профессоров. Красива — это точно. Что уж говорить о её чувствах к Цисси? Белла видела их взаимодействия: Нарцисса строит из себя неприступную стену, а Гермиона лишь улыбается, с какой-то тоской в глазах. Больно, наверное, когда тебя так не замечают? Но Нарцисса, на самом деле, замечает. Видит, вникает, внимает её речам. Каждый раз, когда сестры всё же выводят её на диалог об этой Грейнджер — в доме царит тишина и лишь низкий, бархатный голос их сестрёнки разливается.

***

Нарцисса не доверяет людям. Она поклялась, а такие вещи она не нарушает. Нарцисса не доверяет Гермионе, но не может оторвать взгляда от радости, озаряющей янтарные глаза при каждой их встрече. Не может не улыбнуться, когда смех, ласковый, такой яркий и настоящий, наполняет тишину. Нарцисса не может признаться себе. Признаться, что чувствует к этой девушке что-то большее, чем интерес. Нарцисса каждый день почти видит её, каждый раз по новой отдаваясь их прогулкам, беседам. Это что-то волшебное, потрясающее. Кажется, что они сошедшие герои сказок. Счастливые, беззаботные и настоящие.

***

Нарцисса не спит. Наверное, уже вторую ночь она не спит из-за мыслей своих. Она сидит за столом, погружённая в работу. Очередной раз. Звонок выводит её из глубокой задумчивости в свете луны. Гермиона Нарцисса хмурится. Девушка учится с утра, какие ещё звонки в четыре часа ночи? — Не спишь? — тихий голос раздаётся на том конце. — Очевидно, нет, — усмехается Блэк, прикрывая глаза, откидываясь на спинку. Она тонет в ласковом шёпоте. — Пойдём на улицу? — Что? — Нарцисса распахивает глаза. — Ну же. Я знаю, что ты тоже заснуть не можешь. Блэк не думает об этом «тоже». Она занята лихорадочными мыслями. Здравый разум желает отказать и пойти спать. Но романтическая сторона, слишком давно игнорируемая, приподнимает свою голову. — Приходи в парк у твоего дома, — слышится улыбка Гермиона, прежде чем звонок сбрасывается. Нарцисса теряется совершенно. Бред какой-то. Гулять по ночному Лондону, в свете луны туманной. Им обеим вставать слишком рано, а они блуждают по улицам, укрытые от людей светом фонаря. Гермиона с улыбкой рассказывает что-то, а Нарцисса слушает. Слушает, не переставая наслаждаться звучанием прекрасного голоса. Слушает, наслаждаясь ночной прохладой, колышущей волосы её. Они как в тех романах любовных блуждают в пустоте, смеясь, сверкая глазами в темноте Лондона. Завтра это всё превратится в чашки кофе, смущенные улыбки и поддразнивания сестёр и подруг. Гермиона аккуратно берёт руку Нарциссы в свою в какой-то момент. И сердце замирает где-то слишком глубоко. И в ушах стук какой-то. А Блэк лишь выдёргивает пальцы слишком резко, слишком импульсивно и необдуманно. Жалеет о своём решении, как только Гермиона тут же совсем немного увеличивает расстояние между ними. Почти незаметно. А янтарные глаза тускнеют. Она понимающе улыбается, но не смотрит на Нарциссу. Лишь переводит тему. А Нарцисса жалеет, что пропустила этот миг. Тот момент, когда пальцы током прожгло на секунду. Так тепло, красиво и желанно. И возвращаются они с рассветом. Гермиона снова смущается, отводит глаза. И на этот раз между ними пространства больше. Нарцисса чувствует пустоту.

***

Нарцисса Блэк боится любить, но ещё больше боится она за Гермиону Грейнджер, не отвечающую на любые сообщения уже четвёртый день. Месяц. Ровно месяц прошёл с прекрасной прогулки в ночном городе. Месяц неловких взглядом, натянутых улыбок, но… не менее яркого блеска янтарных глаз. Словно Гермиона наслаждалась их беседами и встречами даже так. Даже считая, зная, что всё не взаимно. А Нарцисса не понимает совсем, что чувствует. Страх? Боль? Может счастье? Она чувствует тревогу. Чувствует насторожённость. Она не хочет быть на месте девушки со звёздами. Глупая Цисси, — прошептала бы Белла, знай она мысли сестры. Потому что Цисси совсем не понимает этой легенды. Совсем не понимает себя. Но Белла знает кое-что другое. То, как тяжело этот месяц дался её сестрёнке. Она знает, что той ночью, когда она видела их из окна своего дома, что-то произошло. Она надеется, что Цисси одумается.

***

Энди знает совсем другое. Знает, что её студентка не приходит на занятия уже четвёртый день, после двух лет полной посещаемости занятий. Энди знает о любви Гермионы. И знает, насколько она ранима. Энди беспокоится о сестре, беспокоится о Гермионе и злится на них обеих. Она идёт после пар именно в сторону дома Грейнджер. Именно к ней, чтобы положить всему конец. Гермиона открывает дверь, явно подавленная. Глаза мокрые от слёз, а кожа как-то побледнела. Янтарь стал тусклее. Энди допытывается. Она собирается узнать правду. Она не получает ответов. Только тот факт, что чувства Грейнджер не взаимны. Андромеда совершенно не знает, что ей делать.

***

Забавно, но и решать не пришлось. Когда Гермиона отказалась от встречи с Нарциссой, женщина сама пошла к ней вечером. Она чувствовала, как её сердце кровью обливается, а страх в жилах пульсирует. Она признаётся. Чего бы это не стоило. Просторная комната с лёгким беспорядкам да Гермионой посредине. Удивительно видеть её среди такого хаоса, пока она в плед укуталась. Дверь входную не закрыла, не заметила даже прихода Цисси. Как эта девушка вообще жива ещё? Ответ приходит быстро. Скорее… вопрос отпадает. Потому что стоит Нарциссе взглянуть на неё, как дыхание замирает. Тонкий звон мерцания в комнате порхает. Словно хрустальная вода капает. А в темноте сверкают мягким желтоватым свечением звёзды на щеках Гермионы. Она сидит, прижав колени груди, щёки покрыты царапинами, пока она дрожит, а её глаза крепко жмурятся, словно от этих слёз избавиться можно. Ей больно. Больно даже плакать. Звёзды сверкают в ночи, а Нарцисса чувствует себя еле живой. Вот она. Её самая страшная сказка, которой она совсем не желала. Сидит совсем недалеко, умирая от любви к ней. К Нарциссе Блэк, неумеющей любить. Нарцисса почти падает. Ее колени трясутся, дыхание прерывисто, а пальцы дрожат. Гермиона молчит. Может она не замечает её, не обращает внимания. Может вовсе не понимает, что она рядом. А может она её не видит. Нарцисса лишь опускается на колени рядом. И только тогда она вздрагивает. Переводит тусклые янтарные глаза на Нарциссу и вовсе не удивляется. Лишь улыбается потрескавшимися губами да проводит рукой по глазам, игнорируя капельку крови на бледной щеке. Нарцисса тут же взметнула руку вверх, но смягчилась, когда пальцы ее сомкнулись на запястье, отрывая от лица. Гермиона смотрит на неё, совсем не понимая. А Нарцисса не может оторвать взгляда от глаз девушки. Такой яркий, сверкающий янтарь. Что-то тихое, красивое и слишком мучительное для них обеих. — Я боюсь любить, Гермиона, — шепчет, кажется, умоляюще Нарцисса. Её трясёт, она дрожит всем телом, а себя совсем не контролирует. Гермиона лишь смотрит как всегда понимающе. Лишь отводит взгляд, пока в комнате снова становится светло от сверкающих звёзд, заставляющих Гермиону жмурится, лишь бы не слепнуть от такого света. А Нарцисса совсем не контролирует себя, когда подаётся вперёд, ласково касаясь губами щеки, где пала звезда. Гермиона прерывисто вдыхает, но неосознанно тянется к жесту, пока они обе чувствуют покалывающее тепло от движений Нарциссы. Слабый вкус крови остаётся на губах Блэк. Слабый привкус звёзд. — Девочка моя, — шепчет Нарцисса, наконец чувствуя, как выходит из оцепенения. Она зарывается пальцами в каштановые кудри, прислоняя их лбы. — Прости меня. Прости за все те мгновения, которые боль тебе причиняли, душа моя. Гермиона дрожит, всхлипывает прерывисто, а слёзы на перестают сверкать звёздами между ними, освещая кожу ярким светом. Грейнджер почти задыхается, желая остаться здесь навсегда, не чувствовать боль в глазах, на щеках и в сердце. Нарцисса мягко касается её солоноватых губ. Нежно так. А Гермиона замирает, чувствуя обжигающее тепло. Чувствует, что душу её согревают. Нарцисса не дышит. Она замерла где-то на этом моменте. Потому что её страх воплотился, а она, кажется, может разбить его в прах. И Блэк игнорирует то, как царапают горячие слёзы ее щеки, когда катятся из закрытых век Гермионы. Поцелуй позволяет прерывисто вдохнуть сквозь боль. — Я люблю тебя, моя девочка, — шепчет Нарцисса, снова соединяя их губы. И сердце где-то замирает в глубине. И по жилам чувство будоражащее скользит. И весело, и больно становится. Пока в голове одно только. Люблю. Люблю. Люблю. Не отпущу.