Очень странные подростки

У него не было ни башмаков, ни воды, ни документов. Воспоминаний не было тоже. В день, когда температура поднялась выше сорока градусов по Цельсию, его выбросили, словно грязную обертку от леденца, на безлюдный участок дороги около Пхёнчхана. К тому времени, когда его обнаружил полицейский офицер Чонг, кожа на лице бродяги успела не только обгореть до красноты, но и покрыться волдырями.– Как тебя зовут? – раздражённо спросил измученный жарой офицер. Паренёк в замешательстве смотрел на Чонга. Казалось, что всё здесь поражает его: машина, колёса, стёкла на её дверцах и даже то, как полицейский произносит слова. – Ты откуда? Из Вонджу может? – Чонг подождал ответа, но не получил его. – Заблудился или что-то ещё? Парень снова промолчал. Полицейский участок в Пхёнчхане, был, мягко говоря, совсем небольшим – крошечный офис и камера предварительного заключения. Чонг втиснул туда найдёныша, потеснив развалившегося на полу и громко храпевшего старика-бродягу. Осторожно переступив через него, паренёк забился в угол и скорчился там. Пришедшая за пареньком женщина представилась социальным работником из службы защиты детей и задала ему целый ряд вопросов, не получив ответа ни на один из них. – Как тебя зовут? Паренёк пожал плечами. – Откуда ты? Он уставился куда-то в сторону. – Кто твои родители? Без ответа. Парнишка дрожал от обезвоживания, поэтому она дала ему воды. Он так и не произнёс ни слова. Не успела дама из соцзащиты удалиться, как в полицейский участок Пхёнчхана вошёл Чон Хуан и решительно направился к столу, за которым сидел полицейский. Хотя с тех пор, как Чон Хуан с помощью ребят очнулся в Ксантии, тело Чонгука так и не было обнаружено, Хуан не терял надежды найти сына. Правда, с ребятами надеждой своей он делиться не спешил – не хотел заронить в их сердца ожидания и надежды, которые могли и не сбыться. Имея дело с таким пройдохой, как Ихён, ничего нельзя загадывать наверняка и нужно быть готовым ко всему. Но в то же время Чон знал, что Ихён строго следует своим привычкам и к тому же страшный педант, буквально помешанный на симметрии. Ну и, разумеется, ненасытный искатель того, что он именует развлекухой. Ничто так не щекотало Ихёну нервы, ничто так сильно не наполняло гордостью, как сознание того, что он – великий он! – заставляет историю повторяться по своему желанию. Чона стало подташнивать, когда он увидел знакомый ему полицейский участок. Он совершенно не изменился с того дня, когда пятьдесят лет назад полицейский подобрал на обочине юного, обгоревшего на солнце и лишившегося памяти Чона. Увидев посетителя, полицейский тяжело поднялся из-за стола и сказал: – Добрый день. Могу я вам чем-то помочь? – Да, можете, – улыбнулся Чон. – Видите ли, я… Но полицейский Чонг уже и сам узнал его и спросил, удивлённо моргая глазами: – Скажите, вам кто-нибудь говорил уже, что вы как две капли воды похожи на покойного президента Чона, упокой, господи, его душу? Чон небрежно кивнул – дескать, слышал я уже это, и не раз – и с добродушной улыбкой пояснил: – Да, только меня зовут просто Хуан. – Но вы прямо как его близнец. Те же глаза, волосы… – Как я уже сказал, это чистой воды совпадение, – сказал Хуан. Офицер Чонг легко принял это объяснение и больше о двойнике покойного президента не думал, выбросил из головы эту мысль как ненужную. – Я случайно узнал, что вы сегодня подобрали на шоссе альфу, – сказал Хуан и улыбнулся. «Случайно»! Он неделями прослушивал местную полицейскую волну, ожидая услышать наконец нужное ему сообщение. – Ага. – Чонг вытер пот со лба. Он знал, разумеется, что подобная информация разглашению не подлежит, но было в этом Хуане что-то такое… располагающее к себе, что ли, что полицейский ну просто ничего не мог с собой поделать. – Должен заметить, что это очень странный мальчишка. Я ехал по трассе и вдруг вижу, он топчется у обочины, словно бродячая собака. Обгорел до волдырей – долго, наверное, проторчал на нашем солнышке. Ну, я притормозил, спрашиваю, ты кто, парень, и откуда? А он молчит как рыба и ни гу-гу. Даже имени своего не знает. Прямо цирк какой-то. Ну, я его подобрал, привёз сюда, в службу защиты детей позвонил… вот, собственно, и всё. – Я хочу сам на него взглянуть, – кивнул Хуан и улыбнулся. Эта мысль каким-то образом проникла в голову офицера Чонга, хотя он, честно следует признать, пытался сопротивляться ей. Пытался, но не смог. – Э… видите ли, это не по правилам… – Конечно, – понимающе кивнул Хуан. – Но это будет большой помощью с вашей стороны. Если и были у Чонга какие-то подозрения или сомнения до этого, то сейчас они волшебным образом испарились, напряжённые складки у него на лбу разгладились. Полицейский приветливо (полицейский! приветливо!) улыбнулся и, небрежно пожав плечами, ответил: – А почему бы и не взглянуть? Кому от этого хуже будет, верно? – Никому, – согласился Хуан. – Сюда. Офицер Чонг провёл Хуана через офис в камеру предварительного заключения. Воспоминания об этом месте оказались такими сильными и болезненными, что едва не свалили Хуанга с ног. В углу камеры, скорчившись, сидел альфа – обгоревший, дрожащий, невидяще уставившийся в пустоту карими глазами. – Мне кажется, вас ждёт работа, – сказал Хуан офицеру Чонгу. – Вы абсолютно правы, – легко согласился полицейский, хотя на самом деле никаких неотложных дел у него не было. И не неотложных тоже. Тем не менее он развернулся и покинул камеру. Хуан внимательнее посмотрел на сидящего перед ним альфу и покачал головой. В тёмные волосы парнишки набился песок, а одежда превратилась в драные лохмотья. Хуан медленно прошёл на середину камеры и сел напротив альфы, скрестив по-турецки ноги. Альфа с любопытством наблюдал за ним. – Меня зовут Хуан, и я ждал тебя, – сказал он мальчику. – Меня? – Губы альфы потрескались и кровоточили, голос звучал хрипло и приглушённо. – Да. Тебя. – В-вы меня знаете? – с затаённой надеждой спросил альфа. – Я знаю всё о тебе. Знаю, откуда ты и куда направляешься. Знаю, какой ты на самом деле. – Правда? – длинно, с облегчением выдохнул альфа. – Тебя зовут Чонгук, и сегодня твой день рождения. – Мой день рождения? – Да, тебе сегодня исполняется девятнадцать лет. И ты очень, очень умный. – Но… я же ничего не знаю. – Тогда я помогу тебе всё заново вспомнить. Чонгук удовлетворённо кивнул – его успокоила твёрдая уверенность Хуана. – Хуан? – Да. Чонгук наморщил лоб, собираясь с мыслями. – Кто вы? – Я твой отец. Я пришёл сюда, чтобы объявить об этом и забрать тебя домой. Согласен? – Согласен. Позднее офицер Чонг так и не смог толком объяснить службе защиты детей, почему по какой-то, ему самому непонятной причине он отпустил паренька, даже не потребовав от Хуана никаких подтверждающих документов и не составив протокола. Просто Хуан сказал ему: «Мне кажется, будет лучше, если мальчик пойдёт со мной». И всё. Как только Хуан сказал это, офицеру Чонгу стало казаться, что именно это и есть самое лучшее, справедливое и законное решение. – Разумеется, – сказал он и вывел Хуана вместе с мальчиком из полицейского участка. Всё тело Гука затекло и болело, поэтому путь до того места, где его отец припарковал машину, показался ему долгим и трудным. Хуан не торопил Чонгука, сам замедлял шаги, чтобы идти рядом с ним. Внезапно они оба остановились, привлечённые шорохом сотен крыльев стаи пролетавших над ними птиц. Во главе этой стаи летел омега. Чонгук наморщил обгоревший лоб, пытаясь узнать, вспомнить этого омегу, но не смог и спросил: – Кто это? – А это, Гуки, первые шаги революции. Ты и этот омега начали её именно так, как было сказано в пророчестве. Эти слова Чонгуку ни о чём не сказали, поэтому он просто продолжал следить за летящим омегой и птицами, пока отец вёл его к машине. Там Хуан открыл заднюю дверцу, и Чонгук удивился, увидев, что на заднем сиденье уже сидит бета, а рядом с ним примостилось самое странное и, пожалуй, самое уродливое существо, какое Чонгуку когда-либо доводилось видеть. Заметив Чона, зверёк заволновался, начал подпрыгивать и рваться к нему. – Это Джаспер, – пояснил сыну Хуан. – И Зив. Хуан подхватил Зива под брюшко, чтобы тот перестал прыгать на Чонгука. – А… – безучастно сказал Конрад. Он сел в машину, с тихим удивлением следя за тем, как Джаспер потирает руки и дует на них. – Это н-не больно, – сказал Джаспер, перед тем как положить ладони на Чонгука. Альфа не вздрогнул, когда исцеляющий свет проник из ладоней Джаспера в его тело, и ахнул только тогда, когда восстановились невидимые связи в мозгу. Было такое ощущение, словно рухнула снесённая бульдозером стена, и сразу ожила память, вернулись на место все воспоминания. Теперь Чонгук знал, что он действительно Чонгук, и знал, что перед ним действительно его отец. Он всё вспомнил, действительно всё. – Спасибо, что приехал забрать меня, отец. Хуан выпустил Зива, и тот бросился к своему хозяину, вскарабкался ему на грудь и с упоением принялся лизать ему щёки. Чонгук обнимал и ласково гладил своего любимца. – Ну что ж, – сказал Хуан, заводя двигатель. – Пора ехать домой, Гуки.