Плавленные мозги

Будучи солдатом разведывательного корпуса, сложно отводить должное внимание отсутствию романтики в твоей жизни, особенно если размер вашей уверенности не превышает размер вашего члена. Подростковый возраст играет свою роль, гормоны больше реагируют не на отсутствие должного внимания к вашим струнам души, а на наличие этого внимания у других. Зависть, она та ещё плохая сука. — А Феликс мне вчера после обеда рассказал как он с Мери… Да, и так, и даже вот так… А потом… — Продолжение такого личного разговора, который уже явно выходил за рамки понятия слова «личное» (по крайней мере, именно таким было значение этого слова в голове Армина. Личное, сокровенное.) Армин слушать не стал, даже не смотря на то, что запретный плод сладок. Аж зубы крошатся. Парень не мог себе позволить что-то подобное, его, отчасти детское мышление возвращалось на место бумерангом, если в разговоре фигурировали темы интима и прочих людских причуд для утешения своего скачущего либидо. Пока что у парней из его отряда оно скакало стабильно вверх, отталкивалось от воздуха и крутило кульбиты похлеще капитана Леви. И буквально вчера этот мальчишка придумывал как разбить «авангард» титанов самыми изощрёнными способами. Его избраннице стоит надеяться на то, что эти же стратегии не будут использованы в постели. Его уверенности не хватало даже на то, чтобы пройтись по комнате без носков и показать неестественно длинные и аккуратные пальцы ног своей подружке. Чего уж говорить про поцелуи или объятия. Ему казалось, что на него никогда нельзя будет посмотреть в «таком» плане. Может лицо его всегда выражало осуждение или непонимание при каждом разговоре на эту тему с парнями. С чего это совсем ещё зелёные мальчишки решили что что-то куда-то там вставлять — это верх того что может сделать мужчина? А кичиться этим, разумеется, куда круче, чем сделать это молча «для галочки», или по искренней любви. Иначе, спрашивается, зачем всё было проделано. При желании, каждый из его комнаты написал бы про это книгу, со всеми подробностями, чуть-чуть приукрасил свои возможности, а потом продавал тиражом в сто тысяч экземпляров, предварительно расположив внутри каждой книги свой портрет с подписью. Но где-то внутри комплексы Армина кричали о том, что он же мужчина. Он тоже должен выполнить это «для галочки», хоть это и было для него неправильно и аморально, ведь любовь спасет мир и человеческую душу. Но у него были принципы. И совесть. Поэтому условной «галочкой» была та, с которой он проводил теплые ночи возле окна библиотеки, которая для неё была совершенно не привлекательной, не будь в ней её ненаглядного. Смущение Армина забавляло. Ему хотелось чего-то нового, хотелось переступит через себя и свое, стучащее отбойным молотком в груди, сердце. Но статус «хронического девственника» орал о том, что женское тело — это не то, что ему сейчас нужно. И поддаваться своим хотелкам плохо. — Армин. В ответ тишина и шепот деревьев. Они тоже обсуждают свою интимную жизнь или даже у них извилин больше чем у парней? — Армин, мать твою! Перепуганный Армин развернулся в сторону двери здания. Здесь он нашел для себя убежище, потому что капитан Леви пинками выгнал его из библиотеки и отправил с мыльно рыльным набором в баню. Аккерман ненавидел, когда от кадетов разило как от мертвого скунса. Переходный возраст делал свое дело, поэтому скунсов была целая рота. Но Арлерт явно не видел куда шел, баней он сейчас интересовался меньше всего, потому что смог вытащить под курткой из библиотеки какую-то книгу. Название стёрлось за года. Да и не это самое интересное сейчас. — Это женская баня. Так уж получилось, что женская и мужская баня стояли лицом друг к другу. Только вот разделяли их множество метров и прочих сооружений. А Армин, которого явно в этот вечер подводило зрение, слух и навыки навигации, хотел узнать, как за одну секунду можно стереть человеку память и прошагать эти несчастные триста метров до мужской бани. Он покраснел, взъерошился, грязные волосы встали дыбом, а потные ладони пытались удержать несчастную книгу, которая не по своей вине стала свидетельницей столь странной и крайне комичной сцены. Из-за двери выглядывала голова девушки, с которой он условно «дружил», как это называл Эрен. Леви же это называл извращением и лишней тратой времени, поэтому уже не раз грозился засунуть каждому парню, который был застукан с девушкой, засунуть швабру для мытья полов черенком в сокровенное место и заставить таким образом мыть полы. Вся сцена вызывала смех. Благо на даме было полотенце, иначе планы перешли бы от мытья к похоронам одного, уже не очень живого, кадета. — Чего стоишь тут? Мыться собрался? Да только тебе не сюда, милый мой. Я давно говорила, что со зрением у тебя плохо. — девушка смешно тыкнула Армина в переносицу, на которой чисто теоретически могли бы красоваться очки. — Да вот… Как бы да… Понимаешь… Хотел дойти до бани, а тут такая книга интересная… По ботанике, там всякое такое… Ну понимаешь, да? И я зачитался, не туда пришел, тебя встретил… — Армин не знал куда смотреть, потому что полотенце предательски провисало и уже грозилось продемонстрировать всё то, что могло бы сразить на повал теоретическую жертву виде блондина с голубыми глазами, с именем Армин и фамилией Арлерт. — Ну ты и лошпед, Армин, я поражаюсь — в этих словах не было и грамма зла. И он об этом прекрасно знал, ведь все границы уже были обозначены. — Мужская уже закрылась, ты время видел? Я тоже тут последняя, ключи у меня. — пришлось облокотиться на дверной косяк и занять позу для великих размышлений. Из двери выкатывался клубами горячий пар. На улице полное спокойствие, из шумов только шелест листвы, звуки каких-то насекомых, название которых явно знал Армин, но не знала девушка. Из запахов только запах летней ночи, приятной прохлады и запах банного веника. Только одно выделялось из этой атмосферы умиротворения. Сердце Армина, которое было готово порвать его грудную клетку и улететь куда подальше, чтобы его не было так слышно. А слышно было ой как хорошо. — Шуруй — его подружка шире открыла дверь предбанника. — А то больно смотреть на тебя потного и вонючего. Я тебя такого обнимать не буду, уж прости. За ключи отвечаю я, поэтому придется мне тебя ждать, поэтому прошу прощения за предоставленные неудобства. Вдруг ты хотел уединиться. Хотя не советую, сердце не выдержит, там жарко. — до него не сразу дошли её слова. Но, к сожалению, или к счастью, дошли. Он уже начал придумывать, как укутаться в небольшое полотенце так, чтобы не было видно хоть какой-то участок его девственного и не целованного тела. Возможно, в нем говорила неуверенность. Но смущение явно выигрывало. Мысли неслись быстрее, чем ветер в прошлую субботу, когда бедного парня чуть не снесло из-за его небольшого веса. — Я очень благодарен тебе за твою доброту и желание потратить на меня какое-то время… Но… — Тихо, никаких но, вонючка. Не тебе ли знать о важности гигиены, ты ведь явно умнее какого-нибудь Эрена, от которого разит как от лошадиного стойла. А я их недавно чистила, поэтому знаю, о чем говорю. — парня затащили за руку в предбанник. Он даже не успел ничего понять. В маленьком помещении было не сильно жарко, скорее приятно. Особенно после прохлады улицы. Веники сохли на стенах и испускали невероятно приятный и свежий запах. В корзинах для белья лежали какие-то вещи и куча женского белья белого цвета. Лицо Армина было около этого оттенка, хотя, чисто теоретически, должно быть розовым и румяным. Да только не туда сейчас кровь приливает. Он начал думать о том, как раздеться и остаться свободным от чужих глаз, потому что было стыдно выгонять его соседку по предбаннику на холодную улицу в одном полотенце. Одеться она тоже не успела и не испытывала какого-либо смущения. Наверное. Армин наконец-то осмелился посмотреть ей в глаза. Лицо его выражало желание провалиться под землю и остаться там. Захотелось стать клубнем картошки, да только Саша съест. — Прошу прощения, я тебя поняла. — девушка быстро развернулась на пятках и сложила руки на груди. Так явно было меньше шансов остаться без полотенца на теле. Парень постоял, помялся, потоптался на месте, посмотрел по сторонам и всё-таки решил, что стоит раздеться, иначе рубашку можно будет выжимать от пота. Так быстро он никогда не раздевался, только одевался. Новый опыт, достаточно интересный, но странный. Он стоит полностью голый в женской бане, так ещё и не один. Так ещё и с не последним человеком в его жизни. Может даже и с первым. Но Эрену он об этом не скажет. Обойдется. Он старался думать о чем-то отстранённом, не смотреть вниз и аккуратно двигаться в сторону самой бани. Как и ожидалось, здесь было куда чище чем в мужской. Зеркало кристально чистое, только немного запотевшее. Все грязные вещи лежат в корзинах и под ногами нет мин в виде чьих-то штанов, которые были сняты вместе с трусами. Армин уже в который раз разочаровывается в «настоящих мужчинах». Да и не только он. — Ты главное дверь плотно закрой. Не одному же тебе смущаться. А я стою тут в чем мать родила и с босыми ногами. Как соберёшься выходить, предупреди. — одежда зашуршала так, что даже через плотную дверь предбанника было слышно. Ей тоже было сложно сдерживать смущение. Хотя лицо она держала куда лучше. Сидеть на полке́ было малость противно, но зато так точно будешь уверен в том, что выйдешь чистым. В голову лезли самые разные мысли, но задерживались только самые смущающие. Мозг — главный предатель. Что-то нужно делать. Армину был приятен факт того, что девушка любезно согласилась предоставить ему немного своего времени и подождать его. Сложно было не думать о том, о чем думать явно было нельзя. Это просто любезность, жест доброй воли и желание иметь рядом с собой чистого и овсяного паренька, а не половую швабру. Или не просто. Как же сложно думать, мозги плавятся… Он уже думал о том, чтобы поговорить о чем-нибудь, да только разговоры ещё больше раззадорят то, что не нужно. Взгляд всё так же не падал вниз. Мало ли, вдруг что-нибудь страшное увидит. Было неловко в полной тишине издавать звуки босыми ногами и водой в тазике. Но это куда лучше, чем любой другой вариант. Не только Армин думал о напряжённости ситуации. Напряжение было хоть и неприятным, но тягучим и таким манящим. А что если прямо сейчас открыть эту дверь и забежать туда, к нему? Хотя глупо, одежда ведь уже на теле, неудобно будет. Неудобно что…? Лучше явно не додумывать до конца. А если без одежды? Хотя раздеться явно не получится так быстро, пижама прилипла к ещё влажному телу. Что вообще эти мысли делают в голове? А что если он сейчас выйдет абсолютно голый и не предупредит? А что если так… А если...