Те намокшие белые волосы..

Эзоп настроил воду потеплее, и залез под душ. Из последних сил, глядя на рельефную спину Карла и его до боли стройное телосложение, Джозеф всё-таки не выдержал. Он резко толкнул сероволосого к стене, а затем, поспешно избавившись от своей домашней одежды, забрался к своему возлюбленному в ванну и прижал последнего к влажному кафелю, развернув к себе лицом. — Джозе… Прервав фразу Эзопа, Дезолье вновь впился в его до смерти манящие, пухлые и искусанные губы. Он положил руку на затылок сероглазого, тем самым притянув его лицо к себе, ещё сильнее углубив поцелуй. Под рукой у фотографа в этот момент остался лишь гель для душа, который блондин и выдавил себе на руку. Комнату заполнил дорогой аромат цветов, кажется, уже знакомый Карлу. Джозеф наклонился к уху Эзопа: — Прости, дорогой Карл. Будь хорошим мальчиком. Смазав пальцы, Француз завёл руку за спину любимого, и начал слегка массировать задний проход, глядя как от первого же прикосновения, сероволосый начал вздрагивать. Эзоп поднял брови и опустил глаза, осознав, что его первый раз будет с совершенно неизвестным ему человеком, в неизвестном месте. Ещё неизведав чувств и эмоций, которые ему предстоит испытать, всё что он мог сделать, это смириться со своей учестью. С губ Эзопа слетает протяжный рваный стон, когда Джозеф наконец вводит в него первый палец, боязливо подталкивая его глубже. Карл же часто дышит и упирается глазами в пол постепенно привыкая. То ли от удовольствия и новых ощущений, то ли от страха не оправдать ожидания графа и получить в последствии по голове уже чем-то похуже стеклянной бутылки, он продолжает сладко не слишком кромко постанывать. Сероглазому оставалось лишь смирно принимать любезность фотографа, тяжело вздыхая, хотя, что было крайне сложно и обидно осознавать, Эзопу это действительно нравилось? Внешность Дезолье была крайне привлекательной — графичная форма лица, острый подбородок, выразительные и исключительно манящие глаза. тонкое телосложение юноши, пальцы рук, все конечности и даже движения в том числе не могли не вызывать восхищение. Карлу было тяжело с этим смириться, но сумасшедше притягательный фотограф полностью выбил парня из колеи. Пока Эзоп ловил себя на этих мыслях и тяжко стонал, в ход Джозефа пошли все три пальца. Его руки были очень худыми, красивыми и ровными, что тоже очень нравилось Карлу, хотя, ощущать их в себе настолько глубоко было непривычно и не совсем приятно. Возбуждение обоих парней было уже до боли сильным. Серовласый жмурится и рефлекторно сжимает бёдра, поскуливая и представляя, какими глазами на него сейчас смотрит Джозеф. Закончив с этим делом, голубоглазый смазал член своеобразной смазкой и потеревшись немного о задний проход, осторожно вошёл, стараясь не сделать слишком больно партнёру. От новизны ощущений Эзоп в голос застонал и прикрыл рот рукой от смущения. Его ноги чудовищно дрожали, и наверное, если бы не стена позади него и Джозеф, придерживающий его хрупкое тело, он бы уж точно на них не выдержал. Голубоглазый входил постепенно всё глубже, выбивая из Карла приглушенные, наполненные наслаждением, вперемешку с болью стоны. Эти чувства он до сих пор не мог понять и отличить, но глядя на возбужденное, слегка покрасневшее лицо Джозефа, ничего отличать уже вовсе не хотелось. Кажется выискав верный угол, Француз начал постепенно ускорять темп, вдалбливаясь в невероятно привлекательное тело, выбивая из Карла протяжные стоны. Эзоп даже не мог подумать, что когда-то с ним случится подобное, а уж тем более, что ему начнёт симпатизировать похитивший его человек, который всячески над ним издевался. Ведь они никогда не виделись ранее и не были знакомы, Карл не знал характер Джозефа за исключением моментов с его вспыльчивостью и чуть более редкой любезностью. Фотограф немного подразнил Эзопа, сбавив скорость, тем самым вынудив его томно простонать имя Дезолье. Перед глазами рассыпаются искры и Джозеф оставляет на тонкой бледной шее алый засос, после чего начинает восстанавливать темп. Словно в лихорадке просит Эзоп ни в коем случае не останавливаться. Француз боялся как-либо навредить возлюбленному, поскольку прекрасно понимал, что является первым партнёром Карла. Двигаясь в довольно свободном темпе, наблюдая за выгнутыми от удовольствия бровями серовласого, Джозеф старался сделать приятно как Эзопу так и себе. Он делал это настолько хорошо, что студент, хныча, не может сдержать рваный стон, который наверняка был слышен за пределами ванной комнаты. Эзоп стыдился своей неопытности, поэтому не мог нормально смотреть в глаза Дезолье. — Всё в порядке? , — тяжело дыша, полустоном спросил Джозеф. Эзоп был явно не в том состоянии, чтобы что-то отвечать, с его губ слетело краткое: «д…да». Он бешено трясся, а его ноги постепенно все сильнее подкашивались. Карл кончил себе на живот, Джозеф тоже не заставил долго себя ждать — юноша сделал глубокий толчок и излился прямо внутрь своего любимого. — Извини, — буквально задыхаясь, осторожно сказал граф Дезолье. Эзоп обессиленно падает в объятия Джозефа, прижимаясь к нему всем телом и восстанавливает дыхание. — Я в порядке. — Хорошо, — поглаживая по намокшим серым волосам сказал парень, — а теперь, нужно принять душ и сделать вид, что только что ничего не произошло. Тихо посмеялся Дезолье, продолжая уже чуть более спокойно дышать. — Держись пока, ладно? Нам еще надо обработать раны, — фотограф тянется к одной из многочисленных баночек, стоящих на полке, крышка едва поддается мокрым рукам. Эзоп молча кивает, шмыгает носом и потирает рукой глаза, в которые затекла вода. Он чувствует мягкие прикосновения к плечам, пена, щекоча, медленно стекает по спине вниз. Комнату ещё сильнее наполняет дорогой аромат геля для душа, который буквально несколько минут назад находился внутри Эзопа. Джозеф бережно, аккуратно трёт спину Карла, боясь сделать больно. От осознания что его любимый находится к нему столь близко, он вновь расплывается в широкой улыбке. Сейчас ему не хотелось вредить Эзопу, бить его и связывать. Ему хотелось провести с парнем всю оставшуюся жизнь. Принявшись уже мыть голову студенту, Джозеф наклонился сбоку, чтобы увидеть его лицо. Он осторожно смахивает с чужого лба мокрую челку, рука сама собой касается щеки. Эзоп открывает глаза, несмотря на то, что с ресниц стекают капли, и смотрит полным щемящей грудь нежности взглядом. В груди у него все ещё бешенно бьется сердце, не способное вместить такое количество самых разнообразных чувств. Комфорт? Боль? Наслаждение? Страх? Кажется — всё сразу.