незапятнанно чистый

чистота - единственное, что бросалось в глаза при виде винсента. он такой незапятнанно чистый. чарльзу страшно дотронуться до него. по сравнению с ним эйлер чернильное пятно на бумаге. такое грязное, вязкое, которое совершенно нельзя очистить, никак. хотелось вымыть руки с мылом, чтобы смыть эту грязь. но, кажется, даже океана не хватит, чтобы смыть это ощущение. его пепельные волосы развиваются на ветру, на губах застыла вроде бы теплая улыбка, но такая печаль остается вкусом на губах. хотелось бы с радостью уничтожить эту усталость и печаль, лишь бы они не порочили его безгрешность. чистота, чистота, чистота, чистота - единственное о чем мог думать эйлер. вознестись и достичь. винсент берет его за руку. за руку, хоть когда-то оставшуюся без перчаток. вся в ссадинах и ранах. кажется винсент дрожит. вот-вот и он упадет, после став Богом сего мира. покровитель истинного царства. самый настоящий, стерильно белый. а может он сам станет истинным царством? только для одного. единственного, грешного, но заслуживающего благословения? благословение в виде какого-то хилого паренька? они держатся за руки до тех пор, пока вордсворт не скажет «прощай». лишь одно, одно единственное слово и так ранит. стрелой это слово впивается в грудь эйлера, в то время как руки расцепляются. маленький бог навсегда скрывается в тумане этажей. чарльз подается назад, больно падая на задницу. очередная галлюцинация душит, впивается в шею. «хорошо, что он умер.» - повторяет скарлетт, шепча таким противным тоном. эти слова обжигают кожу, проникая ядом внутрь. лучше было раствориться в божией стерильности вместе с винсентом. он не смог последовать за ним.