Такие не служат

// Такие как они, не служат. Им нельзя участвовать в подобном, потому что слишком слабые, хилые. У них и половины силы нет, сколько имеет среднестатистическая бета, что уж про альф говорить. Больно уж нежные, хрупкие. Место таким на кухне — мужей ублажать и детишек рожать, да побольше! Для некоторых это принижающе, но ничего не делают, чтобы изменить. Только единицы решаются перейти данный указ, пытаясь попасть на службу. Но если поймают — несдобровать. Страшно представить, что может произойти. Если амбиции льются через край, полон энергии и сил, готов пойти на всё, чтобы «защитить» Родину. Это не аргумент. Тебя, как нашкодившего щенка, культурно попросят уйти, но если не послушаешь, продолжишь гнуть свою линию, то всё будет уже не так радужно. У девушек (женщин) омег нет такой жаркой пылкости идти и что-то кому-то доказывать. Их и так всё устраивало. А вот женщин — бет и альф, как и мужчин, принимали, но неохотно. Поэтому таких было очень мало. Михаилу Бестужеву-Рюмину не повезло. Он родился омегой, а это означает — Сиди-ка ты дома, найди какого-нибудь альфу, завидите с ним детишек и сиди кукуй до конца своей жизни, думая, что так правильно. Всё так и должно быть. Михаил с таким не согласен. Он слишком энергичный, полон безумных идей, которые ни на минуту не покидают светлую голову, чтобы тратить на что-то бесполезное, сидя дома в ожидая «того самого». Нет уж, увольте. Поэтому Михаил с помощью своих хитровычурных фокусов только одному Богу известно, попадает на службу. Миша не хуже альф, ни слабее беты. Он выглядит как миниатюрный мальчишка, но силы в нем имеются, это уже доказано. Бестужев-Рюмин достаточно серьёзно подошёл конспирации, прихватив все запасы таблеток от течек и самого главного злейшего врага — запаха. Обычно запах скрыть трудно, но возможно, если знать, что делать. За годы службы Михаил ни разу не оказался в каверзных ситуациях, прекрасно контролируя всё и вся. Хотя, признаться, было трудно. Особенно когда дружишь с альфами и достаточно сильными. Им скрывать запах не запрещается, хотя есть те, кто это делает. Почему? Миша не знает ответа. А спрашивать себе дороже. Ни то, чтобы из-за такого вопроса может возникнуть конфликт, просто некультурно. А Михаил — культурный мальчик, хоть и дружит со взрослыми дядями. У них компания достаточно серьёзно-весёлая. Когда нужно, обсуждают дело с предстоящей революцией. Когда выпьют, начинается шоу с фокусами и разбитием тарелок. Из-за Павела Пестеля посуды не оберёшься. Спасибо, что бокалы не трогает. Кондратий Рылеев был самым говорливым, с особым энтузиазмом делясь своими стихами, эмоционально жестикулируя. Говорит, что альфа и ещё какой! Но Михаил мог бы сказать, что нет, ни альфа. Врёт и не краснеет. Хотя не ему нотации читать, что хорошо, а что плохо. Сам не без греха. Но почему Рылеев врёт, Миша не мог понять. Он же даже не служит. Зачем это скрывать? Сергей Трубецкой выглядит как очень серьёзный и солидный мужчина, но ой-ли если это так. Нет, ни так. Был ещё один человек, из-за которого ноги просто переставали держать своего хозяина, и Мише приходилось невзначай опираться на стол или об ближайший косяк. В общем, на что падет тело. Имя и фамилия столь прекрасные, как и сам человек — Сергей Муравьёв-Апостол. Бестужев-Рюмин не успел заметить, когда этот человек смог проникнуть к нему под кожу, заставляя зудится. Чувство неприятное, да и сравнение ни то, но ничего другого в голову не пришло. Миша вообще не планировал, чтобы там кто-то был. Так что… неудачно это всё. Глупая насмешка судьбы или ещё кого-то. Михаил сбежал от бытовой жизни, чтобы доказать, что и омеги могут многого стоить. Они не обязаны тратить жизнь, отдавая себя семье, не имея возможности продемонстрировать, на что способны. Доказать, что могут быть сильными, выносливыми, самостоятельными, в конце концов! Они тоже имеют право на принятие собственных решений и следовать выбранному пути. Правда, сделал он это, скрываясь от то всех. Достойный поступок. Возвращаясь к мыслям о Сергее, Михаил испытывает панику. Не этого он ожидал, отправляясь сюда, ох, не этого. Запах Муравьёва-Апостола заставляет всё внутри переворачиваться, выворачивая органы наизнанку. Кости до хруста ломит. Миша с нечитаемым выражением лица спокойно сидит на диване, не шевелясь, поглядывает на Сергея, который о чём-то переговаривается с Трубецким, слегка улыбаясь. И это улыбка делает больно. Надо ж было так влипнуть. Апостол и половины не знает, что испытывает Михаил, глядя на него. Он, в отличие от Бестужева, не в курсе, кто перед ним. Никто не в курсе. И из-за этого в последнее время Миша чувствует себя более паршивее. Они приняли его. Посвятили в свои планы, полностью доверившись. А что он сделал? Делает. Врёт. Но он врёт на благо. На благо себе. Его ни единожды посещала мысль, чтобы поделиться своей небольшой тайной. Но было слишком страшно от чужой реакции. Вдруг они его возненавидят и в тот же час доложат Николаю, что в полку завёлся обманщик. Его же повесят. Максимум отделается каким-нибудь болезненным наказанием. Пусть он омега, но к наказанием подходили с равноправным подходом. Миша сглотнул вязкую слюну. Ну уж нет. Он будет молчать столько, сколько потребуется. * Михаил понимает, что долго не протянет такими темпами. Его выворачивает в прямом смысле. Сегодняшний обед покидает его тело, скручивая всё внутри, оставляя пустоту и тупую боль. Хочется заплакать, но он не позволяет ни одной слезинки очертить его щёку. Он справится. Слёзы ни к чему. Бестужев-Рюмин фактически понимает, в чём дело. Его организм отвергает таблетки. Он больше не вывозит. Что ж, неудивительно. Нельзя без конца и края принимать то, что постепенно отравляет твой организм. Вот ещё одна причина, по которой омег не берут. Таблетки-таблетками а последствия после никто не отменял. Течек — нет, но чувствовать запах своего альфы довольно проблематично. И сейчас Михаил это прекрасно прочувствовал на себе. О чём он только думал, когда всё затевал? Наверное, думал, пронесёт, что он сильный, справится. Может, так и было, не встреть он Сергея. Но, признаться честно, Муравьёв-Апостол не при чём. Почти. Просто таблетки перестают полноценно выполнять свою функцию, когда он рядом. Неизвестно, сколько Михаил протянет. Организм воздаст ему сполна. Он ещё будет биться в адской агонии, проклиная всё вокруг. Глубоко внутри Михаил боится признаться, что ненавидит свою сущность. Глотая очередную горстку таблеток, он еле сдерживает подступающую тошноту, давится и задыхается этим всем. Он не знает, что делать. Принимать уже не кажется такой потрясающей идеей. Смысл теряется. Омега понимает, что его альфа рядом, добивая окончательно организм непринятием. Единственным утешением в последнее время является алкоголь. Михаил старается следить за употреблением, не превышая планку, но достаточно, чтобы чувствовать себя навеселе, забывая обо всём. Это какое-то безумие. Он мутным взглядом натыкается на Муравьёва, который, закинув ногу на ногу с шампанским в руках, задумчиво смотрит в никуда. Слишком задумчивый. Слишком грустный. Слишком красивый. Что ж это такое-то… Миша медленно переводит взгляд на остальных. Мужчины заняты какой-то дискуссией, не обращая внимание ни на кого. Но легче не становится. Взгляд снова пал на Сергея, и Рюмин чувствует, как перестаёт дышать. Сережа смотрит на него серьёзным, даже сканирующим взглядом, не моргая. Миша непроизвольно облизывает губы. Он чувствует, как становится жарко. Очень. Ему нужно на выход. Срочно. Он не помнит, как молниеносно вскакивает с места. Не помнит, что кричат остальные вслед. Это будто что-то на другом уровне. В другой вселенной. Выйдя в мороз в одной рубашке, он чувствует пронизывающий холод. Но это не сравнится с тем, что происходит у него внутри. Вдыхая холодный воздух, он опирается об ближайшую стену, чувствуя, как сердце грохочет. Он не протянет. Он не справляется. Ему не нужна помощь. За своими мыслями, он не слышит приближающие шаги. Приходит в себя только тогда, когда чувствует, как его аккуратно протягивают к себе, накидывая накидку, обнимая. Миша знает, кто это. По запаху понял. Поэтому не спешит вырываться, давая себе небольшую слабину. Приятно чувствовать чужое согревающее тепло, будто в лучах солнца греешься. От этого сравнения хочется заплакать. Но он не будет. Нет. Ни за что. Миша не сразу понимает, кто издал всхлипывающий звук. Через секунду понял, что это он. Он плачет. Слёзы заполнили глаза, погружая окружение в размытость, не давая чёткую картинку окружающего. Плечи подрагивают. Он такой жалкий. Это он во всём виноват. Эта его… сущность. Если бы ни она, ему бы не пришлось травится пагубными таблетками, не пришлось бы страдать от… От любви? — Я — омега, Серёжа… Я такой жалкий… — говорит тихо, прижимаясь ближе к родному теплу. — Мне так жаль… Я-я… не думал, что всё так выйдет, правда… Говоря всё это, становится немного легче от того, что хоть кто-то знает его. Настоящего его. Ненавистного для самого себя. Становится тошно. Миша больше ничего не говорит, тихо всхлипывая. Слёз нет, просто нос забило. Серёжа тоже молчит, только прижимает сильнее, словно пытается отгородить от всего мира. — Я знаю… Знаю кто ты. Ещё с первой встречи понял. Даже нет… не так… — аккуратно разорвав объятия, Серёжа смотрит в темные, искрящиеся от слёз глаза. — Почувствовал. — Но… я же… — запнулся. — Принимал таблетки, ты не мог… — Михаил нахмурился. Серёжа мягко улыбнулся. — Истинные всегда чувствуют. — Нет… Таблетки, Серёжа. Ты не мог. — А ты разве не знал, что таблетки в таких случаях бесполезны? Было забавно наблюдать за эмоциями Михаила Бестужева-Рюмина: неверие вперемешку с непониманием, приправленное осознание того, что Серёжа знал. Знал и молчал. Если бы он сразу сообщил о таком, было бы гораздо легче. Он бы не страдал, захлёбываясь в собственной рвоте. Не скручивался пополам на кровати, скуля от боли. Но была другая сторона: Серёжа не сдал. Мог он поступить так собственной парой? — Почему ты молчал…? — горький комок встал в горле. — Почему ты не сказал? — Я думал, ты знал. Да и… я не хотел тебя напугать. Ты ж только прибыл, прошёл неизвестно как проверки. Скрывался. А тут ниоткуда не возьмись — я. Ну как я мог поступить в такой ситуации? Ты на меня таким взглядом смотрел… Я подумал, что ты не особо рад такой встречи… — послышался смешок. — О! Так я прав! — Отчасти, — Миша слегка улыбнулся. — Значит, ты всё время чувствовал мой запах? — увидев кивок, Рюмин пождал губы. — А остальные? — Нет. По крайней мере, так подтвердил Сергей. — Сергей знает? — голос дрогнул. — Ну… Признаться честно… — продолжения не требовалось. — Нет-нет-нет… Как же так? — Миша не мог понять, как так получилось. Он за всем смотрел, был внимателен, как никогда, и всё равно прокололся, не доглядел. Серёжа видел, как Мишу потряхивает, и дело ни в холоде. Стоит ли говорить? Это вообще стоит сейчас обсуждать? — Миша… Миша? — коснувшись холодными пальцами родного лица, Серёжа наклонился, касаясь кончиком носа — с Рюминым. — Мишель! Послушай меня! Ты сейчас себя не контролируешь. Тебе нужно отдохнуть. Слышишь? Пойдём. Может, Серёжа в чём-то прав. Ему нужна помощь.